Взгляд

Чтобы выжить в мире, где пятой стихией прочно обосновалась Смерть, нужно крепко держать в руках оружие, смотреть в лицо надвигающейся опасности и заручиться невиданной удачей, иначе у Жизни возникнут к тебе претензии. Отправит в утиль без зазрения совести, туда, к развилке бескрайних рядов наспех сколоченных крестов с почерневшими табличками, под которыми, едва присыпанные землей, сгнивают останки — повезет, если наберется хотя бы пара пожеванных конечностей, либо в пламень безликих костров, выжигая полностью, без остатка, вместе с памятью, скорбью и верой. Миру не нужны неудачники и трусливые параноики, что громко визжат, как резанные свиньи, выпучив испуганные глаза с полопавшимися капиллярами, и звучно хрустят костями, неспешно перемалываемые громоздкой челюстью гигантов. Мир сошел с ума и теперь руководствуется жестким естественным отбором, а потому ставит лишь на бесстрашных безумцев и героев. Время, проведенное в разведывательном отряде, сочится сквозь пальцы ускользающей юностью, охлаждая пыл и горячность, гравируя холодный расчет, как драгоценные камни, до изощренно-изысканного абсолюта, и вгрызается в тело грубыми нитями швов на новых рубцах. Судьба флегматично тасует жизни в тощей колоде, попарно сбрасывает двум воинствующим сторонам. Пустоголовые раззявы встречают разведчиков у ворот с неприкрытым страхом и презрением; пока еще живые мертвецы, каждого из которых Смерть любовно клеймит жирным крестом, словно мишень, смотрят невидящим взглядом вдаль — процент погибших снова превышает процент оставшихся в живых. За несколько футов веет от них тлетворным запахом проигранных сражений. Смерть кропотливо собирает фул-хаус и загребущими ручонками тянет на себя поставленные на кон жизни. Жизнь почти обобрана до нитки. Великие стены обрушаются оползнем, стирая с лица земли остатки человечества, оставшиеся в панике сбегают под новое крылышко, как крысы с тонущего корабля, готовые перегрызть друг другу глотку из-за тесноты сужающегося гнезда. Даже ветер перемен здесь дует в разные стороны, то перетягивая временную победу на сторону человечества, то подбрасывая Смерти новое, еще дышащее пушечное мясо, и клеймит несмываемым отпечатком разномастных взглядов. Новобранцы смотрят затравленно, неуверенно, бессмысленно теряя жизни на первом же задании, не успев закрепить в бою вложенные в академии умения, не глотнув азарта с лихвой, не поймав за хвост вертлявую Фортуну, тише мыши и быстрее лани шмыгающую у ног. Взгляды сгустившейся толпы, когда они в очередной раз возвращаются с разведки за пределами стен, прожигают желчью и яростью из-за впустую потраченных налогов. Ей совсем нет дела до погибших и раненых, и потому Ривай низко склоняет голову, чтобы не видеть, как стремительно тлеют в глазах остатка человечества останки человечности. В сражениях он видел Смерть. Ее взгляд жжет под кожей безразличной опустошенностью, словно капнувшая с острия пера клякса, размывая решимость засасывающей черной бездной осязаемой опасности. У неё одна дорога — смывающаяся забвением печаль в глазах товарищей, горстка земли над безжизненной плотью или серый, пронизанный пеплом, мертвый ветер, сплетенный из сгоревший плоти, паров крови и увядших побегов надежды из незамыкающегося венка. У Жизни же есть хлесткая плеть и воспитательные мотивы, похожие на пытки. Не в силах вынести — туда же, в утиль. Когда Ривай впервые встретил Ее, то не заметил ничего особенного. У нее глаза совсем обычные — скучные, безынтересные, темно-кобальтовые с частыми бурыми крапинками. Но вот взгляд, присущий этим глазам, никак нельзя было назвать обычным. Зрачок сужен от нетерпения, взращенного инстинктом защищать самопровозглашенного героя, по кайме радужки плещется обжигающий холод с примесью полынной горечи, и смотрит она как будто насквозь, испытывая. Жизнь с удовольствием поставила бы все на их несвершившийся дуэт — непобедимых, непобежденных. Судьба иначе тасуют случайности — Микаса ставит все без остатка на бесстрашного героя, которому принадлежит еще с истоков героической истории Эрена Джагера. В сражениях он так же видел Жизнь. Прошлую, будущую, настоящую. Со всеми её недостатками, азартными ставками, тривиальной любовью к безумцам и черствой неприязнью к рядовым. У нее были глаза Микасы.