***
Хидан вернулся домой под утро. Он думал, что не сможет заснуть, но едва его голова коснулась подушки, сразу отключился, и проснулся только во второй половине дня. Все впечатления от пережитого ночью перемешались, он чувствовал себя разбитым и вялым. Ему была нужна большая кружка крепкого кофе, и он поплелся на кухню. Включил лэптоп, чтобы узнать последние новости, и ему тут же вывались пачка гневных сообщений от сестры. — Я чуть с ума не сошла, почему ты на звонки не отвечаешь?! — Кагуя налетела на него с упреками, когда он связался с ней по видеосвязи. — Ты в курсе, что в следующий понедельник тебя вызывают в суд по твоему бракоразводному процессу?! Адвокат Конан не может с тобой связаться, и терроризирует меня, потому что я твое «контактное лицо», — передразнила она юриста брюзжащим голосом. — У меня мобильник сломался, — Хидан поморщился, вспомнив, при каких обстоятельствах швырнул его в дерево. — Извини… — «Извини?!» Хидан, ну что за безответственность?! — Сегодня ночью умер… один мой друг, — ответил Хидан, понимая, что оправдывается, но сейчас ему было плевать на свое самолюбие. — Мне не до этого было. — Друг? Вы вместе работали? Мне так жаль, дорогой, — Кагуя сменила гнев на милость, — прости, что я на тебя наорала… — Кагуя долго сочувствовала и выражала поддержку, а в конце разговора напомнила Хидану позвонить адвокату Конан. Когда они, наконец, попрощались, кофе уже остыл.***
Уже давно рассвело, и холодное солнце освещало улицу. Какузу обвел взглядом место преступления. Во время допроса его дочь держалась твердо, но в конце, не выдержала и расплакалась. Таюю убили: бессмысленно и жестоко. На ней не было ран, характерных для самозащиты, у нее ничего не украли: украшения и мобильник были при ней. Приехавший на осмотр Сасори подтвердил, что удар ножом «с широким обоюдоострым лезвием» ей нанесли в спину, и глубокая рана оказалась смертельной. Судя по кровавому следу, преступник оттащил ее к стене. Вероятно, хотел придать телу определенную позу, но появившаяся на улице Кушина помешала это сделать. Какузу взглянул на здания, расположенные напротив клуба. Камеры, размещенные в Звуке не работали, и он сомневался, что соседние строения успели привести свои системы наблюдения в порядок после наводнения. Нужно опрашивать круг знакомых Таюи, а у стриптизерши их будет очень много. Описания преступника ничего ему не дают: высокий, одет в куртку с капюшоном — так выглядит каждый второй парень в городе. Ублюдок в капюшоне проник в ее дом! Какузу поморщился от голоса профессора, зазвучавшего в голове. У Ханы сдали нервы, наводнение окончательно добило ее неустойчивую психику. Это не может быть совпадением. — Позвони Забузе, пусть заберет тебя, — Амеюри стояла перед ним осунувшаяся и бледная, Какузу набросил ей на плечи свой пиджак. Сейчас, несмотря на ее поступки, перед ним была его маленькая девочка, уставшая и напуганная. — Вы найдете его? Папа, вы его поймаете? — Амеюри с надеждой заглядывала ему в глаза. — Мы сделаем все возможное, — он не хотел общаться с ней так, как обычно говорил с потерпевшими, но не мог ответить иначе. Она обняла его на прощанье, и ушла в сторону парковки, дожидаться Забузу. Какузу вернулся к патрульной машине. Тело уже забрали в морг, криминалисты заканчивали осмотр, и собирали свое оборудование. Анко отыскала в ближайших окрестностях открытый киоск и купила всей команде кофе и хот-доги — после бессонной ночи нормального завтрака им не предвидится, впереди их ожидало много работы. — Это похоже на пробы, — Сасори приподнял верхнюю булочку, и скептически смотрел на начинку, — которые берут парамедики с обгоревших тел, — он покачал головой. Какузу лишь косо усмехнулся, когда Сасори вцепился в хот-дог зубами.***
Хидан критически осмотрел свой мобильник со всех сторон. После купания в реке он уже барахлил: зависал, и камера в нем перестала работать, но в последние месяцы требования к телефону у него свелись к минимуму — лишь бы звонил. После столкновения с деревом экран растрескался, и мобильник умер окончательно, он больше не включался. Сдавать его в ремонт не имело смысла, дешевле купить новый. Вот только едва ли магазины бытовой техники сейчас открылись, а ему необходимо быть на связи. Может, где-нибудь в доме завалялся старый мобильник? Его, или жены… Бывшей жены. Хидан никак не мог привыкнуть к тому, что Конан ушла окончательно. Нужно будет попробовать поискать. Хидан задумался: куда они обычно складывали ненужные вещи? Одежду, из которой дети выросли, его старые джинсы которые он пачкал в машинном масле, спортивные костюмы Конан, выходившие из строя почти каждый год. Старую посуду, технику, которую заменяли более современной. Все это исчезало из дома, и Хидан никогда не задумывался над дальнейшей судьбой этих вещей, ведь этим заведовала его же… бывшая жена. Он решил начать поиски в спальне, но проходя мимо детской, вспомнил еще кое-что. В феврале близнецам на день рождения Кагуя подарила навороченные смартфоны. Конан была не в восторге — это очень дорогой подарок, и она неоднократно делала его сестре замечания, что та слишком балует своих племянников. Суигетсу любил все новое, в мобильнике у него была куча игр, он, как и большинство современных подростков с ним не расставался. Мангетсу был равнодушен к смартфону и всем его возможностям. Он не любил видеоигры, ему было скучно нажимать на кнопки и следить за героями на экране. Он играл в приставку, только когда его просил брат, а телефон практически всегда оставался дома. — Зачем мне носить с собой эту пиликалку? — ответил он, когда Конан спросила, прочему он не пользуется телефоном. — Мама, это бессмысленно. Мы с Суигетсу все время вместе, ты можешь позвонить ему, если захочешь поговорить со мной. И это было действительно так: близнецы не расставались ни в школе, ни в бассейне. Иногда Суигетсу уходил на встречу со своими друзьями один, и Мангетсу оставался дома. Потребности во втором мобильнике у них действительно не было. Хидан прошел в детскую. Телефон Суигетсу разбросало по рельсам вместе с останками его хозяина, но мобильник Мангетсу должен быть в доме. Он принялся шарить по полкам шкафа, и вскоре мобильник отыскался в выдвижном ящике стола. Хидан достал его из ящика, и удивленно вскинул брови, глядя на заднюю панель телефона: рядом с надкушенным яблоком была приклеена лягушка. Зеленая, с широко распахнутым ртом, будто она собиралась проглотить логотип. Это мобильник Суигетсу?.. Значит, перед смертью он пользовался телефоном брата? Но почему? Его мобильник сломался? Хидан нажал на кнопку включения, и телефон ожил. Возникла заставка с надкушенным яблоком, потом на экране появились «живые обои» — лягушка плывущая по воде на кувшинке. Ну, это точно телефон Суигетсу, сомнений быть не может. Так почему он… Телефон непрерывно гудел, вываливая все новые и новые уведомления. Хидан нетерпеливо пролистывал их, и вдруг завис, увидев сообщение из мессенджера. Имя отправителя в адресной книге значилось как Долбоеб. Он нахмурился, и поднес экран ближе к лицу, открыл диалог с этим человеком. Я знаю, что вы сделали. Если вы не признаетесь, я все расскажу вашим родителям и полиции. Вы не имеете права молчать! Вы должны во всем признаться! «Долбоеб» писал каждый день, почти до середины марта. До тех пор, пока близнецы не погибли. Хидан почувствовал, что у него кровь к голове приливает. Какой-то тип угрожал его сыну, и чтобы отделаться от него, он сменил телефон, и пользовался сим-картой брата. Что еще за дерьмо происходило в стенах школы?! Хидан метался по комнате, как раненный зверь, испытывая желание открутить голову и этому «Долбоебу» и всей школьной администрации. И почему Суигетсу им ничего не сказал? Решил, что жаловаться — это не по-мужски? Или он действительно сделал что-то постыдное? Я знаю, что вы сделали. Вы — он имел в виду не только его, но и его брата. Зная наклонности Мангетсу можно предполагать только худшее. Произошла драка? Они кого-то покалечили? — Что вы натворили? — Хидан остановился посреди комнаты и уставился на две пустые кровати.***
Когда рядом с домом послышался рев мотора — Какузу обрадовался, надеясь, что к нему приехал кто-то из коллег, обсудить рабочие вопросы. Дело о смерти Таюи заглохло — у них не было ни одного подозреваемого. Круг знакомых, как и ожидалось, ничего им не дал, результаты экспертизы тоже. Какузу сначала подумал на Кушину, что та взбесилась и прикончила свою подругу. Но эксперты сказали, что удар ножом нанес кто-то значительно выше жертвы, а Кушина да и его дочь ростом не вышли. Каждая цепочка рассуждений неизбежно приводила его в тупик. Сегодня выходной, и Каруи приехала помочь ему навести порядок в доме. Все бы ничего, если бы она не пилила его вопросами о предстоящей свадьбе дочери. Амеюри была все еще подавлена смертью подруги, и большинство вопросов матери о предстоящем торжестве были оставлены без ответа. Первые два часа Какузу честно пытался гасить раздражение, когда эта тема нет-нет, а все равно всплывала в разговоре. Сейчас ему было уже сложнее сдерживаться, но он не хотел устраивать из-за этого ссору. Он хорошо знал свою жену. Когда Каруи беспокоится — она много говорит. Повод для беспокойства, конечно, был: наводнение похерило весь изначальный план праздника. Ресторан, который они выбрали, оказался уничтожен, а другие подходящие заведения нуждались в капитальном ремонте, и неизвестно, успеют ли они разобраться с ним к концу августа. Когда на подъездной дороге появилась машина профессора, Какузу не сдержал удивленный вздох: после смерти Ханы Хидан не давал о себе знать несколько дней. Его телефон был недоступен, Какузу даже хотел отправить кого-нибудь из патрульных проверить, в порядке ли он. Собаки залились лаем, и подбежали к забору встречать незваного гостя. Какузу решил оставить псов у себя, он назвал их Карлом и Юханом. Раз эти имена давались европейским королям — подойдут и его собакам. Похоже, за это время профессор пришел в себя: на нем были выглаженные рубашка и брюки, очки в серебристой оправе. Какузу мало что понимал в мужской моде, но он мог сказать, что Хидан выглядел хорошо. — Все, мне пора! — крикнул Какузу стоявшей на веранде Каруи. Подвязав косынкой волосы, она мыла окна, и сердито взглянула на него, когда он подошел к машине. Она прекрасно понимала, что Какузу пользуется моментом, чтобы избежать разговора, который его напрягает. Пожалуй, Каруи знает его даже лучше, чем он сам. — Поехали, поехали, — быстро проговорил он озадаченному Хидану, и без приглашения сел на пассажирское кресло рядом с водителем. — Опять ты уходишь от ответа! — Каруи раздраженно бросила тряпку в ведро. — Какузу, ну почему, это только одной мне надо?! Это и твоя дочь тоже! — Сбегаете от бывшей жены? — Хидан вернулся за руль, и завел мотор. — Я, почему-то, именно такой ее и представлял, — он улыбнулся. — Красивая. — Да, — Какузу решил не увиливать, — Каруи та еще бесящая сучка, — он удивился, сколько нежности прозвучало в его голосе. — Любит командовать, — он усмехнулся. — Сейчас она занимается подготовкой свадьбы нашей дочери. Я считаю, что это ее праздник, и Амеюри должна сама решать, как его провести, но у Каруи другое мнение, — он возвел глаза к потолку. Хидан, с понимаем, кивнул, и когда они отъехали от участка Какузу, спросил: — Куда вас отвезти? — Все зависит от того, что вас ко мне привело, профессор, — Какузу понимал, что Хидан заявился к нему лично не просто так. — Сегодня, в два часа дня состоится прощание с Ханой, — Хидан перестроился на соседнюю полосу. — Профессор, — устало начал Какузу, но Хидан перебил его. — Я приехал не для того, чтобы обсуждать ее смерть, — они остановились на светофоре. — У меня к вам другая, личная просьба. — Личная просьба? — Какузу нахмурился. — Владелец этого номера, — Хидан, не отрывая взгляд от дороги, достал из нагрудного кармана желтый листок для заметок, и протянул его Какузу, — угрожал моему сыну. Я хочу знать, кто он. Какузу удивленно смотрел на телефонный номер. Такого он точно не ожидал. Не ожидал он, и того, что Хидан из раскисшего размазни, каким он был после гибели Ханы, быстро превратится в собранного, решительного человека. Сейчас Хидан был как натянутый лук — задай направление и он стрелой полетит прямо к цели. Какузу попробовал узнать о его прошлом из других источников, но и там получил от ворот поворот. Глядя на эту резкую перемену, ему все сильнее хотелось задать вопрос: «Кто ты?» — Вы уверены, что это действительно были угрозы? — Какузу повернулся к Хидану, следя за его мимикой. — Подростки сейчас общаются как… — Уверен, — кивнул Хидан, не изменившись в лице. — Поверьте, у меня действительно веские причины копаться в этом дерьме. На звонки владелец номера не отвечает. В телефоне моего сына больше тысячи фотографий, я убил два дня, чтобы их изучить. Но в них, и в других переписках нет ответов на мои вопросы. — Вы считаете, что в этом замешан «ублюдок в капюшоне»? — А вы считаете, что это может быть он? — Хидан метнул быстрый взгляд на Какузу. Он сбавил ход: они попали в пробку, на перекрестке не смогли разминуться два бестолковых водителя. Какузу недовольно поджал губы: сейчас все выглядело так, будто это он, а не Хидан строил безумные теории, и выдавал желаемое за действительное. — Мне кажется, это какое-то баловство, розыгрыш подростков, — Какузу убрал в карман своих старых джинс записку с номером, — а вы слишком серьезно к этому относитесь. — По-вашему, дети не могут быть жестокими? — Хидан дернул бровью. — Конечно, могут, — Какузу не нравилось, в какую сторону повернул их разговор. — Иначе в нашем мире не было исправительных колоний для несовершеннолетних. — Как вы считаете, где находятся истоки зла? — неожиданно спросил Хидан. — Откуда в ребенке берется жестокость? Какузу хотел уверенно ответить про окружающую среду, насилие в семье и тому подобное, но вспомнил о Амеюри, и осекся. Конечно, в их семье не обходилось без ссор, но Какузу никогда не поднимал руку, ни на Каруи, ни, тем более, на дочь. Они жили в достатке, и вот, его дочь — убийца. — Сложно сказать, профессор, я не криминальный психолог, — Какузу следил взглядом за тем, как они ползли по забитому машинами шоссе. — От последней черты кого-то отделяет внутренняя мораль, продиктованная воспитанием и наработанная человечность. Есть те, кого по идее должны останавливать уголовный кодекс или дед на облаке… но не останавливает. Хидан не ответил, Какузу видел, что он задумался над его словами. Они доехали до главного очага пробки: микроавтобус не разминулся с малолитражкой. Микроавтобус перекрыл доступ к улице, по которой можно быстро добраться до участка. Дорожная полиция еще не прибыла, но Какузу видел, что повреждения пустяковые — даже вмятины нет, всего лишь пара царапин. Можно спокойно разъехаться — страховая все покроет. Но водитель автобуса — грузный, коренастый мужик продолжать орать на щуплого задохлика из легковушки. Какузу не хотелось выходить и их разнимать: он сейчас в штатском, да и регулировать движение это не его обязанность, черт возьми! Неожиданно Хидан опустил стекло: — Эй! — крикнул он здоровяку из автобуса. — Убери свое корыто с дороги! — Не встревай, очкарик! — огрызнулся мужик из автобуса. — Давно по роже не получал?! — Это ты давно не получал, — невозмутимо продолжил Хидан, таким тоном, которым может говорить только учитель. Мы оба знаем, что ты дебил, но я не скажу этого вслух, чтобы не смущать тебя перед одноклассниками. — Уйди с дороги, — повторил Хидан. — Или я сейчас выйду, и сломаю тебе нос. А потом поеду выбирать себе галстук для суда, куда ты меня непременно потащишь, — его спокойный и уверенный голос не давал усомниться: именно так через минуту и будет. Какузу смотрел на его профиль, изгибы шеи, широкие плечи… Он впервые почувствовал рядом с Хиданом то, чего раньше никогда не замечал — мощь. Обычно в его присутствии Хидан был либо растерян, либо беспомощен, либо откровенно жалок. Но не теперь. Что заставило его измениться, отбросить его прежнее, собственное я, разрушенное горем и потерями? Найденные сообщения так на него повлияли? А может, он и не менялся вовсе? Может, он всегда таким был?.. Микроавтобус отъехал к обочине, водитель прислушался к его доводам и не стал нарываться на драку. Вскоре Хидан высадил Какузу рядом с участком. — Я помогу вам, профессор, — Какузу, сунув руки в карманы, смотрел на Хидана сидящего за рулем. — Но пообещайте, не делать глупостей. Не преследовать этого человека, не устраивать с ним разборки. Будьте благоразумны. — Волнуетесь за меня? — Хидан пытался его смутить, но Какузу не смутился. — Да, — просто ответил он, развернулся, и побрел к участку. Его самолюбие ужасно грело то, какое у Хидана в этот момент было глупое лицо. Интересно, он понял, что Какузу сказал это искренне?***
Сегодня был день прощания с Ханой. После случившегося они ходили растерянные и понурые, их внутренний распорядок нарушился, а Кисаме перестал следить за всеми этими ежедневными ритуалами. Они больше не собирались за столом для завтрака, но Дейдара ловил себя на том, что не голоден. Он понимал, что четыре дня без еды — это слишком, и чтобы кое в чем убедиться, взял из заначки Суигетсу одну конфету. Отправил карамель в рот, и понял, что вкуса не чувствует. С таким же успехом он мог бы положить на язык кусок стекла или камень и не заметить разницы. Еда была больше им не нужна. — Надо принести цветы, — Кисаме, как и остальные собирался на предстоящие похороны. — Возле дома из-за потопа сейчас ничего не растет, а в соседних дворах все клумбы уничтожены. — Давай, поищем в городе, — предложил Дейдара. — Может, какой-нибудь цветочный магазин открылся. — А мы посмотрим около озера, — предложил Суигетсу, его брат кивнул. — Если ничего не найдем, попробую сделать цветы из бумаги. Сейчас моя глина легко взрывается, не хочу использовать ее для этого, — Дейдара поморщился. — Тебе удалось что-нибудь выяснить про этого типа? — спросил Мангетсу Кисаме. — Нет, — Кисаме покачал головой. — По-прежнему глухо. Я думаю, нужно будет вернуться к дому Ханы с Самехадой. Возможно, вместе у нас получиться, что-нибудь сделать. Они договорились встретиться у минимаркета ИКА, и разбрелись каждый в свою сторону.***
— Ну? Что опять не так? Ты же хотела пойти на пляж! — Кушина сидела на расстеленном полотенце в тени трех сосен, и что-то искала в сумочке. — Я хотела на нормальный пляж! — недовольно отозвалась Карин, глядя на дебри, в которые они забрели вместе с сестрой. Дядя Би остался дома. Он опять лежал на диване пьяный, громко рыгая, пуская ветры, они ушли, чтобы не смотреть на него. — Ну, извини дорогуша, специально для тебя территорию городского пляжа еще не расчистили, — хмыкнула Кушина, раскуривая тонкую сигарету. — Здесь тоже неплохое место, — она выдохнула дым. Карин недовольно отвернулась от нее. Ей не нравилась ни серая галька под ногами, ни склоны заросшие пихтами. Она представляла, как появится на песчаном пляже в своем новом, золотистом, раздельном купальнике, и будет ловить восхищенные взгляды парней из своей и соседней школы. Но новый купальник куда-то подевался, она так и не смогла его найти на своих полках в шкафу. Наверняка Кушина нарочно его куда-нибудь спрятала, она всегда так поступала с вещами, которые ей нравились. Пришлось одеться в свой детский, слитный купальник с фламинго. Он был ей уже мал, бретели впивались в плечи, Карин было неуютно в нем, и рядом с сестрой. Она слышала, что подругу Кушины убили, к ней приходила полная женщина-полицейский. Карин удалось подслушать их разговор на кухне. Преступника еще не поймали, но, как она поняла из их разговора — Кушина его видела. Женщина-полицейский хотела узнать, не вспомнила ли она еще что-нибудь. Карин ужасно хотелось обсудить это с сестрой, но она чувствовала, что не стоило лезть к ней с вопросами. После той ночи в Звуке Кушина изменилась. Она начала курить, по-другому укладывала волосы, стала носить огромные каблуки. Сейчас сестра была одета в полупрозрачное боди телесного цвета и короткие шорты. Карин не помнила в ее гардеробе подобных вещей. Когда она их успела купить?.. Ей все больше казалось, что вместо Кушины рядом с ней находился кто-то другой. — Так и будешь стоять, и смотреть на воду? — Кушина подтрунивала над ее нерешительностью. — Очки хоть сними, — она бросила окурок в кусты. Карин стянула с носа очки, и отправила их в свою пляжную сумку, ей не хотелось давать Кушине новый повод для насмешек. — Иди, искупайся, — Кушина легла на полотенце, и подперла ладонью голову. — А ты не пойдешь? — Карин все ждала, когда Кушина переоденется, чтобы вместе с ней поплавать в озере. — У меня эти дни, — она указала взглядом на свой живот, — я не полезу с тобой в воду. — Или ты боишься плавать одна? — насмешливо добавила она. — Ничего я не боюсь, — огрызнулась Карин, и подошла к кромке воды. На самом деле, плавала она не очень хорошо. Прошлым летом она не могла плавать без надувных нарукавников, но потом у нее стало получаться и без них. Однако то было в бассейне, она не пробовала проплыть без нарукавников в море или озере. Нарукавники лежали у нее в сумке, но если вернуться за ними — Кушина совсем ее запозорит. В самом деле, чего она так боится? Вода в озере была спокойной, это то же самое, что плавать в бассейне. Главное, не заплывать далеко от берега. Карин глубоко вздохнула, и направилась по каменистому дну к середине озера.***
— Это хвойный лес, — Мангетсу шел вместе с братом к озеру, не утруждая себя поисками. — Здесь не бывает цветов, они не могут расти в тени. — А вдруг, какие-нибудь выросли, — возразил Суигетсу, раздвигая кусты. — Возле озера бывает солнечно, нужно посмотреть там! — Нужно проверить виллы у озера, — Мангетсу не разделял его энтузиазм. — Они расположены на холмах, если там были цветники, что-нибудь уцелело после наводнения. — Если не найдем цветы у озера, тогда пойдем смотреть виллы, — согласился Суигетсу с братом. Они вышли к покрытому серой галькой берегу, но никаких цветов, там, конечно не оказалось. Только кустарники и высокая трава с колючками. На лице Мангетсу было написано невысказанное «я же говорил», и Суигетсу отвернулся от него, недовольный тем, что брат оказался прав. Недалеко от места, где они остановились, Суигетсу увидел девочку в сиреневом купальнике, которая показалась ему знакомой. — Там что, Карин купается? — он неожиданно вспомнил ее имя. — Купается? — переспросил брат. — Да она тонет!***
Она уверенно держалась в воде, ее даже удивило, что после длительного перерыва у нее так хорошо получается. Карин повернулась лицом к берегу, чтобы узнать, смотрит ли на нее сестра, но без очков она не могла разглядеть ее лицо. Кушина лежала в тени под деревом, потом села, поджав под себя колени. Карин хотела подплыть поближе к берегу, когда поняла, что сделать этого не может. Вода тянула ее назад, Карин чувствовала, что ее затягивает в глубину, и как бы усердно она не работала руками — она не двигалась с места. Снаружи озеро казалось таким спокойным, а внутри скрывался опасный водоворот. Воды уже было до подбородка, Карин захлебывалась, она открыла рот, чтобы позвать сестру, когда увидела, что Кушина, наконец, поднялась. Карин думала, что та бросится ей на помощь, но Кушина отряхнула шорты, собрала полотенце, и направилась прочь с дикого пляжа, даже не взглянув на нее. От удивления, что сестра ее бросила, Карин перестала грести руками, и ее голова тут же скрылась под водой. Опомнившись, она попыталась всплыть, но сильное подводное течение, закручивающееся в воронку, мешало ей подняться на поверхность. В ушах стучало от недостатка кислорода, перед глазами расплывались разноцветные пятна. От озерной воды щипало в носу, Карин уже не соображала, где находится, сил, чтобы бороться с течением у нее не осталось. Последнее, что она почувствовала, перед тем как потеряла сознание — кто-то схватил ее за руку.***
Она осталась, чтобы сделать селфи. Мне надоело ее ждать, и я пошла к автобусной остановке, думала, что Карин меня догонит. Но она все не приходила, и я забеспокоилась… Да, это идеальное оправдание. Инстаграм этой дурочки подтвердит, что она помешана на собственных фотках. Как удачно, что она узнала про это место! Смерть Таюи ей говорила о многом. Например, о том, что жизнь может оказаться слишком коротка, и не стоило ее тратить на ожидание. Ждать повода, чтобы одеваться, как хочется, ждать повода, чтобы закурить ни от кого не скрываясь, ждать, когда ненавистные люди исчезнут из твоей жизни… Кушина поднялась по узкой тропе, и вышла к дороге. Недалеко виднелась пустая автобусная остановка. Нужно постоять пару минут, недовольно глядя между деревьев, крикнуть: " Карин, ты скоро?!», и когда этот маленький спектакль завершится, в панике позвонить дяде и в полицию. Рев мотора совсем рядом, похоже, приехал автобус. Очень хорошо. Чем больше людей увидят обеспокоенную, сбитую с толка старшую сестру, тем лучше. — Карин, ты скоро?! — крикнула она, глядя на тропу, придерживаясь своего плана. Разумеется, ей никто не ответил. Она уже собиралась надеть маску тревоги, когда ей на плечо опустилась чужая рука. Кушина обернулась, удивленно округлила глаза: этой встречи она точно не ожидала. Не ожидала она, и что нож с острым, длинным лезвием вонзится ей в грудь.***
— Нужно ей помочь! — Суигетсу наполовину растворил свое тело, и быстро поплыл в ту сторону, где голова Карин скрылась под водой. — Там сильный водоворот! — Мангетсу остался на берегу. — Если подплывешь ближе — тебя тоже затянет! — Не затянет, если ты подстрахуешь нас сверху! — брат растворился полностью, и слился с озерной водой. Мангетсу выругался: ему совершенно не нравилась перспектива спасать девчонку и своего брата. Он взмыл в воздух, над местом, где недавно барахталась Карин, повисла серая дымка тумана. — Я держу ее! — Суигетсу вынырнул из воды. — Капец, она тяжелая! — он снова нырнул, и вскоре на поверхности появилась голова Карин. Растворившись до середины туловища, Суигетсу поддерживал Карин на поверхности воды. Он попробовал отплыть от водоворота на спине, ухватив Карин под руки, но теперь омут затягивал и его, и утопленницу. Мангетсу протянул к брату свои векторы, которыми перемещал предметы. Они схватили Суигетсу за плечи, Мангетсу попробовал переместиться с ними в сторону берега, но он не мог тянуть за собой одновременно двух человек, они были слишком тяжелыми. — Давай, вместе! — крикнул ему брат. — И-и, взяли! — отдал он команду, будто они перетягивали канат. Перетягивали канат у самой смерти. Озеро жаждало крови, и не собиралось отпускать своих жертв. Мангетсу выбросил из своего серого облака еще несколько векторов, они смогли дотянуться до растущего у воды дерева. Обхватив ими ствол, у них появилась опора, и хватка водоворота ослабела. — Тащи! — Суигетсу сделал небольшую волну, и, перетекая по ней, ему, вместе с Карин удалось отдалиться от водоворота. Мангетсу медленно плыл по воздуху и тянул по воде своего брата вместе с его «ценным грузом». Он чувствовал, что силы у него истекают, и вскоре плюхнулся в ил на мелководье, не выдержав своей бестелесной формы. — Фух, — тяжело выдохнул Суигетсу, оттащив Карин от воды, и уложив ее на влажную гальку. — Ну, ты и кобыла, Карин, вымахала! Мы вдвоем тебя еле вытащили! В рыжих волосах запутался ил и водоросли, фламинго на ее купальнике казались бледными и выцветшими, как и лицо их хозяйки. Суигетсу перевернул Карин на спину, и несколько раз надавил ей ладонями между лопаток. Совсем как на уроке первой медицинской помощи, который им показывали в бассейне. Там еще был такой дурацкий манекен, у которого был только торс, а все остальное… Мангетсу завис, глядя на возню брата с Карин. Бассейн… почему он вдруг об этом вспомнил? Налетел сильный ветер, на щеку Мангетсу упало несколько сосновых иголок. Он поднял руку, чтобы смахнуть их с лица, и в этот момент брат вместе с Карин начали отдаляться, берег исчез, и он понял, что сейчас увидит собственное прошлое.***
Она не чувствовала за собой погони, но не могла остановиться, петляя между деревьев. Вскоре она упала, но боли не ощутила — вся боль была сосредоточена у нее в груди. Кровь толчками выплескивалась наружу, но Кушина чувствовала, что нож не проткнул ей сердце, а попал куда-то рядом. Она прислонилось к стволу дерева, по вискам струился пот, с каждым вдохом она слабела. Теперь ей было жаль времени, которое ей было отпущено, но которое она не успеет прожить. Именно сегодня ей, наконец, удалось избавиться от ненавистной младшей сестры, и вот… Господи, как это все нелепо! Она хотела позвонить в полицию, как и собиралась, но сумка с мобильником валялась недалеко от автобусной остановки — от неожиданности она ее выронила. Вот черт! Кушина прикрыла глаза. Когда найдут ее тело в лесу, будут гадать, что случилось, но на ее убийцу выйти не смогут — он не оставил следов. Пока у нее есть силы, она должна сделать все, чтобы его поймали, и остаток жизни, которой он сегодня ее лишил, он провел в четырех стенах, в бетонной коробке. А она будет ждать его в аду. И непременно дождется! Кушина подобрала с земли ветку, и вонзила ее в свое бедро. Пока кровь капала на траву, она ощущала на себе пристальный взгляд. Такой же безжалостный, как и у нее, когда она смотрела на свою сестру, барахтавшуюся в озере.***
Карин закашлялась, изо рта ее потекла вода, на мгновенье она приоткрыла глаза. Суигетсу вздрогнул, и отошел от нее, не произнеся ни слова. Издалека послышался шум, по склону спускались люди. Похоже, рабочие, ремонтировавшие на противоположном берегу виллу, заметили тонувшую в озере девочку, и теперь спешили на помощь. — Нам нужно идти, — напомнил Мангетсу, когда Карин обступили люди, и начали пытаться привести ее в чувство. — С ней все будет хорошо. Они возвращались к минимаркету ИКА с пустыми руками, но, похоже, Суигетсу это больше не беспокоило. — Ты знаешь, — начал он, когда озеро осталось позади. — Когда мы достали Карин из воды, я кое-что вспомнил… — Я тоже, — кивнул Мангетсу. Это было их общее воспоминание. — Вы опоздали, — встретил их Кисаме, когда они подошли к входу в магазин. — Так получилось, — ответил Суигетсу, пожав плечами. Он не стал хвастаться тем, что они спасли Карин, на него это было совсем не похоже. Он хотел, чтобы Карин, девочка из его прошлой жизни, осталась с ним. — Мы тоже не нашли живые цветы. Но у нас есть это, — Дейдара показал им старый журнал, длинные соломинки от сока и канцелярские кнопки. — Как из этого можно собрать цветы? — Мангетсу не понимал, что задумал Дейдара, эти предметы казались ему обычным мусором. — Не цветы, — Кисаме покачал головой. — У Дейдары есть идея получше.***
Хидан стоял в стороне от немногочисленных родственников и коллег Ханы, и смотрел, как гроб с одинокой розой на крышке, опускали в могилу. Он думал о том, как Хана лежала на стальной полке в морге, а теперь погружалась под землю. Лязгает деверь холодильника, шорох земли — и она остается во тьме одна. Он представил ее на работе в клинике, на прогулке со своими псами, и почувствовал себя таким живым и настоящим, будто его наложили на ее зыбкий силуэт. У Хидана защемило сердце. Захотелось рассказать ей все, что было бы ей интересно: как устроились ее собаки, какое сегодня небо, про первых поселенцев и лесных духов — все, что он для нее приберегал. — Спасибо, что поддерживали мою сестру, — когда все начали расходиться, к Хидану подошел брат Ханы, Киба. Уголки рта опущены, потухший взгляд — ему хорошо знакомо лицо скорби. — Я не мог постоянно уделять ей внимание: у меня своя семья, ребенок вот, на подходе, — он кивнул в сторону своей жены, с огромным животом под черным платьем. — Хана уверяла меня, что справляется, она посещала психолога. Если бы я только заметил раньше, — Киба зажал пальцами переносицу и зажмурился. — Я рад, что в ту ночь, рядом с нею был друг, — он похлопал Хидана по плечу, и направился к выходу с кладбища. Друг… Как давно по отношению к себе Хидан не слышал этого слова. — Только не думай, раз я тебе помог, что мы теперь друзья и все такое, — предупредил Хидан, выбираясь на улицу через нишу в заборе на заднем дворе школы. — И про этот лаз никому не болтай, понял? Его незадачливый спутник кивает, и протискивается вслед за ним. Есть ли у него друзья? Коллег в университете он не мог назвать друзьями, жена от него ушла, Кагуя всегда присутствовала в его жизни как что-то среднее между сестрой и материнской фигурой. - Я помогу вам, профессор… — Волнуетесь за меня? — Да. Какузу… как странно думать о нем, как о друге. Они же так плохо друг друга знают. Но это не помешало Какузу приплыть за ним в Югакуре, выслушивать его смелые заявления, приехать к дому Ханы по первому зову. Перечисляя в голове все эти обстоятельства, Хидан пришел к очевидному выводу — Какузу его друг. Что-то зашуршало, Хидан повернулся на странный звук. Рядом с могилой Ханы было воткнуто в землю несколько бумажных мельниц. Ветер вращал разноцветные лопасти, сложенные из страниц журнала. Откуда они здесь? Похоже на школьные поделки, но на панихиде не было детей. Хидан огляделся — на кладбище было пусто.