Неотделим от меня

Аонунг не думал, что это так сложно. Отдёргивать себя, не искать янтаря среди лазури. Избегать, увиливать, убегать. Это оставляло синяки под глазами, обкусанные губы и покраснения, от зуда в районе сердца. Всё больше вопросов от родных, всё больше тревоги в глазах сестры. В один такой вечер, отец позовёт его прогуляться. Они будут обсуждать улов, укрепленье маруи, и плетение новых сетей, из более жёсткого волокна. — 'itan, мне не нужно слышать тебя, чтобы понять, что, что-то происходит — вождь Меткайина, многозначительно кашлянул — Дело в девушке? Аонунг сначала кивнул, не поняв вопроса, а потом в возмущении захватал воздух губами. — Спокойно, можешь не рассказывать — смеётся Тоновари, хлопая сына по плечу — Ты бы видел меня, когда я встретил твою мать. Он останавливается, изображает дрожь во всем теле, скрещивает руки и неуверенно жмётся. — Представляешь? — хохочет мужчина, смотря на удивлёние сына — Я так сильно хотел произвести на неё впечатление, что каждый раз подходя хоть на пару метров ближе, чуть не падал в обморок от страха. — Ты боялся маминой реакции? — Аонунг недоверчиво обвёл, уверено стоящего на ногах, отца взглядом. — А как же — хмыкнул вождь — Я боялся потерять её взгляд, её уважение, расположение. — И как ты — парень неопределённо обвел его силуэт руками. — Как я стал таким? — улыбаясь, спрашивает Тоновари — Твоя мама меня таким сделала. Она подошла как-то ко мне. Совсем вплотную! Посмотрела прямо в душу, и взяла за руку. И я понял, что рядом с такой женщиной, я просто не могу быть трусом. Тепло её ладони, её уверенный взгляд — что-то открыли во мне. С того дня, я никогда не опускал головы в страхе — мужчина нежно улыбнулся, вспоминая момент. Аонунг прикрыл глаза, вспоминая тёплую ладонь Нетейама, его широкие плечи и искорки в глазах. До одури хотелось его обнять. — Скоро тебе предстоит выбрать пару — ворвался в мысли голос отца. — Но, я ещё. — Все в твоём возрасте думают, что не готовы, однако поверь, никто не ошибается в своём выборе. Да и чего скрывать, твои друзья мне кое-что нашептали — подмигнул вождь Меткайина. — Что? — Аонунг почувствовал, как сердце замирает, холод сковывает тело, а мышцы напрягаются так, что кажется, ещё немного и порвутся. — Да брось, какие от меня могут быть тайны. Сури очень красивая девушка, я горжусь тобой, 'itan . Мир перед глазами резко теряет краски, грудную клетку сжимает болью, голову тесками. На этом проклятом пляже, казалось закончился воздух. Буря ненависти захлестнула Аонунга. Раздражением царапались звуки волн, море вдруг оказалось не прекрасного голубого оттенка, а кого-то серо-зелённого, мутного. На’ви проходящие мимо резко обернулись врагами, смеющимися за его спиной. Вдруг показалось, что всё обман. Всё что он знал и видел раньше- Аонунгу казалось, что его все предали. Что ему кричали, навязывали и били туда, где должно было биться сердце. Даже сам себе он стал отвратителен и противен. — Узнаю это лицо — как ни в чём небывало продолжал Тоновари — Вот и я так волновался перед твоей матерью. Ты главное не робей, матери я уже сказал, она рада, что это именно Сури. Девушка и умна, и красива, по хозяйству поможет, детей воспитает. Будет отличной женой будущего вождя! Аонунгу хочется закричать, хочется покинуть это место, хочется раствориться и не существовать. Ему дико больно, будто кровь толчками покидает его тело. Будто кровь, до этого наполнявшая душу, покидает её, оставляя безжизненную оболочку. «Мне больно!» — хочется заорать Аонунгу. «Прекрати!», «Замолчи!», «Умоляю!» — отчаянно, из последних сил. Родные места уже не кажутся родными, всё вокруг вдруг становиться чужим. И мало воздуха. Катастрофически мало! Парень мотает головой, мыча, и пятясь. Вождь собирается что-то сказать сыну, немало удивившись такой яркой реакции, но Аонунг вдруг срывается с места и бежит. Песок под ногами отзывается болью, но это ни что по сравнению с тем, какая адская, ядовитая смесь, течёт к его сердцу, заползает в его душу. «Мне больно!» — кричит разум. «Мне больно!» — вторит душа. Он бежит, не разбирая дороги. Ему бы исчезнуть от сюда, ему бы спрятаться от этих взглядов, ему бы спастись… Шаг замедляется, отец остался где-то далеко позади. На’ви как тени протекают мимо, звуки притупляются. Парень беспомощно поднимает взгляд, не в силах даже рассмотреть лица, проходящих мимо силуэтов. Вдруг в него чуть не врезается тело. Он собирается рыкнуть на него, но вдруг замирает. Перед ним стоит запыхавшийся Нетейам. Его лицо он видит отчетливо. Его глаза будто смола, подсвеченная на солнце, горят как маяк посреди тьмы. — Прости — улыбается наваждение. На момент Аонунгу кажется, что если он сейчас что-то скажет, то голоса его не будет слышно. — Ты куда несёшься так? — В небо — отвечает Нетейам, выглядя как безумец. Парень не понимает ничего. Может всё же это сон? Нетейам исчезает из поля зрения, оставляя его стоять в темноте, в компании безликих теней, идущих мимо. Свет уходит вместе с ним. И Аонунг срывается за ним, хватаясь за единственную реальность, которая ведёт его через серость. Салли бежит, огибая силуэты. Он будто ветер, ускользает. Скалистый берег встречает их одиночеством и тишиной. — Ты головой ударился? — выдаёт парень, нарушая пугающую тишину. Ему хочется, чтобы Нетейам говорил, говорил и не останавливался. Но сын Торука Макто вдруг свистит, смотря в небо. Икран опускается плавно, не сводя глаз с позвавшего его на’ви. — Что ты делаешь? — спрашивает Аонунг, всё ещё не находя опору, всё ещё чувствуя недостаток воздуха, и легкое головокружение. — Это мой икран, Аонунг — представляет существо Салли. Икран тыкается мордой в плечо, прося внимание. Сыну Тоновари хочется прикоснуться к гладкой коже, но он лишь делает шаг назад. — Вам же запретили — шепчет парень, продолжая пристально смотреть на удивительное существо. Нетейам отрывается от своего друга, вдруг направляясь к водному на’ви, его янтарные глаза светятся уверенностью. — Нет! Нет, нет! — причитает парень, пятясь. Горячая ладонь Салли обжигает руку. Аонунгу кажется, что все его чувства останавливаются на этом соприкосновении. Лицо Нетейама придвигается совсем близко. — Аонунг — ему хочется приблизиться ещё немного — верь мне. Ещё немного. Чужое тёплое дыхание касается губ, мир сжимается на губах Салли. — Верь мне — выдыхает Нетейам. Из тела вдруг исчезает вся напряжённость, дышать становиться даже проще чем стоять. Всё кроме на’ви напротив, становиться неважным, несущественным, несуществующим. Кажется, он куда-то его тянет, что-то говорит. Лазурные глаза всё ещё смотрят только на губы. Из сладкого туманна Аоунга вырывает звук клацающих зубов. Икран любопытно тянет к нему голову, его ноздри расширяются. Нетейам раскрывает чужую ладонь, аккуратно помещая её на прохладную кожу существа. Восторг заполняет тело морского на’ви. — Кажется, ты ему нравишься. От этих слов, на лицо лезет совершенно глупая, счастливая улыбка. — Когда я чувствую, что не могу выбраться, когда, кажется, что впереди тупик, я сажусь в седло и лечу. Аонунг, полетели сегодня со мной пожалуйста. «Помоги мне» — слышит парень. И ему хочется сказать, что в помощи нуждается не Салли, а он сам. — Я никогда не сяду на него. «Я не смогу помочь тебе, Нетейам. Мне самому нужна помощь.» — Просто доверься мне — шепчет демон. Он седлает икрана и протягивает свою руку. — Ты со мной? — Не дай мне упасть — шепчет Аонунг, встречаясь с ярким солнцем глаз напротив. — Никогда — отвечает Салли. И это больше чем слова. Они оба понимают это. Кожаное седло неприятно холодит кожу. Страшно. — Держись крепче. Шепчет прямо на ухо. Горячая волна проходится по телу, на мгновение его расслабляя, а после резкий рывок вверх и ему хочется закричать. Нетейам позади, крепко прижимает его к себе, и это не способствует самообладанию Аонунга. — Эйва — шепчет он, разрываясь между холодом страха и чем-то мучительно сладким, исходящим от руки Салли на его талии. Икран будто замирает посреди воздуха, становиться тихо. — Аонунг — зовёт сын Торука Макто — открой глаза. Рука демона проходится по талии, и тело проходит маленькой судорогой. — Ни за что — впиваясь в рукоять, отказывается морской на’ви. — Аонунг. Этот голос, рука на его талии, невесомость под ним — всё это натягивает струны души и тела до предела. Ему кажется, что он сейчас взорвётся. — Нет! И среди этого холода, реальность распадается горячими губами на плече. Становиться мучительно хорошо. А после мир наполняется облаками. Бескрайними белыми облаками. Кожа становиться в сто раз чувствительней, когда ветер нежно оглаживает её. Икран скользит, поднимаясь выше. Солнце поднимается из-за горизонта. А Аонунг ловит себя на постыдной мысли, что глаза Нетейама прекрасней горящей звезды. Салли разводит его руки в сторону, шепчет что-то о том, чтобы он не боялся. Но страх отступил давно. Крепкие руки обвивают талию, и дышать полной грудью уже не получается, только маленький вдох и выдох, иначе сердце не выдержит. — Под водой ты чувствуешь присутствие океана, не чувствуешь себя одиноко, но тут ты абсолютно свободен. Руки Нетейама снова поглаживают кожу. Почему-то хочется придвинуться ещё ближе, ещё теснее. Румянец покрывает лицо, Аонунг это чувствует. Ему нестерпимо хочется увидеть Салли, и он поворачивает голову, впадая в удивительные глаза. — Спасибо. «Ты спас меня сегодня. Ты не дал мне упасть. Ты моё проклятье, демон.» Нетейам хохочет, и они пикируют вниз. Внутри всё поднимается, страх щекочет ноги, а после счастье затопляет собой всё. Смех вырывается наружу. — Мы разобьёмся, vrrtep! «Будь со мной всегда, прошу тебя» Икран выравнивается и голова резко становиться тяжёлой. Аонунг откидывает её на плечо Нетейама, всё ещё чувствуя ток всем телом, от чужих рук. — Я же обещал тебе. «Выбери меня, Аонунг» — Я не хочу возвращаться. — Я тоже. Салли гладит костяшки его рук, накрывая их своей широкой ладонью. Эта нежность тает на коже, впитываясь в душу Аонунга. Ясная мысль приходит в голову — «Я хочу видеть тебя всегда». И он растворяется в объятиях Нетейама. — Когда мы вернёмся, всё снова будет как прежде? — спрашивает Аонунг, зная, что ответ должен дать он сам. — А мы вернёмся? « А разве ты уже не мой?» И снова прохладный поцелуй в плечо. Аонунг выдыхает, ему хочется больше. — Прекращай — шепчет на’ви. «Забери меня» Но земля уже близко. И руки Нетейама уже не кажутся такими вечными на его талии. А после он бежит, оставляя за спиной сердце, а по щекам льются слёзы. Он должен сделать не тот выбор.