Тихий шум, золотые глаза

Он знал, что это случиться достаточно скоро. Он чувствовал, как кровь застывает в жилах и как он начинает чувствовать эту панику. Подростки решили повзрывать фейерверки в это милое Рождество. Но видимо они понятия не имели, что он мог даже на это среагировать. А если реакция была – то пора бежать. Просто бегите. Без остановки, кто бы он вам не был. Если вы не спрячитесь, то это хорошим не кончится. Он больше не придёт...он – не он больше. Посмотрите на себя. Вы ведь так трусливы и жалки. Что вы можете ему сделать, успокоите? Почему вы настолько глупые создания, вы не понимаете? Вы не можете просто прыгнуть в сугроб, закопаться, чтобы вас не нашли? Именно так думал он, когда их всех убил. Улыбка не сходила с его лица, трупы валялись вокруг и он с диким желанием в глазах бросился в бегство, он бежал к другим. Так он убил слишком много в это Рождество. Такое милое, доброе и кровавое рождество... Флиппи просто стоял, смотря на украшения в своём доме. Он уже не видел той радости от всех этих украшений, он начал их снимать. Кровью уже не пахло, он помылся. Военной формы на нём не было. Была лишь чёрная майка, домашние штаны. Он впервые снял всё это на долго, ведь он стирает форму пятый раз. Кровь видимо не отходит, оставаясь неприятными пятнами. Флиппи хочет спать, но он снимает украшения. Зачем они нужны, уже совсем конец всего праздника.. Скоро на работу. Да и зачем он вообще всё украшал? Точно...для друзей. Но если друзей больше нет, то почему снять нельзя? Медведя никто не держал, не говорил, что всё настолько обязательно. Хотелось просто сделать всё ярче, пестрее, хотелось зажечь ёлку. Но есть ли смысл? Смысла нет... Он идёт в кровать, не торопится. Он так устал. Что с ним? Да так, радости больше нет. Друзья и есть его радость, а он – кубик льда внутри которого полно воды. Сколько можно сожалеть? Сожаления нет, ведь его прощают, принимают обратно. Если лишь она – ответственность. Он ведь несёт ответственность за свои убийства и грехи, оплошности и самые разные желания. Вот только в праздники так хочется провести время со всеми. Хочется немного выйти из собственной изоляции, вечной и пустой изоляции. Ему плохо. Он не счастлив. Он просто хочет спать... О нет, он забыл почистить зубы! Он идёт чистить их, каждый свой клык, каждый обычный свой зуб. Смотря в зеркало он словно смотрит не на себя, а сквозь. Не хочет видеть своих мешков под глазами, глаз, с полной безысходностью во взгляде и уставшего от вечного плача лица. Но он не часто плакал, так ведь? Да, не часто, да, это вечно происходило в ванной. Иногда он уже на пофигизме умывался, иногда с грустным взглядом просто шёл в кровать, страх преследовал весь день, а иногда случались и эти самые порывы. А на этой неделе особенно часто. Чтобы он не пил, как бы не лечился – дорога ему только в психушку. Но он не хочет туда! Он не выдержит там, не проживёт и дня. Но есть ли у него выбор? Выбора нет, но он сам отказывается лечиться. Пьёт таблетки каждый раз, но это ему ничего не даёт. Он просто это понимает, но почему-то всё равно пьёт. Выплюнув пасту он смотрит на себя. Далее он опускается вниз к раковине, начинает что-то бормотать. Пока бормочет – плачет. А если плачет – начинает смеяться. И так уже третий день. Он такой слабак. Нервы уже не выдерживают. А ведь на войне его учили быть стойким. Где стойкость? Ушла? Да, ушла. Его проблема? Почему, нет... Не совсем. Вы бы тоже спокойно сидели и смотрели кино, когда ваших друзей убиваете вы сами, когда вы не знаете, что с этим делать, когда самолично видите их трупы? Нет. А если бы вы узнали, что у вас есть вторая личность? Вы бы тоже ревели. Вот только Флиппи уже год знает об этом и как-то живёт и с каждым разом его Надежда угасает. Он плачет, смеётся, а потом лежит на полу и всё делает одновременно. Слышит только себя, видит перед собой бездну. Что бы он не делал, его преследует бездна. Он не знает, куда дальше ему идти. Но всё же он не в бездне, он над ней, но скоро он прыгнет, когда сойдёт с ума. Он вечно на что-то надеется, вечно доверяет кому попало. А его проблема лишь рушит его изнутри. Он просто не думает, что станет сумасшедшим. А он станет. Он уже становится... Передвигая ноги назад он чувствует как падает и не может встать, из-за того что не хочет. После он продолжает смеяться, но смех угасает, как только всхлипы перекрывают всё разом. Он себя боится, он перестаёт себе доверять. Его всё реже видят на улице, а тишина убивает его уже дома. К удивлению мишка начинает вставать, ах нет, он решил посидеть. На него давит вся обстановка, давит он сам. Он затерялся в тишине, лишь горящий в ванной свет немного успокаивает. Но сам он уже никогда не будет спокоен... Проходит десять минут... Двадцать... Тридцать... Скоро пройдёт уже час. Он не уснёт. Он хотел спать, но сейчас он хочет плакать, бормотать и даже звать кого-то. Он звал друзей. Флаки, Лампи, Каддлз и другие. Он зовёт всех их, но никто не придёт. Он всё равно воображает, словно они все рядом, словно они все обнимают его сейчас. Но никого нет, он совершенно один, никто не придёт... Проходит ещё двадцать минут, это значит, что он уже чуть больше часа не может пойти в кровать, рыдает, сидя на холодном полу. Разносится шорох, другой и третий. Флиппи почувствовал, словно его обняли. Тишина не прекращалась, но какое-то напряжение росло. Никого же не было рядом, дом заперт на ключ.. Где-то под боком раздаётся тихое хрипение, а затем и слегка грубый голос, сопровождающийся мурашками по коже. Он что-то говорил, но Филлип прослушал, перебирая пальцами свою майку. Холодок прошёлся по коже и в какой-то момент медведь повернулся, причём даже не посмотрев на того, кто решил его обнять. Он с закрытыми глазами обнял зверя в ответ, ничего не сказав. Чем он думал, когда прижался к убийце? Жалел ли он? А ведь тот, кого обняли, умолк и даже его непроизвольный рык прекратился. Слушая плачь около себя он просто решил посидеть рядом, ничего не говорить и не издавать никаких лишних звуков. Может он не ожидал, что получит что-то в ответ? Может. Хотел воткнуть нож в спину, пока Флиппи слаб и ничего бы не смог сделать? Нет, не хотел. Тогда зачем он ждал другой реакции, решил в какой-то момент помочь? Он сам знает на это ответ? – Пойдём. – сказал убийца, прижав Флиппи к себе и подняв его с пола. Они куда-то пошли. Медленно двигаясь к комнате мужчина чувствовал, как коала на нём слегка дрожит. Плач как-то прекращался, когда они дошли до спальни, озарённой лунным светом. Там уже прапора и сбросил с себя опасный на вид медведь, стоял над ним. Он точно ничего не хотел? Почему его подозрительный взгляд столь просящий? Неужели он решил воспользоваться чужой слабостью, сделать что-то плохое.. Он не трогает слабых, нет. Он не трогает маленьких детей, не трогает тех, кто не способен дать отдачи из-за своего физического или психологического состояния. В горле Флиппи скопился ком. Он весь сжался, пытаясь достать одеяло из-под себя. Надеялся, что закрыв глаза на долго это существо перед ним пропадёт. Он так и сделал. Он закрыл глаза, но ничего не было, никаких изменений. Его холодные, сияющие в темноте глаза въелись в чужое сознание как отдел для ужасов. Может поэтому во сне эти глаза преследовали его всё больше. Он боялся их... Это был он, но не настоящий он, а чужой. Чужой, что обдавал его нервы ещё одним скачком дикого напряжения. Чужак был дик и вечно давил улыбку. А улыбка была куда хуже его взгляда. Была острой настолько, что куски сырого мяса легко кусались с такими зубами-дробилками. – Посмотри на меня. – тон был груб, спешен. Это не всё, чего он хотел, явно не всё. Флиппи наивно повернул голову к убийце, смотря не глазами, а стеклянным сферами на него. Тело задрожало. Он снова испуган. – Ты тряпка, зефир. Слышишь? Тряпка! – неожиданно монстр впился в чужие плечи. Когти вонзились в чужую плоть так, что не двинуться. Золотые глаза прожгли дыру в чужой голове. Убийца несколько раз повторил одно и тоже слово "тряпка"... Флиппи хватила паника, он не смог воспринять чужие слова. Глаза его наполнились пеленой, он не видел всё происходящее в полностью здравом рассудке. Сознание дало помутнение. По интонации прапор понимал лишь то, что его "второй я" очень резко возмущался. А его голос перерос в крик, крик настоящего зверя, что перегрызёт . Чего он добился? Для чего он кричит и возмущается? – Почему ты такой жалкий кусок. Почему именно ты мне достался? – альтернатива сидел и смотрел в тёмные и глубокие глаза Флиппи. Заметил то, как на него смотрели эти глазки, увидев вокруг них мокрую шёрстку, словно дождь прошёлся по его лицу. Убийца отшатнулся, будто увидел что-то пугающее. Но видимо он решил отстаивать позицию, поэтому потряс мишку пару раз. Прапор очнулся, правда сразу после испуганно смотрел на альтер-эго. Он так часто его пугался. Так часто смотрел глазами на это чудовище с телом обычного зверька. Улыбки у него правда не было, всё это время не было. Почему он не смеётся? Он же любит блестать своим садизмом. Медведь с золотыми глазами невнятно прорычал, отпустив чужие плечи, но приблизился ближе, повалив второго на кровать. Затем безумец пристроился рядом, пока Флип не понимал, что происходит, но со временем сложил мысли в кучу. – Ты тряпка, за которую можно схватиться и не отпускать. – бормоча убийца пристраивался ближе, схватав его гримасу снова, вглядываясь. – Но когда ты мокрая тряпка – весьма противна и темна... Рука Флипа прикрыла глаза на своём лице, услышав такое о себе. Он знал, что плакать нельзя.. Почему он не слушал правила армии, отца? Он же мужчина! – Я же сказал, смотри на меня. – пригрозил альтернатива. Пришлось ему снова посмотреть в эту страшную морду, – По сравнению с сухой мокрая выглядит жалко, но почему-то мокрую поднять всегда охотнее, ведь он неё остаётся мокрый след, понимаешь? Вот с тобой также, я не мог оставить тебя на полу. – Я бы сам встал.. – если как выговорил мишка, вытирая своё лицо, стараясь оттолкнуть от себя второго, что так и норовит прижать "тряпку" ближе. – Как бухой заснул бы прямо там. – подняв голову вверх этот безумный смех раздался по комнате. А может и не такой безумный? Ведь..он впервые звучал по другому. Он не стал реагировать на этот резкий смех от второго, поэтому просто решил успокоиться, подумать о том, что было бы достаточно хорошо, если бы прямо сейчас он нашёл рядом что-то тёплое, пригреться и поскорее заснуть. А почувствуется ли больше тепла, если дать альтер-эго себя обнять? Точнее...самому его обнять? Конечно вряд-ли, у них же по сути одно тело и сейчас, если он лежит перед Флиппи, то это лишь его какие-то галлюцинации и самовнушения. – Ну и чего ты на меня так зыришь? Я по твоему очень интересный? – улыбка не сходила с лица медведя с такими яркими глазами. Он же сам сказал смотреть на него, а может он просто забыл или проверяет чужую память? Какой же он странный всё же. Настолько, что хочется плакать иногда, ведь его не понять. Сколько бы ты не старался – его не понять даже через годы, так как... Флиппи сам не пытается. Изучал бы он альтер-эго лучше, интересовался бы, то возможно он бы тоже посмеялся вместе с ним когда-нибудь. Флиппи хотел отвернуться, то снова чужая лапа не дала. – Я же сказал смотреть на меня. – большим пальцем руки жёлтоглазый гладил чужую щёчку, пока её обладатель не переставал дрожать. Страх никак не может уйти, альтер-эго не даёт никаких гарантий на то, что он прямо сейчас не ударит, не унизит. У него сейчас полная власть ситуации, он может сделать всё, даже привязать Флиппи к батарее. И ему не будет жаль, он же будет смеяться. Может сейчас у него всё-таки проснулись какие-то материнские инстинкты, если он так озаботился. А может ему просто надоело смущать чужое нытьё, вот и нежничает. На следующий день наверняка вернётся его прежнее эго, что вечно будет доводить его. Возможно прапор совершит суицид, как только в этом городе можно будет умереть. Притянув чужую морду ближе странный мишка сам лёг поближе. У Флиппи округлились глаза, когда я он почувствовал, как его обняли. Он ощутил тепло, но не физического тела, на душе как-то легче стало. Да и когда ты видишь, что кому-то на тебя не плевать, разве зверь не успокаивается? Успокаивается, не смотря на страх. Чем бы не был этот псих, врагом другом или безумцем – Флиппи смог найти нужное внимание для себя, когда оно действительно было очень важно. Слышаться шорохи одеяла. Теперь они оба накрыты. – Фликпи..? – не успел прапор договорить, как его заткнули тихим "шшш". Видимо не нужно больно много лишних слов. – Спи, зефир. – прошептали на ушко. И действительно, пора бай-бай. Ещё пару минут... Мишка смог заснуть...