Калейдоскоп

Дик и сам понимал, что по-хорошему, рыдать бы не следовало. Он взрослый, не ребенок давно, и вообще герцог…надо срочно взять себя в руки… — Эр Рокэ? — голос предательски дрожит, а руки сами цепляются за Арно, который тоже, кажется намерен слегка задушить в братских объятиях. — Вы в порядке? — В полном, юноша. И не стесняйтесь эмоций, — откликнулись где-то рядом, Дик не вглядывался, но позволив себе облегченный вздох. Эр Рокэ был в порядке, несмотря на непростой не то проход, не то пробег по стремительно меняющемуся Лабиринту, вспоминать который Дику очень не хотелось. Вместо это он зажмурился, обнимая Арно, который рядом бессвязно но абсолютно счастливо повторял, что такой результат его более чем устраивает и вообще, он всегда хотел младшего брата. Дик потом сам не мог бы вспомнитьб, что он тараторил в ответ. Обниматься с Арно на правах не просто друга, а младшего брата оказалось на удивление хорошо. И тепло. Пожалуй, такой волной ослепляющего счастья Дика не накрывало с момента гибели отца. Потом его жизнь можно было назвать какой угодно, но не счастливой. И чья-то тяжелая рука, потрепавшая его по голове… Дик шмыгнул красным от слез носом, совершенно не аристократично икая, похоже, все-таки эмоций было слишком много для скромного северного герцога, привыкшему к тому, что жизнь может за малые подарки больно бить. Сейчас Дику абсолютно не хотелось думать, какую цену потребует от него судьба за этот щедрый дар. Он пытался отдышаться, нелепо икая, чувствуя, как у него горят уши. Арно все-таки выпустил его из хватки, помогая нормально сесть. Он и сам выглядел примерно как Дик — красные глаза и нос и абсолютно счастливая шальная улыбка. Он обнимал Дика за плечи и заглядывал в глаза — счастливо и тревожно одновременно. — Все нормально, Арно, это…ик…точно не приступ…ик… — пытался объясниться Дик и снова икнул. Теперь как-то надо от нее избавиться, волновать Арно не хотелось. — Так, а с этого места прошу подробностей, — Дик перевел взгляд на севшего на кровать человека, не сразу признавая эра Лионеля. Непривычно выглядевшего, кстати, растрепанного, взъерошенного, с почти такими же красными глазами. — Что за приступ? — Доброго вечера…или утра эр Лионель, — смущенно улыбнулся Дик и снова икнул, шмыгнув носом. — Приступ надорской болезни я думаю, спровоцировал яд, — говорить и одновременно икать было сложно. — Какой уж теперь я тебе эр, — Дик чихнул от неожиданности, когда пальцы старшего старшего Савиньяка легко щелкнули по носу. — Привыкай называть меня Ли, Дикон. А с надорской болезнью надо разобраться…чуть позже, — добавил он, после очередного «ик» в исполнении смущенного Дика. — Для начала, справимся с икотой, — поддержал Лионеля Арно, почесав нос. — Разными народными способами. — Без экзотики, — спешно вмешался Лионель, пока теперь уже младший старший в их семье от счастья не устроил что-то совсем из ряда вон выходящее. А им, между прочим, завтракать — Росио, вместе с юным Приддом, как-то очень уж шустро рванули отдавать распоряжения и выяснять о времени его подачи, давая возможность новообретенным родственникам пообщаться. — Самый проверенный способ — это тепло, — решительно заявил Арно, берясь за одеяло. — Ли, устраивайся с другой стороны. Дик понимал, что икать и улыбаться при этом выглядело странно, но сейчас на душе было спокойно и светло. Его завернули в ткань одеяла так, что это больше напоминало кокон. Особое внимание Арно уделил ногам и груди, ворча, что покрывало какое-то короткое, не завернуть толком. Лионель предложил принести еще пару и Дик не удивился, когда Арно тут же ухватился за эти слова обоими руками. Когда Рокэ заглянул-таки проверить Савиньяков и заодно выяснить, где им всем завтракать, его глазам предстала картина — закутанный в три покрывала, но все еще икающий, пусть и реже уже, Дик, и обнимающие его с двух сторон Арно и Лионель. Рокэ впервые за долгое время вспомнил свою семью. Икотой он не страдал, а вот кошмарами — да, случалось. И почти так же кутал его в покрывало Карлос, устраивался рядом в кровати, обещая охранять от подобных снов. И ведь помогало — Рокэ, тогда еще Росио почти для всех, высыпался, а Карлос клевал носом и обещал, что страшным снам теперь прямая дорога куда-нибудь в Закат, а к нему они не доберутся. Усилием воли, Рокэ встряхнулся, отгоняя воспоминания. Эта боль потери со временем приглушилась, но не угасла совсем. Так старая рана упорно ноет к смене погоды. — Как насчет завтрака? И, пожалуй, горячего молока, с медом, — Рокэ знал, что икота после такой эмоциональной вспышки редко проходит быстро. Но вот такие нехитрые способы должны помочь. Им с Лионелем еще искать и ловить Штанцлера. Его побег действовал Рокэ на нервы сильнее слухов о грядущей военной кампании. На войну они почти все отправятся, закаленные новым опытом и окрыленные нежданными открытиями. А вот живой бывший кансильер с многочисленными связями мог причинить проблемы. — Да, пожалуй, — кивнул Лионель, отвечая за всех. Дик и Арно, сморенные эмоциональной вспышкой, почти дремали — мешала как раз диконовская икота. И вопрос, куда нести завтрак, отпадал. Валентин появился, когда все уже было накрыто, Дик выпутался из покрывал, а Арно перебрался ему в ноги — вдвоем есть лежа было неудобно. И так младший младший Окделл-Савиньяк порывался вскочить, еле убедили провести в постели еще день, для окончательного восстановления. Что помогло больше — покрывала, тепло родных рук или все-таки горячее молоко, доподлинно неизвестно. За завтраком Дик вполне уверенно общался, икота сошла на нет так же внезапно, как и началась. Обсуждали, собственно, дальнейшие планы. Арно в столице оставался еще некоторое время, после чего возвращался к своему сеньору. У Дика, в перспективе маячила вторая военная кампания вместе с эром Рокэ, а вот Лионель с Валентином оставались в столице. Штанцлера, в Олларии, скорее всего, не было — он не дурак прятаться там, где мог быть легко обнаруженным. Но собирать информацию по этому вопросу Валентин собирался в обязательном порядке. И тут же вынужденно дал слово не травить бывшего кансильера, как собирался — Дик запомнил, с каким выражением друг читал о свойствах ядов и оценил это даже находясь в не самом лучшем состоянии. В одном сошлись все — граф Штанцлер точно даст о себе знать. И такой как он не оставит свое поражение безнаказанным. В это же самое время граф Штанцлер, проклиная на чем свет стоит, непокорного мальчишку Окделла, сумевшего преподнести неприятный сюрприз и выжить, в экипаже направлялся в Агарис. Он не планировал лично общаться с тем, кто называл себя Раканом и Робером Эпине, но выбора ему не оставили. Больше влиять на Талиг изнутри он не мог. Но вот потрясти Талиг внешней атакой ему еще вполне по силам. Денег и влияния у Августа Штанцлера хватало, чтобы помочь Альдо набрать армию и атаковать самое сердце Талига — Олларию, в тот самый момент, когда там будет отсутствовать Ворон. Штанцлер знал, что вот-вот должна была начаться заварушка в Фельпе. Стать кансильером Альдо Ракана было вполне достижимой целью. Ну и конечно, Штанцлер намеревался не только расправиться с Вороном, но и исправить собственную ошибку по устранению герцога, не пожелавшего стать разменной монетой в его руках. Для этого все средства были хороши. Август Штанцлер прикидывал сразу несколько вариантов, отметал одни и подбирал другие — в дороге было очень уж скучно. Еще несколько дней придется добираться до Агариса, а там ему обеспечат личную встречу, послание было отправлено и даже успел прибыть ответ. Не зря Лионель Савиньяк и Рокэ Алва хотели срочно поймать или устранить при невозможности захвата живым, бывшего кансильера, предчувствуя неприятности. Теперь, лишившись должности в Талиге, он стал парадоксальным образом, едва ли не более опасным, чем с ней. Впрочем, при молодежи они не обсуждали это. Ночь выдалась утомительной, так что день они посвятили ленивому совместному отдыху, пока была такая возможность.