Калейдоскоп

Валентин проследовал к ближайшему креслу, по его лицу, как и всегда, что-либо прочитать было невозможно. Дик в Лаик почти ему завидовал, ему пришлось пережить многое, чтобы суметь натянуть на себя с треском разлетевшуюся маску. «А если и ему тоже пришлось платить свою цену?» — мысль, пришедшая в голову заставила Дика посмотреть на бывшего однокорытника более внимательно и поймать ответный изучающий взгляд. Кажется, это обещает быть сложнее, чем казалось изначально. Подчиняясь больше интуиции, чем действуя сознательно, Дик встал, чтобы взять в руки отложенный было кинжал. Порез неприятно пульсировал, почему-то хотелось взять его в руки. Такой страсти к оружию Дик раньше не испытывал, но не стал противиться, решив, что ничего страшного не было в этом. Дик помнил, как страшно, беззвучно плакал отец, когда получил этот кинжал. Он тогда его не сразу заметил — герцогиня Окделл и Айрис не рисковали зайти к нему, а Дик пробрался, плюнув на запреты — это же отец, как могло прийти в голову бояться его? Абсолютно нелепо. Вот тогда-то Дик в первый раз увидел сломанного человека. А еще почувствовал, как подрагивает каменный Надор, не рядом, а где-то в глубине, у самого основания. «Иди к нему. Ты ему нужен», — донеслось до маленького Дика встревоженный шепот камней и он, не раздумывая, метнулся вперед, прижимаясь к коленям отца, на которых обнаружился кинжал с гербом оленя. Почему-то лишь сейчас, вновь опускаясь в кресло, Дик понял, что тогда, получив этот кинжал, узнав о потере, его отец шагнул на ту же грань, где был и он сам, пока эр Рокэ и эр Эмиль не вытянули его. И если бы Дик тогда испугался, возможно, Надора больше бы не существовало. — А вы изменились, герцог Окделл, — голос Валентина Придда, графа Васспарда выдернул Дика из воспоминаний. Юный герцог мысленно дал себе подзатыльник — про гостей, вообще-то, не полагалось забывать, это было дурным тоном. — Вы себе не представляете, до какой степени, граф Васспард, — Дик посмотрел бывшему однокорытнику в глаза. — И пользуясь случаем, я прошу прощения за Лаик и свое поведение. Тогда я по-другому не мог. Чего Дик не ожидал, так это искреннего удивления, тут же сменившимся привычной маской невозмутимости. Похоже, Валентин Придд мог позволить другим видеть себя и без маски. Становилось понятным, как тогда с ним сошелся Арно Савиньяк. Палец пульсировал все сильнее, от него по телу прокатывались горячие волны, незаметные поначалу. Кинжал в руках странным образом успокаивал и не давал начать паниковать — подобного с ним не должно было бы происходить, он уже Повелитель, умел слышать стихию. А тут с чего-то начало накрывать чем-то непонятным. При этом всем не было боли, чувствовал себя Дик вполне нормально. — Я был бы вам признателен, — Валентин явно пытался подобрать подходящие слова. — Если бы вы объяснили…понятнее. Вы здесь и вы в Лаик — два разных человека и я пока не могу понять, что же произошло. Неужели, как предполагал Арно, в Лаик было…насилие? Дик растерянно моргнул, пытаясь осмыслить данное слово. В Лаик его со временем просто перестали замечать, так что насилием это было не назвать точно. Это в Надоре герцогиня Окделл всячески давала понять Дику после гибели отца, что он никчемность, годящаяся только на то, чтобы убить невиновных людей вырвавшейся из-под контроля силой. — Не в Лаик, а в Надоре да, было, — Дик снова удивился, увидев, как часто мог хлопать глазами Валентин и какой у него при этом появлялся растерянный вид. Почему-то появилась мысль, что они говорят о каких-то разных вещах. Стоило бы прояснить этот момент. — Вы же знаете, о срыве Повелителей, граф Васспард? — поинтересовался Дик, когда стало понятно, что Валентин пока не в состоянии задавать все новые вопросы. — По истории только… Создатель, — Валентин до крови прикусил губу и ошарашенно посмотрел на Дика, который печально кивнул ему в ответ. — Если бы не эр Рокэ и эр Эмиль, скорее всего, от Олларии мало чего бы осталось в ближайшее время, — говорить правду оказалось куда легче, чем придумывать изящные словесные кружева, которыми мог бы гордиться разве что их мэтр по этикету в Лаик. У Дика, впрочем, никогда не получалось делать это достаточно долго и путать собеседника. Еще бы понять почему по телу словно бежала раскаленная лава. Было горячо, но не больно. Дик рассеянно погладил кинжал, который так уютно лежал в руке и снова вспоминал то, что считал давно утраченным. Ну что мог запомнить ребенок, который праздновал годовщину своего рождения? Ничего абсолютно. Кинжал возвращал его в какое-то очень светлое место, в уютно обустроенную гостиную, совсем не похожую на стылый Надор. Тут были и шкуры, на которых можно было ползать, и уютная мебель…а рядом с мелким Диком увлеченно что-то лопотал белокурый мальчишка, подозрительно похожий на Арно Савиньяка. — Дикон, — когда рядом оказался отец, Дик не видел, он словно наблюдал со стороны за происходящим, то и дело касаясь освобожденного от ножен лезвия. — Смотри сюда…выбирай. Зачем ему под нос сунули камень и вот этот самый кинжал Дик и взрослый не понимал, не то что ребенок. И малыш не стал задумываться над странностями взрослых, он просто сгреб предложенное обоими руками, вызвав чей-то заразительный хохот, который сменился теплым женским голосом. Таких интонаций Дик у Мирабеллы Окделл не слышал ни разу в жизни. — Все с ним понятно… Эмон, забери кинжал, пока не порезался. Ари, прекрати, что дети подумают, — судя по звуку второго мужчину шутливо шлепнули по какой-то части тела. Картинка растворялась, Дик сглотнул подступивший к горлу ком и едва не вздрогнул, когда на плечо осторожно легла ладонь. — Ричард, посмотрите на меня, — Валентин, оказывается стоял рядом, явно взволнованный выпадением герцога из разговора и теперь привлекал к себе внимание. — Зовите меня Диком, граф, — попросил Дик, чувствуя, что происходит нечто, несомненно важное, но как бы это «что-то» не закончилось последствиями. — Не надо, как герцогиня Окделл. А Валентин вздрогнул, ошеломленно глядя как в серых глазах Дика Окделла медленно, но верно, разгорается огонек. Огненная стихия, невозможная для Повелителя Скал, забытая одним из родов-вассалов Эпине, и ушедшая к Колиньярам в урезанной форме, неожиданно дала о себе знать. Эстебан Колиньяр не стеснялся демонстрировать свои умения, вот только у него было несколько ограничений, видимых Валентину. Он не мог зажигать новый огонь, управляя лишь тем, который был в зоне досягаемости, снимая с факелов или беря из очага. В помещении, где такого огня не было, Эстебан ничего не мог. И теперь, Валентин отчетливо понимал, происходила инициация…почему-то у герцога Окделла. Надо срочно вывести его во двор, там куда легче призвать грунтовые воды. — Хорошо, Дик, — Валентин сглотнул подступивший к горлу ком, понимая, что надо действовать быстро. — Как насчет прогуляться во двор? — предложил он, наблюдая, как бережно тот гладил кинжал одной рукой, второй почему-то укрывая герб от его глаз. — Можно, — Дик поднялся на ноги и в этот момент Валентину стало ясно — поздно, не успеть. Повелитель Скал внезапно вспыхнул горящим факелом, уничтожая кресло за собой и то, на котором сидел наследник Приддов. Чудом не пострадал стол, вспыхнула занавесь, а Валентин прищурившись от огня, который чудом не опалил его самого, спешно распахнул окно. Ему срочно была нужна вода. Дик растерянно моргал, вцепившись рукой в кинжал, чувствуя — нельзя сейчас его было отпускать, только ножны требовалось стряхнуть, что он и сделал. Металл засветился странным голубоватым светом, не позволяя яркому огню распространиться по всей комнате, очерчивая определенный радиус действия стихии, проявившейся в младшем младшем потомке рода, забывшего ее. Одежда постепенно чернела, уничтожаемая пламенем. Вот только Дику не было страшно. Пламя пылало, не нанося боли, оно пело, почти как камни, радовалось и просило…разбудить и остальных, чтобы каждый из них четверых, ныне носящих одну общую кровь, снова могли пользоваться утраченным. А огонь многое мог, многое умел… Порез послужил катализатором пробуждения родовых способностей. Древний фамильный кинжал его второго отца, отправленный в Надор, сейчас стал якорем для первого за четыре поколения потомка Савиньяков, инициировавшегося с его помощью. Пусть это было сделано абсолютно случайно. Пламя надо было взять под контроль, но ошеломленный Дик абсолютно не представлял, как это сделать. Слабость накатывала волнами, надо было срочно… Обрушившийся поток воды стал для Дика абсолютной неожиданностью. Он пошатнулся, но устоял…чтобы рухнуть на пол под второй волной, пропущенной Валентином через окно, к большому недоумению охранников кэнналийцев и въезжавших во двор Эмиля и Рокэ. Последние сразу бросили лошадей и кинулись к комнате Дика, успев осознать что происходило что-то неправильное. Влетевшим в комнату эрам открылась странная картина — бесчувственный Дик лежал в черном круге, насквозь промокшем — юный Придд не скупился с силой. От одежды остались черные лоскутки, в руке пострадавший упрямо сжимал кинжал, с невесть как, снова оказавшимся на нем ножнами. У окна лежал Валентин Придд, судя по всему, потерявший сознание от перенапряжения. Он выложился полностью, но сумел-таки справиться с огнем.