Калейдоскоп

В купальню Дик и Арно побрели следом за Валентином. Ребенок только сверкнул глазами, но ничего не сказал, когда ему сообщили о необходимой процедуре. Было похоже на то, что сил спорить у него не осталось. — Как же жутко оно выглядит, — тихо заметил Арно, подстраиваясь под шаг Дика. А шел друг с явным трудом, колено все сильнее напоминало о себе. — Не то слово, — Дик тут же отогнал мысли о боли в колене и перспективах возвращения в особняк собственного сеньора. — Оно еще и движется и, похоже, причиняет боль. Если бы знать, как его можно было бы убрать, — Дик закусил губу и вздохнул. Мальчишку и его родственников было очень жалко. Дика толком не учили с момента гибели отца, внушали, что все его способности несут лишь вред простым людям. Это расходилось с тем, что говорил отец, потому юноша отчаянно сопротивлялся, ровно до того момента, как к ним заглянул граф Лорак. Его стараниями часть воспоминаний была утрачена и только после неожиданной собственной вспышки Дик начал кое-что вспоминать. «Дикон, сила Повелителей нужна Кэртиане не только вв период Великих Изломов. Да и не только у них есть способности, практически все дома, вне зависимости от времени получения дворянства имеют или приобретают особую силу, чаще всего одну», — говорил Эгмонт, гуляя с сыном по лесу. — «Не слушай Мирабеллу, она слишком фанатично относится к тому, что написано в Эсператии. Родовые способности это не зло, а данность, которая приносит как добро, так и зло, в зависимости от использования. Встречаются люди, которые могут использовать сразу две магические линии, наследуют от обоих родителей, а не только ту, что сильнее. Их немало». — Огонь он же точно бывает разным, у тебя от точно отличается от колиньяровского, — почесал нос Арно. Они с Диком расположились возле входа в купальню — отсюда им было неплохо видно происходящее. Друг встал рядом с купальней, попросил устроить пациента рядом с ней, раздеть и сказал тому закрыть глаза. Ребенок послушался, даже не поинтересовавшись, зачем. Вода легко поднялась из купальни, откликаясь на призыв Валентина. Дик и Арно с любопытством смотрели, как она полностью окутала ребенка, плотно прильнув к коже. Мальчик только чуть улыбнулся, похоже, реагируя на некоторую щекотку. Другой реакции у него вода не вызвала. Дик же вновь посмотрел на пятно, которое неожиданно несколько сжалось, убирая часть иголок. Это настораживало, юноша не понимал такого поведения проклятья. А еще оно почему-то начало менять цвет, с черного пытаясь стать красным, как кровь. Но того же цвета «пятну» стать все же не удалось. — Дик, — Валентин хмурился, отмечая явную склонность проклятия к подобию самозащиты. Значит, просто так его не удалить из тела ребенка. — Что ты видишь? — Пятно сменило цвет, почти под кровь, убрало иголки, но никуда не делось. Теперь оно выглядит алым неприятным сгустком, от которого неизвестно что ожидать, — откликнулся Дик, хмурясь. Валентин хмуро кивнул, понимая, что просто рассечь ребенку кожу и вывести через кровь проклятие не получится. Оно попросту не отреагирует. А времени у мальчишки совсем немного. Не было никаких гарантий, что он успеет доставить его к отцу, если, конечно, правильно все понимал. Дик с любопытством смотрел как рядом с Валентином появился маленький гидрик. Граф Васспард заложил все данные о проклятии в него и отправил его к отцу, очень надеясь, что тот сможет хотя бы пару слов прислать. Вода сошла с тела пациента и вернулась в купальню. Она отличалась по цвету от остальной, пусть это и было всего несколько минут, но Дик заметил эту деталь и вопросительно посмотрел на Валентина. — Так и должно быть, — пояснил он, хмурясь. — Вода меняет цвет при любом контакте с больным или раненым. Сейчас это было очевидно, но, например, в реке или море, подобное заметить проблематично. Можешь открывать глаза, — куда мягче сказал он, обращаясь к ребенку, который неожиданно серьезно посмотрел на него. — Мне ведь недолго осталось? — от такого вопроса не по себе стало всем присутствующим. — Если я все правильно понял — около двух-трех недель, — честно ответил Валентин, заставляя себя смотреть в глаза пациенту. — Возможно, меньше, проклятие хорошо маскируется. Мальчишка кивнул, выразив эмоции только движением губ. Он чувствовал это, хоть и старался верить брату и отцу, которые сейчас почти синхронно дернулись, не позволяя себе проявить эмоции при посторонних. А Дика резануло как ножом. Даже боль в колене показалась незначительной, когда он случайно встретился взглядом с брата мальчика. Он и сам был братом, как оказалось, не только старшим. Невольно представилась Айрис на месте этого ребенка. Или Арно с Эмилем…вот так же, стоять, смотреть и даже не попытаться ничего сделать? Нет, он не мог так поступить. Пусть огонь был стихией незнакомой, но… попробовать-то можно? Дик выставил вперед руку, на которой заплясало алое пламя. Сосредоточиться оказалось не так легко, прогоняя стихию по телу, разом откликнулись все полученные травмы. Локоть и колено заныли тут же, но это сейчас казалось неважным. А цвет пламени постепенно менялся, как и отсвет в глазах младшего Савиньяка. Из багряного он становился сначала желтым, потом постепенно переходил на голубой. Так же медленно и постепенно меняло цвет пламя у необученного мальчишки, подчиняясь желанию помочь. Пусть и не проходил Дик родовых упражнений по контролю и переходу, сейчас это было не так важным. Правда, отсутствие опыта сказывалось на физическом состоянии. Травмы болели все сильнее, пусть сейчас сам их обладатель не реагировал, впав в некоторое подобие транса, чтобы удержать пламя в рамках. Валентин, получивший ответ от отца, который срезал время жизни проклятого до двух-трех дней, ошеломленно смотрел на Дика, который воевал с пламенем. И такое преображение, почти до цвета молнии, ярко-голубого оттенка, явно что-то значило. — Валентин, коснись, — Дик смотрел на друга, определившись внутренним чутьем, что сейчас можно, попросил друга о помощи. Для Арно любой вид его пламени был нечувствительным. Не просить же родных и без того умиравшего мальчишки, определить ощущения пламени. Старший брат и так беззвучно плакал, притянув к себе тихо шмыгавшего носом ребенка. Тот отчаянно храбрился, но сейчас страх все-таки взял верх. — Что ты…оно не обжигает, — Валентин ошеломленно моргнул, когда сунул палец в голубое пламя, плясавшее на ладони друга. — Совсем, — зачем-то добавил он, убирая руку. Отец уточнял, где он нашел такого проклятого и почему не предъявил его ему раньше, ведь сейчас он не успеет вернуться до того, как еще можно что-то сделать. Что-то в сообщении было о необычности, но Валентин сейчас не мог воспринимать информацию. Он смотрел на Дика и думал, что по сути, и Арно мог научиться чему-то подобному. Голубой огонь, «огонь Астрапа», вероятно это и был именно он из легенд. Где-то его звали «живым огнем», но почему, Валентин уже не помнил. Дик шагнул вперед, свободной рукой коснувшись плеча старшего, мягко оттесняя. Колено дернуло, но он не обратил на это внимания. Ошеломленный взгляд проклятого юного Ортега слегка смутил, но не сбил с настроя. — Я не причиню тебе вреда, — Дик старался говорить спокойно. Он не видел, как Арно за спиной, затаив дыхание и сосредоточившись, сам смог вызвать у себя тот багровый огонек, что был и у Дика, собираясь смотреть, как поведет себе проклятие. Дик аккуратно коснулся ладонью с огнем груди ребенка, точно в том месте, где находилось проклятие, которое попыталось дернуться. Дик усилил пламя, искренне надеясь, что у него получится, что это «пятно» больше не вернется. Он не сильно разбирался в таких вот вещах, и тем более не мог предполагать прежде, что они еще имеют и зрительный облик. Валентин рядом старательно фиксировал все происходящее на вестника отца, делая это больше бессознательно, по привычке, когда он закидывал его вопросами, не понимая происходящего. Вот и сейчас наследник Приддов мало что понимал, но не вмешивался. Проклятие быстро и уверенно исчезало из крови ребенка, это было самым главным. В какой-то момент Арно шагнул вперед и положил ладони на плечи Дика. Валентин не удивился, что от одежды друга опять мало что останется, сейчас было интересно иное, как быстро уходило пламя Арно, впитывалось буквально телом юного Окделла, который был занят делом. «Обычно проклятий бывает немного, но хватает других проблем, с которыми приходится разбираться. Отравления и болезни, например», — вспомнил Валентин слова отца и подумал, что пожалуй, такое необычное пламя могло бы справиться с ядом. У кого-то другого. Себя, к примеру, Валентин, лечить не мог, Дик, вероятно, тоже. Когда проклятие было выжжено окончательно, Дик осторожно отстранился от растерянного ребенка, которому, кажется, больше ничего не мешало дышать нормально. В ушах звенело от напряжения, только благодаря тому, что Арно умудрился как-то освоить передачу собственного пламени, он все еще не валялся тряпочкой прямо здесь, в купальне. На ушедшего обратно к Вальтеру Придду гидрика никто не обратил внимания. Юноши были заняты тем, что отбивались от благодарности Антонио Ортеги и его семейства. Пришлось практически сбежать, пылая ушами и вынужденно взяв какой-то амулет, благодаря которому они могли обратиться к главе семейства в любое время. — Я не думал, что получится, — вздохнул Дик уже когда они плелись обратно. Хотелось просто рухнуть прямо на брусчатку и не шевелиться, но признаваться в таком желании Дик не хотел. Арно и так поделился с ним своей стихией, слабость проявлять он не имеет права. И колено выдержит, вместе с локтем. И на слова Валентина, что он сообщил отцу о сегодняшнем, Дик только вяло кивнул. Вряд ли загруженного герцога Придда заинтересует все это. — Пятно исчезало под воздействием пламени почти мгновенно, — восторженно делился Арно своими впечатлениями. — Я не думал, что выйдет посмотреть на это, но стоило сосредоточиться, как по телу прокатилась волна чего-то очень горячего. — Хорошо, что ты не вспыхнул, как Дик до этого, — вздрогнул Валентин от перспективы тушения и необходимости объяснения происходящего семейству Ортега. — Нам всем очень повезло. Дик только вяло кивнул, прикидывая, как будет смотреться, если он отстанет и устроится, скажем в проулке, чтобы отдохнуть? Выглядело не слишком-то правильно, так что надо было терпеть и идти. Рано или поздно, но они все же доберутся до цели.