Калейдоскоп

Дик молчал весь остаток дороги до особняка на улице Мимоз. Эмиль Савиньяк только у ворот закончил делиться впечатлениями о губах юных эреа и предсказывал, кем они станут в будущем. Пророчества в ход шли самые разные — от почтенной матери семейства, до блестящей карьеры при дворе. Как старший младший Савиньяк умудрялся в этом разбираться, для Дика было тайной за семью печатями. Арно с Валентином внимательно слушали Эмиля, прекрасно понимая, что тот пытался поднять настроение им всем. Нет, они-то как раз получили удовольствие от вечера, в отличие от Дика. Тот же Валентин и прежде замечал, что Дик не слишком уютно себя чувствует на официальных приемах. Он списывал это поначалу на неопытность и репутацию сеньора самого Дика, но сейчас окончательно убедился — привычные дворянские развлечения ему не нравились. Или попросту не было настроения. В угол обычно забивались те, кто не желал принимать участие в забавах, это было негласным правилом всех «камерных вечеров» да и обыкновенных балов. — На «камерном вечере» побывали, — Эмиль первым спешился и довольно сверкнул глазами. -= Стоит выбраться теперь и в более интересные места. — Это пожалуйста без меня, — Дик спрыгнул с лошади, чуть не споткнулся о камень, и с трудом устоял на ногах. — Мне и нынешнего развлечения хватило. — И как часто ты на них бывал? — поинтересовался Арно, удивленно вскинув брови. Звучал друг так, словно на него подобные приглашения валились пачками. — В первый раз, но мне хватило. Если бы не был никогда, ничего бы не потерял, — Дик поджал губы. — Не зря же с самого детства мне твердили, что развлечения это оскорбление Создателя, — взяв коня за узду, Дик направился в сторону конюшни, провожаемый тремя ошарашенными взглядами. Арно с Валентином отмерли первыми. Эмиль только цокнул языком, у него чуть ли не впервые не нашлось, что сказать на подобное заявление. Чтобы мальчишка, только только закончивший службу, называл развлечения «оскорблением Создателя» — такого он как-то не встречал даже у послушников с монахами. — Думаю, не случись в Надоре то, что произошло, Дик бы отреагировал иначе, — почесал нос Валентин. — Так что не все потеряно. — Хорошо бы, но чутье подсказывает, что больше так легко на подобное мероприятие мы Дика не заманим, — вздохнул Арно. — Он и так привлек к себе всеобщее внимание тем, что напряженно вздрагивал практически на каждое слово или действие. — Пойдут сплетни о скромности герцога Окделла, вот и все, — пожал плечами Эмиль, который не видел в подобных слухах проблемы. — Ну, может, еще шушукаться станут, что герцогу Алва не удалось развратить надорского скромника. Ничего опасного для Дика точно не должно быть. — Слухи — Леворукий с ними, — махнул рукой Арно. — Я вот думаю, на что теперь вытащить Дика. Он после всей этой истории сам не свой, одни глаза чего стоят. «Камерный вечер» не прошел, в более, хм, веселое место он идти уже отказался. С игрой Дик зарекся связываться в принципе. На что еще его можно отвлечь? — Предлагаю это обсудить внутри особняка, — Эмиль кивнул на Дика, который уже успел отвести коня и возвращался обратно, а они все еще торчали во дворе. — Хорошая мысль, — Арно проводил взглядом Дика, который пытался демонстрировать, что бодр, цел и в порядке, но язык тела все-таки выдавал. Вот сейчас плечи были чуть опущены, как и голова. Нахмуренные брови и сжатые губы тоже давали понять, какого его состояние. Лошадей они передали появившимся помощникам конюха и последовали вслед за Диком в особняк. Тот успел скрыться, видимо, отправившись спать. Похоже, что «камерный вечер» вымотал его куда сильнее, чем он это продемонстрировал. Вот только Арно, Валентину и Эмилю даже в голову не пришло заглянуть в одну из гостиных, куда обычно собирались для дружеских бесед. Дик, по какой-то причине решил, что не имел права занимать комнату, в которой жил три года оруженосцем, расположился в одном из кресел и там же практически сразу уснул. Между бровей залегла глубокая складка. Но отдохнуть Дику снова не дали. Он был согласен на темный, тяжелый сон без сновидений — какой-никакой отдых. Утром, быть может, он не будет очень уж помято выглядеть. Не хватало только, чтобы герцог Алва решил, что вечер прошел для него с размахом. — Ты долго будешь удирать от меня, мальчишка? — Дик невольно вздрогнул, когда темнота рассеялась. Ее пробила полупрозрачная дорога, сделанная, кажется из лунного камня? Или какого-то другого камня, Дик поймал себя на том, что ему было не слишком интересно, из чего сделана подобная дорога. От него, кажется, отставать не собирались. За плечо тряхнули с такой силой, что клацнули зубы. Пришлось заставить себя встать и все-таки посмотреть на неожиданного собеседника. — Я не хочу с тобой разговаривать, — Дик и сам понимал, как по-детски это прозвучало, но с ходу придумать других аргументов не мог. От тяжелого взгляда серых глаз хотелось спрятаться, но увы, некуда. Дик ошеломленно смотрел на собственного предка, который был, похоже, если не в бешенстве, то в состоянии, очень близком к этому. Серые глаза метали молнии, пальцы были сжаты до побелевших суставов. На поясе Ричарда Горика висел меч или ножны к нему и он явно из последних сил сдерживался, чтобы не обрушить — меч или ножны, на голову потомку. Хотелось срочно куда-нибудь спрятаться, но они находились в его собственном сне. И понимание этого совсем не прибавляло энтузиазма Дику. Судя по взгляду, его тезка мог одним ударом банально размазать его об, хм, темноту. Он был выше, заметно шире в плечах, и вот сомнений, кто победит в неожиданной драке, у Дика не было. «Интересно, что произойдет, если меня здесь убьет привидение», — мелькнула в голове мысль. Дик постарался отогнать ее усилием воли. И без того было крайне неуютно. — Ты ведь понимаешь, что бесконечно бегать от меня не получится? — неожиданный гость скрестил на груди руки. — Я не убегаю. Я не хочу разговаривать, — Дик и сам понимал, как это звучало, но упорно повторял эти нехитрые строчки. Может, получится, наконец, остаться в своем же сновидении одному? — А рано или поздно придется, — предок прошипел нецензурщину и так же резко исчез, вместе со своей непонятной тропой. Дик резко выпрямился, пытаясь проморгаться. Тело затекло, все-таки сон в кресле был не самым приятным отдыхом. Он с трудом разжал пальцы, вцепившиеся в ручки. Как ничего не сломал, было непонятно. Сердце в груди стучало как сумасшедшее. Вот уж чего-чего, а такого собеседника Дик не ожидал. Он осторожно коснулся пальцем кольца и тут же его отдернул, оно жглось не хуже угля из только погасшего костра. Удивительно, как палец, на котором само кольцо находилось, не пострадал. Дик поймал себя на абсолютно постыдной мысли — хотелось разрыдаться. Тихо шмыгнув носом, он до боли ущипнул себя за мочки уха. Это помогло поморщиться и постараться отвлечься. Неприятности сыпаться стали на голову сразу по приезду в Надор. То, что там произошло… Дик не мог даже обдумать это все, было горько и больно. Его эгоистичное желание привело к таким последствиям, с которыми предстояло как-то жить. А ведь впереди маячила служба. Дик подался вперед и спрятал лицо в ладонях. Ну какой из него порученец? Бестолковый, неловкий и скорее, вредоносный, нежели полезный. Еще и предок непонятно за что вызверился на него. И судя по тому, что кольцо все еще оставалось горячим, в ближайшее время ему не видать спокойствия. По-хорошему, надо покинуть этот дом. Дик уже не оруженосец, чтобы жить в доме сеньора. Неправильно это. И вообще, ему должно быть стыдно, что раньше об этом не подумал. И с деньгами у него… Дик, отправляясь в Надор, взял от уже бывшего сеньора необходимые средства на дорогу, позволившие им останавливаться в гостиницах, а не где-то на тракте. И за это ему тоже было стыдно. Тихий шелест заставил Дика поднять голову. Щеки и уши горели от невеселых мыслей, что он только и делал, что вводил эра в расходы. И сейчас это изменилось не слишком. В темноте гостиной было ничего не видно, но ему казалось, что по особняку кто-то ползет, крупный, опасный и непонятно что тут забывший. Дик непроизвольно вздрогнул, вспомнив легенды о серпентерах. Может, они и существовали когда-то, но сейчас точно давно вымерли. Дик решительно закрыл глаза, постаравшись удобнее свернуться в кресле. Он не собирался выяснять, что там находится в коридоре. И без того уже успел принести всем достаточно проблем. Рамиро Алва чувствовал себя до крайности нелепо. В комнате юного Окделла он провисел на балке несколько часов, а тот так и не явился. Серпентер покинул свое убежище, чтобы проверить свою теорию, но увы, его ждало разочарование — его потомок спал в одиночестве, в обнимку с рабочими бумагами. Никакого Окделла тут не наблюдалось. Пришлось ползать, искать, но юноша как сквозь землю провалился. Его запах был перебит многообразием ароматов гостей, бывавших в доме герцога Алвы. Так что найти одного спящего мальчишку оказалось непросто даже для серпентера. Утром Рамиро пришлось покидать некогда собственный дом. Фиаско его, пожалуй, ошеломило, к такому он не был готов. Все, что удалось подслушать, было обсуждение тремя мальчишками своих дальнейших действий по растормошению друга. «Алан бы взбесился и точно бы что-нибудь разнес», — вздохнул Рамиро, возвращаясь к условленному месту. — «Придется его успокаивать». А Алан лежал, свернув хвост кольцами и прислушивался к стихии. Земля была недовольна, это он понимал, но на вопрос стихия не отвечала. Вот и гадай, что происходит.