Калейдоскоп

Располагаться пришлось в уцелевшей части здания. Менторы выглядели растерянными, но ни капли не смущенными. Произошедшее для них было неожиданностью, но вины своей они не признавали. Юных резонаторов устроили в безопасном месте. Им четверым предстояло дожидаться окончания переговоров, ну и, конечно, прийти в себя. С ними остался один наставник, в задачу которого входило отвлекать резонаторов друг от друга. Разбуженные силы рвались наружу, и усмирить их было задачей крайне непростой. — Итак, — глава школы невозмутимо смотрел на присутствующих. — Мы собрались здесь, чтобы согласовать условия контрактов для юных резонаторов. Эгмонт раздраженно сверкнул глазами. Его сейчас переполняли эмоции, сдержать которые было очень непросто. В комнате, помимо него, находились граф Савиньяк, Вальтер Придд и Диего Салина. Остальные родственники и друзья остались ждать на улице. Катершванцы остались присматривать за старшими сыновьями Арно, Эмиль храбрился и упорно отказывался возвращаться в особняк для лечения. Что удивительно, его поддержал Лионель. Его, конечно, беспокоило состояние брата, но сейчас он верил близнецу, который твердил, что оставлять брата и отца сейчас не нужно. Чутье подсказывало, что самая простая часть в данном случае может пойти не так, как надо. Возле здания уже кроме них никого не осталось. Если не считать Хулио Салины, который старательно отвлекал всех нехитрыми байками. Арлетта Савиньяк недовольно поджимала губы на некоторые из них, но ничего не говорила. Ее больше беспокоило, почему Арно попросил ее остаться здесь вместе с их старшими. Он обещал справиться с контрактом сам. — Согласно правилам, стоит рассчитать равномерное пребывание обоих сторон в домах друг друга, — Вальтер Придд не видел никаких сложностей в договоре. — До Лаик еще два года, всего-то и надо правильно все распределить. — Звучит, конечно, правильно и разумно, — вздохнул Диего Салина, косясь на невозмутимого супрема. — Но, герцог Придд, эти самые «стороны» — дети. Один из которых, на секундочку, ваш сын. Что вы предлагаете организовать? По году жить в чужом доме? Я на такое не готов пойти. Берто нужно не только обучение, но и общение с близкими. — В ваш год жизни он получит все необходимое. Как вы правильно заметили, маркиз, дело касается моего второго сына. И Валентину тоже будет непросто, пусть он этого и не покажет, — Вальтер едва заметно нахмурился, чувствуя неотвратимо приближающийся спор. А ведь он считал дело не стоящим выеденного яйца, если все проявят подобающую возрасту и статусу разумность. Но куда там, горячие южане отступать явно не собирались. — Год — это действительно слишком много, — поддержал Диего Салину и Арно Савиньяк. — Справедливее было бы разбить на месяцы, не учитывая дорогу. Все и без того малое терпение Эгмонта Окделла в этот момент испарилось. Щеки привычно окрасил румянец, он так делал не только когда смущался, но и когда его накрывала неслабая такая волна злости, плавно переходящая в бешенство. Эгмонт и представить не мог когда-то, что такие чувства вызовет его собственный резонатор. Бывший. — А меня спросить, граф Савиньяк? — Эгмонт совершенно не собирался шипеть, подобно эпинейской королевской кобре, у него как-то само получилось. Желание совершенно не по-дворянски врезать по благородному носу только усиливалось. И недоуменные взгляды Вальтера Придда и Диего Салины сейчас не смущали герцога Окделла. — Ну, не стоит так заводиться, герцог, — первым отмер маркиз Салина. Он коснулся руки Эгмонта, сам того не зная, но спасая их всех от безобразной сцены. — Я вот тоже не согласен отпускать своего Берто на год, какими бы идеальными в Придде ни были бы созданные условия, — он коротко склонил голову, давая понять Вальтеру Придду, что отступать не собирался. Мэтр за столом чуть слышно вздохнул. Намечавшаяся ссора его нисколько не удивила. Каждый год было практически одно и то же. Приходилось объяснять необходимость заключения подобного рода контрактов. Лучше прописать все сразу, нежели два следующих года превращать жизнь своих же детей в войну. Такие несчастные резонаторы к девятнадцати годам обычно расходились сами, не выдержав давления родственников. И они потом так же агрессивно принимали резонаторов собственных детей, втягивая их в крайне неприятный замкнутый круг. — Я говорю, разбить по месяцам, — Арно Савиньяк словно и не заметил собирающейся над его головой грозы в лице разозленного Повелителя Скал. — Скажем, два — вполне реальный срок. И мальчишки начнут скучать по дому и успеют освоить что-то на новом месте обитания. В комнате воцарилась тишина. Эгмонту очень хотелось назло Арно отказаться от его предложения, но, когда пелена бешенства чуть отступила, он неохотно признал — это было разумно. Месяц — это слишком мало, а год — много. Такая разбивка являлась, скорее всего, лучшим компромиссом. — Вот это — отличное предложение, — довольно кивнул Диего Салина, нарушив молчание. — А что до дороги, предлагаю привлечь к этому делу Катершванцев. И мальчишкам не будет дополнительного стресса, и в пути не случится чего-то… непредвиденного, — с трудом подобрал Диего подходящее слово. Нападения в центре Талига в последнее время стали случаться с неприятной периодичностью. И целями разбойников были именно экипажи. И размер отряда сопровождения не всегда был сдерживающим фактором. Некоторые смогли без проблем миновать опасное место, а другие выбирались с трудом. Подвергать мальчишек такому риску никто из взрослых не хотел. Дороги Катершванцев в данном случае были единственным выходом из положения. — Как минимум, неплохо было бы их спросить, — проворчал недовольный Эгмонт. — А то распоряжаться чужими способностями, я посмотрю, вы мастер, маркиз Салина. Глаза Диего опасно сверкнули в ответ на такой выпад, но Эгмонт Окделл и ухом не повел. Он говорил то, что думал, и последствия его не смущали. А в данном случае был откровенный дележ медвежьей шкуры. И это Эгмонту абсолютно не нравилось. — Предлагаю за ними послать, чтобы решить этот момент, — напомнил о себе ментор, который все это время слушал перепалку с каменным выражением лица. За всю свою жизнь он и не такое видел. — Хорошая мысль, — Эгмонт отвел взгляд от Диего и посмотрел на ментора, который вызвал кого-то, не то наставника, не то слугу и отдал тому распоряжение насчет Катершванцев. — А у меня есть вопрос… Я не желаю подписывать контракт. И не согласен с резонатором сына. Что мне подписать, чтобы мы с Ричардом уехали в Надор без… груза? — с трудом подобрал он подходящее слово. В комнате воцарилась потрясенная тишина. Вальтер Придд на секунду потерял свою невозмутимость, повернувшись к Эгмонту и рассматривая его с нескрываемым изумлением. Диего Салина, забыв про их стычку, полез трогать лоб герцога Окделла. Эгмонт не удержался от недовольного фырканья, но «процедуру» стерпел. Не было у него никакой температуры. И с ума он не сошел. — Я не ослышался? Ты назвал сейчас моего сына… грузом? — среагировал ожидаемо Арно Савиньяк. Нехорошо прищурившись, он смотрел на своего бывшего резонатора, который ответил ему знакомым хмурым взглядом. На секунду Арно вновь ощутил боль от того давнего удара в спину, когда Эгмонта и след простыл. Он отрекся от их планов и написал запросил перевода, не сказав ни слова, и умчался восвояси. Общался он с тех пор только с Катершванцами и не приехал на похороны родителей Арно, хотя они когда-то заботились о хмуром северном мальчишке. Проститься с ними он не пожелал. Тот удар старший Савиньяк смог пережить. Он не говорил супруге и детям о бывшем резонаторе, делал вид, словно у него такого и не было… и все равно упрямо пытался разобраться. Катершванцы помогали, вот только встречи с Эгмонтом не принесли графу Савиньяку ничего, кроме порции новой боли. А сейчас судьба снова зло пошутила над ними, соединив в резонанс сыновей. — Все верно. Слух вас еще не подводит, граф, — отчеканил Эгмонт, мрачно глядя в черные глаза собеседника. — Вы ведь видели… последствия резонанса мальчишек? И хотите, чтобы они раскрылись еще сильнее? Так хотите перестраивать особняк, так же, как после сегодняшнего столицу? — Это всего лишь случайность, — отмахнулся Арно, поджимая губы — он все равно сбивался, не в силах начать «выкать» некогда самому близкому человеку. Эгмонту ничего не мешало обращаться с ним, как с едва знакомым. И от этого вновь возвращалась боль пополам с яростью и обидой за сына, который не заслужил того, чтобы его назвали ненужным прицепом. — Напомнить, что такое усилитель? А столицу ремонтируют каждый год. Встряхнули мальчишки ее чуть, катастрофы не случилось. Повторю вопрос… что ты имел в виду, называя моего сына грузом? — Я не желал Дику резонатора вообще, а уж вашего сына, граф, особенно, — сверкнул глазами Эгмонт, выведенный из себя. — Я бы хотел забрать своего сына и вернуться в Надор без вынужденных отправлений его к Астрапу на кулички. — Резонанс выбирает наиболее стабильные пары, подходящие друг другу, — вмешался наконец Вальтер Придд, справившийся с удивлением и, что уж там, некоторым шоком. Такого выверта он от Повелителя Скал никак не ждал. — Так что выбора тут нет и быть не может, герцог Окделл. Что до отказа от контракта — это невозможно, согласно новому и старому законодательству. Эгмонт скривился так, что все присутствующие поняли, что он думал по поводу данного заявления герцога Придда. Арно стиснул зубы, стараясь сам не багроветь — умел же бывший друг выбивать его из колеи так, что куда там врагам. — Что же, раз так, я подпишу контракт, — холодно бросил он, не глядя на подобравшегося Арно. Вошедшие в этот момент Катершванцы удержали Арно от попытки задушить бывшего друга. Старшего Савиньяка самого начинало трясти от злости — ему откровенно сделали одолжение. И от этого Арно почти жалел, что у него не осталось сил. Оставить бывшему резонатору парочку ожогов сейчас он был совсем не против. Услышав просьбу, Зигфрид и Рудольф без колебаний согласились. Им было несложно, тем более, что перед нужным днем им отправят весточку. Не они первые и не они последние Катершванцы, которых о таком просили, да и для них это был уже не первый раз. Эгмонт поморщился, но от комментариев все-таки воздержался. А ментор, все это время невозмутимо писавший контракты, выложил на стол бумаги, которые были подписаны. Когда спустя минут десять привели мальчишек, в кабинете висела давящая тишина. Дик и Арно синхронно втянули головы в плечи, едва столкнулись с тяжелым взглядом Эгмонта, который поджал губы и сообщил о том, что решение принято и подписано, невзирая на его разочарование. Валентин с Берто взглянули на него с немалым удивлением. Арно младший сердито засопел, не понимая, но чувствуя, что это ни к чему хорошему не приведет. А Дик дернулся как от удара и с трудом смог справиться с дрожащими губами и предательски выступившими на глаза слезами. Он слушал дальнейшие слова о двухмесячном пребывании в домах каждого как сквозь вату, так хотелось ему провалиться под землю. Никогда еще отец не говорил, что разочарован им. И Дикон был искренне уверен, что никогда не услышит жутких слов. Но сегодняшний день потряс до основания весь его мир. Дик не слышал, что ему говорил Арно, увернулся от неловкого касания резонатора и побрел за отцом, стараясь не спотыкаться на ровном месте. Уши, щеки и глаза горели огнем, только болезненные укусы за щеку не позволяли ему расклеиться окончательно.