Калейдоскоп

— Росио! — Арно-младший, сойдя с тропы, чуть не подпрыгнул, кинувшись к гостю обниматься. Арлетта только вздохнула, но не стала выговаривать младшему сыну за невоспитанность. Ли и Миль, увидев своего мелкого живым и здоровым, наконец смогли перевести дыхание. Весь последний час, что Рокэ был здесь, на близнецов смотреть было страшно. — И тебе здравствуй, — усмехнулся Алва, потрепав юношу по светлой макушке. — Похоже, ты уже вполне здоров. Я заглянул посмотреть, все ли живы после недавних событий в столице, и узнал, что это впечатляющее событие — твоя заслуга, — лукаво подмигнул он, а потом посерьезнел. — Ты как себя чувствуешь? — Ой, да в порядке я! — Арно довольно прижмурился под лаской любимого друга семьи. — Когда я очнулся, было тепло и хорошо. Но, наверное, ненадолго, — он озадаченно нахмурился. — Мне придется вернуться к Дику, а потом уехать с ним. — Так вот до чего вы договорились, — вздохнула Арлетта, вопросительно глянув на мужа, тоже давно сошедшего с тропы и устраивающего хоть немного отдохнуть Катершванцев. Они сегодня изрядно замотались. — Одно название, «договорились»! — не сдержавшись, фыркнул старший Арно. — Эгмонта собственный сын испугался, и все равно хоть кол на голове теши… — Не ругаться на него, — покачал головой Рудольф Катершванц. — Эгмонт быть хороший человек с тяжелый характер. Но за Рихард тревожно. — Тяжелый характер — это мягко сказано, — не удержавшись, фыркнул снова старший Арно. — Да все башни и стены Надора отзывчивые и ласковые по сравнению с ним. На самом деле он несколько преувеличил. Но сегодняшний спор порядком вымотал графа Савиньяка. До скрипа зубов ему хотелось сначала придушить Эгмонта, чтобы думал, что делал, а потом стукнуть какой-нибудь книгой. В этом упрямце не осталось ни следа того Эгмонта, которого он знал. Или, вернее, думал, что знал. — Ну, ничего страшного не случится, — младший Арно ничуть не удивился досаде отца. Они с отцом Дикона чуть не подрались, неудивительно, что он не в настроении. — Ну не нравлюсь я ему, это еще не конец света. Дика, вот правда, жалко, — как-то совсем по-взрослому вздохнул мальчишка. — Все так плохо? — нахмурился Лионель, переглянувшись с Росио. Арно, перебравшийся обниматься к Милю, неожиданно грустно и серьезно посмотрел на старшего брата. — Дикон все равно любит отца, что бы тот ни творил. И ему придется разрываться между ним и мной, — младший Арно сочувственно вздохнул. — Я постараюсь… ну, сильно не огрызаться на герцога Окделла, хотя он буквально напрашивается, — надулся он, вспомнив неприятную встречу с отцом Дикона еще когда они только отправились в школу будущих оруженосцев. Тогда Арно выкинул этот момент из головы. — Ты у нас умница, — вздохнул Миль, гладя братишку по голове. Что уж тут еще скажешь… Рокэ Алва же тем временем задумчиво посмотрел на самого младшего Савиньяка. — Если Ричард Окделл и правда чувствительнее, чем ты, может быть, не помешает осмотреть его. Арно все равно нужно время, чтобы собрать вещи. Арлетта, видя это выражение лица, только кивнула. *** Дикон сидел в комнате, которую выделил ему дядя Эйвон. Отец куда-то ушел, кажется, готовиться к переходу. Ну, как только Арно вернется, конечно. На это совершенно точно потребуется время. Дик позволил себе радоваться тому, что его оставили одного. Его все еще немного потряхивало от недавних событий. Очень горели глаза, страшно хотелось плакать, но он буквально усилием воли заставлял себя держаться. Весь недавний скандал все еще звучал у него в ушах. А еще Дик помнил взгляд, которым отец смерил его резонатора. Положа руку на сердце, Дик, если бы на него граф Савиньяк так бы посмотрел, сбежал бы. Он был куда трусливее своего резонатора, и принимать этот факт оказалось не так уж и легко. «Почему?» — этот вопрос крутился в голове Дика все это время. — «Что произошло? Почему папа реагирует… так?» Он добрел до этой комнаты практически ничего не осознавая. И даже не помнил, ужинал или нет, так его ошеломило все происходящее. Дик понятия не имел, сколько он просидел так до момента, когда в дверь постучали. — Кто это? — встрепенулся юноша почти испуганно. — Это я, Дикон, — знакомый голос отца, уже не такой рассерженный, вселял надежду. Но все же Дикон чуть вздрогнул. — Но не один. Дверь открылась, пропуская в комнату двух мужчин — Эгмонта Окделла и незнакомого Дику черноволосого мужчину. Тот был моложе отца и обладал не столь впечатляющей статью, но цепкий взгляд синих глаз выделял его сразу. — Это герцог Алва, — не слишком довольно вздохнул Эгмонт. — Он предложил осмотреть тебя из-за недавнего выплеска сил, и я… решил не отказываться. Последнюю фразу герцог Алва сопроводил выразительным хмыканьем. Похоже, ему пришлось настаивать, но вряд ли долго — Эгмонт не выглядел злым. — Здравствуйте, Ричард, — Алва пододвинул кресло, чтобы сесть рядом с Диконом. — Сидите, я здесь ненадолго, чтобы тратить время на этикет, — руки Ричарда коснулись чужие ладони, длинные пальцы легли на запястье, считая пульс. — Как вы себя чувствуете? Что-то болит? Может быть, вы чувствуете слабость или растерянность? Или внезапный испуг? Не стесняйтесь, юноша, все это может быть признаками вашего истощения под влиянием стихий. Дикон несколько озадаченно засопел. Его смущало количество вопросов неожиданного гостя. Как и его пристальный взгляд. Очень уж похоже отец смотрел на Арно, и у Дика от этого мурашки бежали. Как потом и от его слов, но вот это точно упоминать не стоило. Гость ждал ответа, и Дик непроизвольно принялся рассматривать его руки. Кольца с сапфирами украшали практически все пальцы. Удивительное зрелище, по правде говоря. И камни были разные, какие-то темнее, какие-то ярче. И все они шетали чуть слышно, что он, Дикон, мог доверять их обладателю. Можно подумать, что они знали — он услышит их. — Вроде ничего не болит, а слабость была, но уже прошла, — тихо ответил Дик, понимая, что и дальше молчать невежливо. — Я нормально себя чувствую. А у резонаторов разве бывает истощение? — не удержался он от вопроса. В книгах Дик читал, что резонаторы обладали фактически неограниченным запасом сил, пока были вместе и поддерживали друг друга. И автор приключенческого романа не жалел слов на описания приключений далекого предка самого Дика вместе с, кажется, предком герцога Алва. Дик бросил на собеседника любопытный взгляд. Интересно, он о них читал? — Разумеется, — хмыкнул неожиданный гость, заглядывая Дику в глаза. Он отпустил руку Ричарда, и его пальцы зачем-то весьма смущающе ощупали что-то за ушами. — Всегда есть предел тому, сколько тело может выдержать. А иногда и тому, сколько может выдержать разум. Так что, если вы заметите за собой излишнюю эмоциональность, это нормально, вам просто стоит отдохнуть. Лучше всего рядом со своим резонатором, — голос прозвучал очень мягко, почти ласково. Дик несколько смущенно засопел, не зная, как на это реагировать. Особенно он пока плохо понимал, как понять, слишком он эмоционален или все-таки нет? Он привык всем делиться с отцом, ну и говорил почти всегда, вот просто сейчас это делать не хотелось. Очень уж недавние события ошеломляли. — Да, с Арно очень тепло, — чуть смущенно признался Дик, вспоминая, как они счастливо лежали на диване, не обращая внимания ни на что. Ну, пока взрослые не начали кричать прямо над ухом. Вот тогда Дика буквально выдернуло из очень уютного чувства, что он не один, теперь у него есть очень важный человек, такой родной и необходимый. — Так и должно быть, — герцог Алва едва заметно улыбнулся. — Радует, что я не вижу у вас физических признаков истощения. Но, если в ближайшие дни вам станет дурно или начнут сниться кошмары, я советую как минимум не пренебрегать совместным сном, — он почему-то пристально взглянул на Эгмонта. У Дика загорелись уши от такого предложения. Он засопел громко и откровенно смущенно, заерзав на своем месте. Вспомнились наставления ментора, благодаря которым он и к отцу лет с семи старался не бегать спать. Хотя иногда и бывало после кошмаров очень-очень страшно. — Герцог Алва, совместный сон — это неподобающе, особенно в моем возрасте, — важно заявил Дик, чувствуя, как заполыхали еще и щеки. Он видел, как отец довольно улыбнулся, и тихо вздохнул. Совершенно точно, что он поступил правильно. Да и в целом, можно же просто с Арно посидеть, если союз с резонатором помогал. А по ночам возвращаться в собственную комнату. — Вижу, вас не лучшим образом просвещали о природе резонанса, — Алва неодобрительно покачал головой и вновь повернулся к Ричарду. — Резонаторы — особый случай, люди, нуждающиеся друг в друге для физического и эмоционального здоровья. Стыдиться здесь нечего. — Для того, чтобы все это обеспечить, не обязательно вместе спать, — не выдержал уже Эгмонт. — Это на юге нравы, как бы сказать помягче, на севере все иначе. Посидел с резонатором в кресле или на диване, и все, отправились к себе. Эгмонт прекрасно помнил, как его самого на пару с бывшим резонатором гоняла бабушка. И со временем он сам стал считать, что это стыдно. Особенно когда его начало тянуть к Арно… ох, как он тогда испугался. И постарался оказать сопротивление… благо, его резонатор не замечал ничего подобного. Да и не до того им было, они служили в тот момент оруженосцами у одного сеньора. Дик вздохнул с облегчением и благодарно посмотрел на отца. Герцог Алва, вероятно, знал, что говорил, но он к такому не привык. Это все-таки было очень-очень неловко. Герцог Алва взглянул на Эгмонта спокойно и серьезно. — Я надеялся, что вы не будете пренебрегать здоровьем собственного сына в угоду столь эфемерной вещи, как нравы, герцог Окделл, — сказал он подчеркнуто спокойно. — Но если нет, позвольте хотя бы просветить юношу, что может ему помочь, если понадобится. — Нравы — это совсем не эфемерность, герцог Алва, — поджал губы Эгмонт Окделл. — Даже если вам так кажется. Просвещайте, хотя я надеюсь, вы не будете предлагать моему сыну совсем уж неприличное. Даже с резонатором, — последнее слово Эгмонт Окделл особенно подчеркнул. И больше ничего не стал говорить. А Дик смущенно сопел, но ему было очень уж любопытно, какие рекомендации даст ему герцог Алва. Может, конечно, они и не понадобятся, но мало ли. Лучше все-таки послушать и запомнить. — Итак, юноша, продолжим, — герцог Алва вновь повернулся к Дику, совершенно невозмутимый. — Вам также стоит запомнить, что восстановление после травм или болезней рядом с резонатором проходит легче. Конечно, если вы больны простудой, резонанс его не защитит, — мужчина чуть заметно усмехнулся, — но, если вы уже больны оба, рядом вам будет становиться лучше. И последнее. У вас будет желание касаться своего резонатора. И это не постыдно, — твердо произнес Алва. — Более того, у него будет такое же желание. И ограничения могут дурно повлиять на ваш разум. Уж не знаю, можете ли вы сейчас думать о чем-то другом, — усмехнулся мужчина, и Дикон окончательно покраснел, — но, если появится навязчивая идея потрогать резонатора, просто потрогайте. В вашем возрасте разум должен быть занят учебой и фантазиями о будущем. Если вы не сможете думать, это не пойдет вам на пользу. Эгмонт внимательно слушал слова герцога Алва. И непроизвольно поджал губы, когда речь зашла о прикосновениях к своему резонатору. Он помнил, как было тяжело себя ограничить, но не настолько, чтобы сходить из-за этого с ума. Очень хотелось об этом сказать, но герцог Окделл сдержался. — Спасибо, герцог Алва… я постараюсь все запомнить, — тихо откликнулся Дикон, представляя как сейчас выглядит. Касаться Арно хотелось, конечно, так как-то сразу становилось уютнее, но и нервировать отца не хотелось. Придется как-то решить этот непростой вопрос. В конце концов, отец не будет же их с Арно контролировать все время. — Что ж, теперь мне пора. Удачи вам, юноша, — Алва поднялся и, внимательно посмотрев на Эгмонта, прошел к двери. — Можете не провожать, герцог Окделл. Эгмонт проводил гостя внимательным взглядом. Пожалуй, он был удивлен его визитом. Пока не вспомнил, что Алва традиционно дружили с Савиньяками. И от этого внутри снова царапнуло, болезненно и глухо. Чертов Арно с его подозрениями. Можно подумать, он мечтал, чтобы угробить собственного сына. Еще и эти разговоры о прикосновениях. С определенного возраста Эгмонт начал себя контролировать и буквально уворачивался от лишних объятий. Бабушка регулярно напоминала, он фыркал в ответ, отказывался верить, пропускал мимо ушей… но к концу службы оруженосцами начал применять на практике. Тем более, тогда он был совершенно очарован Айрис Хейл, внучкой бабушкиной подруги. Дикон растерянно смотрел на отца, не зная, что сказать. Неожиданный гость сбил его с толку. А теперь они остались наедине с отцом, и было непонятно, чего ждать. Подросток непроизвольно сжался, настороженно поглядывая на отца. — Мой тебе совет, Дикон — не слишком привязывайся к своему резонатору, — глухо бросил Эгмонт, не смотря на сына. — Касайся, если хочется, но знай меру. Пока тебе непонятно, но так потом будет легче. Меньше боли. Ричард опустил взгляд. Он не понимал, в чем виноват, но отцу, вероятно, все же виднее, если он теперь так относится. — Прости, что… разочаровал тебя, — почти прошептал юноша, чувствуя, как глаза жгут непролитые слезы. — Дело не в тебе, Дикон, — вздохнул Эгмонт, потрепав его по голове. — Тут скорее, дело во мне. Старая и неприятная история, которую тяжело вспоминать. Савиньяк к ней причастен напрямую, но к счастью, все осталось в прошлом, — он невесело усмехнулся.- Я так надеялся, что больше не придется сталкиваться с ним, а тут на тебе. Сюрприз, — горько вздохнул он. Эгмонт не ездил на похороны родителей старшего Арно, хотя ему было больно. Он помнил хорошее отношение к себе. Но гнев и собственная боль перевесили. И уже потом он решил, что мог получить с Арно. Иначе бы сына у него никогда не появилось. Маленькая месть, правда, скорее себе. Тяжело было забыть, не вспоминать, отстраниться от прошлого. Он справился только из-за Дикона. — Но смотришь и злишься ты на меня, — Дик прерывисто выдохнул. — Так что… прости, что из-за меня все… вот так… — он зажмурился, чувствуя, как слезы текут по щекам. Он не хотел сделать отцу больно и не хотел разочаровать. Но… Арно был такой теплый и хороший, и так хотелось снова его обнять, и… Эгмонт только горько вздохнул и молча обнял сына, как раньше, когда все было просто и понятно. — Это не значит, что я когда-нибудь перестану тебя любить, — вздохнул он, ласково подув сыну в макушку. «А вот как ты ко мне отнесешься, когда узнаешь мою историю, это большой вопрос», — вслух Эгмонт этого не сказал, лишь зажмурился, справляясь с эмоциями. Как бы ему хотелось забрать Дикона и вдвоем с ним уехать в Надор.