Настоящий Неверленд

Всю свою жизнь Венди думала о том, что Неверленд — волшебная страна, в которой всегда царит мир и веселье. Зелёный остров в океане снился ей по ночам, и она с радостью рассказывала о нём своим братьям. Когда уроки были слишком сложными, а погода за окном — ужасной, она садилась на подоконник, закрывая глаза, и представляла, словно она в Неверленде. Будто какое-то чудо перенесло её туда, и она летает по воздуху с замечательным Питером Пеном, разговаривает с русалками и играет с индейцами. И, конечно, побеждает страшного Крюка. От этих грёз ей всегда становилось легче, и все проблемы переставали быть такими серьёзными. Неверленд давал ей силы и уверенность в себе. Очутиться на острове было её самой сильной мечтой, хотя она даже не могла отчётливо вспомнить, откуда она узнала о нём. Вначале ей казалось, что об острове рассказала ей мама, но та однажды попросила рассказать о Неверленде побольше, и Венди поняла, что заблуждалась. В течении нескольких лет она перечитала все домашние книжки, несколько раз спросила братьев, родственников и даже своих подруг в школе. Но все отвечали ей достаточно одинаково: с трудом вспоминали день, когда она впервые сама рассказывала им интересные истории о чудесном мире, и просили новых сказок. Это казалось Венди очень странным, и она даже начала беспокоиться об этом, думая о чём-то мистическом, но подобные мысли не успели развиться в её голове слишком сильно — к ней в гости действительно прилетел Питер Пен, и она сразу забыла обо всём, окрылённая своей сбывшейся мечтой. Захваченная в плен иллюзий и снов, она больше не хотела думать ни о чём другом, кроме острова, его волшебных обитателей и сказке вокруг. Вначале она даже забыла о братьях, которые отправились вместе с ней, но потом они умудрились потеряться в лесу, и она впервые словно очнулась от странного колдовства, и посмотрела на окружающий её мир ясными глазами. И он напугал её. Потерянные Мальчики, которые в её рассказах были добрыми и смелыми, в реальности оказались дрожащими забитыми детьми разных возрастов. Они жадно слушали её сказки каждый вечер, и очень часто она просто не могла остановиться, глядя в просящие глаза, которыми на неё смотрели мальчики. Эти дети были не похожи на Венди и её братьев — они были худые, грязные и вечно голодные, словно попрошайки на улицах. У них были быстрые и ловкие руки, которыми они умело разжигали костёр, мастерили жилище или потрошили мелких зверьков. Их глаза всегда были грустными. Даже когда Венди рассказывала весёлые истории они лишь блёкло улыбались, опуская взгляд в пол, словно стесняясь того, что им может быть весело. Будто бы не позволяя себе смеяться, они постоянно вспоминали о чём-то ужасном. Спали они все в одной куче, тесно прижавшись друг к другу и дыша, кажется, с одинаковой частотой. Им часто снились кошмары и обязательно кто-то из них тихо плакал всю ночь, поскуливая и зовя кого-то неясного. Венди старалась сделать для них всё возможное, но через некоторое время у неё просто опустились руки, и она лишь приходила к ним по вечерам, рассказывала сказки и обязательно забирала братьев в их отдельный дом, не желая, чтобы они заражались от мальчиков унынием и безысходностью. Мама часто рассказывала Венди сказки про добрых русалочек, поэтому первая и, как она надеялась, последняя встреча с ними в Неверленде повергла её в шок. Синие, трупного цвета, голые по пояс женщины со спутанными рыжими волосами испугали её. Как только эти существа улыбнулись ей, ощерив зубастые рты, Венди испытала отвращение и страх. От них неприятно пахло тухлой рыбой и мясом, и она еле сдержала вопль, когда Питер начал спокойно миловаться с ними. Их песни действовали на неё завораживающе, но она вовремя смогла выдернуть руку, отшатнувшись назад. Венди боялась даже подумать о том, что с ней случилось бы, если бы она не дала отпор зовущим её на глубину русалкам. Спокойствия также не прибавил вечно беспечный Питер, который весело поведал ей о том, что хвостатые существа любят заманивать моряков на дно своим пением или съедать их заживо. После этого она словно другими глазами взглянула на лагуну, в которой купались русалки — белые кости на песке, которые она вначале приняла за сухие ветки или камни, истлевшая одежда на кустах и в траве, тяжёлый запах разложения. Она словно оказалась в сказке наоборот, и теперь каждую ночь ей снились ночные кошмары о том, как водная пучина затягивает её, а когтистые пальцы русалок, вначале нежно оглаживающие её тело, распарывают её живот. Натерпевшись подобных ужасов в первые дни пребывания на острове, Венди наивно понадеялась на индейцев — те поначалу казались обычным племенем, точь-в-точь как она рассказывала братьям и подругам. Там была Тигровая Лилия — прекрасная юная девушка, которая красиво танцевала и громко смеялась, сидя у костра. Шаман даже заставил Венди улыбнуться — он часто снился ей во снах, тонкий и умный, он хитро смотрел на неё своими подведёнными глазами и хмыкал, покуривая трубку. Громогласный вождь был необъятно толст и удивительно проворен для своих размеров, пел песни и помогал её братьям разрисовывать лица. Она отдыхала у этих людей несколько вечеров, стараясь забыть встречу с русалками и плач потерянных мальчиков по ночам, но потом охотники привели в лагерь пойманного поблизости пирата, и все её иллюзии развеялись в одночасье — доброжелательные и милые индейцы в одно мгновение словно сошли с ума. Они стали кричать о ритуале и красной луне, Тигровая Лилия сорвала с себя одежду и пустилась вокруг связанного пленника в пляс, размахивая огромным ножом. Её полные груди подпрыгивали, блестящие в свете костра волосы метались из стороны в сторону, и первые несколько секунд Венди не могла оторвать от неё взгляд. Тигровая Лилия словно впала в некий транс — она присела на колени связанному пирату, огладила его лицо, оставляя измазанными в краске пальцами синие полосы на его щеках, несколько раз потёрлась об него, словно была большой кошкой, и когда он сдавленно застонал, обняла его и вдруг поцеловала. Это был не тот целомудренный поцелуй, который отец Венди всегда дарил её маме по утрам. Тигровая Лилия раскрыла губы, просовывая свой язык пирату в рот, и он ответил ей, странно двигая бёдрами. Дочь вождя в ответ на это громко застонала, начиная тереться о пленника активнее. Венди сидела в тени, чувствуя, как горят её щёки, и смотрела на происходящее сквозь пальцы ладоней, которыми закрывала глаза. Вдруг спокойно сидящие рядом с пленником индейцы встали, достали из-за поясов острые кинжалы и разрезали верёвки на его руках. Он радостно вскрикнул, сгребая Тигровую Лилию в объятья, начал мять её груди, оглаживать матовое тело, повалил её на землю и встал над ней, развязывая шнуровку на штанах. Венди закрыла себе рот ладонями, чтобы не закричать от страха — всё вокруг неё словно сошло с ума. Её дико пугали спокойные лица индейцев и поведение Тигровой Лилии, но больше всего — стыдная тяжесть внизу собственного живота. Венди порадовалась тому, что в этот вечер решила оставить братьев дома и пришла к индейцам одна. Когда дочь вождя вдруг вытащила из-под себя кинжал и резко подалась вперёд, сердце Венди пропустило удар. А потом пират захрипел, хватаясь за перерезанное горло, и кровь брызнула фонтаном. Тёплые капли долетели даже до Венди, и ей показалось, что по щекам стекают слёзы. Возможно, так и было, но она не смела даже моргнуть, чтобы понять это — Тигровая Лилия медленно вылизывала горло пирата, поглаживая себя между ног. Когда кровь перестала течь, позволяя Венди увидеть белые и синие трубки жил в разрезе, индейцы поднялись в едином порыве, плотоядно улыбаясь, она закрыла глаза и бросилась в лес, отчаянно стараясь не кричать. На следующее утро ей пришлось вернуться в лагерь за оставленными там с вечера вещами, и когда её усадили за общий стол, она отметила странный привкус у мяса. Она никогда не ела такого, но побоялась спросить, чьё оно, так как верила, что не вынесет правдивого ответа. После этого случая она никогда больше не ходила к индейцам и старалась ни в коем случае не пускать туда братьев. Ей всё чаще стал сниться дом и она начала жалеть о том, что согласилась на предложение Питера. Но Питер не желал слушать пока ещё несмелые речи Венди о том, что в Неверленде творится что-то неладное — он хотел развлекаться и сражаться с пиратами, которые были единственными, о ком Венди в своих рассказах не соврала ни слова. Они оказались жестокими и беспринципными. В те дни, когда она поругалась с Питером и приходила на корабль, она с трудом сдерживала порывы спрыгнуть в воду и уплыть обратно на берег — все матросы плотоядно смотрели на неё, кривя губы и постоянно подкидывая в воздух то монеты с замысловатой гравировкой черепов, то оружие. Они много курили, часто пили и постоянно бранились. Капитан Крюк, которым она вначале была очарована, вскоре проявил себя во всей своей омерзительной красе — он скормил крокодилу пару своих матросов, обматерил Смита и зажал её в тёмном углу. Как оказалось потом, он лишь шутил с последним, но это не поменяло отношения Венди ко всему этому сброду – она поняла, что ей нечего делать на этом корабле. К тому же, Крюк казался ей ужасно знакомым — она словно жила с ним всю жизнь, и это пугало девочку больше всего. Питер не разделил её опасений — он преследовал Крюка, словно влюблённая девчонка, чем сильно пугал Венди, и был просто одержим идеей убийства капитана. Однажды дождливым вечером он поведал ей причину — на самом деле пираты были бессмертны. Однажды, отправившись в её мир, они заплыли в пещеру, полную сокровищ и заколдованных дублонов, и разграбили её, не подозревая о том, чем обернётся для них этот поступок. Теперь они были навсегда прокляты бессмертием, и их душам вечно предстояло томиться в Неверленде, умирая и возрождаясь вновь и вновь. Заклятие можно было снять, собрав все монеты и принеся в жертву хозяина острова, но Питер не собирался даваться Крюку так просто. Закончив свой рассказ, Питер рассмеялся и открыл Венди один из своих страшных секретов — на самом деле он убивал Крюка множество раз, а ещё больше — поддавался сам, но Джаза и его команду устраивало настоящее положение дел. На следующий день, чуть не угодив в пасть крокодилу, который таскался за Крюком, будто был его домашней собачкой (она не удивилась бы, окажись это правдой), Венди твёрдо решила вернуться домой. Взяв братьев и договорившись с феями, которые остались единственным лучиком света для неё на этом безумном острове, она смогла улететь, взяв с собой братьев, так и не узнав главной тайны Неверленда — маленькие светящиеся создания не появлялись на острове сами по себе, а Питеру постоянно была нужна пыльца, которую могли производить только феи. Часто он забывал про кого-то из них, и они умирали, страшно мучаясь перед этим. Но Питеру было наплевать на это — у него и так было множество забот: следить за Потерянными мальчиками до того момента, пока они не определяются, куда им идти дальше — вниз или вверх, кормить любимого крокодила, дразнить русалок и есть вкусные мясные пирожки индейцев, а так же весело и по-взрослому развлекаться с Джазом. Он был хозяином Неверленда, и этот мир подчинялся только ему, исполняя все прихоти. Столкнувшись однажды с проблемой недостатка фей, он придумал достаточно интересное решение, которое начал часто практиковать. Как только его очередная помощница умирала, он летел на Землю и подыскивал себе новую — юную, любящую магию и верящую в волшебство. Будущая жертва, конечно, ни о чём не подозревала, и он умело заманивал её в свой мир, внушая придуманную когда-то очень давно сказку о Неверленде. Его личный остров на самом деле не имел ни названия, ни конкретного местонахождения, но это ничуть не смущало его. Питер любил, когда всё шло так, как ему хотелось. Он приходил в бешенство каждый раз, когда глупые строптивицы думали, что смогут скрыться от него, просто попросив помощи у фей. В конце концов, он только казался молодым парнем — это было проще и веселее, да и Потерянные Мальчики верили ему больше, а ради них он готов был стараться изо всех сил. И если они хотели себе новую маму для того, чтобы она рассказывала им сказки, он собирался достать её любой ценой. Когда Венди долетела до дома и уложила братье в кровать, ей показалось, что она в безопасности, и кошмар закончился. Она плакала от счастья вместе с мамой, утопая в её объятьях, и думала о том, что больше никогда не станет фантазировать — реальность казалась теперь самым желанным местом на свете, и Венди не собиралась покидать её больше никогда. Но Неверленд не отпускал своих гостей так просто, и Венди поняла это буквально через несколько минут после того, как её мама ушла вниз для того, чтобы заварить ей какао: её тень на стене вдруг ожила, приобретая совершенно другие очертания. Она вскрикнула, бросаясь к двери из комнаты, но на пороге её уже ждал отец. Она подняла на него взгляд, надеясь на спасение, но он лишь улыбнулся ей страшной, знакомой улыбкой, и его голубые глаза за стёклами очков начали медленно краснеть. Причина, по которой раньше Крюк казался ей знакомым, теперь стала ясна девочке, и она закричала, кидаясь к окну в надежде сбежать по подоконнику в соседнюю спальню. Она не могла объяснить это решение, оно пришло абсолютно спонтанно и оглушило её своей логичностью. Но было слишком поздно — через оконное стекло на неё хитро смотрел Питер, и от его обещающей улыбки у неё затряслись коленки. Но она всё равно распахнула раму, впуская в комнату морозный зимний воздух, уже не беспокоясь о том, что может разбудить подозрительно тихо лежащих в своих постелях братьев. Она хотела выбраться из этого ужаса и окно казалось ей единственным спасением. Венди поставила ногу на подоконник и замерла, понимая, что ей не хватает воздуха. Сердце билось как бешеное, чужая тень на стене рядом с ней беззвучно смеялась, а сзади ощущалось чужое присутствие человека, которого она, как оказалось, никогда не знала по настоящему. А потом Питер, парящий прямо напротив неё, протянул ей руки, делая приглашающий жест, и произнёс со своей извечно весёлой интонацией слова, которые заставили её дыхание сбиться: — Полетели в Неверленд. Та самая фраза, с которой всё началось, ударила ей в мозг, мир вдруг схлопнулся, становясь неважным, и она шагнула в пустоту. После этого был короткий полёт, а после всё вокруг наполнилось тихим звоном и жёлтым сиянием.