Однострочники (IPL)

Даниилу подозрительно часто стало казаться, что всё это он уже когда-то видел. Конечно, он не верил в прошлые и будущие жизни. Ставил под сомнение существование общего информационного поля, всему требуя веских научных доказательств. Но когда один из служащих в Соборе Трагиков принёс ему предсмертную записку Евы Ян, Данковский поймал себя на неприятно равнодушном чувстве уже давным-давно пережитого и забытого сожаления. "...Не думай, что я поступила так из-за тебя. Просто я слишком устала." Молчаливая злость от незнания истины нарастала в нём с каждым повторением про себя прощальной фразы. Разговаривать с Инквизитором в таком состоянии оказалось намного легче, если представить над головой обречённой на казнь гигантскую раскачивающуюся секиру. Ни с того ни с сего пришла мысль, как пошла бы фаталистке Люричевой военная униформа. Особенно с её-то короткой светлой стрижкой и испытующим взглядом. Но он благоразумно ушёл из Невода раньше, чем подобные размышления могли окончательно отвлечь его от неотложной работы. Увы, но ни Анна, прикидывающаяся глупенькой красоткой с расчётливыми запросами, ни ядовито-язвительная Оспина не восполнили ему утраченной компании. Дикая первобытная сила блестела на дне чёрных глаз степнячки, когда та провожала посетителя к двери. Поворачиваться к ней спиной хотелось меньше всего на свете. Уже к середине порученной миссии он понял, что брать пробу крови у самых подозрительных горожанок - дело крайне неблагодарное. К тому же, не отпускало странное ощущение нелогичности - он ведь должен отдавать, а не забирать... Господи, чушь какая. Светлячки на болотах. Тишина Степи. Плеск брода Горхона под сапогами. Он возвращался, огибая заражённое поселение... Существо, мелькнувшее в вечернем сумраке, окончательно позволило сделать вывод, что принятые медикаменты в сочетании с цветением твири явно не способствовали ясному мировосприятию.