Убежище

Мой дом — моя крепость. А если нет? Если твой дом напичкан камерами, чужими людьми, и в нем нужно держать лицо двадцать четыре на семь? Самым правильным решением в жизни Намджуна было арендовать ту крохотную однушку на первые заработанные деньги. Одна комната, крохотная кухонька и санузел. Без мебели. На кухне старая плита, пара шкафчиков и качающийся столик с двумя табуретками. В комнате — обшарпанный комод и двуспальный матрац на полу… Потертые обои. Убого. Но именно это место стало для него настоящим убежищем. Местом, где можно было перевести дух, выдохнуть и стянуть, наконец, с лица опостылевшую маску. Его личное место силы. И слабости… Никто из фанатов не задумывается, каково это — жить не своей жизнью. Когда каждое выражение лица прописано сценарием. Каждый шаг контролируется кучей людей, как правило недовольных. А если ты лидер — недовольство прилетает тебе с двух сторон. И от начальства, и от мемберов. И он должен разруливать, принимать решения, нести ответственность. Намджуну еще нет и двадцати пяти, а ощущает он себя семидесятилетним стариком. Добавим сюда безнадежную любовь, и здравствуй, депрессия. Последней каплей стал Хосок… Он объявил, что уходит. Хейт, навязанный образ улыбчивого дурачка, невозможность выразить себя и сумасшедшие нагрузки — его можно понять. Но и так шаткое положение группы просто не выдержит такого удара. Уговоры и просьбы ни к чему не привели. И вот, переглянувшись с Юнги и получив от него утвердительный кивок, Намджун привез Хоби в свое убежище. Под первую бутылку соджу он слушал жалобы главного танцора. Кивал сочувственно. Говорил что-то поддерживающее… А сам как будто проваливался в плотный серый туман… И в какой-то момент утонул в нем. Размыто видел обеспокоенное лицо над собой, со стороны наблюдал за собственной безобразной истерикой, как его собственное тело бьется в конвульсиях, размазывая слезы и сопли и выкрикивая все, что так долго копилось внутри. Про самоконтроль, бесконечное давление, всеобщее недовольство… Немного пришел в себя Намджун от обжигающей боли в левой половине лица. Щека горела, напротив сидел ошарашенный Хосок, прижимая ладонь к груди. Несколько минут они смотрели друг на друга не мигая… А потом лицо Хоби неуловимо изменилось. Робкая улыбка приобрела хищный оттенок, глаза потемнели. По-прежнему молча, он протянул руку, больно схватил лидера за волосы, заставив запрокинуть голову, и укусил-поцеловал в губы. Намджун протестующе замычал, но тут же получил обжигающий удар по второй щеке. И почти выпал из реальности, обнаружив, что возбудился от грубых действий товарища. Хосок не дал ему времени прийти в себя. Грубо заломил руку за спину, подтащил к матрацу и швырнул, как куклу. Навалившись сверху, практически оседлав мощные бедра, он прижал руки Намджуна коленями, лишая возможности двинуться. Треск майки, и вот уже губы покрывают злыми поцелуями живот и грудь, а руки несильно, но чувствительно сжимают шею. И лидер отпустил себя. Не он принимает решения, не он несет ответственность за происходящее. Облегчение от осознания переросло в железный стояк моментально. Низ живота сладко скрутило и из горла вырвался тихий стон. За которым тут же последовала хлесткая пощечина от Хосока. — Никаких звуков, — голос Хоби звучал хрипло, но стальные нотки не давали ни одной возможности ослушаться. — Раздевайся! И отстранился, давая возможность выполнить приказ. Как под гипнозом, Намджун снял остатки майки, вжикнул молнией джинсов и стянул их с себя вместе с бельем. В руках Хосока рваная тряпка превратилась в своеобразные наручники, крепко сковывая запястья Нама за спиной. Приспустив брюки, танцор за волосы притянул голову лидера к своему паху. Сильные тонкие пальцы требовательно нажали на подбородок. Намджун вынуждено приоткрыл рот. Пальцы толкнулись глубоко и настойчиво, прижимая язык. Судорожно вздохнув, Намджун сомкнул губы и сделал несколько сосательных движений, обводя пальцы языком. Подняв глаза, он столкнулся с горящим, хищным взглядом Хоби. Властным и подавляющим. Жалобный скулеж замер в горле. Заменив пальцы своим членом, Хосок толкнулся сразу на половину длины. Застонали оба. Гневно сверкнув глазами, танцор сильно дернул за волосы в наказание и, зафиксировав голову Нама двумя руками, сорвался на быстрый темп, вбиваясь до самого горла. Слезы брызнули у Намджуна из глаз, из уголков рта стекала слюна, челюсть и губы болели от напряжения, но в голове становилось восхитительно пусто. Стресс, проблемы и моральная усталость улетучивались с каждым властным толчком. Собственный член прижимался к животу и пачкал его обильно выделяющимся предэякулятом. Намджун готов был уже кончить от разрывающих его ощущений, но Хоби толкнулся слишком сильно, и он закашлялся. Танцор вышел из растраханного рта, давая отдышаться. Окинув удовлетворенным взглядом картину перед собой, он увидел стояк партнера, его испачканный живот, напряженную мошонку. Одним молниеносным движением пальцы больно сжали основание члена лидера: — Не так быстро, детка, мы еще не закончили. И наклонившись к самому уху, добавил безапелляционным тоном: — Кончишь только когда я разрешу! От доминирующего голоса по телу Намджуна прошла дрожь. Пока лидер приводил в порядок дыхание, Хоби огляделся. Он не планировал сегодня секс, так же как и Намджун, поэтому они оба не готовились. Но это холостяцкая берлога, здесь наверняка должно быть все, что нужно. Гадать не пришлось, кроме комода, другой мебели нет. Дернув на себя верхний ящик, Хоби увидел комплект постельного белья и пару полотенец. Второй ящик — пижама, смена белья, пара футболок… В нижнем ящике оказались блокноты, исписанные листы, и, бинго! флакон лубриканта и упаковка презервативов. Достав нужное, Хосок вскрыл один презерватив и натянул на пальцы. Вернувшись к матрацу, он толкнул стоявшего на коленях Намджуна. Тот неловко завалился на бок, не имея возможности упереться связанными руками. Зажав между своих колен бедра Нама и уперевшись одной рукой ему в плечо, Хосок вылил на пальцы в презервативе смазку и уверенно, но осторожно ввел сразу два в сжатое колечко мышц. Намджун заскулил от болезненных ощущений. — Ты потерпишь для меня, детка. И я все еще не хочу слышать никаких звуков! — металл в голосе не оставлял сомнений, что за неподчинение наказание будет немедленным. Намджун сильно закусил губу. Как ни странно, но возбуждение не спало от боли. Напротив, приказной тон только усиливал желание. От властного голоса скручивало живот и поджимались пальцы на ногах. Он никогда не был нижним. Лидер, принимающий решения за всю группу, общающийся с руководством, он на всех производил впечатление брутального мачо. И это тоже было одной из причин его стресса, потому что никто ни разу не спросил, чего хочет он сам. Намджун не был гомофобом. Он считал, что если два человека любят друг друга, то никто не должен навязывать им свои правила. Ни семья, ни общество, никто. Сам Намджун был абсолютно безнадежно влюблен в парня. Натурала. Поэтому он не искал отношений. С их расписанием это и так сложно, а уж если ты влюблен без взаимности, остается только секс. И его немногочисленные партнеры (и парни, и девушки) заранее были уверены, что он актив, доминант и «папочка». Он не разочаровывал. Но с каждым разом разочаровывался сам. Возможно поэтому, сейчас, когда Хосок, подсознательно почувствовав, что именно необходимо товарищу, решал за него, подчинял себе и наказывал, Намджун чувствовал себя свободным и почти счастливым. Тем временем боль от вторжения пальцев почти утихла. К ней добавилось некое томление, и он бессознательно стал подаваться навстречу движениям. Хосок добавил еще один. К поступательным движениям добавились движения на манер ножниц. Введя пальцы подушечкам в сторону живота, он согнул их, нащупав небольшой комочек. Намджуна выгнуло дугой, а на лопнувшей от сжатых зубов губе выступила капелька крови. Вытащив пальцы и стянув с них презерватив, Хосок быстро раскатал новый по своему члену, обильно смазал лубрикантом и вошел одним плавным, уверенным движением. Замер, давая привыкнуть. Ощущая распирающую заполненность, со связанными за спиной руками, Намджун чувствовал себя абсолютно беспомощным, ничего не решающим, полностью подчиненным воле партнера. Он окончательно расслабился, сосредотачиваясь только на ощущениях. Хосок начал плавно двигаться, постепенно увеличивая амплитуду. Сильные пальцы вцепились в тазовые косточки, оставляя синяки. Сбитое дыхание опаляло ухо Намджуна. Чуть изменив угол проникновения, танцор толкнулся резче, попадая по простате. Смешанное чувство боли и наслаждения одновременно прошило все тело нижнего. Стараясь сохранить нужное положение, Хосок наращивал темп. Вбивался резко и до упора. Через несколько минут, чувствуя надвигающуюся лавину оргазма, он обхватил член Нама своими пальцами, чувствительно сжимая и двигая вверх-вниз. Приблизился к уху и властно приказал: — Кончай для меня, детка! В ту же секунду член в его руке запульсировал. Намджун застонал и, толчками выталкивая из себя сперму, взорвался самым ярким оргазмом за свои неполные двадцать пять… Непроизвольно сжавшись внутри, он подтолкнул тем самым Хосока за грань. Оба тяжело дышали, не в силах пошевелиться. Через пару минут танцор плавно вышел, снял наполненный презерватив, завязал и бросил на пол. Осторожно освободив стянутые запястья лидера, он бережно развернул его к себе лицом, нежно массируя затекшие руки. Намджун был как будто не здесь. Он опять со стороны наблюдал, как уткнулся носом в шею Хоби. Тело ощущалось невесомым, а голова пустой. Он глубоко вздохнул, а в следующий момент туман снова окутал его… Намджун уснул. Первое, что он увидел, открыв глаза утром — это солнечная, немного робкая улыбка Хосока. Намджун сел, застонав от боли почти во всем теле, и оглядел себя. Вчера он отрубился сразу, но сейчас тело было чистым. На полу валялось использованное полотенце. Хоби позаботился о нем, обтерев и приведя в порядок. — Ты как? — спросил танцор, и в его голосе проскользнуло беспокойство и легкая неуверенность. Намджун прислушался к себе: — По телу как будто грузовик проехал… Но впервые за долгое время я чувствую себя по-настоящему живым, — с изумлением ответил лидер. — И я… Они посмотрели друг на друга, читая во взгляде напротив понимание и благодарность. Говорить не было необходимости. Телефон лидера звякнул входящим сообщением: От кого: Шуга Джун, надеюсь ты все уладил. Торопитесь, до расписания час. Вздохнув, двое натянули на себя одежду, с неохотой покидая убежище. Теперь уже одно на двоих.