Твой адмирал

Тебя не волнует состояние крейсера, который легко можно заменить в случае его затопления. Тебя не волнует состояние матросов, еле выдерживающих натиск внезапно напавших повстанцев. Все, что тебя волнует сейчас, - это жизнь адмирала, который в данный момент как раз занят ее защитой. Твои противники гораздо моложе и импульсивнее тебя, они не сражаются, они истерят с оружием в руках. Это выглядит настолько неэстетично, что ты с трудом остаешься спокойным, продолжая методично очищать палубу. Каждый новый противник и его атаки настолько незначительны, что просто проходит мимо твоего сознания - к примеру, сейчас ты проворачиваешь свою трость в руке, протыкая ее острым, специально заточенным, концом грудь очередного мидблада. Твои противники - ровесники адмирала, который не обладает твоей выдержкой, и осознание этого факта волнует тебя куда серьезнее. Ты скашиваешь глаза в сторону, блокируя кортиком колющий удар кинжалом в шею, а тростью разрывая бок псионика, неудачно выбравшего противника, - Дэлис сражается одновременно с двумя ржавокровыми, планомерно тесня их к левому борту. Его движения скупы и грациозны: каждое имеет свою цель, каждое выверено до сантиметра, - и тебе кажется, что твой адмирал не сражается, а танцует. Тебя завораживает его хищная пластика и улыбающееся лицо. Тебя завораживает его бой. Ты смотришь на то, как он, совершая обманный маневр, подрезает сухожилия на коленах одному, неуловимым движением вспарывая ему горло, так что ты видишь разрезанную гортань, пищевод, в то время как он уже протыкает другого клинком насквозь, а ты понимаешь, как никогда раньше, что сейчас он живет. О да, твой адмирал создан для войны как никто другой. Крейсер горит, кажется, сепаратисты подожгли оставшееся в трюме топливо, и теперь взрыв и затопление вашего корабля - вопрос времени. Дэлис тоже это понимает - ты замечаешь еле сдерживаемую гримасу ярости, появляющуюся на его лице. Он отступает вглубь палубы, ближе к середине, где находится спуск в трюм, поминутно отдавая приказы - тебя восхищает его выдержка и находчивость, с которой он решает образующиеся проблемы. Матросы отступают, однако уже намеренно, некоторые из них объединяются в небольшие группы, прорубаясь к друг другу сквозь строй противника и пытаясь спустить на воду шлюпки, остальные - прыгают в воду, не страшась позора, ведь адмирал приказал им спасать собственные жизни. Ты и еще парочка офицеров остаетесь на палубе, помогая ему сдерживать натиск повстанцев. План адмирала прост: необходимо заманить как можно больше противников в трюм, чтобы иметь возможность его запереть, это позволит избежать захвата корабля и даст вполне реальный шанс экипажу на спасение. Ты почти мгновенно видишь единственный изъян, о чем практически мгновенно сообщаешь адмиралу, выбивая из рук очередного повстанца нож. Дэлис молчит, отсекая очередную группу противников от общего строя - ты видишь, что он, обычно холодный и непроницаемый, хмурится, сосредоточненно кусая губы. Тебе не нравится молчание твоего адмирала, твой опыт и твоя интуиция подсказывают, что от него (молчания) не стоит ожидать ничего хорошего. Твои худшие опасения подтверждаются спустя несколько мгновений, когда адмирал устало приваливается к запертой стальной двери трюма, произнося совершенно серьезно: - Уходите. Ты понимаешь, что впервые готов возразить своему командиру, однако его грязно-фуксиновые глаза ярко вспыхивают, отражая огоньки пламени, уже объявшего палубу, когда он с нажимом добавляет роковые слова Это приказ. Ты замираешь, скованный собственной присягой по рукам и ногам, полностью осознавая собственное бессилие. Твой адмирал неожиданно улыбается, обращаясь к тебе: - Дис, прости. Так было необходимо. Ты закрываешь глаза, скупо кивая, и поворачиваешься на каблуках, чеканя шаг. Ты абсолютно точно знаешь, что сейчас, когда на него никто не смотрит, Дэлис слабо выдыхает, сползая спиной по двери на палубу. Ты вторично закрываешь глаза, прыгая в воду. Ты ненавидишь то, на что он обрекает тебя. Ты и еще один выживший в молчании плывете к одной из шлюпок в отдалении. Тебя зовут Ванадис Детестат, и ты только что потерял того, за кем готов был идти до последней капли крови.