Двадцать первое Руки дождя

78 – Ладно, ты меня уговорил! Я остаюсь, так уж и быть. Только не забудь зачаровать святилище в пещере, как ты это сделал в прошлый раз, – Гелебор побеждённо всплеснул руками и, направившись к роще, ворчливо бросил, – пока ты этим занимаешься, помогу Азруилу с дровами. Виртур триумфально вскинул кулак и поднялся на ноги, а поравнявшись с братом, смеясь похлопал того по плечу. Я улеглась с ногами на опустевшее бревно, взору открылся великолепный вид на звёзды. Но какими бы прекрасными ни были небесные светила, они не могли отвлечь меня от неприятных мыслей. Вингот уговорил Авгури присоединиться к вечерним посиделкам, и Викарий тому не воспротивился. Да, было ясно, что между ними всё давно в прошлом, что теперь эльфийка проводила много времени с Танзуэлом и фалмерскими малышами. Умом понимая, что беспокоиться не о чем, я боялась, что между ней и Виртуром вновь вспыхнут чувства, или, что может случиться конфликт по какому-либо другому поводу. За весну и лето я видела Авгури всего несколько раз, выходя из своей комнаты она, замечая меня, отворачивалась, поэтому, что таится у неё на душе, оставалось загадкой. Ненавидит она меня, презирает, боится или избегает по иным причинам? Неизвестность заставляла меня нервничать. Как относится ко мне эта женщина и что от неё ждать, следует ли мне её опасаться? Ни на один вопрос не было ответа. – Опа. А что это ты тут одна? Мерсер хитро ухмыльнулся и мельком глянул мне в лицо, в его глазах блеснули озорные искорки. Бретонец скинул с плеча внушительную корзину и, пододвинув её к бревну, облегчённо выдохнул. – Уф, я тут катофанчик принёс на разжарку, нашёл у камина немного сухих дров для розжига. Наметив лопатой на снегу в середине условный квадрат, Фрей быстро расчистил место для будущего костра. – Наколдуй мне огоньку. А то скоро погаснет ведь. Он кивнул в сторону созданного Виртуром магического светлячка, который уже начал мерцать и распадаться на отдельные лучики, стремительно блёкнущие в вечерних сумерках. В центре готовой площадки мы вместе соорудили из дров подобие колодца, в который Мерсер уложил кору, щепки и мелкие ветки. Я чиркнула пальцами, яркие искорки осыпали всю конструкцию, и почти вмиг она занялась хорошим пламенем. – Авгури и Танзуэл будут чуть позже, шпану укладывают. Фалион с нами немножко посидит. Я поднялась с бревна и удивлённо округлила глаза. – Он же в Морфал собирался. Ещё не уехал? Мерсер, не отводя от огня задумчивого взгляда, насмешливо хмыкнул и покачал головой. – С утра отправится. На ночь глядя небезопасно ведь, сама понимаешь. Я коротко кивнула вместо ответа, свет Виртура окончательно растаял, мы с Мерсером продолжили молча созерцать костёр. – Что-то Азруила долго нет, – хмуро буркнул Фрей. – Схожу-ка я, гляну как у них дела. Заодно в казармы зайду, синхроний прихвачу. Я проводила взглядом спину Мерсера. Преодолев около пятидесяти метров, бретон пересёкся с Виртуром, эльф лукаво заулыбался, сказал что-то, из-за чего Фрей смущённо отвернулся. Викарий примирительно похлопал того по плечу, и тогда они разминулись. Я говорила утром с Мерсером, выяснила, почему он решил оставить меня в неведении относительно магии места. «Ты ведь каждый раз так ждала, когда я в тебя кончу. Думал, тебя заводила сама мысль возможного залёта, поэтому молчал. Боялся, что, зная о чарах, ты перестанешь так сильно возбуждаться, пропадёт искра, и всё такое…» – так он ответил мне. Почти дословно я передала его мысли Виртуру, как и обещала. Он нашёл их весьма забавными, потом весь день подшучивал над Фреем. Викарий уселся рядом, притянул меня к своей груди и сотворил новый светящийся шарик, зависший немного позади в двух метрах над землёй. Вскоре на повороте тропы показались Азруил с Гелебором, оба тащили за спинами хорошие вязанки дров, вслед за ними шёл Фалион, и позади – Мерсер с тканевым кульком подмышкой. Эльфы быстро подкинули в затухающий костёр свежих поленьев, Фалион протянул к воспрянувшему пламени замёрзшие ладони. Мерсер подошёл к колдуну и предложил тому взять синхроний из-под локтя. – Убери это от меня подальше, – Фалион брезгливо отмахнулся от бретонца, Азруил, видя такое отношение к дорогой ему вещи, вытаращился на редгарда и неподдельно насупился. – Расскажу я о себе, только без этого камня, – маг скрестил на груди руки. Молодой паладин молча выудил из рук Мерсера свёрток с синхронием и плюхнулся на бревно рядом с Гелебором, бережно прижав артефакт к груди, почти как младенца. – Родился, вырос, поступил в Коллегию в Винтерхолде, отучился, потом преподавал, – сухо перечислил Фалион этапы своей жизни, небрежно разгибая над огнём пальцы. Вереницу закономерных событий, похоже, преломило некое негативное происшествие, разочарованно вздохнув, колдун понурил плечи и поведал что именно произошло. – Лет тридцать назад я уехал из Винтерхолда, случился у меня с местными магами конфликт, не хочу об этом много говорить. Коллегия изменилась не в лучшую сторону, Савос Арен, нынешний архимаг придерживается весьма…закостенелых взглядов, он был против…введения каких-либо новшеств. Фалион, будто бы представляя, того самого Арена, выхватил из кучки дров продолговатое поленце и хладнокровно подложил то в костёр, не стремясь тут же рефлекторно одёрнуть руку. – Сколько ж тебе лет было, когда ты учить начал? Мерсер озадаченно взъерошил свои жёсткие волосы и скептично вскинул бровь – бретонец явно счёл рассказ Фалиона выдумкой. Тот даже не взглянул Фрею в лицо, лишь невозмутимо хмыкнул: – Тридцать семь. А также я преподавал Колдовство на протяжении шестнадцати лет. – Что-о?.. Пока Мерсер оторопело глядел в пустоту, маг скупо похлопал того по плечу. – Понимаю твоё недоумение. Кажется, что я выгляжу лет на сорок или около того. Внешность обманчива, мне восемьдесят девять, – предвосхищая всеобщее удивление, редгард тут же объяснил причину своей моложавости, – я подумал, что обычной человеческой жизни не хватит на более масштабные исследования, и потому решил себя «заморозить», заразился Сангвинаре и стал вампиром. Будучи нежитью, я мог не спать, очень долго не есть, мог полностью посвящать себя более важным вещам, – Фалион тихо рассмеялся и вскинул подбородок. – Я путешествовал по планам Обливиона, говорил там с даэдра и двемерами. В Каирне душ я узнал больше об Идеальных Повелителях и о сделках с ними, так я нашёл способ исцеления от вампиризма. И, словно вспомнив те времена, когда он преподавал в Коллегии, Фалион, кратко изложил всем присутствующим суть составленного им ритуала: – Происходит обмен душ, именно поэтому для совершения обряда требуется наполненный чёрный камень, человеческую душу меняют только на человеческую. Место так же важно, в пределах древнего колдовского круга легче всего установить связь с планами Обливиона. Пока Фалион рассказывал, я вспомнила, как полгода назад он избавил от вампиризма нас с Мерсером. Чуда с луком Аури Эля не случилось и потому нам пришлось искать подходящие камни душ и готовиться к ритуалу. Точнее, к двум отдельным ритуалам – Фалион решил с подобным не экспериментировать. Мерсер отправился к колдовскому кругу первым, так как плохо себя контролировал, а мой черёд настал через день – после сильных обрядов магу требовался отдых. Те двое суток были самыми долгими – ожидание, как всегда, мучительно. – И тогда ты исцелился? Виртур воодушевлённо подался вперёд, выпустив меня из объятий. – Нет. Тогда я не видел в этом смысла, – коротко отсёк редгард и возбуждённо вскинул руки. – В голове тысяча идей, я жаждал претворить в жизнь их все. Во многом мне ассистировала одна женщина…её звали Джилл, – глаза Фалиона блеснули при свете огня. – Очень была любознательная, всё время просила меня чему-нибудь её научить. Я полюбил её, и вскоре у нас появилась замечательная дочка Джонна. Маг, вспоминая родных ему людей, тепло улыбнулся. – Хозяйка таверны в Морфале? – Мерсер поскрёб свой щетинистый подбородок, вскинул взгляд к небу и крепко задумался. – Так, значит, она тебе не сестра, как говорили, а дочь... – Да, это так, – Фалион отрывисто хохотнул и сквозь смех проговорил, – на вид и не скажешь, что у нас разница в возрасте более пятидесяти лет. Потому и представились мы горожанам как брат с сестрой. – А где сейчас твоя возлюбленная? – я вопросительно склонила голову, но в следующий миг шлёпнула себя ладонью по лбу. Не стоило мне затрагивать столь неудобную тему. – Умерла после продолжительной болезни, – сухо пробормотал он в ответ и поджал губы. – Похоронив её, мы с дочерью на неопределённое время осели в Морфале, в непосредственной близости от одного из древних колдовских кругов. Устало растерев поясницу и бёдра, Фалион присел на бревно между Гелебором и Азруилом и тихо выдохнул, молодой эльф демонстративно запрятал свёрток с синхронием под нижнюю рубаху. – Ясно. А когда ты решил исцелиться от вампиризма? – пытливо буркнул Мерсер, вальяжно плюхнувшись рядом со мной. – Года два назад, – отрешённо буркнул Фалион, подавляя зевок. – Я взял под опеку девочку по имени Агни, её родители ушли к Братьям Бури и не вернулись. Девчонка оказалась очень одарённой магически. Быстро учится, всё на лету схватывает, – он с лёгкой грустью вздохнул. – В этом она напоминает мне Джилл…я решил избавится от вампиризма только ради безопасности Агни. Боялся, что однажды потеряю контроль и…подумать страшно, что бы произошло. Над поляной повисла тишина, колдун больше не произнёс не слова, его взор ленно блуждал по язычкам пламени. Спустя пару минут они с Мерсером, не сговариваясь, достали из-под угля первые пропёкшиеся картофелины. Фалион не счёл необходимым продолжить свой рассказ, о чём весьма однозначно всех возвестил. Я подобрала небольшой клубень, успевший остыть на снегу, подковырнула ногтем слегка обугленную шкурку и надкусила мякоть. Виртур первым нарушил молчание. – Могу я спросить? Когда Фалион одобрительно кивнул, Викарий поинтересовался: – Когда была зачата Джонна, ты был вампиром, я правильно понимаю? И, если это так, передалось ли ей от тебя что-то особенное, характерное для вампиров? – Да, я был вампиром, – спокойно констатировал колдун и огладил подбородок. – В целом Джонна вполне обычный человек, если не брать в счёт её пристрастие к плохо прожаренному мясу с кровью. Так же она хорошо видит в темноте и обладает весьма чутким слухом. Такой краткий ответ Виртур счёл удовлетворительным, Фалион положил в глубокий карман своей тёмной робы пару крупных картофелин и, сдержанно пожелав всем приятного вечера, ушёл в казармы, отсыпаться перед отправлением в Морфал. *** – Ну что ж…Гелебор, давай вместе? Братья переглянулись. – Само собой, – бодро воскликнул старший паладин и похлопал Азруила по плечу, ткнув пальцем бугор под его робой, чтобы тот достал синхроний. – Думаю, проще выстроить наш рассказ в виде диалога. Вы, ребята, будете задавать вопросы, на которые мы ответим. – Хорошо, я первый, – Фрей в предвкушении потёр руками. – Расскажи подробнее о культуре и быте древних фалмеров. Как вы называли своё государство? Где была столица? – Хороший вопрос, Мерсер, – Гелебор приложил руки к синхронию, над его головой вмиг визуализировалась древняя, отрисованная вручную, карта с каллиграфическими подписями на фалмерисе. – Великая Империя Альтри́м была куда больше Скайрима, занимала почти всю северную половину Тамриэля, простираясь от гор Друадах на западе, до самого Солстхейма на северо-востоке, южные границы включали в себя часть земель нынешнего Сиродила. Столица, великий северный град Элто́р-Лаи́ль, располагалась на месте Виндхельма. Руки Гелебора едва заметно дрогнули, ненадолго отняв их от магического камня, он сдержанно подтвердил напрашивающиеся на ум догадки: – Да, норды намеренно выбрали именно это место для своего поселения, чтобы ещё больше унизить наш народ…заставляли пленённых снежных эльфов обтёсывать твёрдую породу вручную. Я никогда не был в этом городе, но с уверенностью могу сказать, что каждый камень там пропитан крепкой ненавистью к нордам и горечью наших слёз. Паладин вознёс взор к небу и сложил ладони в молитвенном жесте, чтобы таким образом почтить память погибших сородичей. – Город на костях. Так зовут его, – хмуро буркнул Мерсер и ковырнул прогоревшее полено длинной веткой. – Ладно, не будем о плохом, – Гелебор снова обнял ладонями бока синхрония. – До прибытия нордов с Атморы мы вполне мирно сосуществовали с местными недами – предками большинства современных людей Тамриэля. Уровень их развития сильно уступал нашему, но это не мешало обеим сторонам устанавливать полезные связи, торговать. Мы помогали недам строить деревни, защищали их поселения от диких зверей, они, в свою очередь, пасли скот и занимались земледелием. Много разных продуктов поступало на наш стол из их рук. На проекции мелькали простецкие хатки, костры деревень и возделываемые поля с пшеницей, капустой и другими культурами, а вдали – высоченные сверкающие шпили фалмерских городов. – Какие ещё города были в вашей Империи? – Азруил, видимо, тоже обратив внимание на задний план, взволнованно сцепил пальцы и повернулся к Гелебору, глядя на того большими котячьими глазами. – Вы перемещались между ними при помощи порталов, подобных тем, которые сохранились здесь, в святилищах? Старший паладин снисходительно рассмеялся и показал новое воспоминание, теперь белокаменные здания можно было рассмотреть во всей красе. – Да, порталы были между крупными фалмерскими городами, которые располагались на существенном отдалении друг от друга. В Ци́лас и Э́фри Толь дорога открывалась только через порталы из столицы, их стены возвышались среди неприступных горных хребтов, – Гелебор передал синхроний Виртуру, и когда тот молча показал своё воспоминание, продолжил рассказ. – Хранилища знаний. Поэтому с посещением там было строго, позволяли пройти только после предъявления особого пропуска. Библиотеки Ци́ласа славились среди многих эльфийских народов, в Э́фри Толь приходили учиться, все университеты и крупные академии располагались на его территории. Ле Нрэл и Кальне́л Вамо́ль мы строили совместно с двемерами и, соответственно, это были союзные города, где жили и фалмеры и двемеры. В последнем, кстати, родились мы с Виртуром, несколько поколений наших предков жили там. Виртур продемонстрировал гармонирующие с отвесными скалами монументальные постройки Ци́ласа, подобные ажурным готическим храмам с обилием резьбы и экстремально высокими шпилями, бескрайние стеллажи с книгами и свитками. В следующую минуту над огнём мелькнули широкие улицы Э́фри Толя, по которым прогуливались учёные и молодые студенты, те и другие свободно общались и обменивались знаниями. Другие два города отличались – высокие цилиндрические башни очень напоминали двемерские сооружения, но выполнены были из того же белого камня. Как позже пояснил Виртур, Ле Нрэл и Кальне́л Вамо́ль являлись весьма густонаселёнными районами, а те самые башни – не чем иным, как многоквартирными жилыми домами. В моей голове сама собой мелькнула ассоциация с московскими спальными районами. Виртур, тем временем, передал магический камень брату, предлагая тому продолжить рассказ. – Географически в том самом месте, где сейчас находится Вайтран, стоял Урисвэ́йл – крупный центр торговли и ремесленничества, – Гелебор быстро спроецировал его залитую солнцем площадь. – Здесь строились рынки, мастерские, кузницы, лучшие мастера своего дела собирались в этих стенах. Город был открыт для всех, каждого, кто желал зарабатывать своим делом, в Урисвэ́йле всегда радушно принимали. Урисвэ́йл сильно отличался от остальных, постройки здесь были преимущественно малоэтажными, также встречались деревянные дома-срубы с привычными глазу треугольными фронтонами, а по его улицам ходило много людей. – Эх, Дэрвону бы там понравилось, – мечтательно вздохнул Мерсер. Наверняка, он очень хотел, чтобы Дэрвон сейчас сидел рядом и видел всё это великолепие своими глазами. – Думаю, он мог бы многому научить наших резчиков, – рассмеялся Гелебор. – Как норды смогли полностью разрушить такие большие города, да так, что и камня на камне от них не осталось? Мерсер в немалом удивлении развёл руками и выжидательно глянул на Гелебора. – У нордов в то время был популярен культ Дракона, – вздохнул тот и отнял ладони от синхрония. – Были среди них мастера Голоса, люди, овладевшие «ту’умом», этому они учились у драконов. Такой крик обладает страшной силой, способной сносить всё на своём пути, а живых существ – разрывать на части. – А Ци́лас и Э́фри Толь?.. Норды и туда добрались? Фрей скептично скрестил руки, но паладин, развеяв надежды, удручённо кивнул головой. – Увы, да. Мы успели закрыть порталы, но захватчики прибегли к помощи драконов и переместились в горы по воздуху. Гелебор вернул камень-проектор Винготу и подцепил из остывших углей с краю один большой картофельный клубень, ещё горячий. – А что по поводу тебя, Виртур? – я повернулась к нему и нежно заправила за острое ухо небольшую белёсую прядку, упавшую на лицо. – Каково это – быть Викарием Аури Эля? Какую роль ты играл в жизни Империи? Приходил ли тогда на Благую землю кто-то кроме фалмеров? Люди? Другие эльфы? Кто больше поклонялся Аури Элю, мужчины или женщины? Виртур улыбнулся уголками губ, мягко подхватил меня и усадил у себя на коленях, Азруил без лишних слов передал ему синхроний. Викарий уложил камень на мои бёдра и, прежде чем коснуться его холодных ребристых граней, поведал: – Полагаю, Гелебор в общих чертах рассказал об идеологии викариатства, но повторюсь. Викария считали представителем Бога в Нирне, попасть к богу, соответственно, непросто, и поэтому, прежде чем встретиться с Викарием, необходимо пройти Путь Посвящённого. Сложность «пути» варьировалась от ранга бога, которому посвящён тот или иной храмовый комплекс, – Виртур продемонстрировал храмы других богов, это были просто единичные соборы, которые меркли в сравнении с масштабами Благой земли. – Паломники шли сюда, в первую очередь, ради разговора с Аури Элем, моя личность отходила на второй план, я был лишь посредником между Посвящёнными и Богом, никто, кроме Гелебора, наших ближайших родственников и ряда высокопоставленных лиц не знал моего имени. Как представитель духовенства, я был вдалеке от всего мирского, почти ни с кем не общался, но по ряду вопросов Император и Сенат прислушивались ко мне, моё мнение имело большой вес, – Виртур сделал непродолжительную паузу, а когда заговорил вновь, его голос прозвучал мягче. – Викариям, однако, не запрещалось вступать в брак и зачинать детей, но многие выбирали путь аскезы, полного отказа от обычной жизни в пользу чистого служения Богу. Это была неожиданная информация, я полагала, что в данном аспекте у Викариев не было выбора. Виртур, тем временем, коротко вздохнул и невозмутимо продолжил: – По поводу Посетителей Благой земли могу рассказать только в общих чертах. Среди них подавляющее большинство – снежные эльфы мужчины, женские лица мелькали куда реже. Иногда на священные земли приходили альтмерские учёные, данмеры, несмотря на то что, в основном, являются даэдропоклонниками, так же появлялись здесь, но храмовый комплекс представлял для них чисто научный интерес. Были здесь и неды, но в общей сложности – всего несколько человек, за время моего викариатства – только двое. Но никто из них не выдал враждебно настроенным нордам местоположение Благой земли. Полагаю, благодаря их молчанию Храм сохранился до четвёртой эры. – Что ж, настало время ответить на твой последний вопрос, – Виртур коснулся горячими губами моей щеки, и заговорил вновь, – среди снежных эльфов мужчины и женщины предпочитали поклоняться разным богам. Аури Эль, Финастер, Сирабейн и Тринимак считались покровителями мужчин, женщины молились Маре, Джефре, Стендару и Магнусу. Однако строгого разграничения не существовало, среди поклоняющихся каждому богу были и мужчины, и женщины, Магнуса и Стендара, к примеру, почитали и те и другие почти в равных пропорциях. Я мягко соскользнула с его колен, переложила синхроний на бревно и, подхватив со снега большую картофелину, вопросительно заглянула Виртуру в лицо. – А как ты стал Викарием? Тебя как-то выбрали с самых малых лет? – я вскинула бровь и, устроившись между ним и Мерсером, обратилась к собственным воспоминаниям, к тому, что Виртур рассказывал мне ранее. – Помню, ты говорил, что очень много учился, посвящал урокам почти всё свободное время. Виртур меланхолично рассмеялся и не глядя уложил ладонь на синхроний. – Ещё до моего рождения все знали, что под знаком Дракона в мир придёт новый Викарий Аури Эля. Камень высветил изображение страницы из некоей книги, где красовалось весьма натуралистично зарисованное ночное небо, на котором условными линиями соединили некоторые звёзды. – Знак Дракона? – Мерсер скептично хмыкнул и потёр подбородок. – Это что ещё за изобретение фалмерских астрологов? – Это астрономическое явление, повторяющееся лишь раз в пять-шесть столетий без чёткой периодичности, – сухо произнёс Виртур так, словно прочтя строчки из той самой книги, что показывал нам магический проектор. – Три планеты выстраиваются в правильный треугольник, изменяя тем самым внешний вид того скопления звёзд, которое в современном Тамриэле принято называть созвездием Змея. Таким образом у него появляются «крылья», Змей становится Драконом. – Дату моего рождения рассчитали с точностью до минуты, – Викарий отнял руку от артефакта и потёр пальцами виски. – Меня с пелёнок готовили к исполнению важного предназначения, едва я заговорил, меня уже учили читать. Я смотрел на Гелебора и думал, что пропустил целую жизнь. Он старше меня на двадцать четыре года, когда я был малышом, Гелебор уже учился в военной академии Элто́р-Лаи́ля. Уверенными шагами он шёл по стезе отца, стремясь получить офицерский чин. – А я, между прочим, тебе завидовал! – сдержанно хохотнув, Гелебор плюхнулся рядом с братом и легонько пихнул того кулаком в плечо. – Все лучшие из лучших занимались с тобой, ты мог свободно посещать любые учебные заведения и библиотеки, а я в тех закрытых городах даже не был ни разу. Никого из твоих именитых учителей отец не смог уговорить поучить меня магии даже за деньги. Виртур закатил глаза, вздохнул и парировал его выпад, с наигранной язвительностью протянув: – Ага, а ты, Гелебор, замечательно гулял по столице с девчонками в обнимку. И вообще по молодости подружек менял чуть ли не каждый месяц, – Викарий насмешливо покачал головой. – Я завидовал той свободе, которая у тебя была, тому, что ты мог планировать свой досуг как душе угодно. У отца ты был в любимчиках, в конце концов. А у меня…каждая минута на счету, за малейшее бездействие – выговор от учителей. В прошлом я, сидя за бесконечными стопками книг, злился из-за этого, но сейчас я тебя понимаю. Этот глупый гороскоп и амбиции Старших словно провели тогда между нами незримую и непреодолимую черту, разрушившую хорошие взаимоотношения. – А кем были ваши родители? Азруил в любопытстве подался вперёд и подпёр лицо ладонями. – Отец наш, как вы уже поняли, из воинов, был офицером средней руки. Все мужчины по его линии связывали свою жизнь с военной службой, – Виртур визуализировал образ высокого и широкоплечего эльфа с короткими зализанными назад белоснежными волосами и выраженно маскулинным лицом. – Гелебор многое перенял от него. Я же больше похож на мать и её брата, дядьку Ангервина, унаследовал их хороший магический потенциал, – после он показал большеглазую женщину с утончёнными чертами и молодого Ангервина, немногим отличавшегося от Виртура – лишь строгим взглядом небольших узких глаз и более грубой линией подбородка. Виды сменились, над костром мелькнули белые башни с узкими оконцами и со скруглёнными латунными куполами, в общих чертах отдалённо напоминавшие двемерские. – Мама была целительницей, работала в лечебнице Кальне́л Вамо́ля, Анг – Чаро́вный архитектор, много общался с двемерами, интегрировал в фалмерское строительство их методы, также преподавал в Академии Архитектуры и Искусств. Он настоял на том, чтобы я учился там и, к счастью, наверно, для себя, в первую очередь, я нашёл это интересным – мне очень нравилось рисовать и музицировать. Мы увидели утопающий в цветущих деревьях задний двор академии с готическими шпилями, на котором расположились ученики с мольбертами, между ними прохаживались преподаватели, облачённые в напоминавшие японские кимоно одежды сдержанных оттенков. – Несколько лет, проведённые там, стали словно глотком свежего воздуха, преподававшие на факультете Искусств художники и музыканты не были строги к студентам. Анг, конечно, не обрадовался моему выбору, очень расстроился, что я не стал углублённо изучать архитектуру… Виртур хотел сказать что-то ещё, но Гелебор бесцеремонно перебил его: – Насколько я помню, ты, всё-таки, решил уважить просьбу дядюшки и вернуться в Академию. После одного случая. Паладин ухмыльнулся как лис и игриво вскинул брови. – Хм. Лучше бы не помнил, – Виртур раздосадовано всплеснул руками и вздохнул. – Но, ладно, расскажу. На тот момент я прибыл домой из Э́фри Толя выпускником факультета Искусств. Отправился на пленэр в парк, отрисовал много мелких набросков, потом поставил этюдник, натянул на планшет большой лист, собираясь сделать полноразмерный рисунок. Неподалёку прогуливалась небольшая компания молодых двемеров – девушка и несколько парней. Завидев меня издалека, они рассмеялись. На тропе, петляющей меж постриженных на французский манер кустарников и цветущих молодых златолистов, показалась группа высоких темноволосых эльфов в подхваченных латунными пряжками белых туниках, похожих на греческие. Когда они подошли ближе, предоставилась возможность лучше их рассмотреть. Смуглые, немного сероватые лица, густо подведённые сурьмой глаза и длинные волосы, заплетённые в тугие, напоминающие дрэды, косицы с золочёными бусинами на концах. Я представляла двемеров немного иначе, из-за того, что многие называют их гномами, в подсознании возникла стойкая ассоциация с низкорослыми коренастыми карликами. – Двемеры не верили в богов, высмеивали нас за строительство грандиозных храмов, за «бессмысленные» обряды и молитвы, – Виртур удручённо вздохнул. – Девушка зашла мне за спину, видимо, полагая, что я цветочки пишу. И застыла с раскрытым ртом. Их восхитила точная и детальная прорисовка двемерских башен, вид на которые открывался из парка. Он отложил синхроний и потянулся к остывающей на снегу картофелине, попутно продолжая рассказ. – В конечном итоге они приняли меня в свою компанию, я радовался, что, наконец-то, обзавёлся друзьями, а родители и дядя не были против моего тесного общения с двемерами. Тогда, у мольберта, я выпалил, что готовлюсь к поступлению в Архитектурную академию, и даже всерьёз подумал, что стоит пройти углублённый курс. Но ребята отговорили меня, переманили к себе, чтобы я поучился у их мастеров Тона. А я и рад был переманиться. В Эфри Толь я так и не вернулся. – Постой. В Академии Искусств студентам не позволяли общаться? – воскликнул Азруил и смущённо опустил взгляд, видимо, из-за того, что бесцеремонно перебил самого Викария. – Почему ты не нашёл друзей там? Виртур не проигнорировал его вопрос, снисходительно вздохнул и отпустил синхроний. – Общаться учащимся, конечно же, не запрещали. Молодые дружили с первых курсов отдельными группами, а тех, кто держался особняком, просто не трогали. – Викарий хмыкнул и неопределённо пожал плечами. – Не задирали, это к лучшему, но и дружбу тоже не предлагали. Общение давалось мне тяжко, я с головой уходил в учёбу. В свободное от занятий время я часто сбегал в Цилас и взахлёб читал всё, что попадалось под руку, от поэзии, до очерков древних архитекторов, – бегло оглядев язычки пламени, он устремил мечтательный взгляд к небу. – Мне очень нравились стихи Фейр Агарвен, очень известной в то время поэтессы. Некоторые её сборники я иногда перечитывал, она видела мир по-особенному, умела находить прекрасное в самых, казалось бы обычных вещах… Спустя несколько мгновений Виртур вернулся к нам из мира грёз, снова прижал к себе синхроний и продолжил комментировать визуализирующиеся воспоминания о двемерах. – Когда я показал готовый рисунок в местной двемерской высшей школе, Тональные архитекторы, преподававшие там, согласились обучить меня основам. – Викарий показал ближе те самые цилиндрические серые башни, которые рисовал тогда в парке. – Располагалась она не так далеко от дома, так что, мне не пришлось покидать родные стены, каждодневно я посещал занятия и после много времени проводил со своими новыми друзьями-двемерами, – его губы исказила горькая ухмылка. – Им нравилось, что я не говорю о богах, как большинство фалмеров. Молодые двемеры дерзко называли всех верующих «тёмными» и насмехались над ними, я не был согласен с подобным отношением к моим собратьям, но не пресекал их выпады, – ладонь Виртура будто сама потянулась ко лбу, он небрежно зачесал волосы и тяжко вздохнул. – По глупости я боялся потерять их расположение и…новую любовь, – опустив руку к бревну, он нашёл мою ладонь и напряжённо стиснул её, перебирая пальцами. – Да, мы сблизились с той девушкой, и, я бы сказал, что всё между нами произошло весьма стремительно, – Виртур бесцветно усмехнулся и покачал головой. – Буквально через несколько дней она затащила меня в постель…двемеры придерживались свободных взглядов на жизнь, не хранили девственность до свадьбы, мужчины и женщины имели равные права. Скривившись, он сухо отметил: – Характер у неё был сильный, властный, верёвки из меня вила. – В голове не укладывается, что это вообще возможно – тебя подмять. Я мягко уткнулась ему в плечо, Виртур, приобняв меня, мрачно бросил: – Ты не знала каким я был до обращения в вампира. Я очень изменился, – прижавшись ко мне и умостив на макушке острый подбородок, он лёгким касанием смахнул с моего лица непослушную каштановую прядь. – Тогда я был излишне мягким и великодушным и, поскольку не имел реального опыта общения, не мог распознавать манипуляции и кроющиеся за ними эгоистичные мотивы. Той девушке лишь нравилось со мной развлекаться и не более, а мои желания её не интересовали. Как я был разочарован, когда узнал, что никакой любви у неё ко мне нет и никогда не было. И, более того, она не питала ко мне ни капли уважения, – Виртур прервался, спустя минуту сомнений, всё-таки, взялся за синхроний. – Лет пять спустя, во время очередного пленэра в парке я беспечно оставил на видном месте свой дневник, где делал мелкие наброски и писал об Аури Эле. Она не раз обращала на него внимание, интересовалась, почему же я постоянно таскаю с собой эту книжицу. В тот раз она подговорила двоих своих друзей провести отвлекающий манёвр, те отвели меня к реке, собираясь показать некие «интересные камни». В ярком пятне проекции мелькнули знакомые виды эльфийского парка, узкая речка и разрезающие её воды самые обычные серые валуны. Виртур болезненно усмехнулся. – А она…да, в то же самое время заглянула в мой дневник. Хорошо, хоть додумался не писать там о своём предназначении… Когда я вернулся, вся их компания подняла меня на смех. Называли очередным святошей и пресмыкающимся перед Богами, читали вслух посвящённые Аури Элю короткие четверостишия, что я иногда сочинял, – он ощутимо сжал мои пальцы и шумно выдохнул. – Я тогда страшно разозлился. Помню, как призвал пургу и метал во все стороны молнии. Те двемеры не знали, что я очень сильный маг, и потому были в ужасе. А когда я пришёл в себя, увидел, что все разбежались, а деревья в радиусе метров пятидесяти запорошило снегом. – И что же было дальше? – спросил Азруил почти шёпотом. – В двемерскую школу я, конечно же, не вернулся. Более того, об инциденте стало известно Верховному Викарию, он попросил меня в обязательном порядке явиться на Благую землю и как можно скорее. Из Кальне́л Вамо́ля открыли портал прямо к подножию Храма, вечером того же дня я уже был там. А что касается той девушки…я слышал лишь, что она с семьёй в скором времени переехала в другой двемерский город на противоположном конце Тамриэля. Викарий риторически развёл руками, таким образом подытожив сказанное. – Ты не показал нам её лица, не назвал имени…ненавидишь её до сих пор? Я вовсе не испытывала ревности к той девушке, узнать, что Виртур встречался с двемеркой, было, скорее, необычно. Я, конечно, не питала никаких надежд и предполагала, что когда-то давно у него была возлюбленная, или, может быть, даже жена и дети. Но я не думала, что фалмеры и двемеры общались настолько тесно. – Мне всё равно, – отмахнулся Виртур, опровергнув моё предположение. – Наверняка она бесследно исчезла с лица Нирна тысячи лет назад, если, конечно, вообще дожила до злополучного эксперимента с сердцем Лорхана. Я не считаю нужным помнить эту женщину, – он уложил руки на колено и сцепил пальцы в замок. – Думаю, оплошность с дневником поспособствовала тому, что у меня вовремя открылись глаза, и я увидел истинную сущность этих молодых двемеров. – А что произошло, когда ты прибыл в Храм? – Вингот оправил загнувшиеся полы своей робы и пытливо склонил голову. – Викарий отчитывал тебя? – Вовсе нет. Викарий Ви́лаэль был очень добросердечным мером. Виртур почти по-детски открыто улыбнулся, с проекции на нас добродушно глядел его предшественник – по фалмерским стандартам невысокий эльф с собранными в толстую косу по пояс белоснежными волосами, его лицо дополняли удлинённые книзу тонкие усы-ниточки и вытянутая бородка, как у китайского монаха. – Он сказал лишь, что нужно учиться лучше понимать окружающих, и позволил мне остаться при Храме в качестве простого священнослужителя. Из-за предательства той, кого считал подругой, я твёрдо решил не связывать себя какими-либо мирскими взаимоотношениями и полностью посвятить всю жизнь служению Аури Элю. Я верил, что Бог никогда не разочарует меня… Виртур передал камень Гелебору, опечаленно вздохнул и понурил плечи, но, быстро вернув своему лицу беспристрастное выражение, продолжил: – Викарий Ви́лаэль просил меня между делом наблюдать за Посвящёнными, а потом, в конце каждого дня, делиться с ним выводами, рассказывать, как я интерпретировал то или иное поведение, а когда я ошибался, он мягко направлял мои мысли в нужное русло, – резко прервавшись, он вяло забарабанил пальцами по костяному щитку-наколеннику, с лёгкой грустью заговорил снова, – спустя пару десятилетий Викарий однажды пригласил меня в часовню в середине дня и огорошил вестью о том, что время его на исходе. Он выглядел абсолютно здоровым, каких-либо иных предпосылок его скорой кончины я так же не заметил. Как Викарий Ви́лаэль узнал, что скоро умрёт? Неизвестно. Говорил, что просто чувствовал. Виртур пожал плечами, забрал у брата камень-проектор и вновь подкрепил свой рассказ картинками. – Он считал, что мне необходимо сделать как можно больше наблюдений за жизнью мирян, что изучения одних только Посвящённых в Храме недостаточно. С этим посылом Викарий повелел мне отправиться в бессрочные странствия по Тамриэлю, подарил зачарованные деревянные бусы, которые я обмотал вокруг запястья, – над огнём показалось тонкое предплечье молодого Виртура, на котором болтался ничем не примечательный аксессуар. – Вилаэль сказал, что стальная нить оборвётся в момент его смерти, и когда бусины рассыпятся, я должен буду вернуться и провозгласить себя новым Викарием Аури Эля. Поначалу я воспротивился его решению, за долгое время Вилаэль стал для меня очень близким другом и словно заменил мне отца. – Ты не боялся, что тебя убьют или ограбят на дороге? – скептично хмыкнул Мерсер и вскинул бровь. Столь прямолинейный вопрос не удивил Виртура, он, задумчиво покрутив в руках синхроний, в ответ спокойно произнёс: – Нет. Я мог за себя постоять и, к тому же, нерушимо верил, что Аури Эль будет хранить меня. Вероятно, самовнушение сыграло свою роль, я держался уверенно, и потому никто не решался подойти ко мне, – проекция сменилась, один за другим перед нашими глазами проплывали виды Тамриэля времён Меретической эры. – Я обошёл весь континент вдоль и поперёк, успел побывать во многих государствах. Годы затворничества окупались сполна, можно было бы подумать, но нет. Я запретил себе как-либо взаимодействовать с обывателями, только лишь безмолвно наблюдал. Викарий Вилаэль оказался прав, годы скитаний пошли мне на пользу, я стал куда лучше понимать психологию разумных существ, научился видеть людей и меров насквозь и предугадывать их действия в тех или иных ситуациях. – Виртур опечаленно вздохнул и сложил ладони в молитвенном жесте. – Нить лопнула спустя двадцать девять лет, я почувствовал, что готов понести свою ношу – ступив на Благую землю, я прошёл Путь Посвящённого и занял трон, во всеуслышание объявив себя новым Викарием Аури Эля. Мне на тот момент было всего восемьдесят два года, я стал самым молодым Викарием за всю историю Храма. Виртур молча развёл руками – история окончена. Устало потянувшись, он вновь отдал синхроний брату и не глядя подцепил из углей небольшую картошку. Из-за спины послышался шорох и хруст снега – на полянку вышла Авгури, а за ней – Танзуэл. Опасливо глянув на Виртура, она, оправив полы плаща, опустилась на бревно рядом с Азруилом. – Малыши долго не засыпали, – буркнул Фейр. – Фалион вызвался за ними присмотреть. Азруил выложил на деревянный поднос несколько хорошо пропёкшихся клубней и предложил их только что прибывшим, эльфийка тактично отказалась от угощения, а Танзуэл охотно подхватил сразу две картофелины, вальяжно развалился возле Авгури и подался корпусом вперёд, как бы желая защитить её. Да и сел он слишком близко, настолько, что их колени почти соприкасались. Но никто, кроме меня, похоже, не обратил на это внимание. – В каком возрасте обычно принимали викариатство? Азруил, отставив блюдо, пытливо глянул Виртуру в лицо. – Меньше ста никому не было. Вилаэля нарекли Викарием в триста двадцать лет. Договорив, он повернулся к брату и с ухмылкой пихнул того локтем. – Ну что, Гелебор, теперь твоя очередь рассказывать. Улыбаясь, паладин покачал головой и уложил синхроний в снег, из-за чего Азруил крайне возмущённо зыркнул на него и тут же при помощи магии притянул камень к себе и бережно запрятал тот под робу. – Этот рассказ вряд ли получится столь же длинным, как твой, моя жизнь не была такой же богатой на события, – Гелебор тихо рассмеялся и закинул ногу на ногу. – Я выпустился из академии, после – служил патрульным в столице, спустя несколько лет меня за хорошие заслуги посвятили в рыцари и направили в Храм Тринимака. Иногда я уходил в увольнение и ненадолго приезжал в родной город. – А когда ты прибыл на Благую землю? После того, как Виртур стал Викарием? Виртур… Азруил хотел спросить что-то ещё, но, передумав, осёкся на полуслове. Гелебор не заметил смятения младшего эльфа, сдержано кивнул ему и не оставил вопрос без ответа. – Да, я поступил сюда во время правления Виртура, но далеко не сразу, – произнёс он и уложил ладонь на массивный наплечник брата. – Виртур не мог как-либо повлиять на ситуацию, даже если бы очень захотел, Викарии не занимались отбором паладинов. Я не единожды подавал прошение о переводе, но мне много раз отказывали – служба здесь считалась почётной, на Благую землю не принимали кого попало, каждый, кто желал стать паладином, проходил строгий отбор, – он сдержанно улыбнулся. – Только спустя годы интенсивных тренировок и верной службы Тринимаку, мою кандидатуру, наконец-то, одобрили. Гелебор поднялся на ноги и, разминая затёкшие колени, уложил руки на пояс. – Я быстро продвинулся по иерархии и сменил ушедшего в отставку командира, став главным паладином. Вот и вся история. Он принялся растирать плечи и бицепсы, губы Виртура растянулись в плутливой ухмылке. – И всё? Даже про зазнобу свою не расскажешь? Викарий, склонив голову набок, смешливо глянул брату в лицо. – Какая ещё зазноба? – оживился Мерсер. – Ну, Гелебор, теперь ты так просто не соскочишь. Колись давай. Потирая ладони, бретонец развернулся к паладину всем телом, показывая, что теперь он весь во внимании. Гелебор, понимая, что только что был загнан в угол, повержено приподнял ладони. – Эх, Виртур… – он с лёгкой укоризной покачал головой. – Ну ладно, расскажу, так уж и быть. Когда я только стал командиром, из Храма Финастера явилась одна девушка…по имени Ниина́ль. Гелебор попросил у Азруила синхроний, и вскоре пред нами предстал образ молодой и хрупкой на вид эльфийки. На её почти по-детски округлом лице, обрамлённом белоснежными кудрями, очень выделялись большие лисьи глаза светлого зелёного оттенка. Вопреки мягкости, которую транслировала её внешность, в брошенном на Гелебора взгляде читался дерзкий вызов. – Целеустремлённости и самоуверенности – не занимать, – паладин усмехнулся. – Этим она напоминала мне меня самого. Женщин редко сюда принимали, но в тот раз у меня не нашлось оснований для отказа, внешний вид оказался обманчив, Нииналь была очень хорошим бойцом с впечатляющей физической подготовкой и немалым опытом службы в Храмах. Я с самого начала понял, что с ней будет тяжко, так оно и вышло на самом деле. Она часто задирала нос, на мои замечания огрызалась и, вдобавок, заявляла, что я всё делаю не так и командир из меня никудышный. Однажды и вовсе прямо сказала, что собирается сместить меня. На этом моё терпение лопнуло. Я решил разобраться с ней как мужчина с женщиной. – То есть…ты её соблазнил? – вопросительно бросила я, не веря своим ушам. Хоть Виртур и обмолвился вскользь, что его брат в молодости был тем ещё ловеласом, но у меня всё равно в голове не укладывалось, что Гелебор прибегал к подобным методам решения конфликтов. – В некотором роде, – паладин лишь пожал плечами и лукаво заулыбался. – Но я вывернул всё так, чтобы она первая влюбилась, и сама начала за мной бегать. Девчонка стойко держалась, я даже думал, что она из женолюбок. Но потом… – Ты таки-уложил её на лопатки? Фрей бесцеремонно перебил его и хищно осклабился, видимо, подумав, что сейчас паладин покажет через синхроний откровенные сцены. У Гелебора подобный вопрос вызвал немало возмущения. – Нет, Мерсер! – он громко хохотнул и смерил бретонца неодобрительным взглядом. – С моей стороны это было бы очень грубо. Я и пальцем её не тронул. Мы сошлись в тренировочном бою, и я победил, не нанеся ни одного удара. После этого поединка её отношение изменилось. Так я, не прибегнув к применению силы, показал, что достоин называться командиром паладинов Благой земли. Гелебор вздохнул и вернул синхроний Азруилу. – Спустя некоторое время Нииналь призналась мне в чувствах, а позже я и сам стал замечать за собой, что смотрю на неё, как на женщину. Мы всерьёз стали задумываться над тем, чтобы уехать в Кальнел Вамоль и пожениться, но, увы, много преград было на пути к нашему совместному счастью. Старший паладин ссутулился и опустил взгляд под ноги, Азруил осторожно поинтересовался: – Вас сдерживал долг паладинов Благой земли, и данные вами клятвы? – Нет, вовсе нет, – мягко выдохнул он в ответ, не поднимая глаз. – Я сам поклялся защищать эти земли до последнего вздоха только после нашествия Преданных…когда остался единственным выжившим паладином. А в мирное время, нам было позволено вступать в брак и уходить в отставку. Тогда начались локальные конфликты с нордами…многие города они уже разрушили. Покидать Благую землю стало небезопасно. Но мы иногда выбирались наружу по ночам, подолгу проводили время вместе под раскидистым можжевельником у реки…пытались зачать ребёнка, безуспешно, – Гелебор нежно улыбнулся, но в глазах его застыла глубокая печаль. – Чары сильны, видимо, чтобы всё получилось, нужно уехать насовсем. Гелебор, созерцая язычки пламени, погрузился в тяжёлое молчание, когда я начала думать, что рассказ окончен, паладин заговорил снова: – Потом сюда проникли Преданные. Нииналь погибла, когда мы пытались оттеснить их полчища от дверей Храма. Позже я нашёл её тело и похоронил на нашем месте, под тем самым деревом. Я хотел бы предать земле всех павших в тот день, но это привело бы только к моей смерти, рано или поздно Преданные обнаружили бы моё присутствие. – Преданные похоронили их. По-своему. Виртур, не отводя глаз от огня, неожиданно прервал монолог брата, тот в смятении вскинул брови. – Что? Ты видел? Как они это сделали? – Да, я видел, – спокойно, почти шёпотом произнёс Викарий и приобнял Гелебора за плечи. – Они сбросили тела в озеро под балконом Храма. Паладин в задумчивости поскрёб подбородок. – Хм. Любопытно. Признаться, я думал, что они их…съели. – Нет. Они не расчленяли их, даже броня и одеяния монахов остались нетронутыми, – тихо проговорил Виртур, опровергая домыслы брата. – Преданные обращались с погибшими бережно, мне даже показалось, что они…сожалели о содеянном. Я думаю, Преданные помнили о Благой земле и пришли сюда спустя века не просто так, а, вероятно, чтобы отбить Святыню у нордов, но, ощупав погибших, они поняли что убивали не нордов. Суждение Виртура о Преданных отпечатались в мыслях эфемерным эхом, тишину нарушал лишь мерный треск горящих поленьев. Разговор будто оборвался на полуслове, даже у вечно любопытного Азруила не нашлось вопросов, у нахального Мерсера – новых шуток или язвительных комментариев. Все присутствующие, казалось, погрузились в глубокие раздумья. По иронии судьбы, как говорил Гелебор, Преданные уничтожили своих же, гнев фалмеров им же и вышел боком. Я молча обняла Виртура, он уткнулся в мою макушку горячим лбом. Мерсер уложил под тлеющие угли несколько крупных картофелин. *** Авгури неуверенно подалась вперёд, привлекая к себе внимание, тишину разрезал её холодный голос. – Преданные вовсе не такие, какими их представляет большинство. Их разум ничуть не хуже, чем у кого-либо из здесь присутствующих. Долгие столетия они были подневольными, боролись за свою свободу. Они несут свою злобу через века, думают, что весь мир против них, но на самом деле это не так. В костре треснуло прогоревшее посередине крупное полено, к небу взметнулся столп ярких искр. Эльфийка, поджав губы, гипнотизировала взглядом неистово пляшущие язычки пламени. – Откуда такая осведомлённость о том, что они думают? Мерсер недоверчиво хмыкнул и приподнял брови. – Я – одна из них, – резко бросила она, с вызовом глянув на Фрея, и на выдохе тихо произнесла, – в возрасте примерно пяти-шести лет один исследователь забрал меня из дома и вынес на поверхность. Он отвёз меня на острова Соммерсет и передал одному учёному из Клаудреста. Я немного помню своих родителей, помню, о чём говорили взрослые, в какие игры играли дети. Преданные не забыли фалмерис, но, к сожалению, язык был сильно упрощён. Тот самый учёный полагал, что в древности фалмеры зашифровали речь, чтобы двемеры не понимали их. Азруил учтиво протянул Авгури синхроний и вместе с тем поинтересовался: – Этот учёный хотел в рамках эксперимента вырастить тебя в цивилизованном мире? – Да. Эксперимент удался, – она без всякого энтузиазма пожала плечами. – Но, к сожалению, они не смогли восстановить моё зрение без вживления донорских глаз, когда я повзрослела, мне пересадили их от данмера. Авгури, не решаясь прикоснуться к покоящемуся у неё на коленях магическому камню, отвернулась в сторону, Танзуэл молча накрыл её ладонь своей. – Он хорошо к тебе относился? – аккуратно спросил Гелебор. Авгури тихо выдохнула и едва заметно кивнула, вполголоса прошелестела: – Моё присутствие первое время скрывали, до определённого возраста мне запрещали выходить во двор. Но в остальном – не обделяли. У меня была крыша над головой, чистая постель и хорошая пища. Анкарион, так звали этого учёного, помог мне освоить альтмерис и тамриэлик, позже, когда я смогла видеть – появились уроки чтения, чистописания и этикета. Его племянник Анкано был старше меня всего на шесть лет, мы много играли вместе. Анкано всегда что-нибудь новое придумывал, с ним было интересно проводить время, но потом… В её глазах промелькнули отголоски противоречивых чувств. Это был взгляд затравленной жертвы, точно такой же встречал меня в отражении на полированном серебряном подносе, который держали в Убежище Братства вместо зеркала. – Что произошло? Гелебор, похоже, так же догадывался, что сотворил тот эльф, Авгури в подтверждение отчуждённо ответила: – Потом, в связи с половым созреванием, его интересы…изменились. Он начал ко мне приставать. – Ты никому не сообщала об этом? В немалом возмущении паладин нахмурился, она с желчью в голосе заговорила: – Я жаловалась Анкариону, но тот лишь прогонял меня и просил прекратить придумывать про его племянника гадости. Анкано был лучшим учеником в местной школе, никто и подумать не мог, что этот «золотой ребёнок» способен опуститься до грязных домогательств, – Авгури закатила глаза и в возмущении скривила губы. – Безупречная репутация играла ему на руку, никто не знал, что творилось за закрытыми дверями спальни. Из лучшего друга он в один миг превратился в…насильника. Впервые это произошло ещё до операции на глаза, я была слепа и чувствовала себя такой отвратительно беспомощной. Эльфийка обвила себя руками и, не выдержав тяжести воспоминаний, уткнулась Танзуэлу в плечо. – Если ты не хочешь об этом упоминать…не стоит, – мягко прошептал он и приобнял Авгури. Она смущённо поёжилась и коснулась пальцев Фейра, почти полностью обхвативших её тонкое плечо, протестующе произнесла: – Нет, мне нужно было выговориться. И…вы столько о себе рассказываете, с моей стороны умолчать о себе было бы по отношению к вам некрасиво. Азруил слегка развернулся, чтобы заглянуть ей в лицо. – Можно вопросик? – полюбопытствовал он и заинтригованно смял пальцами подбородок. – Мне кое-что интересно – у слепых есть какое-то «визуальное» представление об окружающем мире? Ты как бы «видела» какую-то картинку в голове, или опиралась только на осязательные ощущения и звуки? Кажется, вопросы Вингота отвлекли её от неприятных переживаний, Авгури выдохнула и расслабилась. – Я не была полностью слепа – глаза реагировали на свет, пробивающийся сквозь сомкнутые веки. Когда я впервые увидела, меня очень удивил…цвет. Ощупывая предметы, я представляла их примерную форму. Так я «видела» мир, додумывала, но всё казалось мне чёрным, серым или белым, – она приложила руки к синхронию, он показал темно-серую проекцию богато обставленной спальной комнаты, но потом картинка кардинально сменилась. – Я была очарована красотой закатов и рассветов, цветущих яблонь в саду, а иногда над городом проносились всадники на грифонах. В такие моменты я представляла, что, подобно им, приручаю этого величественного зверя, взбираюсь на его могучую спину и взлетаю высоко-высоко…чтобы увидеть все острова как на ладони. Азруил, с улыбкой глядя на сменяющие друг друга живописные виды, мечтательно вздохнул. Я, чтобы побудить её продолжить рассказ, участливо вопросила: – А как сложилась твоя дальнейшая жизнь в Клаудресте? Я боялась, что моё любопытство как-то её оскорбит, думала, что, Авгури откажется отвечать именно мне, но, вопреки опасениям, она, окинув меня беззлобным взглядом, спокойно поведала: – Я выросла, меня отправили на курсы визажистов и парикмахеров при институте пластической хирургии, а после их окончания я работала в салоне красоты, – закатив глаза, она язвительно добавила, – Анкариону было крайне важно мнение окружающих, он из кожи вон лез, чтобы все думали, что у нас образцовая семья. Он не поддерживал идею рабства и очень не хотел, чтобы посторонние думали, что у него при доме какая-то служанка. Лишь поэтому он представлял меня всем как свою младшую племянницу. Чтобы смочить пересохшее горло, она отпила немного молока из предложенной Танзуэлом крынки, после – возобновила повествование. – Анкано уехал учиться в Алинор, дома стало спокойнее. Пока однажды в город не прибыл один господин, Анкарион принимал его у себя. Он случайно увидел меня и…мягко говоря, отреагировал довольно бурно, что-то прошептал Анкариону на ухо, а тот в ответ кивнул. Позже я подслушала их разговор на кухне, – Авгури в негодовании поджала дрожащие губы. – Анкарион согласился продать меня за бесценок! Тот мер уверял, что там, куда я отправлюсь, у меня будет лучшая жизнь. Взгляд у него был очень недобрый, жгучий такой, как будто насквозь буравит, он мне сразу не понравился. Мерсер саркастично рассмеялся и, закинув ногу на ногу, небрежно буркнул: – Ну-ка, покажи нам этого «господина». Авгури, прикрыв глаза, раздосадовано вздохнула, но просьбу Фрея, всё же удовлетворила, и приложила ладони к камню – над пламенем вмиг вспыхнуло знакомое лицо, обрамлённое педантично остриженными тёмными волосами. Ганзо Ракшас, надменно приподняв брови, с заговорщической ухмылкой что-то говорил рослому альтмеру в домашнем одеянии из красной парчи с золотым узором. Мерсер скрестил руки и зло сощурился. – Батюшки. Ну, я так и думал…дай угадаю, ты тогда сбежала? Авгури отняла руки от синхрония и утвердительно бросила: – Да. Собрала с собой немного вещей, взяла деньги, которые удалось отложить с зарплаты, и ушла из дома той же ночью. – Прости, что перебил, можно спрошу не по теме? Азруил виновато потёр кончик носа и немного поёжился, будто от холода. Авгури, прервавшись, кивнула, тогда эльф нескладно произнёс: – Твой нос…он с возрастом вытянулся сам или…его, как и глаза, пересадили от кого-то? Авгури задумчиво коснулась пальцами переносицы, не было похоже, что научный интерес Вингота вогнал её в смятение, но поведать ему о подробностях хирургических экспериментов она не торопилась. – Нет, его с самых ранних лет вытягивали искусственно, рассекали хрящ и фиксировали в нужном положении металлическими пластинками, – наконец, тихо проговорила Авгури и, поморщившись, шумно выдохнула. – Это было довольно неприятно, как и операция на глаза. Хирурги в Клаудресте использовали анестетики по минимуму, я была в сознании, не чувствовала боли, но ощущала все их манипуляции. – Спасибо за разъяснения, я всё понял, – Азруил озарённо хлопнул в ладоши. – Я просто думаю, как с этим можно помочь нашим малышам. Я бы очень не хотел прибегать к хирургическому вмешательству. Авгури не обратила никакого внимания на восторг молодого паладина, её взгляд расфокусировано замер на опалесцирующих углях. – Я считаю, вытягивать им носы вовсе не обязательно, вряд ли в этом есть практический смысл. В первую очередь нужно постараться сохранить глаза. Отрешённый голос эльфийки прозвучал как будто из ниоткуда, пока Авгури говорила, казалось, её губы были почти неподвижны. – Интересно, как этого вообще туда пустили? Мерсер флегматично хмыкнул и ленным движением швырнул в костёр картофельную шкурку. Авгури лишь пожала плечами. – Я не знаю. Наверняка, у него есть связи. – Кхм…были связи, – Фрей неприятно усмехнулся. – Его казнили в Солитьюде, вот этим самым мечом, который держали вот эти самые руки. Бретон надменно вскинул подбородок и похлопал по ножнам своего корундового клинка. – Эм…я не хотела бы знать таких подробностей. Может, мне стоит продолжить? Укоризненный взгляд Авгури заставил Мерсера побеждённо вскинуть ладони, эльфийка тут же тихо заговорила, возобновив свой рассказ: – Я загримировалась, затемнила лицо на три тона, немного «приподняла» скулы и уголки глаз, руки скрыла под лёгкими перчатками, а шею – широким шарфом. Так, под чужой личиной, я без помех добралась до Алинора. В небольшом пабе неподалёку от порта мне повстречалась группа учёных, собиравшихся отправиться в экспедицию в Тамриэль, я, представившись первым пришедшим в голову альтмерским именем, напросилась к ним стенографисткой, умение делать записи быстро и аккуратно подкупило их, меня приняли в команду. Я придумала историю про утонувшую в реке сумочку, чтобы объяснить отсутствие при себе документов, но исследователей это не смутило – у них был какой-то знакомый в городе, работавший в ратуше, уже на следующий день я получила новый паспорт. Похоже у возглавившего экспедицию профессора имелись и полезные связи, и признание, его группа отправлялась в Тамриэль уже не в первый раз. Я намеревалась после прибытия на материк сбежать, но во время плавания мы сдружились, ребята оказались очень добрыми и открытыми, они помогали мне справиться с тошнотой, искренне сопереживали, когда я плакала от страха во время сильного шторма. Я решила, что сделаю для учёных все записи и уйду, когда они соберутся обратно. Мы прибыли в Хай Рок. Всё складывалось слишком гладко, я боялась, что вскоре меня настигнет большая беда. Оправив полы плаща, Авгури тяжко вздохнула. – Так оно и вышло. Группа направилась в полуразрушенный двемерский город в горах на севере провинции, учёные сделали много наблюдений, я всё записывала. Когда мы ушли глубоко под землю, случился обвал – одна из башен рухнула прямо на наш лагерь. Все погибли. Меня ценой своей жизни спас руководитель группы – если бы не он…профессор оттолкнул меня в последний момент, – Авгури прервалась, молчанием отдавая дань памяти выручившим её учёным, после она взялась за синхроний и подкрепила свой дальнейший монолог изображениями. – Выход наружу оказался замурованным, но внизу располагалось множество брошенных фалмерских ходов, там точно никого не было, ребята их проверили ещё до расстановки лагеря. Думаю, Преданные предвидели скорое обрушение построек и потому давно покинули те руины. Вспомнив раннее детство, проведённое в пещерах, я закрыла глаза и, доверившись ощущениям, определила не тупиковый тоннель. По мере продвижения я чувствовала, как воздух становился всё менее спёртым, сквозняк усиливался, лаз вывел меня в пещеру, из которой я быстро выбралась на поверхность. Вскоре пред нами предстали знакомые горные пейзажи Предела, плато с низкорослыми раскидистыми можжевельниками и бурные реки. – Я немало удивилась, узнав, что вышла наружу уже в Скайриме – двемерский комплекс располагался на существенном отдалении от границы. Поскольку деньги и все мои вещи остались под завалом в руинах, я несколько дней жила как дикарка, пила из реки, охотилась, разделывала кроличьи тушки заострённым камнем и обжаривала их над огнём, ночевала под можжевеловым кустом. Ещё в детстве Анкарион обучил меня нескольким простеньким заклинаниям, благодаря магии я смогла себя прокормить, обогреть и защитить от диких зверей, – в проецируемых синхронием воспоминаниях Авгури вдруг замаячили домики-мазанки с соломенными крышами, в её рассказе произошёл новый виток. – По руслу реки я вскоре вышла к небольшой деревушке, местный знахарь, эльф по имени Оркендор, очень обрадовался моему появлению, я стала его помощницей. Он помог мне овладеть целительными чарами, много рассказывал о разных травах и их свойствах, учил смешивать действенные зелья. Оркендор оказался невысоким светловолосым босмером со смуглой кожей и тёмно-карими глазами. Показав его, Авгури спрятала замёрзшие ладони в карманы, прекратив трансляцию картин из собственной памяти. – Я прожила в той деревне двадцать три года. Места там совсем глухие, нет троп, ведущих к другим деревням или к основным дорогам, жители не торговали ни с кем, выживали только за счёт того, что выращивали и производили сами. Я полагала, что остаться там будет безопасно, что так Ракшас никогда не найдёт меня. Я готова была до конца своих дней жить как отшельница – это лучше, чем сидеть в заточении в каком-нибудь борделе и обслуживать похожих на слоадов толстосумов. Эльфийка брезгливо сморщила нос, раздался хриплый голос Мерсера: – И что, из вашей деревни даже молодые не уходили в поисках лучшей жизни? В этот раз Авгури не стала резко реагировать на местами неуместные вопросы от Фрея, мельком взглянула ему в лицо и сухо произнесла: – Уходили. И, как правило, никто из них не возвращался. – Но и ты, как я вижу, там не осталась, – бретонец хитро сощурился и улыбнулся. – Захотелось, всё-таки, в большой город перебраться? – Нет. Мой уход – вынужденная мера, – отрезала Авгури, стараясь не реагировать на колкости Мерсера. – Жители деревни внезапно, один за другим, стали заболевать. Люди мучались от сильной тошноты, а их кожа покрывалась страшными нарывами и струпьями, мы не понимали, что это за болезнь, ни одно зелье не помогало, – она, вздохнув, сокрушённо покачала головой. – И тогда Оркендор велел мне как можно скорее покинуть Предел, дал немного денег на дорогу и на новую одежду, а всё старое – повелел сжечь. Сам он собирался увести всех заражённых в изолированное место, полагая, что только так удастся остановить распространение недуга. Я боялась заболеть и очень не хотела заразить кого-то, но, к счастью, спустя пять дней симптомы не проявились. Убедившись, что хворь обошла меня стороной я покинула одинокую рыбацкую хижину и направилась к Драконьему мосту, купила у каджитов простое шерстяное платье в пол, плотную накидку с капюшоном, новые сапоги, всё, вплоть до нижнего белья. Авгури передала синхроний Азруилу, вытянула ноги и немного откинулась назад, оперевшись руками на бревно. Запрокинув голову, она засмотрелась на звёзды, когда эльфийка заговорила вновь, из её рта вырвалось небольшое облачко пара. – Денег Оркендора хватило, чтобы уехать на другой конец Скайрима, к юго-востоку. Я купила колбы, набрала трав, смешала около десятка разных зелий на продажу, выручила за них несколько сотен монет, и отправилась в Морровинд. Мерсер снова её перебил, но в этот раз не из желания подшутить. – Так ты в Рифтене была? В каком году? Что-то я тебя не видел. Нахмурившись, он почесал подбородок, будто пытаясь вспомнить всех, кого замечал в городе. – В семьдесят первом, – Авгури безучастно повела плечом. – Я остановилась там всего на несколько дней, старалась не привлекать внимание. – А, ну понял, – интерес в глазах Мерсера быстро потух, он отрешённо хмыкнул. – Тогда меня там ещё не было. Кстати, а почему именно в Морровинд? Подальше от Талмора? – Да. Я думала, Ракшас будет там же где они, и в Морровинд вряд ли сунется. Ещё поговаривали, что данмеры не особо его интересуют. Она снова взяла синхроний и показала виды данмерского города с постройками из тёмного камня, напоминающими ранние католические храмы с небольшими стрельчатыми окнами. – Я обосновалась в Нарсисе, работала в городской цирюльне, параллельно изучала местные ингредиенты и продавала зелья. С данмерами непросто, они склонны…презирать другие расы, мне приходилось каждодневно накладывать на лицо мягкий серый тон и тени на глаза, чтобы визуально добавить красных бликов на радужку. Всё было более-менее гладко, спустя одиннадцать лет я купила небольшую симпатичную квартирку с великолепным видом на город, могла позволить себе услуги швеи, занималась в группе вокала в местной коллегии музыкантов. Всё хорошее рано или поздно заканчивается, эта участь настигла и мою беззаботную жизнь в городе – однажды произошло то, что я никак не могла предугадать. Изображение сменилось, вновь над костром застыл образ нахального работорговца, Мерсер саркастично фыркнул: – Мать честная… – Да. В цирюльню, где я работала, пришёл он. В мою смену, – Авгури развела руками и вскинула подбородок. – В городе меня считали безупречным мастером, и поэтому Ракшас хотел, чтобы именно я его подстригла. Ситуация патовая, выбора не было – я подровняла ему концы, денег взяла немного, поскольку стрижка несложная. Ракшас весьма неприятно отзывался о многих других цирюльниках, но результат моей работы ему понравился, он оставил очень щедрые чаевые и пообещал забрать меня с собой, чтобы в дальнейшем только я его стригла. Я всеми силами старалась не выдать своего ужаса, мысленно молилась Ауриэлю, чтобы Ракшас не заметил ничего подозрительного, не узнал меня. Закрыв смену немного раньше положенного часа, я собрала только самое необходимое и уехала из города тем же вечером. – И куда ты направилась в этот раз? – Азруил повернулся к ней, уложил ладони на колено и сцепил пальцы в замок. – Как путь привёл тебя на Благую землю? – Я больше нигде не останавливалась дольше, чем на день, – удручённо отозвалась Авгури, отрешённо глянув на костёр. – Я провела в беспокойных скитаниях долгие девять лет, обошла почти весь Сиродил, странствовала по побережью Хаммерфелла. Я… – эльфийка неловко запнулась, но, спустя мгновение, коротко вздохнув, продолжила рассказ, – надеясь, что за столь долгое время чума миновала, я хотела вернуться в деревню Оркендора, но не обнаружила её – место было определено мной точно, но от домов не осталось ничего, всё выглядело так, будто люди там и не жили никогда, – она расстроенно поникла, а вернувшись к повествованию, решила сменить тему. – Упоминаний о Благой земле я ранее нигде не слышала. Расстроившись из-за того, что деревни больше нет, я ушла вдоль русла реки к востоку, остановилась у руин какой-то небольшой двемерской постройки, стала думать, куда отправиться дальше. Просидела там до вечера, а потом появился ты. – Я заметил тебя, когда собирал можжевеловые ягоды для Танзуэла, – подхватил её слова Азруил, зыркнув на огонь, с грустью сдвинул брови и прошептал, – помню твой взгляд – такой…потерянный. Азруил тогда не смог пройти мимо и бросить Авгури наедине с разрушительной болью, молодой паладин рассказал ей о Благой земле, о Пути Посвящённого, о Викарии, Гелеборе и о своём брате. В сердце эльфийки зажглась слабая искорка надежды – наконец, в этом мире нашлось место, где можно спокойно жить, не оглядываясь на страх. – Лилит, Мерсер…я хотела бы попросить у вас прощения за резкие слова и плохое отношение, – она вдруг вымученно глянула на меня и на Фрея, потом тут же отвернулась, тихо заговорила, – в детстве мне приходилось терпеть пренебрежение от Анкариона, он хоть и относился ко мне гуманно, но, как и подавляющее большинство альтмеров, дядя смотрел на всех остальных свысока, как на низших существ. Меня крайне возмущало подобное, я не понимала, с какой стати альтмеры считают, что представители любых других рас чем-то хуже их. Но я не заметила, как сама переняла от них этот…бич. Авгури напряжённо прикусила губу, Мерсер рассмеялся, что заставило её оторопело округлить глаза. – Я и не обижался, просто бесила ты меня, – бретонец подбросил в костёр небольшое поленце. – Но ладно, я твои извинения услышал. Надеюсь, в дальнейшем мы не будем переходить друг-другу дорогу. Она никак не прокомментировала его немного грубоватые слова, лишь скупо кивнула в ответ, стиснув зубы. «А что насчёт тебя?» В обращённых на меня светлых глазах чётко читался этот вопрос. – А я…ну, вообще-то, человек неконфликтный. Мерсер, услышав сказанное, насмешливо фыркнул, но перебивать не стал. – Я на тебя не злюсь, идею взаимного ненападения поддерживаю руками и ногами. Заметив, как Авгури облегчённо выдохнула, я неловко улыбнулась и пожала плечами, выбрала из пропёкшихся картофелин самую мелкую и двумя пальцами стянула с неё шкурку. С моего сердца словно упал камень, теперь, понимая, что Авгури не таит на меня обиду, я почувствовала облегчение. *** – А? За что друг друга извиняете? Опять поссорились?! Виртур, потирая заспанные глаза, резко выпрямился и окинул всех присутствующих строгим взглядом. – Вообще-то, нет. Ты спал что ли? – Мерсер перегнулся через меня и насмешливо покосился на Викария. – И давно тебя сморило? – Задремал минут десять назад, но всё слышал. Фрей скептично хмыкнул, а Виртура его реакция не задела, эльф потянулся за картошкой. – Может, теперь ты? Расскажешь нам о своём мире? Викарий мягко тронул мою ладонь и кивнул на Азруила, бережно обнимающего синхроний. – О каком «мире»? Дайте-ка угадаю, хм… – Танзуэл с улыбкой поскрёб подбородок. – Западный Сиродил? Мерсер, заслышав его, запрокинул голову и сардонически расхохотался, попросил Азруила передать ему камень-проектор. – Ха-ха, ну я там не был не разу, но, ха-ха…очень может быть, если…в западном Сиродиле строят стеклянные башни до самых небес…и ездят на самодвижущихся повозках… Мерсер сосредоточенно зажмурился и сжал синхроний, над его головой клубилось серое облако. Что он задумал? И понятия не имею, откуда он прознал про небоскрёбы и автомобили. Может быть, через второй сон?.. – Кхм…Мерсер? – Вингот учтиво кашлянул. – Что ты собираешься нам показать? – Когда у меня был Скелетный ключ, я посещал её сновидения и в одном из них кое-что увидел. Фрей снова сфокусировался на образах, прочно отпечатавшихся в его голове. – Хм, ты что…через синхроний сон пытаешься вспомнить?! Я никогда не пробовал и не уверен, что это…возможно? Азруил изумлённо приоткрыл рот – размытый туман постепенно преобразовался в изображение. Это определённо не второй сон. Вид открывался на залитую солнечным светом оживлённую городскую улицу, по двухполосному шоссе проносились автомобили, а по обе стороны дороги возвышались небоскрёбы. Все смотрели на проекцию, не скрывая удивления – подобная архитектура разительно отличается от того, что строят в Тамриэле и на Соммерсете. – Вон там, в конце улицы, – Башня Федерации, золотисто-оранжевая, – я взмахом ладони указала на соответствующее здание в спроецированном Фреем видении. – «Самодвижущиеся повозки» мы называем автомобилями. Да, это не Западный Сиродил, – повернувшись к Танзуэлу, я постно усмехнулась оттого, насколько далека от истины была его догадка. – И это не столица моей родной страны, а просто собирательный образ некоего большого города, воспроизведённый во время сна. – Что же за страна такая? Я о ней даже не слышал. Азруил со скепсисом сплёл на груди руки, в его глазах плескалась смесь противоречивых эмоций, среди которых различалось явное возмущение, смятение и, как мне показалось, страх. – А вот с этого места расскажу подробнее. Конечно, никто из вас не мог о ней слышать, но Виртур уже знает, что эта страна, находится где-то за пределами Нирна. Мы зовём её «Россия». У Викария очень развитая интуиция, он быстро понял, что я здесь, так сказать, «гостья». Вингот ошарашенно уставился на Виртура, а когда я прервалась, чтобы прочистить горло и взять у Мерсера синхроний, Авгури смущённо хмыкнула: – «Находится где-то за пределами Нирна?» То есть, ты сама не понимаешь, откуда пришла? – Я не знаю, где мой родной мир располагается по отношению к вашему Нирну, – я, уложив камень на коленях, развела руками. – Может, это какая-то параллельная реальность, существующая как бы в ином измерении, а, может, – планета с другого конца вселенной, может далёкое прошлое или будущее…я теряюсь в догадках. Люди, населяющие мою родную планету, называют её «Земля». Она во многом похожа на Нирн, есть океаны, моря, испещрённые реками континенты, множество государств, в каждом из которых – своя культура. Но также многим она отличается – у нас только одна луна, мамонты и саблезубые кошки считаются вымершими видами, а драконы, великаны, эльфы, орки, прямоходящие коты и разумные ящеры – существуют только в сказках. Так же у нас нет магии в том виде, в котором она присутствует в Нирне. Приложив ладони к синхронию, я вспомнила снимки с орбитальных спутников и показала, как Земля выглядит из космоса, продемонстрировала вдобавок карту мира, которая висела в моей спальне, когда я ещё в школе училась. – У меня такое впечатление, что ваша «Земля» …больше Нирна. Намного, – Азруил, пожирая глазами проекцию, ошеломлённо выдохнул. – Так много континентов, а вон тот океан – просто непреодолимая водная бездна. Наверно, логичнее называть эту планету «Вода». – Больше? Вполне возможно, – я задумчиво пригладила волосы на затылке, и привела несколько аналогий. – Самая высокая гора у нас – восемь километров, а Глотка Мира, по ощущениям, – как будто бы все десять. Орбита Луны сильно протяжённее, чем у Массера и Секунды, а это значит, что у Земли магнитное поле мощнее. – Магнитное поле, ага… Азруил с головой погрузился в собственные мысли, вероятно, выдвигая в уме какие-то гипотезы. Или, быть может, ему просто не известно, что такое «магнитное поле»? – А расскажи немного про Россию. Из какого города ты родом? Он, я так понимаю, недалеко от столицы? Пока Вингот размышлял над силами тяготения планет, Виртур, чтобы развеять нависший над поляной полог тишины, решил взять инициативу с вопросами в свои руки. Похоже, он хочет плавно сместить вектор моего рассказа к личной истории. – Да, я жила в Подольске, этот небольшой городок на юге Московской области – региона, центром которого, собственно, и является Москва – столица нашего государства. Россия – обширная и многонациональная страна, считается самой большой в мире по площади занимаемых территорий. Я снова визуализировала карту, чтобы показать, насколько велики масштабы России, Виртур впечатлённо закивал. Позже над огнём пронеслись виды полей, Уральских гор, пейзажи Алтая – множество фотографий, найденных мной в социальных сетях. – И как складывалась твоя жизнь в России? Наверно, ты путешествовала? Во многих уголках страны удалось побывать? – Ха-ха, нет, это всё – лишь фотоснимки, – я горько усмехнулась и развела руками. – Есть у нас такие технологии, позволяющие запечатлеть что угодно и перенести на бумагу или экран любого электронного устройства. А путешествия – дорогое удовольствие, у меня таких денюжек не водилось. Только в детстве с родителями ездили два раза в городок на побережье Чёрного моря, ещё была в северной столице – Санкт-Петербурге. В Волгоградской области, в Перьми была – родственников навещали, – я снова прокашлялась и, налив в свою кружку ещё горячего чая из котелка Гелебора, сделала спасительный, согревающий нутро глоток, после продолжила: – а моя жизнь не особо интересная. Училась я в обычной школе, потом четыре года – в художественном университете, по специальности не работала. Почти всё детство провела у бабушки и дедушки, родители разошлись, отец иногда приезжал ко мне, мама потом вышла замуж за другого, родила двоих детей. Синхроний в моих ладонях нагрелся, беспощадно вытянув из памяти образы родителей – светловолосой миниатюрной мамы с заострёнными чертами и коренастого смуглолицего папы. Он как будто сказал что-то дурацкое, мама закатила глаза и, сдерживая улыбку, пихнула его в плечо. – Разошлись?! Как это так? Виртур повернулся и растерянно глянул мне в лицо. – Да, в России возможно расторжение брака, – я скрестила в замок пальцы и красноречиво поджала губы. – Просто они поняли, что друг другу не подходят, вот и разошлись. Зла я на них не держу, у нас были вполне хорошие отношения, но…без родственной теплоты, просто дружба. На сердце будто бы тяжким камнем опустилось нечто щемящее, вгоняющее в печаль, но я быстро заставила себя отбросить лишние переживания. – Я так понял, ты замужем была, – громко буркнул Мерсер, бестактно выдернув меня из пучины прошлого. – Что?! – я тут же оторопело отшатнулась от него. – С чего ты так решил? Непринуждённо оглядывая меня, он потрепал пальцем ремешок на моей кирасе и спокойно произнёс: – Вспомнил, как во сне про свадьбу подружки ты бегала и звала какого-то «Илию». – Ах, Илья, – я коротко выдохнула, стараясь побороть секундное замешательство. – Нет, мы жили вместе, но официально в брак не вступили. Как только я вспомнила об Илье, вспыхнула новая проекция, с которой нахально улыбался он. Его прямые пшеничного цвета волосы, остриженные под маллет, небрежно разметало ветром, а серо-голубые глаза сощурились от яркого солнца. На следующем кадре Илья показался в полный рост, он был высоким и крепким парнем, но, к моему разочарованию, предпочитал одеваться очень просто, бесконечные футболки и потёртые джинсы никак не подчёркивали его фигуру. Но и не портили. – Извини, что снова задаю подобный вопрос, но какой тогда смысл в совместной жизни, если не вступаете в брак? – Виртур вопросительно склонил голову. – Вы ведь не с родителями жили? Я отняла руки от камня и протянула к огню заледеневшие пальцы. – Нет. В наследство от бабки Илья получил одноэтажный кирпичный домик в посёлке возле леса, его родственники не стали оспаривать завещание. Илья там жил один, в восемнадцать лет я переехала к нему. А каков смысл в скорой женитьбе? – я бесцветно усмехнулась. – Брак накладывает обязательства на обе стороны, мы на тот момент были не в состоянии принять их. Сперва – моя учёба в университете, за которую мать перестала бы платить, выйди я за Илью, потом – поиски работы, мы хотели нормальную свадьбу, копили на праздник. Он считал, что после женитьбы сразу надо детей зачинать, а растить их мы оба не были готовы. Вот так вот вышло, что прожили мы вместе шесть лет. Я красноречиво развела руками. – Знаешь, можно подумать, будто вы оба искали повод откреститься от брака. Авгури скептично приподняла брови, я в ответ лишь сухо хмыкнула. – Может быть, но я, всё же, склоняюсь к иному мнению – мы не хотели рубить с плеча, считали, что заключение брака и рождение детей – серьёзное решение, которое не следует принимать необдуманно. И таковы реалии русской современности – люди не торопятся связывать себя семейными узами, просто живут вместе, чтобы лучше узнать друг друга. Среди молодёжи господствует идея рационального планирования будущего… – …и идея личной выгоды? – Мерсер, смеясь, прервал мой монолог. – У меня такое ощущение, что этот парень просто не хотел, чтобы ты претендовала на его пожитки. Например, будь ты женой, вполне имела бы виды на бабкину хату или деньги… – Ха, совершенно верно, Мерсер Фрей, – саркастично хохотнув, я похлопала бретонца по плечу. – Выросло поколение индивидуалистов, каждый в первую очередь думает только о себе… – я прервалась, замечание Мерсера заставило меня крепко задуматься. – На самом деле, вспоминая сейчас те времена, я будто смотрю на нас с ним со стороны и…вижу всё не так, как воспринимала раньше. Это ведь он меня всегда убеждал в том, что с браком нужно повременить, находил отговорки, причины отложить всё на несколько лет. То одно его не устраивало, то другое, и ко мне он часто придирался. Сперва он говорил, что мне не нужно работать, что он сам нас двоих обеспечит, а потом – попрекал за бездействие и при ссорах спекулировал отсутствием у меня заработка. Мол «ты никто вообще без денег». Мерсер зло нахмурился и, шумно выдохнув, скрестил на груди предплечья. – Ловко он это обставил, решил тебя зависимой сделать. А ты почему слушалась его? Не выдержав его тяжёлого взгляда, я отвернулась к огню, едва слышно произнесла: – Да я ему в рот заглядывала. Он был моим первым и единственным мужчиной, наверно, заменил мне и родителей, и друзей, я вцепилась в него и руками и ногами. Со сверстниками я не особо ладила, всегда держалась немного в стороне, а потом в моей жизни появился он…и я тогда подумала, что такой шанс упускать нельзя, что никто кроме него не обратит на меня внимание. – Да он козёл! Эхом над полянкой пронёсся возмущённый возглас Авгури. Не ожидав подобного, Азруил подпрыгнул на месте, а Танзуэл резко отшатнулся и выпустил эльфийку из объятий, она неловко кашлянула, как бы прося прощения за спонтанную экспрессию. – Кхм…очень нехороший человек. Он видел, что у тебя были сложности с построением социальных связей и просто пользовался твоим уязвимым положением. Её точка зрения звучала правдиво, как бы мне ни хотелось убедить себя в обратном, а в уме, тем временем, всплывали новые неприятные воспоминания о наших непростых взаимоотношениях. – Да, наверно. У меня, конечно, были немногочисленные друзья, я поддерживала нормальные отношения с роднёй, но…никому, кроме Ильи, не открывала свою душу. Никогда не жаловалась на проблемы, не делилась переживаниями, да и никто особо не интересовался тем, как у меня дела…Временами Илья был очень хорошим, слушал меня, поддерживал, но периоды его благодушия сменялись придирками и упрёками. Почему я от него не уходила? Боялась, что в одиночку будет только хуже. Я считала себя недостойной лучшего и думала, что никто не захочет связываться с такой никчёмной. Голос предательски сорвался на сиплый шёпот, из глаз градом покатились горячие слёзы. Виртур без лишних слов прижал меня к груди, кончиками пальцев нежно смахнул с моих щёк несколько солёных капель, Мерсер мягко ткнулся лбом в затылок и обнял меня сзади. Мы так просидели, если верить ощущениям, несколько минут, все присутствующие хранили молчание. – Эй? – робко шепнул Азруил, решив, наконец, нарушить тишину. – А как так, собственно, получилось, что ты из России переместилась сюда? Он задал, пожалуй, самый животрепещущий вопрос, я, к счастью, уже успокоилась и с ответом затягивать не стала. – Я сама не до конца поняла, что произошло. В тот погожий осенний день мы с Ильёй решили прогуляться по лесу, собрать корзинку грибов к ужину, – прежде, чем произнести следующее, я раздосадовано вздохнула. – А перед выходом мы немного поругались – я долго думала, что надеть, и в итоге поверх футболки накинула красную клетчатую рубашку. А Илья оделся в камуфляжное. Я считала, что грибы надо собирать в ярком, чтобы друг друга не терять из виду, а он утверждал, что в лес надо ходить в закрытой одежде, в такой, которую не жалко испачкать, – снова коснувшись синхрония, я подкрепила пересказ этих событий визуальными образами. – Грибов мы набрали много, увлеклись и ушли слишком далеко в чащу, где наткнулись на лося. Зверь отреагировал на наше присутствие агрессивно, и так вышло, что мы с Ильёй разбежались в разные стороны. Я остановилась возле большого дуба и поняла, что заблудилась. Потом вдруг послышался такой грохот…я подумала, что совсем рядом ударила молния, а на небе – ни облачка. Это повторилось два или три раза, после меня ослепила яркая вспышка. Очень сильно болела голова, я тогда подумала, что в меня попала та самая молния. От боли я потеряла сознание…и очнулась в лесу под Фолкритом. Над поляной вновь воцарилась тишина, сопровождаемая проекциями синхрония и потрескиванием поленьев в огне. Последним, что я видела в родном лесу, оказался большой, высушенный временем, вековой дуб. На до и после мои воспоминания разделил световой всполох, в следующее мгновение я уже осматривалась в дремучем ельнике. – Да-а…действительно, ничего не ясно, – Азруил протяжно хмыкнул и в глубокой задумчивости смял пальцами подбородок. – Если бы ты не упомянула про грохот, я бы подумал, что всё произошло мгновенно…я не берусь утверждать наверняка, с чем было связано твоё перемещение, могу лишь предположить, что ты угодила в некий аномальный коридор, соединяющий Землю и Нирн, оказалась в неподходящее время не в том месте. И… – Вингот в заключение развёл руками. – …если бы вы разбежались в противоположные стороны, то есть вероятность, что сейчас с нами бы вместо тебя беседовал тот самый Илья. – Нет. Иначе мы бы здесь вместе не сидели. Викарий удручённо покачал головой. Я, сообразив, к чему он клонит, сардонически хохотнула. – Да. Скорее всего, Илью бы не изнасиловали в таверне, но, хм…в Тёмное Братство он попасть мог бы. Если бы справился с теми вампирами с лесопилки – как-никак, их жизни были заказаны. И, допустим, его бы приняли и научили бы говорить по-вашему так же, как и меня, однако, дальнейшая его судьба сложилась бы совсем иначе. Илья не стал бы всех щадить, как я. Возможно, его бы, как меня, не отослали куда подальше с пустячковым контрактом, и Тёмное Братство выстояло бы в столкновении с отрядом Талморцев…или нет, и все бы погибли. Если, всё же представить такой исход событий, при котором Илья вступает в Гильдию воров, то с Мерсером он бы точно не поладил. Согласись он стать Соловьём, Карлия возродила бы Триаду, и тогда…судьба Мерсера сложилась бы плачевно. Без наводки Мерсера он не попадает сюда, а значит, Виртур продолжает сидеть в заточении. На этом я решила поставить точку, распутывать дальше нить вероятностей не было смысла. – Да…тогда первыми на Благую землю пришли бы Азруил и Танзуэл, – Викарий кивнул на ребят и постно усмехнулся. – А против них двоих у вампира Виртура нет шансов – сангвинаре сильно ослабила мой организм, уменьшила магический потенциал, на физическом уровне для меня стали недоступными многие заклинания и в том числе вся ветвь Восстановления. Гелебор подхватил наш порыв и без раздумий высказался: – В любом случае я бы защищал Благую землю до конца своих дней. И предложил бы ребятам остаться здесь. Согласились бы вы составить мне компанию? Он пытливо глянул на молодых братьев, Азруил почти сразу же утвердительно бросил: – Да, скорее всего, – Вингот отрешённо ковырнул сапогом освободившуюся из-под снежного плена землю. – Думаю, я связался бы с Мастером Сакредотом, чтобы он взял Благую землю под свою протекцию. Возможно, он отправил бы сюда небольшой отряд из нашей общины. – Ну, раз так, то мне пришлось бы уйти, – Танзуэл, заслышав упоминание о предводителе их коммуны, язвительно фыркнул. – В противном случае Сакредот не оставил бы меня в покое. Азруил сконфуженно поджал губы и сцепил тонкие пальцы в замок. Впрочем, он быстро нашёлся и снова переключил внимание на меня. – А можно вопрос? Как ты освоила тамриэлик? Как звучит твой родной язык? Он сложнее, чем наречия Нирна? Вмиг вспомнив насколько болезненными для меня были чары Фестуса, я сдавила виски и пригладила волосы. – Тогдашняя предводительница Тёмного Братства хотела, чтобы я незамедлительно приступила к первым контрактам, их маг разработал особое заклинание, с помощью которого в мою голову искусственно заложили знание вашего тамриэлика. Чтобы закрепить полученную информацию я много читала и делала записи для того же колдуна. А мой родной русский язык…я не могу сказать, что он богаче тамриэлика или примитивнее. Просто другой. Выслушав меня, мер восторженно воскликнул: – Вот это да! Наверняка это заклятие – что-то из области Иллюзий. Шанс встретить в наши дни хорошего Иллюзиониста – один на тысячу, – он в нетерпении заелозил на месте. – Я бы очень хотел пообщаться с тем чародеем. Мне, конечно, жаль портить его воодушевлённый настрой, но правда – есть правда. – Увы, – я расстроенно раскрыла ладони. – Он умер от старости в прошлом году и…лучше бы тебе в Тёмное Братство не соваться. Я у них контракт на тебя видела. Азруил, узнав, что, оказывается, за ним охотятся ассасины, втянул голову в плечи и округлил глаза, как напуганный заяц, я мягко рассмеялась. – Да не кипятись ты, они по старой дружбе позволили уничтожить его и ещё несколько в придачу, – я приободрительно улыбнулась ему и, загибая пальцы, перечислила остальных: – на Танзуэла был заказ, на Авгури, на тебя, Мерсер, и на Вилкаса. Услышав своё имя, Фрей со скрежетом стиснул зубы, Авгури в немом оцепенении схватилась за локоть Танзуэла, тот накрыл своей пятернёй её тоненькое запястье и…рассмеялся. – Вот так вот. Ну ладно, спасибо и за это, – шутливо нахмурившись, протянул Фейр и едко ухмыльнулся. – Будем знать, что у нас есть враги. – А скажи что-нибудь на русском. Мерсер подвинулся ближе и подставил ухо, предлагая мне, вероятно, нашептать ему разных приятностей. Я со смущённой улыбкой отпихнула наглеца и вспомнила пару пословиц: – Ну, например: не плюй в колодец – пригодится водицы напиться; или чужую беду руками разведу, а к своей ума не приложу. Как же давно я не произносила русских слов. Нет, я не позабыла родную речь, она послужила ярким напоминанием о прошлом, поблёкшие воспоминания становились живыми, почти материальными, чувствовала я себя так, словно на миг возвратилась обратно, в Подмосковный городок. – Ох, ты ж…язык сломаешь, пока выговоришь, – Мерсер обескураженно взъерошил волосы на затылке. – А что ты сказала? Почему мне кажется, что ты только что нас всех последними словами обругала? С дерзкой ухмылкой Фрей глянул на меня искоса и выжидательно склонил голову, Танзуэла его предположение весьма позабавило – эльф, вскинув подбородок, громко расхохотался, Азруил стыдливо спрятал улыбку под рукавом своей робы. Виртур приобнял меня и, нырнув рукой под плащ, нежно огладил спину, а вредного негодяя Мерсера и гогочущего Танзуэла смерил таким взглядом, что те сразу же стушевались и притихли. – И вовсе я никого не ругала! – насупившись больше в шутку, я пихнула локтем Фрея в бок. – Это наша народная мудрость. Первая – напоминание о том, что не стоит без причин дурно относится к кому-либо, ведь возможно однажды тебе пригодится его помощь, а вторая – об извечном биче тех, кто любит раздавать советы окружающим, – что делать со своими проблемами они и понятия не имеют. Похоже, приблизительный перевод пословиц всех заставил задуматься, над огнём вновь повисла тишина, нарушаемая лишь мерным потрескиванием опалесцирующих углей. Азруил не спешил задать новые вопросы, Виртур, кажется, снова начал клевать носом. – У меня в казармах есть кое-что – выключенный смартфон и российский паспорт. Если кому интересно, что из себя представляют технологии землян – могу показать. Я окинула взглядом присутствующих, выискивая в их сонных лицах долю интереса к моему предложению. Кивнув, Азруил заразительно зевнул, Мерсер, завидев это, тут же и сам невольно разинул рот, да неловко прикрыл его рукой. – Думаешь, не шмонал я твой мешок? – буркнул Фрей и устало потянулся. – Зеркальце чёрное, сбоку кнопки, а с торца – три дырки. Это твой «смартфон»? Покажи всем, и я ещё раз гляну. – Что ж, вижу, многим хочется лечь спать, – пробормотал Виртур, подавляя зевоту. – Думаю, нам пора затушить костёр, прибраться здесь и переместиться в казармы – посмотрим, что хочет показать Ли. Никто спорить с Викарием не стал, вскоре коллективными усилиями горячие угли были засыпаны землёй вперемешку со снегом, Мерсер выковырял из-под золы и собрал в корзину нетронутые картофельные клубни, поленья, не пущенные в огонь, Гелебор подвязал и закинул за спину. Спустя несколько минут наша компания разместилась возле камина в казармах. Я выцепила из холщового рюкзака свою поясную сумку и продемонстрировала всем её содержимое. Смартфон я, лелея смутные надежды, тщетно попыталась включить. – Разрядился два года назад, – я вяло пожала плечами. – Аккумулятора у меня с собой нет, а пытаться реанимировать его магией лучше не стоит – боюсь сжечь. – А за что отвечают те кнопки и зачем дырки? Мерсер, чтобы лучше рассмотреть телефон, почти навалился на меня сзади, по левую сторону от него в любопытстве склонился Азруил. – Эта маленькая кнопка отвечает за включение и выключение устройства. Вот здесь, внизу – динамик, через него воспроизводится звук, а вот эти две кнопки – прибавляют или снижают громкость. По центру – гнездо для аккумулятора, чтобы подзаряжать смартфон от электричества, а вот это отверстие – для наушников. Это такие маленькие динамики, которые можно вставить в уши, чтобы посторонние не слышали, что проигрывается. Простым языком, смартфон – это множество устройств в одном, которое можно положить в карман. После я перечислила все функции и вкратце объяснила, что к чему, некоторые слова приходилось произносить на русском за неимением их аналогов в тамриэлике. – Что-то на грани фантастики…– изумлённо выдохнул Виртур, аккуратно взяв телефон в руки. – Связь на расстоянии – это просто невероятно. Просто «позвонить» и получить ответ сразу же, а не спустя недели… Я тихо рассмеялась, впервые увидев на его лице столь бурную смесь удивления и восторга, эмоции, характерные скорее для Азруила. – Да, но в Нирне он работать не будет, даже если представить, что он заряжен и что у кого-то есть ещё один такой же. Я не инженер, всех тонкостей не знаю. Но, говоря простым языком, суть в том, что связь «по воздуху» обеспечивается особыми приборами-спутниками, выведенными на орбиту планеты. Так что без этих спутников смартфон просто будет носителем информации. Я риторически хмыкнула и развела руками. – А это твой паспорт? Мерсер протянул мне раскрытую книжицу, вставленную в плотную пластиковую обложку. – Да, вот, на первой странице фото. Неудачное. Я тут не очень на себя похожа. Вот записи на русском – имя, фамилия, дата и место рождения. Зимина Маргарита Витальевна, родилась шестнадцатого июля тысяча девятьсот восемьдесят девятого года в городе Москва. Прочитав эти несколько строчек, я, предвосхищая кучу вопросов, объяснила, что такое «фамилия» и «отчество», рассказала немного об общепринятом на Земле летоисчислении. Также ответила на вопрос Мерсера о том, почему остальные странички в паспорте пустые и зачем они вообще нужны. – Значит, Маргарита ты, – Фрей поскрёб подбородок. – Марго…интересное сокращение. А почему, скажем, не Маргрет или…Рита? – Назовёшь меня Ритой – получишь в жбан, – скрестив на груди руки, я изничтожающе глянула на бретонца. – Я предпочитаю, чтобы меня звали Марго. Но все вы так же можете по-старому называть меня Ли, но, пожалуйста, не "Лилит". Немножко режет слух. – Теперь ты раскроешь миру своё настоящее имя? – с надеждой спросил Азруил. – Нет, пожалуй…думаю, пока не время. Вы знаете, и ладно, – я похлопала Вингота по плечу и оглядела остальных. – Если вопросов ко мне больше нет, тогда я, пожалуй, лягу… – Ещё один. Про твоего когтя смерти. – Мерсер, не желая отпускать меня, встал наперерез. – Ты говорила, это вымышленное существо из какой-то сказки. Расскажи о нём немного. – Не из сказки, а из компьютерной игры, – я снисходительно улыбнулась. – Они разные бывают, в том числе – в формате истории, в которой можно принять непосредственное участие, управляя персонажем. Попросив у Азруила синхроний, я показала, что из себя представляет компьютер, и, собственно, игры. Наглядно продемонстрировала, как я прохожу «Fallout», и какую «нишу» в виртуальной экосистеме постапокалиптической вселенной занимают когти смерти. – Кошмарное существо… –Мерсер впечатлённо покачал головой и нервно усмехнулся. – Я бы обделался. А нормально ты этой огненной перчаткой ему промеж глаз прописала – далеко отлетел. Танзуэл раскатисто расхохотался. – Что ж, беру свои слова обратно – на скампа он совсем не похож. Его комментарий никого не оставил равнодушным, даже по обыкновению сдержанная Авгури изменилась в лице – её губы тронула мимолётная улыбка. На позитивной ноте мы решили закончить беседу, пожелав друг-другу спокойной ночи, все разошлись по спальням, еле держась на ватных ногах. – Так, – Виртур резко посерьёзнел и схватил меня под локоть. – Сегодня ты спишь со мной. И это не обсуждается. 79 Уже в который раз взмахнув рукой, я вздохнула и понурила голову, кончики пальцев лишь немного нагрелись – и снова ни намёка даже на самую слабую искру. – У меня не получается. Может попробуем заклинание попроще? Мне кажется, начинать сразу с молний – не очень хорошая идея. Виртур на мои увещевания только категорически мотнул головой. – А, ну-ка, не вешай нос. Пробуй ещё. Пробуй, пока не получится, – он решительно сцепил за спиной ладони. – У тебя достаточно энергии для создания молний, и, поскольку некий барьер мешает сотворить тебе полноценный огонь, твои молнии вряд ли получатся столь же мощными, как у меня – думаю, в случае неладного смерть тебе точно не грозит. Мерсер обернулся и, нахмурившись, смерил Викария презрительным взглядом. Бретонец разминался с деревянным мечом возле набитых соломой манекенов на противоположной стороне площадки, похоже, до его слуха долетел обрывок произнесённого Виртуром предложения. – Ладно, последняя попытка. Я устала. Вздохнув, я, целя в нарисованную на крышке старой бочки мишень, выставила два пальца перед собой как пистолет и мысленно произнесла слова заклинания, по ладони пробежала волна характерного покалывания и, мне показалось, что между ногтями промелькнула тоненькая ниточка электрического разряда. – Только что мы увидели твою первую молнию. Великолепно, – Виртур одобрительно кивнул. – Но я бы настоял на продолжении сегодняшнего урока. После небольшого перерыва повторим заклинание ещё несколько раз, чтобы закрепить результат. Я утомлённо уселась на каменную скамью и смахнула со лба выбившиеся из высокого пучка волоски, Викарий прав, нужно немного отдохнуть и отработать заклинание до автоматизма. Он опустился на золочённую плитку рядом со мной и вытянул ноги, хотел приобнять меня и что-то прошептать на ухо, но на поляну выбежал Гелебор. – Какой-то ты сам не свой, брат. Что-то произошло? Виртур поднялся и обеспокоенно глянул на старшего паладина. – Да, – тот, едва переведя дыхание, всплеснул руками. – Детишки Преданных научились призывать магический свет. – Это замечательно, – мягко рассмеялся Виртур. – Это ужасно! – Гелебор схватился за голову и взъерошил свои жёсткие волосы. – Всё перешло в баловство, они зажгли в зале казарм слишком много света, настолько, что почти ничего не видно. У Азруила из-за этого страшно разболелась голова, он не в состоянии нейтрализовать чары. Я пытался уговорить их прекратить, но малыши никак не уймутся. – Похоже, на меня вся надежда. Ладно, пошли, наведём там порядок. Смеясь, Виртур похлопал брата по плечу, вскоре эльфы покинули площадку. Мерсер невозмутимо продолжал избивать мечом изображающий противника мешок, казалось, он и не заметил переполоха. Движения бретонца были точны и изящны, он развернулся и ловким взмахом деревянного орудия вдруг отсёк кукле голову. Стерев со лба испарину, Фрей скинул наручи, ослабил ремешки и стянул кирасу вместе с нательной рубахой, явив моему взору подтянутый крепко сложенный торс. Снова взявшись за эфес дубового клинка, он с непоколебимой уверенностью нанёс обезглавленному чучелу ещё несколько фатальных ударов. Сквозь тонкую кожу Мерсера, практически лишённую жировой прослойки, отчётливо читались пучки сухих мышц. Казалось, будто за последние пару месяцев бретон стал немного крупнее. Режущим ударом он рассёк «брюхо» набивного врага, на снег высыпалась солома, выдернутый из земли шест, на котором держался тренировочный манекен, Фрей уложил одним концом на ближайшую скамью и агрессивно разломил напополам ногой. Закрепив муляж меча на подставке для оружия, он подобрал свою рубашку, обтерев взмокшее лицо рукавом, обернулся и улыбчиво подмигнул мне. – Прикрой ротик, милая…снежинка залетит. Одевшись, Мерсер вразвалку плюхнулся рядом и нежным касанием пальцев приподнял мою челюсть, заставив сомкнуться приоткрытые губы. Щёки, заливаясь румянцем, ощутимо погорячели, похоже, я и сама не заметила, как начала откровенно на него пялиться. Я смущённо опустила взгляд, он в это время внезапно сдёрнул с моих волос кожаный шнур, заставив их разметаться по плечам. А в ответ на мой гневный возглас лишь рассмеялся. – Мне нравилось, как ты раньше волосы собирала. Дай-ка, сделаю тебе хвостик. Мерсер, не дожидаясь ответа, зашёл за спину и приятно зачесал пальцами несколько длинных каштановых прядей от лба к макушке. – Ты точно сможешь? – я неуверенно от него отшатнулась. – Может, лучше я сама? Я потянулась за шнуром, но Фрей протестующе одёрнул руку. – А что тут сложного? Всевозможные замки вскрывать умею и с волосами твоими справлюсь. И то и другое элементарно для обладателей ловких пальцев. Я не стала препятствовать Мерсеру, он аккуратно подвязал часть моих волос в маленький хвостик, а потом подал наполированный до зеркального блеска кинжал, чтобы я оценила результат его трудов. В отражении мелькнула привычная «мальвинка», Фрей хорошо постарался, собрал мои волосы ровно и крепко, не придраться. – Как я и говорил ничего сложного, – важно буркнул он и забрал свой клинок. – Может, потанцуем? Мерсер игриво приподнял бровь и, подмигнув, любезно протянул мне руку. Замерев в полупоклоне, он не отводил от моего лица глаз, столь неожиданное предложение ввергло меня в ступор. Нужно отказаться от этой затеи – как бы Виртур, вернувшись, не увидел нас с Мерсером вместе в довольно интимном положении. Но упоминать Викария в разговоре с Фреем было немного боязно, мне казалось, он злился из-за того, что я помирилась с Виртуром. Я невольно вспомнила сон о свадьбе Насти и Антона, как Мерсер, переодевшись в элегантный фрак, пригласил меня на танец. Так уж и быть – я подала ему ладонь. С другой стороны, это всего лишь танец, ничего предосудительного в нём нет, Виртур ведь пел дуэтом с Авгури, почему мне, собственно, нельзя потанцевать с Мерсером? Фрей хитро ухмыльнулся и резко дёрнул меня за руку, отчего я влетела в его грудь. – Наяву я не такой хороший танцор, так что воздержись от критики, – рассмеялся он и, немного приподняв меня, закружился. Мерсер мягко вёл и параллельно напевал под нос, видимо, чтобы задать себе нужный ритм. – Время от времени я вспоминаю тот сон… – он мечтательно глянул в небо и удовлетворённо промурчал, – мне особенно нравится его вторая часть. В усадьбе. – Что, наяриваешь иногда на это? Я насмешливо вздёрнула брови, а Мерсер, не обратив внимания на столь ироничный вопрос, нежно зарылся носом в мои волосы и тихо прошептал: – Не иногда, а частенько. Скажу больше, мои чувства к тебе никуда не делись, – склонившись к уху, Фрей обжёг его горячим дыханием. – Я бы хотел тебя…у Виртура отбить. По спине колко пробежала стайка мурашек, но вопреки охватившему сердце трепету, я отрешённо произнесла: – Вот как. Быстро ж ты переобулся после отказа Сераны. В отместку за дерзкое замечание, Мерсер в довершение танца сделал крутой разворот полукругом и замер в поклоне, почти прижав меня к земле, ему не составило труда удержать моё тело одной рукой. Фрей приблизил лицо и, почти коснувшись моих губ своими, с нахальной улыбкой произнёс: – Я и не надеялся, что она согласится. Просто хотел заставить тебя ревновать. И, похоже, у меня получилось. – Ну, может, и ревновала…совсем немножко, – тихо промычала я, смущённо отведя взгляд. Мерсер резко выпрямился и поцеловал меня. Только встав на ноги, я чуть снова не потеряла равновесие, земля будто выскользнула из-под ног. – Мерсер… С моих уст слетел короткий вздох, я уложила голову ему на плечо и, отдавшись ритму неспешного танца, прикрыла глаза. – Чёрт, в тот самый момент, когда старик Шонертод нас чуть не прикончил, я сожалел лишь о том, что не успею поцеловать тебя в последний раз, – Фрей уткнулся лицом в мою шею и глухо рыкнул. – А когда отец снёс ему башку, я пообещал себе выдернуть тебя из рук Викария во что бы то ни стало. По моей щеке скатилась одинокая слеза. Пылкое откровение Мерсера сильно тронуло меня. Я вовсе не забыла свою любовь к нему, мелкие её искорки всё ещё тлели в глубине души, но Виртур прочно укоренился в моём сердце. Выбрать кого-то одного и причинить боль другому? Это выше моих сил. Как сказать Мерсеру, что я не хочу уходить от Викария? Как сказать Виртуру, что я всё ещё люблю Мерсера? Может, лучше отмолчаться и оставить всё как есть? Как-нибудь отшутиться, чтобы Фрей не обиделся, и выкрутиться из его объятий, пока Викарий не объявился… Но, открыв глаза, я сперва не поверила увиденному – это стало для меня обескураживающим сюрпризом. Вместо Мерсера в изящном танце со мной кружил Викарий Виртур, его рука плавно легла на мою талию, а во взгляде читались игривые нотки. Я воззрилась ему в лицо с немым вопросом. Как он сумел столь незаметно перехватить меня? И что он сделал с Мерсером?! Я тревожно оглядела площадку и вздохнула с облегчением – Фрей был цел и невредим. И очень недоволен. Он, стиснув зубы, упорно пытался подловить Виртура и похитить меня, но всякий раз Викарий ловко ускользал от его цепких рук. Похоже, тщетные усилия Мерсера только веселили его – эльф хитро улыбался и намеренно поддразнивал Фрея, позволяя подойти ему слишком близко. – Какая дерзость, Мерсер, – рассмеялся он и покачал головой. – Впрочем, без неё ты не был бы самим собой. Я глубоко уважаю тебя и твоё желание, но я не хочу, чтобы оно исполнилось, – Виртур нахмурился и вцепился в лицо Фрея неотрывным взором, медленно и твёрдо произнёс, – я люблю Марго и никому уступать не намерен. – А я не намерен сдаваться, – надменно бросил Мерсер. – Я сделаю всё, чтобы Ли снова стала моей. Викарий сардонически хохотнул, подхватил меня на плечо и бодрой рысцой припустил прочь с площадки. Бежал он быстро, слишком быстро. И плавно. Глянув вниз, я оторопело выдохнула – ноги Виртура были неподвижны, он использовал чары левитации, как древние драконьи жрецы, о которых я читала в одной из книг Фестуса. Мерсер скрылся из виду. Мы почти пересекли еловую рощу, но бретонец так и не появился на тропе – видимо, он решил не пускаться в погоню или пошёл на какую-то хитрость. Моё второе предположение подтвердилось, когда Виртур добрался до балкона Храма, – Мерсер тут же выпрыгнул из главного святилища следом за нами. – Что это ещё за фокусы?! Вижу, я тебя недооценил. Отпустив меня, Викарий пригладил выбившиеся локоны и мрачно глянул на Фрея исподлобья. – Ха-ха, это способность Соловья, позволяет пройти по Теням. Так получается быстрее, чем ножками. Мерсер самодовольно вскинул подбородок и уложил ладони на пояс. – А как это, «пройти по Теням»? – спросила я. Эти его «Тени» меня заинтриговали. У Соловьёв есть ещё одна, четвёртая способность? – Не думаю, что ты поймёшь, – Мерсер отрывисто хмыкнул. – Проще говоря, Тень Соловья позволяет не только становиться невидимым, но и переноситься в более тонкое пространство, идти через него, как через пелену, преодолевая при этом существенные расстояния наяву. – Я не очень рад тому, что ты используешь дары Ноктюрнал на Благой земле, тёмным колдовством ты оскверняешь священное место, – Виртур в негодовании покачал головой. – Эти силы помогли тебе нагнать меня, неплохо. Но я бы настоятельно попросил тебя отречься от них. Мерсер воспринял его совет в штыки, тут же нахмурился и выступил вперёд, подойдя к Виртуру почти вплотную. – Ещё чего. Иметь такие возможности и не использовать их? Глупо. – Я предполагал, что отказ от дара ослабит твою связь с даэдра и кошмарные сновидения прекратятся, – Виртур вздохнул и, смягчившись, отвёл взгляд от лица бретонца. – Решение принимать тебе, но пользоваться «Тенью» на Благой земле нельзя, – он потёр подбородок и, снова воззрившись на Мерсера, приподнял бровь. – В этот раз тебе повезло, но в следующий могут сработать охранные чары. Полагаю, ты не хочешь вмёрзнуть в лёд и застрять навечно где-то на перепутье между Мундусом и планами Обливиона? Викарий испытующе смотрел на Фрея, тот в свою очередь так же буравил эльфа тяжёлым взглядом и молчал. Виртур первым нарушил тишину: – Уходи с балкона. Никаких дел у тебя здесь нет. Эльф метнул в стену сияющий магический шар, материализовав тем самым скрытую дверь в покои, приобнял меня и увлёк за собой с весьма однозначными намерениями. Но Мерсер не спешил покидать Храм, напротив, он нагнал нас и выскочил наперерез, пытаясь преградить дорогу к спальне. – А ты настырный. Виртур лукаво усмехнулся и вдруг подхватил Фрея под локоть! Всё произошло слишком быстро, бретонец не успел даже выплюнуть в адрес Викария какую-нибудь очередную колкость. Мер воспользовался замешательством Фрея, впихнул нас в комнату и снова заколдовал выход, заставив двери обернуться каменной кладкой. В следующее мгновение он сотворил новое заклятие, крепко «приковавшее» меня и Мерсера к стене незримыми цепями. Какого чёрта он творит? Меня-то зачем обездвижил? Викарий подошёл к Мерсеру и нахально ухмыльнулся, тот собрался сказать что-то в ответ, но Виртур приложил к губам бретонца палец и склонился к его лицу так близко, что и муха между ними не пролетела бы. Потянувшись к уху Фрея, Виртур что-то тихо прошептал и улыбаясь шумно втянул воздух возле его шеи. Дыхание Мерсера участилось, его грудь тяжело вздымалась, а на лбу выступила капля пота. В знак молчаливой поддержки я стиснула дрожащую ладонь Фрея, столь нетривиальные поползновения в его сторону стали неожиданностью и для меня. Виртур отшатнулся и, вздёрнув бровь, бросил: – Иди помойся, ты вспотел. Мерсер в долгу не остался и тут же грубо парировал его замечание. – Сам иди. Воняешь подлецом. Столь прозаичное определение ни капли не задело Викария, он лишь улыбнулся и снисходительно хмыкнул. – Ну разумеется, я пойду с тобой, – приторно ласково произнёс эльф и нейтрализовал сковывающие чары. – Надо же проследить, чтобы ты там не набедокурил. Интонация с лёгким оттенком пренебрежения не на шутку рассердила Фрея, он набрал в лёгкие воздуха, собираясь выкрикнуть в ответ что-то совсем гадкое или в худшем случае плюнуть Викарию в лицо. Нужно быстро что-то сделать, иначе Виртур просто сотрёт бедного Мерсера с лица Нирна. – А я с вами хочу. Виртур, дай мне свой халат, – выпалила я, встав между ними, и бросила на Викария томный взгляд. Он сопроводил меня в уборную за ширмой и почтительно удалился, шёлковые халаты обнаружились на стене справа, на литых крючках. Само убранство комнатки было довольно лаконичным: на противоположном конце – каменный унитаз в форме примитивного горшка с латунной крышкой, слева – отполированная водой и временем раковина, над ней – ёмкость наподобие обычного рукомойника и вмонтированная в стену овальная металлическая панель, натёртая до блеска, вероятно, исполняющая функцию зеркала. Интересно, куда отсюда утекают все отходы жизнедеятельности? В какую-нибудь подземную пещеру? Быстро стянув с себя броню, нижнюю рубаху, подштанники и бельё, я накинула на оголённое тело один из халатов Викария, струящаяся ткань нежной прохладой обняла мои плечи. Выйдя из-за ширмы, я скинула всю свою одежду на ближайшее кресло, Виртур следил за мной, приоткрыв рот в молчаливом изумлении, он уже успел снять костяной доспех и кожаную кирасу. Переключив внимание на Мерсера, я смутилась, – тот так же разделся по пояс и, неприкрыто пожирая меня тяжёлым взглядом, похотливо облизывался. Виртур подошёл ближе и оставил на моих губах нежный поцелуй. – Мой халат тебе очень идёт, – шепнул он на ухо и зашёл в уборную, чтобы облачиться точно так же. Викарий вышел через пару минут, нетуго подвязал шёлковый поясок и сложил возле манекена свои кожаные брюки. Направив при помощи телекинеза тёмно-красный парагон в гнездо, он открыл портал к горячим озёрам, так же прибегнув к магии, впихнул туда Мерсера и вскоре скрылся в перламутровой пучине сам. Я перенеслась в кратер вслед за ними, Виртур тут же галантно подал мне руку, а Мерсер ревниво закатил глаза. – А неплохо тут у тебя. В том источнике ступеньки даже есть, – с лёгкой ноткой зависти протянул Фрей и сцепил за спиной ладони. В его глазах плясали озорные искорки. И почему мне кажется, что он задумал какую-то пакость? Как только Виртур приблизился к краю природного бассейна, Мерсер шустро зашёл тому за спину и столкнул незадачливого мера в воду. Брызги разлетелись во все стороны. Боги, что он натворил? Сейчас уж точно Викарий с него три шкуры спустит! Виртур вскоре вынырнул, растеряно потирая глаза, смахнул с лица мокрые волосы и выбросил на каменную плитку промокший насквозь халат. Довольный собой Мерсер гадко рассмеялся. – Ах, ты несносный бретонец! – крикнул Виртур. – Ну всё, ты напросился! Эльф метнул в негодника заклятье, мигом потянувшее того к кратеру – Фрей плашмя рухнул в воду как фанерная доска, Виртур триумфально улыбнулся. Мерсер всплыл и взахлёб вдохнул, потом, неуклюже пританцовывая, стянул с себя холщовые штаны и не глядя метнул их мне в лицо, я едва уклонилась от столь необычного снаряда. Фрей грозно сжал кулаки и устремился к Викарию, мер, тем временем зарядил в ладонях очередное заклинание, отчего его предплечья покрылись тонкой узорчатой сеткой инея. Ну вот, они опять собираются друг друга покалечить, нужно срочно что-то предпринять. Я ослабила пояс и скинула с плеч халат Викария, гладкая ткань, скрывавшая мою наготу, мягко соскользнула, опав на плитку. Эльф и бретонец тут же позабыли обо всём и развернулись ко мне, изморозь на руках Виртура вмиг растаяла, а Мерсер, не скрывая своего вожделения, закусил губу и игриво поманил меня указательным пальцем. Когда я спустилась в источник по пояс, Фрей не выдержал напряжения и рванул в мою сторону, но Виртур тут же остановил его и припечатал к противоположной стенке кратера магическими путами. Мерсер рычал в негодовании, Викарий не обращал на это никакого внимания, подойдя ближе, он протянул руки, желая обнять меня. Но я не позволила ему, сделала маленький шажок назад, игриво щекотнула кончиком пальца редкие волоски на его атлетичной груди и лукаво улыбнулась. Кажется, столь мощные магические силы делали Виртура чересчур самоуверенным, очень уж мне захотелось слегка сбить с него спесь. Викарий изумлённо округлил глаза, из-за чего стал похож на испуганного хаски, но жест мой, всё же, истолковал верно, подчинился и попятился. Я мягко оттеснила его к краю бассейна и прижала к бортику рядом с Мерсером, в глазах бретонца плескалась гремучая смесь из противоречивых чувств, среди которых помимо гнева и удивления читался страх. Я подмигнула ему и прижала руки Викария к отполированной водой вулканической породе, которой был выстлан кратер источника. – Интересно, а что будет, если ты заколдуешь так же, как и Мерсера себя самого? – хмыкнула я, соблазнительно закусив губу. Глядя на меня снизу вверх, он фыркнул со смеху. – Тогда я не смогу расколдовать ни себя, ни его. И останемся мы тут вдвоём на веки вечные, если Азруил или Авгури нам не помогут. Не хотелось бы, чтобы они увидели меня в столь неудобном положении. – Да уж. Предел мечтаний, – ворчливо бросил Фрей, закатив глаза. – Ладно, тогда заколдуй себя, но оставь подвижной кисть одной руки, чтобы ты потом смог высвободиться. Я с вызовом глянула Виртуру в лицо, он лишь мягко рассмеялся. – Какой в том смысл, если я в любой момент могу вырваться и схватить тебя? – Постарайся продержаться немного и не сделать это сразу, – я потянулась к нему так, будто бы собиралась поцеловать, но остановилась в последний момент и, почти касаясь его губ, пылко прошептала, – хочу с тобой…поиграть. Прикрыв глаза, я прижалась к нему грудью и почти сразу же отстранилась. – Ну хорошо, – мягко усмехнулся он. – Только отойди немного, если не хочешь, чтобы и тебя притянуло. Я повиновалась, Виртур взмахнул рукой, чары сразу же подействовали – тело мера прилипло к каменной стенке. Сократив расстояние между нами, я дразняще куснула Викария в шею, а потом, насмешливо глянув ему в глаза, придвинулась к Мерсеру и устроилась у того на колене. Бретонец одобрительно кивнул, а Виртур раздосадовано рыкнул, однако нейтрализовывать чары не стал. Но, вопреки ожиданиям Мерсера, я не набросилась на него, как оголодавшая. Запустив под воду руку, я нащупала воспрянувший от возбуждения член и лёгким касанием пальцев погладила головку. Мерсер тяжело дышал, его щёки густо покраснели. – Ну же…сядь на него… – сбивчиво прошептал он. Но вместо ответа я улыбнулась и отрицательно покачала головой, Фрей утробно зарычал. – Подразнить меня вздумала. Ах ты…сучка. Я заставила Мерсера замолчать, пленив его рот глубоким неотрывным поцелуем, вместо ругательств из груди бретонца вырвался полный похоти стон. Придерживая свободную руку Викария, я почувствовала, как сильно на моей ладони сжимались его пальцы. Интересно, когда терпение Виртура лопнет? Мысль о том, что он вырвется в любой момент и заставит меня ответить за дерзость, распаляла ещё больше. В красках представив, как Виртур прижимает меня и беспощадно вгоняет на всю длину свой впечатляющий фаллос, я уткнулась в шею Мерсера и сдавленно застонала. – Умоляю…сядь на мой член! – хрипло выдохнул Фрей и облизал губы, его жаждущее плотской любви тело казалось очень горячим, я даже на секунду испугалась и подумала, что у него жар. В этот раз я решила выполнить отчаянную просьбу, качнув бёдрами, прильнула к взмокшей груди Мерсера и томно ахнула, ощутив, как твёрдый член раздвинул лепестки половых губ. Мерсер, коснувшись головкой моей нежной плоти, отрывисто вздохнул и требовательно выкрикнул моё имя, желая, чтобы я, наконец, позволила ему войти. Но вместо этого я опустилась ниже и принялась тереться клитором о его рельефный ствол. Внизу живота наливалась приятно ноющая тяжесть. Ах, если бы не чары Виртура, Фрей уже подхватил бы меня и грубо вонзился. От одной только мысли об этом по телу пробежала дрожь истомы. Ах, чары Виртура… Повернувшись к Викарию, я увидела то, чего никак не могла ожидать – он смотрел на нас с Мерсером с нескрываемым интересом, его искусанные губы растянулись в хитрой полуулыбке, а слегка прикрытые глаза придавали лицу похотливое выражение. – Ну же, давай…сама ведь хочешь, сучка, – измождённо выпалил Фрей и глухо зарычал, тщетно попытавшись оторваться от стенки кратера. – Сучка, значит? Хорошо. За это я тебя накажу. Смеясь, я подплыла к Виртуру и улеглась у него на груди, недовольный таким поворотом бретонец раздосадовано застонал. Нежным касанием ладони я пригладила влажные волосы Викария, отпустила свободную от чар кисть и крепко сомкнула пальцы у основания его члена. Эльф опустил веки и довольно замурчал, его крупная головка проскользнула между эрогенными складками и быстро нашла самое сокровенное. Я собиралась наклониться, чтобы подразнить мера лёгким петтингом так же, как и Мерсера, но Виртур резко качнул бёдрами и вошёл, заставив меня вскрикнуть от неожиданно накрывшего с головой блаженства, раскатившегося по телу приятной тёплой волной. – Ты…обездвижил себя не полностью, – промычала я, едва сдерживая рвущиеся наружу стоны. – Конечно, – рассмеялся Виртур. – Ты же просила оставить руку, чтобы я мог снять чары. Викарий дёрнулся снова, но проникнуть глубже я ему не позволила – поднялась, прижала его бёдра, встав на них коленями, направила головку члена к клитору и прильнула к губам мера, его длинный язык сразу же заполнил рот и мягко прижался к нёбу. – Ты обманул меня, – насуплено хмыкнула я и отстранилась от Викария. – Его теперь буду ласкать. Я обхватила ногами талию Мерсера и нежно поцеловала его в щёку. А в следующую секунду бретонец вцепился в мои ягодицы, и грубо нанизал меня на член, заставив в безумстве кричать. Виртур тут же схватил меня за волосы и, оттянув таким образом голову, страстно впился в губы, его вторая рука беззастенчиво блуждала по моей груди. Фрей хотел отпихнуть настырного мера, но тот не теряя равновесия упорно продолжал пытаться вытеснить из меня его член. – Хватит тыкаться мне в яйца, иди в жопу, – раздражённо гаркнул бретонец. Викарий нехотя разорвал поцелуй и язвительно хмыкнул: – Нет уж. Лучше уступи мне, если не хочешь, чтобы я снова тебя обездвижил. – Тогда на кой ляд ты вообще меня расколдовал, если не хочешь делиться? – процедил Фрей сквозь стиснутые зубы. Стараясь пропихнуться во влагалище, Виртур разъярённо зарычал. – А я и не собирался, это просто везение – моё контрзаклинание зацепило тебя случайно, – пыхтя, бросил он. Я изумлённо ахнула, а Мерсер глухо выругался – очередная попытка Виртура увенчалась успехом, его головка проскользнула в меня, придавив член Фрея к передней стенке вагины. С каждой фрикцией, Викарий аккуратно входил всё глубже, боль от растяжения тканей тут же сменялась сладким чувством наполненности. Мерсер прикусил губу и едва слышно заскулил, уткнувшись носом мне в шею. – Викарий…Виртур…что ты…делаешь? Со мной… – хрипло произнёс он, пытаясь унять дрожь и сбивчивое дыхание. – Почему это так…приятно? Виртур не ответил, лишь с улыбкой пригладил взъерошенные волосы бретонца и продолжил покачивать бёдрами, нежно, но напористо массируя головкой шейку моей матки. Мерсер неуверенно протиснулся глубже, а когда понял, что это движение не причинило мне дискомфорта, прибавил темп. Умопомрачительные ощущения сводили с ума, по телу блуждали четыре руки, прикасаясь ко мне, словно во всех местах одновременно. Я стонала, извивалась, впивалась ногтями то в спину Мерсера, то в предплечья Виртура, их губы покрывали горячими поцелуями каждый сантиметр моего лица и шеи. Члены внутри меня неизбежно тёрлись, но это их обладателям, похоже, даже нравилось – Мерсер иногда бросал на Викария тёплые взгляды, а Виртур украдкой выдыхал его имя. Казалось, мы могли бы вечность упиваться столь страстной любовью, но с наступлением темноты воздух над источниками стал заметно прохладнее, и потому было решено переместиться в спальню Викария. Как следует вытеревшись, Виртур повалил нас с Мерсером на кровать и стянул с меня полотенце, его губы сомкнулись на моём соске, а левая ладонь хищно стиснула грудь. Мерсер навалился на меня сбоку и жадно поцеловал, направив свободную руку к клитору, Виртур заметил его движение и сам тут же ввёл мне в вагину пальцы. Но я так отчаянно мечтала о большем. – Пожалуйста…я хочу…ощутить вас внутри! – выкрикнула я в потолок, умоляя этих разгорячённых мужчин войти в меня. Долго упрашивать не пришлось, Виртур развернул меня спиной к себе и прижал к груди Мерсера, член бретонца быстро скользнул внутрь по самое основание. Викарию не составило труда вновь ввести свой фаллос во влагалище, резким рывком он ударился в шейку матки, заставив меня кричать и нечленораздельно мычать от удовольствия. – Ох, Виртур…пожалуйста…быстрее, – выдохнул Мерсер и вцепился в его ягодицы, сильнее вжимая в меня свой член. Виртур отрывисто ахнул, его фрикции стали амплитуднее, Фрей прикусил губу и сдавленно застонал, я рухнула головой на подушку и, хныкая от наполняющих низ живота сладостных ощущений, вцепилась зубами в ткань наволочки. Мерсер вдруг притянул Викария к себе и поцеловал прямо в губы! Виртур удивлённо отстранился, но действия Фрея, как ни странно, не вызвали у него внутреннего отторжения, эльф сразу же склонился ближе и углубил поцелуй, отчего по телу Мерсера прошла волна дрожи, пенис бретонца внутри меня начал приятно пульсировать. Глядя со стороны на столь экзотические ласки, я возбудилась ещё больше, прижалась к их губам, поочерёдно целуя то одного, то другого, их языки одновременно устремились в мой рот, скользя по внутренней стороне щёк. Мерсер вскрикнул и вогнал свой член по самое основание, внутри тёплым потоком приятно разлилась его сперма. Первым достигший оргазма бретонец расслабленно обмяк и прикрыл глаза, Виртур прижал меня к его тяжело вздымающейся груди своим весом и, покрывая нежными поцелуями открытые участки моей шеи, ускорился, чтобы спустя несколько мгновений кончить. Струи его горячего семени обильно заполняли меня изнутри, ощутив их напор, я вжалась в плечо Мерсера и застонала от нахлынувшей волны удовольствия, стянувшей моё тело сладостными судорогами. Виртур мягко поцеловал меня в лоб и, накрыв нас с Мерсером одеялом, улёгся рядом. – Может, как-нибудь…повторим? – сонно буркнул бретонец и, поочерёдно глянув на нас с Виртуром, улыбнулся. – Обязательно, – прошептал Викарий и ласково пригладил растрепавшиеся волосы Фрея. Вскоре сон пленил их, мерное посапывание Виртура смешалось с тихим храпом Мерсера, напоминавшим урчание большого кота. Уютно устроившись между ними, я сама быстро провалилась в лёгкую дрёму. Прежде, чем отправиться в царство Морфея, я заметила на стенах и потолке зеленоватые отблески – за окном, высоко в небе, мелькали гнойные полоски северного сияния.