***
Следующего приема Ганнибал ждал с замиранием сердца. Во-первых, Уилл мог и вовсе не прийти. Во-вторых, он мог рассказать обо всем Джеку Кроуфорду, который не приминул бы заявить о неподобающем поведении Лектера сообществу психотерапевтов, и тоже не прийти. В-третьих, Уилл мог посоветоваться с Аланой, которая бы раскрыла ему глаза на происходящее, и само собой не прийти. Во всех трех вариантах Ганнибала пугало одно, что Уилл больше не придет, не переступит еще раз порог его кабинета, не повернется к доктору своей выдающейся пятой точкой и, разумеется, не даст ее помять. А Лектер, будучи по своей природе оптимистом, даже купил для очередного приема смазку и презерватив. Ровно в означенное время Лектер распахнул дверь, ведущую в приемную для пациентов и обомлел. Уилл стоял к нему спиной. Он был аккуратно причесан, одет в идеально выглаженную лососевую рубашку и прекрасно сидящие штаны. Рубашка, заправленная в брюки, не скрывала совершенно ничего, и, более того, Уилл, казалось, специально встал к двери задом, чтобы в первую секунду Лектер увидел именно ее — аппетитную задницу, упакованную в тонкие, не скрывающие практически ничего брюки, а не вечно угрюмое профайлерское лицо. Уилл обернулся, и Ганнибал наконец-то заметил в его руках странный пакет. — О, доктор Лектер. Я пришел продолжить нашу терапию… Слова скользнули по слуху Ганнибала вязкой патокой, а взгляд невольно прилип к сочному тылу Грэма. Лектер прекрасно понял, какую именно терапию Уилл имел в виду. Это был неожиданный, но приятный поворот. Кто же мог знать, что дичащийся прикосновений профайлер оценит интимный массаж, который устроил ему Ганнибал. — Прошу, входи, — улыбнулся Лектер и распахнул дверь. В этот раз, Уилл, вопреки обыкновению, сел в пациентское кресло. Он вальяжно закинул ногу на ногу и посмотрел Ганнибалу в глаза. — Я ощущаю эффект. В этот раз мне было гораздо легче говорить с Джеком, я даже мог с ним спорить и настаивать на своем. Удивительно, но такой краткий сеанс терапии уже принес ощутимый эффект. Я хочу продолжать. — Похвальное рвение, но не мог бы ты подробнее описать свои ощущения, — попросил Ганнибал, имея в виду преимущественно личный психологический эффект. Грэм же понял его совершенно иначе. — Когда я склонился над твоим столом, я ощутил себя уязвимым. И вовсе не потому, что повернулся к тебе спиной. Я, в конце концов, почти что агент ФБР, меня не пугают даже маньяки подобные Потрошителю, но ты отчего-то меня испугал. Ганнибал вопросительно изогнул бровь. — Я ощущал себя почти голым, пока ты со мной говорил. И я стеснялся своего тела, в особенности задницы, которая торчала наружу и, казалось, сама предлагала себя тебе. Но потом ты заговорил о ней так, как я совершенно не ожидал, и мне внезапно стало хорошо. Я слишком долго держал всё в себе, чтобы никого не пугать, чтобы не казаться людям долбанутым и неадекватным. Я знал, что я должен быть обычным, таким как все. Быть сдержанным и не выделяться, я должен скрывать свое «я», прятать его, как содержимое ночного горшка… — Анально-удерживающий тип, — согласился Ганнибал. — Но я не хочу им быть, — мотнул головой Уилл. — Терапия с первого же раза внесла в мою жизнь существенные изменения. Я… Я хочу попробовать кое-что более экстремальное, если ты, конечно, готов меня поддержать. — Разумеется, Уилл, я во всем тебя поддержу, — кивнул головой Лектер, гадая, что именно Уилл задумал. Но когда Грэм сунул руку в пакет и достал то, что принес с собой, самые смелые фантазии доктора померкли. Реальность их превзошла. Уилл держал в руках коробку с новёхонькой анальной пробкой и, очевидно, предлагал использовать ее на себе. Лектер сухо сглотнул и не с первого раза нашел в груди воздух, чтобы ответить. — Ты когда нибудь делал с собой подобное? — спросил Ганнибал и его голос чуть было не сорвался в самый ответственный момент. Просто позор для человека, который может легко обмануть полиграф. — Нет, мне было слишком неловко. Поэтому я бы хотел, чтобы это сделал другой. Так я буду чувствовать себя меньшим извращенцем. — Стимуляция простаты это медицинская процедура, она не имеет ничего общего с сексуальными отклонениями, — произнес Ганнибал и сел напротив Уилла. Сейчас он хотел видеть его лицо. — Для того, чтобы ее провести, нам понадобятся твоя пробка и смазка, а еще тебе будет необходимо снять штаны. Уилл сухо сглотнул и поднялся с кресла, на ходу снимая ботинки. — Да, я догадался про смазку. Я все принес, — подтвердил он, и Ганнибал возблагодарил провидение за мелкие милости. Ему совершенно не хотелось рассказывать Грэму, что он хранит в кабинете психотерапии смазку. Уилл мог его превратно понять и это наверняка осложнило бы Лектеру жизнь. Уилл действительно снял штаны. Он сделал это спокойно и не стесняясь, словно был в медицинском кабинете, а не в компании вожделеющего его мужчины. Впрочем, для профайлера Грэма это действительно был всего лишь медицинский кабинет. Уилл подвинул ботинки к креслу, опрятно сложил брюки и встал в полный рост, позволяя Ганнибалу себя разглядеть. Видно было немногое — лососевая рубашка свисала до самых бедер. Что Ганнибал точно сумел заметить, так это кончик члена с обрезанной крайней плотью, свисающий чуть ниже края рубашки. Он свободно болтался, обещая стать гораздо толще и длиннее, если приласкать его рукой или ртом. Но Ганнибала искушал вовсе не его член, он хотел то, что скрывала задняя часть рубашки. То, что не давало ему покоя так много дней. Уилл подошел к Ганнибалу и протянул ему смазку и пробку. — Она новая, Уилл, ее надо помыть. — Я помыл, — сказал Уилл и повернулся к Лектеру задом. Очевидно, он торопился, чтобы не передумать, потому что Ганнибал снова чуял исходящий от Грэма отчаянный нервический страх. Он не стал ничего говорить, взамен просто приподняв край рубашки, и задохнулся, сталкиваясь нос к носу с реальностью. Вживую ягодицы Грэма были куда аппетитнее, чем через ткань. Поджарая, вопреки фантазиям Лектера, задница Уилла обладала объемом только за счет крепко накаченных мышц. Там не было ни грама жира, только тугой выпуклый рельеф нервно подрагивающего от непривычного внимания мышечного волокна и бледная кожа, покрытая золотистым пушком волос. Задница Грэма была идеальна как Золотое сечение, она манила как Святой Грааль и искушала, как Райское яблоко на истоке творения мира. Ганнибал отчаянно хотел вонзить в светлую кожу острые зубы, но дабы не пугать настороженного профайлера, просто коснулся доступного сокровища рукой. Мышцы напряглись, рождая аппетитные ямочки на каждой ягодице, и снова расслабились, позволяя всему объему прильнуть к Ганнибаловой руке. — Ты абсолютно прекрасен, — искренне сказал доктор, не особо смущаясь тем, что говорит комплименты заднице, а не лицу. — Я видел в жизни немало шедевров, ведь я провел юность во Флоренции, где в разное время жило много искусных мастеров, но я никогда прежде не видел подобного совершенства иначе, чем на картинах или в мраморе. Я думал, что классическая красота исчезла, но сейчас я вижу ее прямо перед собой. Теплая кожа под рукой Лектера дрогнула – очевидно, Уиллу пришелся по вкусу его комплимент. У него действительно были мягкие ямочки на пояснице, те самые, в которые так удобно класть пальцы, придерживая партнера, когда ритмично входишь в него со спины… Мысли о сексе заставили Ганнибала отложить пробку и смазку и вплотную заняться приручением профайлера, чтобы не шокировать его тем, что они задумали провернуть. Уилл стоял прямо перед ним, и его задница была на уровне глаз доктора. Лектеру было достаточно сдвинуться к краю и он смог бы прильнуть к манящим окружиям ртом, но… Не в этот раз. Он одернул себя и взял обе ягодицы в ладони, разминая и массируя, чуть разводя в стороны, чтобы наконец увидеть вход. Уилл ощутимо напрягся, ему было некомфортно делать подобное в тишине. — Уилл, у нас по прежнему продолжается сеанс. Может быть у тебя есть сложные дела, нюансы которых ты бы хотел обсудить? — В общем-то да, — пробормотал Уилл, шире расставляя ноги, чтобы крепче стоять на полу, когда Ганнибал второй раз развел его ягодицы так широко, что смог увидеть темную складку и тугое девственное кольцо ануса. — Потрошитель буквально сводит меня с ума… Ганнибал слушал его с трудом. Своей беспрецедентной памятью он фиксировал ключевые моменты, но сам был погружен всего в одно дело, он готовил Уилла к вторжению и делал это умело и быстро, сочетая медицинский опыт и весьма насыщенную сексуальную жизнь. Ганнибал ласкал сочные окружности ягодиц, разводя их в стороны до тех пор, пока Уилл не перестал зажиматься. Потом он проник внутрь пальцами, впервые касаясь профайлера там, где его еще не трогал ни один мужчина. Он скользил пальцами по гладкой промежности, щекоча плотное кольцо ануса кончиками пальцев и слушал, как Уилл сбивается с мысли, забывая дышать. Это был хороший знак. Ганнибал выдавил смазку на пальцы и вернулся обратно, размазывая липкую массу, пахнущую ванилью, вокруг испуганно поджатого сфинктера. Уилл боялся вторжения, как любой гетеросексуал. Предсказуемо, но не смертельно. Ганнибал не собирался отступать просто так, он собирался соблазнить Уилла, показать ему все грани анального удовольствия и только потом отпустить в мир. Он слишком долго ждал, когда этот персик созреет, чтобы выпустить его из рук, не надкусив. Ганнибал добавил смазки и размазал ее по всей поверхности — от намека на ягодичную складку у позвоночника до самых яиц. Яички влажно заблестели и поджались, намекая на то, что у Уилла появилась эрекция. Впрочем, Ганнибал знал это и так, он чувствовал пряный запах возбуждения, исходящий от профайлера несмотря на страх и стыд. Уилл не молчал, продолжая сбивчиво рассказывать Ганнибалу о новом убийстве Потрошителя, будто Лектер не знал подробностей. Но сейчас Ганнибал не хотел слушать оды себе любимому, он хотел слышать стоны и вскрики, всхлипы, перемежаемые сбившимся дыханием, и ругательства, сдобренные его именем и предложением продолжать. Ганнибал скользил пальцами по влажной поверхности сфинктера и массировал его, настойчиво вдавливая внутрь. Он чувствовал пульсацию, рождающуюся под пальцами, и чувствовал, что Уилл уже готов. Он хочет этого, хочет вторжения и наполненности, хочет непривычного чувства, давящего на него изнутри. Он должен прочувствовать это, узнать, как это может быть хорошо. Ганнибал отвлекся на считанные секунды, он достал анальную пробку, смазал ее из тюбика и по-медицински точным движением ввел ее внутрь. Мышцы расступились и сжались, плотно обнимая ножку пробки, металлическая полоска закрыла вход. Уилл простонал. — Холодно. — Потерпи. Ганнибал притянул Уилла к себе и усадил его на колени, обнимая поперек талии. Как Ганнибал и ожидал, они совместились абсолютно идеально — мягкие теплые ягодицы Грэма заняли место на его коленях, а сомкнувшиеся половинки плотно зафиксировали пробку, пряча ее внутри. — Теперь только мы с тобой знаем, что она там, — тихо произнес Ганнибал и двинул ногой, усаживаясь на стуле удобнее. Уилл запрокинул голову и несдержанно застонал. — Хорошо? — спросил доктор, и Уилл, не находя больше слов, кивнул головой. — Тогда усаживайся удобнее и продолжим сеанс. Уилл действительно уселся удобнее, он забрался на кресло с ногами, все еще оставаясь к Ганнибалу спиной, и Лектер обнял его обеими руками, прижимая к себе. Уилл рассказывал Лектеру о злодействах Потрошителя, а Ганнибал баюкал его в своих объятьях, задавая нужный ритм и темп. Пробка отзывчиво качалась в теле, давя на простату, от чего Уилл очень быстро начал двигаться сам. Он терся о ноги Лектера, как похотливый кобель, и его обнаженные ягодицы уверенными фрикциями ласкали пах Лектера, вызывая неконтролируемую эрекцию. Ганнибал знал, что Уилл не ощущает его члена, он был слишком занят новыми и непривычными для себя ощущениями, чтобы заметить твердость, рвущуюся к нему из докторских штанов, но сам Лектер чувствовал все. Он сходил с ума от плотной крепкости ягодиц скользящих по его члену, он пьянел от запаха возбуждения, волнами идущего от Уилла, он терял контроль от уверенности, с которой сдержанный профайлер терся об его ноги. Ганнибал мог просто закрыть глаза и легко представить себе, что это вовсе не анальная пробка дарит сейчас Уиллу наслаждение, а его собственный член. Что это его эрекция сейчас скользит в жаркой глубине ануса Грэма, растягивая мышцы и дразня простату, и именно его яички звонко шлепают по сочным ягодицам, отбивая ритм. Ганнибал не выдержал и обхватил манящие полукружья ягодиц ладонями, на секунду забывая о том, что они оба притворяются, что это только сеанс… Грэм вскрикнул, вздрогнул всем телом и кончил с именем Чесапикского Потрошителя на губах. Что ж… И то хлеб. Спустя минуту Уилл неловко слез с колен доктора и смущенно одернул рубашку. — Где у тебя туалет? Ганнибал кивнул в сторону двери, и когда Уилл ушел, потратил оставшиеся минуты на приведение себя в порядок. С одной стороны, Лектер был рад, что не успел кончить в штаны, поскольку догадался только отменить вечерний прием, а не захватить с собой сменные брюки. С другой, нереализованное возбуждение отражалось ломотой в яичках и отчаянным желанием убить пару грубиянов, чтобы обеспечить себе ужин и дать Уиллу новую пищу для разговоров. Может быть, если он достаточно шокирует Уилла сценой убийства, он попросит доктора Лектера о внеочередном сеансе? Господи, Ганнибал, успокойся. Ты становишься одержим!***
Как бы то ни было, нового сеанса Ганнибал ждал всю неделю, теряясь в сомнениях и догадках. Он хотел узнать, как Уилл оценил произошедшее, что он вообще думает по этому поводу, и готов ли продолжать. Ганнибалу было любопытно, получил ли Грэм ожидаемое от их практики и какой это возымело эффект. А заодно Лектер собирался прощупать, не готов ли профайлер к большему, и не хочет ли углубить терапию. Словом, Лектер был преисполнен радужных перспектив ровно до того момента, как распахнул дверь и увидел, что на пороге стоит хмурый Уилл. — Прошу, входи, — напряженно предложил доктор и впустил профайлера внутрь. Уилл пошел прямиком к столу, уперся руками в столешницу и занял ровно ту позу, что и в первый раз. Но в этот раз от Грэма веяло не страхом или сомнениями, его обуревало раздражение. — Что-то случилось, Уилл? — полюбопытствовал Ганнибал. — Наш последний сеанс не произвел должного эффекта? — Что ты, наоборот! — запальчиво выдохнул профайлер. — Впервые за последние несколько лет я смог заснуть и проспал всю ночь. Кошмары отступили, самочувствие улучшилось. Я даже смог общаться с людьми, не теряя собственных границ. Джек перестал шпынять меня на работе, Беверли с Прайсом пригласили на пиво, и я даже согласился. Вот только Алана… — И что с ней такое? — Она приехала ко мне однажды. Прямо к дому, и мы впервые остались с ней наедине. Она подошла ко мне совсем близко и внезапно поцеловала, а я… Лектер скрипнул зубами. — Я не почувствовал ничего. Мне казалось, что я был влюблен в нее. Мне казалось, что она лучшая из женщин. Я был готов ухаживать за ней и молить о взаимности, но стоило мне только заняться с тобой психотерапией и увидеть первые успехи, как все мои чувства к этой женщине куда-то пропали. Господи, Ганнибал, я так заблуждался на ее счет! Может быть, я и насчет остального так же заблуждался? Может быть, я и вовсе жил совершенно не так? Невероятно! Неужели до него дошло? — Все может быть, — дипломатично согласился Лектер, не особо вникая в то, к чему клонит профайлер – его больше интересовало то, как гибко Уилл клонился к его столу. Лектер подошел совсем близко и облизнул взглядом вожделенный зад. Обуреваемый противоречивыми чувствами, Грэм наклонился достаточно низко, чтобы Лектеру хотелось только одного — нажать ему между лопаток, уронить на стол и зафиксировать на поверхности столешницы, оставляя беспомощным и плененным. Он мог бы сдернуть с Уилла брюки одной рукой. Он мог бы всласть отшлепать его по круглым ягодицам. Он мог бы шлепать его до тех пор, пока кожа не стала бы горячей и алой, пока Уилл не начал бы стонать, моля о пощаде, упрашивая Ганнибала его отыметь. Он внял бы мольбам Уилла не сразу. Нет, сперва он огладил бы пылающие ягодицы ладонью, смакуя произведение своих рук, и только потом молча взял Уилла Грэма прямо на своем собственном столе. Он сделал бы его податливым и дрожащим, мокрым и жаждущим, искушающим и развратным. Лектер бы просто вторгся между алых разгоряченных ягодиц так, словно Уилл Грэм уже был его, и Уилл бы приветствовал его самоуправство. А когда член Ганнибала начал бы толкаться внутрь и проник достаточно глубоко, жгучая боль смешалась бы с удовольствием, рождая яркий и бурный оргазм, настолько насыщенный и невероятный, что Уилл забыл бы обо всем. Особенно о чертовски пронырливой Алане Блум. — Ты хочешь прекратить терапию? — спросил доктор, сухо щелкнув горлом, но Уилл отчего-то мотнул головой. — Нет, я бы хотел прекратить многое, но точно не ее. Просто… — Уилл сложил ладони стопкой и упал в них лицом, прижимаясь грудью к столешнице. Он принял ровно ту позу, о которой мечтал Ганнибал, — просто, я боюсь, что у меня случилась фиксация. Я никогда не думал о своей заднице в принципе, но теперь думаю о ней дни напролет. А бесконечными ночами до утра вспоминаю о том, как пробка скользила внутри, стимулируя то, о чем я знал только по книгам. Думаю о том, что я испытал анальный оргазм в твоих руках, что именно в твоем туалете я извлекал из себя пробку, горячую и мокрую от жара моего тела. А еще я мечтаю о том, как именно мы могли бы все это повторить… — И в чем же проблема? — В том, что я не могу просить тебя о таком! Это, конечно, очень щедро, что ты готов пойти на подобные жертвы ради своего пациента, но я просто не хотел бы злоупотреблять… — Уилл… – остановил его Ганнибал, — Ты не мой пациент. Ты — мой друг. Ладонь Лектера легла на торчащие у стола ягодицы, и Уилл скупо выдохнул, не веря своим ушам. Ганнибал легко обонял его мысли, они крутились калейдоскопом в кудрявой голове, но сейчас Ганнибал не хотел играть с разумом Уилла, он не хотел наблюдать его метания, он хотел его самого. — Скажи мне, Уилл, о чем конкретно были твои мечты? — Я думал о более интимном процессе. Я хотел отказаться от пробки и использовать твой язык. Ганнибал вздрогнул всем телом, чувствуя, как возбуждение окатило его жаркой волной. Он вздохнул и продолжил совершенно ровным тоном. — Это хороший знак. Он говорит о доверии и открытости миру, ты избавляешься от зажатости, Уилл, так что я всячески приветствую твой эксперимент, — Лектер улыбнулся и обнял Уилла за талию, уверенно расстегивая ему ремень, чтобы спустить штаны. — Но в данной конкретной ситуации мне будет сложно справиться в одиночку, — предупредил Лектер, стягивая трусы профайлера до колен. — Я совершенно не знаю тебя, не в курсе твоих предпочтений и уровня чувствительности, поэтому ты должен со мной говорить. — Хорошо, — одними губами выдохнул Уилл, расставляя ноги шире, но Ганнибал, разумеется, все равно его услышал. Похоже, не только доктор Лектер имел фиксацию на ягодицах Грэма, сам Уилл не меньше Ганнибала имел склонность к сексуальной объективизации определенных частей. И теперь, после пары сеансов инновационной терапии, он не просто прошел анальную стадию становления личности, но и познал, что анус может служить источником многочисленных удовольствий. — Я хочу… — Уилл сухо сглотнул. — Я хочу, чтобы ты действовал решительно и прямо. Я хочу, чтобы ты взял обе половинки в руки и широко развел их в стороны. Я хочу, чтобы ты посмотрел… Лектер плавным движением опустился на колени, совершенно не думая о чистоте пола и о перспективе мятых штанов. Честные слова Уилла вонзались в его разум острыми иглами, бегали по коже колкими мурашками, они заставляли сердце частить, а ладони потеть. Сдержанный доктор терял свою сдержанность, и когда он, наконец, обнял ладонями округлые и мягкие профайлерские ягодицы, у него буквально потекла слюна. Он впервые видел объект своего вожделения в такой откровенной близи. Ягодицы Уилла были мягкими, но в то же время упругими, они не имели волос, зато были покрыты легким золотистым пушком, слишком напоминающим кожицу персика. Казалось, даже на вкус они должны быть похожи на этот спелый ароматный фрукт. Ганнибал обнял ягодицы ладонями и развел их в стороны, заглядывая внутрь. А там было на что посмотреть. Внутри таилась более смуглая шелковая кожа, тоже напрочь лишенная волос, и тугое мышечное кольцо, жадно пульсирующее в ожидании вторжения. Уилл хотел его и Ганнибал мог видеть это собственными глазами, он мог прикоснуться к выражению этого желания рукой, провести языком, поцеловать, пытаясь вобрать тугой комок в рот. Он мог многое, но пока он только смотрел. — Ты так красив тут, — серьезно произнес Лектер, — просто удивительно красив. Такой гладкий и розовый, что я едва могу удержаться… — Заткнись, — смущенно пробормотал Уилл. — Нет, я серьезно. Я все-таки врач, и за годы своей практики в приемном покое повидал всякое. Но ты совершенен, ты идеален везде, но особенно здесь. — Гребаный фетишист, — пробубнил Грэм, пряча лицо в ладонях, но сдвинул ногу в сторону, чтобы обеспечить доктору лучший подход. — Ты до вечера будешь говорить, дай тебе волю. Хватит болтать, приласкай меня наконец. — Как? — совершенно спокойно осведомился Лектер. — Руками… Языком… Членом… Какая, в конце концов, разница, просто сделай это уже. Меня дико смущает, что ты просто стоишь и смотришь, но это еще и невероятно заводит. Черт возьми, сделай уже что-нибудь, чтобы я не сбежал в туалет, чтобы подрочить себе там. — Ты хочешь подрочить себе здесь? — с улыбкой спросил доктор, царапая зубами ягодицу. Ответом ему служил несдержанный стон. — Ты хочешь испачкать мой стол своим семенем? Хочешь кончить в кабинете, где мы дни напролет говорили о Потрошителе? — И Потрошитель наверняка бы уже действовал, а не мучил меня! — простонал Уилл, не понимая на нынешней стадии возбуждения, что садистическая часть доктора наслаждается его нетерпением. — Ты даешь мне карт бланш? — К черту, я даю тебе все, что угодно. Я хочу дойти до конца. Пожалуйста, Ганнибал. Собственное имя, произнесенное хриплым полузадушенным голосом, сломало терпение Лектера. Он глубоко вздохнул и погрузился в недра профайлерской задницы, впервые прикасаясь к тому, о чем так долго мечтал. Реальность превзошла все самые смелые его ожидания и вознесла доктора на неведомую ему высоту. Он сказал бы, что он в Раю, будь он религиозным человеком. Он сказал бы, что познал бытие, будь он хоть немного философом. Он сказал бы, что это его триумф, как манипулятора и обольстителя, если бы не одно «но» — у Ганнибала Лектера был занят рот. Уилл тихо всхлипнул, затыкая рот кулаком, в изнеможении от сладкой муки, а Ганнибал тихо фыркнул в сочную плоть, осознавая очевидное — Уилл Грэм все-таки переиграл его. Он нашел способ заткнуть говорливого доктора Лектера, он изыскал возможность насытить каннибала, он даже смог приручить Чесапикского Потрошителя, и вовсе не силой своего интеллекта или даром эмпатического расстройства. А самым банальным — своей задницей. А потом все мысли вылетели у Ганнибала из головы и остались только задушенные стоны Уилла, его дрожащие колени и мягкая, податливая плоть, ритмично пульсирующая под его языком. Ганнибал вылизывал Уилла жадно и жестко. Он скользил по гладкой плоти от копчика до самых яиц и обратно, сильно надавливая на промежность языком. Он лизал и сосал анус до тех пор, пока слюна не дотекла до самого низа, начав капать с яиц. Он действовал только языком, не помогая себе руками, и через бесконечно долгое время, анус Уилла раскрылся, пропуская его внутрь. Язык скользнул и туда. Это было похоже на самый интимный поцелуй. Анус Грэма сжимал гибкий язык Лектера плотно и ласково, как могли бы сжимать губы. Ганнибал протискивался в горячую шелковую гладкость, щекоча ее изнутри кончиком языка, и Уилл стонал, несдержанно двигая бедрами, словно хотел не языка, а чего то другого. Чего-то более длинного и толстого, того, что заставит анус растянуться до предела, чтобы пропустить его внутрь, а потом достанет до той сладкой точки внутри, которая пускает по телу сладостную дрожь. Уилл хотел, чтобы его трахнули, и Ганнибал использовал это. Он вынырнул из мягких глубин задницы Грэма и встал, накрывая его собственным телом. — Ты хочешь пойти до конца? — интимно шепнул Лектер, и Уилл коротко кивнул головой. Раздался звук открываемого ящика, прозвучал щелчок крышки на тюбике смазки, следом прошелестела упаковка презервативов и кабинет доктора наполнился громкими мокрыми шлепками, перемежаемыми стонами и скрипом ножек стола.***
— Нет, вы как хотите, а я больше не могу на эту гомоеблю смотреть! — категорично заявил агент Кроуфорд, вставая от монитора. — Я вам сразу сказал, что Ганнибал Лектер не Чесапикский Потрошитель, но вы заставили меня пронести камеру в его кабинет и подослать к нему Уилла! А теперь я который день, как и вы, смотрю этот бред! Нет, вы как хотите, а я пошел, мне мои нервы дороже. Джек притормозил у двери кабинета. — Алана? Мисс Блум тоже была там, в ее глазах застыли ужас, зависть и унижение, а еще неизбежное понимание того, что она так и останется мисс Блум, несмотря на все годы заигрывания со своим наставником и предметом тайного обожания доктором Лектером. Алана моргнула и отвернулась от монитора, торопясь выйти следом за Джеком. В помещении осталась неизменная троица — Беверли Катц, Брайан Зеллер и Джимми Прайс. — Ставлю пять баксов на то, что они дотолкают стол до стены, — сказал Брайан, кидая купюру на стол под звуки ритмичных скрипов, раздающихся из динамиков. — Ты что, плохо учил физику? — съехидничал Джимми. — На полу лежит ковер, это повышает силу трения. Так что ставлю десять баксов на то, что не дотолкают. — Вы оба просто гребаные девственники! — рассмеялась Беверли, забирая все деньги себе. — Они не продержатся и трех минут, по крайней мере, не в этот раз. Он же первый! И самым предсказуемым образом, Беверли оказалась права.