Острее железа, горячее крови

— На сколько я оставила тебя без присмотра? Дня на четыре? — Ираида стояла, уперев руки в бока и грозно оглядывая пепелище, оставшееся от рощи. — А я говорил, что мне нельзя работать. Работа влияет плохо на меня, а я на неё, — ответил Влад. Выглядел он немногим лучше, чем двадцать минут назад, когда рыдал, уткнувшись Дару в плечо: бледный, измученный, теперь ещё и глаза покраснели. Ираида ещё раз окинула пространство по-кошачьи жёлто-зелёными глазами, задумчиво завела за ухо бело-рыжую прядь. Дару подумал, что бело-чёрно-рыжий цвет её стриженных под каре волос, как и тех же цветов шерстяной палантин, снова наброшенный на плечи, отражение её кошачьего обличья. Ираида открыла болтавшуюся у бедра сумку на длинном ремне и достала оттуда две бутылочки с прозрачной жидкостью. — Пейте оба быстро, — сказала она, пихая бутылочки им в руки, — и сядьте уже. Я поняла, что вы сильные и самостоятельные, но на вас смотреть больно. Влад, кажется, собирался посопротивляться, но быстро махнул на эту мысль рукой. Сел там же, где и стоял, после опрокинул в себя всю бутылочку. Дару последовал его примеру. Жидкость оказалась на вкус как вода, только очень-очень холодная, словно её только-только зачерпнули в горном роднике. Внутри неё тоже всё заледенело, но стало полегче. Даже снующие вокруг люди и нелюди перестали доводить до едва ли не панического желания спрятаться. А посторонних спустя около получаса после исчезновения Калех набежало много. Люди и нелюди ходили по пепелищу, раскидывая какие-то чары. Кто-то по приказу Ираиды отправился в город, проверять, кто что видел и нет ли пострадавших там. Другие пытались отследить остальных ведьм ковена. Ираида же координировала действия и разбиралась с ними. — Проклятая Ирландия, — раздался недовольный мужской голос из-за спины Ираиды. Сказав это, мужчина как раз споткнулся о торчащий из проклятой ирландской земли корень. — Почему нельзя было экспертов по региону позвать? — Потому что всех местных Бузинная ведьма прокляла так, что на эти земли даже их праправнуки ступить не смогут, если она не умрёт или мы чары не обезвредим, — ответила Ираида. — Так что ты ближайший эксперт по региону, Томас. Томас, мужчина лет тридцати, по некоторой, вероятно, важной причине одетый в костюм тройку серого цвета, посмотрел на свои — некогда — идеально вычищенные лаковые ботинки и вздохнул. По одному из них тянулась длинная царапина. Берцы Ираиды в этой обстановке смотрелись куда уместнее. — Среди ночи выдернули, — продолжал он, — я, между прочим, спал. — Ты хотя бы спал, — сказала Ираида так, что Дару бы на месте Томаса никогда больше не поднимал эту тему при ней. Но он намёка не понял. — Вечно здесь какая-то черезвычайшина, безумный регион. Ираида глубоко вдохнула, а потом, зло полыхнув глазами, проговорила: — Я только что вернулась из Сибири, где русалки пытались пять сёл сожрать и двадцать человек в болота утащили, так что это, — Ираида обвела рукой сгоревшую рощу, — мелочи. — А Сибирью разве не должно азиатское подразделение заниматься? — задумчиво хмурясь, спросил Томас. — Да ей никто не хочет не заниматься. Сказали: духи славянские, вот и любитесь с ними, как хотите. А там два села русских, одно татарское, два смешанных. А эксперты по региону с ног сбились беспокойных покойников обратно в гробы укладывать. Так что Ирландия — прекрасный регион, заканчивай ныть. — Она, — Влад кивнул на Ираиду, — эксперт по чрезвычайным ситуациям европейского подразделения ЭТЕРНО, — пояснил он для Дару. — Только до Бельтайна! — заявила Ираида. — А потом, клянусь богами, ухожу с должности, даже если переназначат. — Она каждый год так говорит, — вставил Влад. — Тихо, — шикнула на него Ираида, — Томас, я тебя умоляю, проверь, что здесь с путями, мне бы сюда отряд лекарей. Томас, пусть и не слишком довольно, но кивнул и отошёл в сторону, принявшись чертить в воздухе неизвестные Дару символы. — А что здесь с путями? — спросил Влад. — Все дороги спутаны, — Ираида вздохнула, опускаясь рядом с ними на выжженную землю. Достав ещё одну бутылочку из сумки, она выпила всё содержимое залпом. — Бузинная ведьма постаралась. Понятия не имею, почему чары такие сильные, не то что к этому месту, к городу подобраться было нельзя. Сигнал давно поступил, но мы круги наворачивали. А потом будто провёл кто-то. Знаешь, как в рисунках-лабиринтах, где куча спутанных ниточек, но только одна выводит из клубка. Вот нас по ней сквозь все повороты и сплетения провели. Дару задумался о том, кто же это мог быть. Почему-то сразу вспомнился неведомый дух-хранитель. Мог ли он указать путь не только ЭТЕРНО, но и Йолю? — Магия до сих пор на месте, — окликнул Ираиду Томас и недовольно добавил: — мы здесь ещё и заперты. Прекрасно. Ираида закатила глаза. — Можешь снять? — Нет. Проще разомкнуть связь с источником энергии. Оно не к резерву Бузинной ведьмы привязано. Где она сама, кстати? — Йоль забрал, — ответил Влад. — Конечно. Только дикой охоты для полного набора не хватало, — вздохнул Томас, проводя по идеально зачёсанными назад тёмным волосам. — Британец? — спросил Влад у Ираиды. — Лорд какой-то там, — кивнула она, — ещё времена войн за независимость застал, — а потом продолжила, обращаясь уже к Томасу: — Сможешь найти источник или мне своего поисковика позвать? — Не надо никого звать. Дару обернулся на знакомый голос. С трудом переступая по выгоревшей земле, к ним шёл Дуан. Выглядел он так, будто недавно как минимум умер. С одной стороны его поддерживала Ива, а с другой — какой-то мужчина, которого Дару не знал. — Я отведу вас к источнику энергии, если вы успеете, конечно. — О чём ты? — Ираида подозрительно глянула на него. — Не вам одним он нужен. *** Дуан проснулся с тихим стоном. У него болело всё, но это было хорошим признаком. Боль — проблема живых. Для того, кому пронзили сердце, всё могло закончиться куда хуже. Стоило ему пошевелиться, как Ива распахнула серебристые глаза. Они тут же обожгли Дуана гневом. Ива рывком села, прижав плечи Дуана к земле так, словно он собирался куда-то сбежать. — Ты действительно худший из сынов Миля! — воскликнула она. — Нет. Ты фоморское отродье! Потомок Балора! «Ну вот и до тёмных богов дошла», — отстранённо подумал Дуан. — Так и пришибла бы тебя! — Удара кинжалом тебе не хватило? — не удержался Дуан. Глаза Ивы полыхнули серебристым светом. Дуан на мгновение поверил, что она сейчас правда его убьёт. Но вместо она склонилась к нему, словно плакучая ива к воде, и прижалась лбом к плечу. — А если бы я правда тебя убила? Или не отстояла перед судом и Охотой? Если бы не сумела оживить? — Ну ты же не убила, отстояла и сумела. — Как у тебя всё просто, — она легонько ткнула его кулаком в грудь. — Эта клятва была на мне с самого детства, — сказал Дуан, глядя в качающийся над головой зелёный полог. — Она росла вместе со мной, через неё Калех питалась моей силой. Клятва просто не позволяла мне стать сильнее неё. Поэтому я не мог противостоять приказам, только обходить. Я поклялся быть верным Калех до конца жизни, она бы не отпустила меня, потому оставалось только умереть. — Мы могли бы убить Калех. Или заставить её отпустить тебя. — Я по правилам клятвы не мог просить кого-то навредить госпоже. А если бы узнал о готовящемся покушении, обязан был рассказать и предотвратить. — Поэтому ты и пошёл к Калех один? Докладывал? Дуан кивнул. — Но со мной ведь ты не по её приказу познакомился? — Ива поднялась, чтобы снова сверлить его взглядом. — Поверишь, если скажу, что нет? — Поверю. Я теперь чувствую, когда ты врёшь. Дуан прислушался к собственным ощущениям. Если закопаться поглубже внутрь, среди собственных чувств можно было различить волнение Ивы, смешанное с ещё не догоревшим гневом. — Это не навсегда, — добавила она. — Пока твоё сердце не восстановится, подпитываясь моей энергией. Потом заберу, а то это какое-то очень странное нарушение личного пространства. — Разве обмен половинами сердца не старинный брачный ритуал фэйри? — улыбнулся Дуан. — Много о себе думаешь, ещё в мужья тебя брать! — Ива вспыхнула, отворачиваясь и закрываясь волосами. Дуан же решил воспользоваться положением. — Я познакомился с тобой не по приказу Калех. И полюбил тебя тоже. Как её, такую яркую, смелую и сияющую вообще можно было не полюбить? Сказать об этом было легко, а вот следующие слова дались уже тяжелее: — Но Калех узнала о нас и тогда всё придумала. Она годами нападала на фэйри в разных местах, собирая их энергию, но сейчас сконцентрировалась на Дингле и окрестностях, чтобы ты заволновалась. Имя я тоже забрал по её указанию. Дальше она хотела, чтобы я подтолкнул тебя к мысли обратиться к Хозяину Дома, но Хозяева сами пришли. В план разве что появление этого Хейта не входило, но даже оно будто на руку Калех сработало. Не пришлось придумывать, как бы привести вас к ловушке, не привлекая внимание к тому, что это должно бы противоречить клятве. — Но откуда ты знал, что мы справимся и с ней, и с тобой? — Прыжок веры. — Я правда прибью тебя, когда поправишься! — Ива притворно на него замахнулась. — А вдруг с Владом и Дору что-то случилось? — Разве, когда Хозяева Дома умирают, вы не чувствуете, потому что баланс нарушается? — Чувствуем, но… — Значит, живы. Дуана вновь обожгло недовольством Ивы. Но, когда он попытался встать, она тут же подхватила его, закинув руку себе на плечо. Несмотря на кажущуюся хрупкость, в лучшей форме она могла его хоть на руках донести без особых усилий. Сейчас же просто помогла идти и не падать, вывела из весенних земель через тот же форт, где они и вошли. Замерла, хмурясь и с трудом разбираясь в дорогах. Внутри огороженной Калех территории все пути тоже путались, но не так сильно, как при попытке войти. Ива с трудом, но всё же нашла ту дорогу, которая вела к дому. Лучше бы не находила. Лучше бы они потерялись по дороге. От дома остались одни обгоревшие стены. Крыша провалилась, окна смотрели пустыми чёрными глазницами. Вокруг тоже всё выгорело, так что от отвратительной тяжёлой гари, висящей в воздухе, сложно было дышать. Но Дуан, с некоторым удивлением понял, что по поводу дома вообще ничего не чувствует. Просто надеется, что у них была страховка. Зато вот по другому поводу он чувствовал так много, что тревожно сжалась даже Ива. У развалин дома стоял отец. — Мы можем тихонечко уйти, пока он не заметил? — шепнул Дуан Иве. Та закивала и начала отходить назад. — Стоять. Они замерли так, словно это был магический приказ, которому невозможно противостоять. Отец обернулся, обрушив на Дуана тяжёлый взгляд, который невероятным образом действовал безотказно, что в девять лет, что девятнадцать. — Я тысячу раз говорил тебе держаться от Дингла подальше. Держаться от Калех подальше. Но ты каждый раз возвращаешься сюда. Скажи, чего ты добиваешься? Чтобы тебя убили? Дуан потупился, не зная, что сказать.“Прости, пап, меня правда убили»? — Ещё и на звонки и сообщения не отвечаешь. Мне пришлось срываться с работы, ехать сюда. И что я обнаруживаю, когда приезжаю? Город в панике. Дом сгорел. А ты… что с тобой? Отец подошёл ближе, Дуан едва не отшатнулся. Светлые зеленовато-серые глаза отца посмотрели на него очень внимательно. Хуже того, отец прощупывал его магическим восприятием. — Боги, Дуан, — выдохнул отец в неподдельном ужасе. — Что с тобой случилось? Ты ранен? — отец начал тревожно осматривать его, заглянул за спину. — Почему у тебя вся рубашка в крови? Тебя ранили? Тебе нужно в больницу! — Уже нет, — хмыкнул он. — Что значит «уже»? — Простите, это всё моя вина, — Ива потупилась. — Это была ритуальная смерть, так что… Дуан подумал, что сейчас его убьют второй раз, уже не ритуально. Но вместо этого отец шагнул ближе и заключил Дуана в объятья. Только тогда Дуан ощутил, как бешено у отца колотится сердце. А ещё, хоть Дуан уже года полтора, как перегнал отца в росте, всё никак не мог к этому привыкнуть. Они вообще были непохожи. Отец был куда шире в плечах, у него было доброе располагающее к себе лицо, чуть вьющиеся каштановые волосы и светлые глаза. Дуан был едва ли не полной его противоположностью: высокий, поджарый, черноволосый и темноглазый. С крохотной беловолосой матерью у них тоже было маловато общего, но почему-то раньше Дуан никогда не задумывался над тем, что в собственной семье кажется подменышем фэйри. Сейчас же он решил задвинуть эти мысли на задний план. — Прости за то, что не слушал, — проговорил Дуан. — И за дом. — К демонам дом. Главное, что ты жив, — отец погладил его по волосам. Дуан же ощутил глупое детское желание разрыдаться от усталости и облегчения. Как в тот раз, когда его покусала соседская собака, а отец, нарушая правила ковена, лечил кровоточащие укусы и пытался его ругать, но больше жалел. Или в тот раз, когда Дуана вернули с той стороны и он, захлёбываясь слезами горечи и обиды, рассказывал, что больше не сможет ступить в мир фэйри и найти там маму, а отец сначала хмурился, а потом принялся утешать. — Ну, я процентов на двадцать мёртв, — решил уточнить Дуан. — Не на сто и ладно. — И это я его убила, — решила покаяться Ива, — но оживила потом. — Молодец, что оживила, — отец притянул в объятья и её. — Какие же дурные дети. — Зато не соскучитесь, — нервно хихикнула Ива. — И то верно, — согласился отец не без доли обречённости в голосе. — Даже не хочется прерывать столь трогательный момент, — раздался из-за спины женский голос, от которого всё внутри Дуана тревожно сжалось в предчувствии беды. Отец разжал объятья, и они втроём посмотрели на говорящую. Хрупкая женщина в белоснежных одеждах парила в нескольких сантиметрах над землёй и приветливо им улыбалась. Но Дуан этому не верил. — Кто вы? — спросил отец, разделяя общую настороженность. — О? — она удивлённо хлопнула белоснежными ресницами. — Разве Калех не рассказывала обо мне? Вот вредная старуха! Мы ведь были такими верными врагами, я надеялась, что она обо мне всему ковену расскажет. — Меня зовут Гулльвейг-Хейд, и я пришла за обещанным. Дуан тяжело вздохнул. Когда эта ведьма появилась из ниоткуда посреди рощи после его встречи с Калех и предложила помощь, он знал, что ничем хорошим это не кончится. Но выбор был небольшой. Именно она дала ему омеловый кинжал, пообещав, что рана от него убьёт Дуана лишь частично. Взамен же она попросила лишь вернуть кинжал, а ещё «то, что не нужно тебе, но нужно Калех». Дуан ненавидел подобные формулировки, но понял, о чём она. А вот подвох с кинжалом полностью осознал лишь сейчас. — Она помогла мне избавиться от клятвы Калех, — ответил Дуан на вопросительные взгляды отца и Ивы. — И от самой старухи, надеюсь, тоже, — Гулльвейг подошла ближе и протянула тонкую белёсую руку. При ходьбе подол её платья, похожего на сложенные лебединые крылья колыхался, а мелкие монетки, вплетённые в тугие белые косы, позвякивали. Дуан вложил в её руку кинжал, чувствуя, как из него что-то вырывается, словно растение, глубоко пустившее корни, забирает с собой и ком земли. Забрав кинжал и растворив его в воздухе, Гулльвейг ловко перехватила Дуана за запястье, вцепившись тонкими, но неожиданно сильными пальцами. — А теперь скажи мне, где источник энергии. Глаза её хищно блеснули, стоило только Дуану мысленно обрисовать путь до кристалла, в котором Калех хранила большую часть сил. — Вот и умница, — довольно улыбнулась Гулльвейг и исчезла. Хорошо, что тот осколок кристалла, который дала ему Калех, Дуан спрятал, а то бы его забрала. Когда он обернулся к отцу и Иве, их молчание показалось траурным. — Теперь часть твоей жизни в руках у этой странной ведьмы, — сказала Ива, совсем поникнув. — Чем это грозит? — спросил отец. — Хотел бы никогда не узнать, — ответил Дуан. — Я что-нибудь придумаю, честно. — Мы что-нибудь придумаем, Дуан, — строго поправил его отец. — Мы. Вместе. Я и так чувствую себя ужасным отцом из-за того, что ничего не мог для тебя сделать, — отец тяжело вздохнул. — Ты меня вырастил, — напомнил Дуан. А он знал, это было то ещё испытание с его-то постоянными магическими выплесками. Их дом горел далеко не в первый раз. — И вырастили его очень хорошим человеком! — добавила Ива, ободряюще улыбаясь. Возможно, отец бы им что-то ответил, если бы Дуан в этот момент не исчерпал лимит возможности стоять самостоятельно и не начал заваливаться назад. Его подхватили с двух сторон, и Дуан наконец почувствовал себя спокойно. Даже уверенно. — А теперь нам, вероятно, стоит пойти и сдаться ЭТЕРНО. Эта идея, как и перспектива ареста, энтузиазма, ожидаемо, не вызвала. *** Ручеёк так и не понял до конца, что за существо перед ними появилось, но если даже Хейт — та ещё, кхм, экстравагантная личность — решил припасть к земле и пришибленно полежать даже после исчезновения существа, то Ручейку тоже стоило испытать трепет. И он испытал. Хотя его, росшего в глуши и познакомившегося с массовой культурой только благодаря Розу, в принципе несложно было впечатлить. Всё, произошедшее здесь, его очень впечатлило. До глубины души, наверно. Но Ручеёк не знал, есть ли у него душа. — Ебануться можно, — пробормотала Хейт, принимая девичье обличье, — ебанутая Ирландия. С земли она так и не поднялась, продолжила лежать, глядя куда-то в пространство. — Давайте уходить отсюда, — сказала Сколь, оглядываясь, — чувствую чьё-то приближение. — Круто. Как? — тут же спросил Ручеёк. — На твоих крыльях. Тогда Ручеёк не понял, как они собираются взгромоздиться на его крохотное птичье обличье. Зато теперь понимал прекрасно. Сколь и Хати нырнули в его тень, словно в прорубь. Ручеёк видел много странной магии, но такую — впервые. И на сегодня с него магии определённо было достаточно, поэтому он, обернувшись птичкой, полетел подальше от сгоревшей рощи. С высоты было видно, как из портала вышла целая группа магов, впереди которой шла женщина со стриженными под каре трёхцветными волосами. Ручеёк же не знал, куда ему лететь, ещё и тень ощущалась невероятно тяжёлой, словно камень к лапке привязали. Потому он пролетел, сколько смог, пока крылья не начали отваливаться, а потом рухнул на землю, только в последний момент сумев смягчить падение. — Слабак, — сказала вынырнувшая из его тени Хейт. Сколь толкнула её в плечо. А потом они обе вдруг замерли, как показалось Ручейку, испуганно. — Меняемся, — сказала Сколь, оборачиваясь к Ручейку, — не бойся только, это не больно, просто темно и холодно. Темноты и холода Ручеёк не боялся, но оттого, как резко пропала земля, чуть не вскрикнул. Это как идти по льду и вдруг провалиться. Вот ты наверху, а вот уже стремительно уходишь на дно, а ледяная чернота смыкается над головой. Но полностью непроницаемой чернота была недолгой. Пространство исказилось, и Ручеёк снова увидел ту поляну, с которой пропал. Сгоревшая роща была освещена не до конца рассяившейся магией, пропитавшей воздух, а здесь царила тьма, разгоняемая лишь светом полной луны. И Ручейку показалось, что он смотрит всей этой тьмой разом, видит всё, что отражается в ней, различая лишь два цвета — чёрный и белый. Благо, Сколь и Хейт и без того были белы едва ли не как только выпавший снег. Приближение же третьей фигуры он почувствовал. Точнее, её почувствовала Сколь, а Ручеёк ощутил её нервозность, пробежавшую по тени волной. Белоснежная женщина что-то довольно напевала себе под нос, медленно вышагивая по траве. — Такое наслаждение ходить здесь, вы бы знали! — почти пропела она. — Старуха запретила мне ступать на её земли, думала, я не обойду запрет. Почти двадцать лет по этим травам не ходила. Женщина шла босиком, весело размахивая балетками, которые держала в одной руке. — А вы, — она дошла до Сколь и Хейта и замерла. — Что же мне делать с вами? Она картинно приложила палец к подбородку, задумываясь. — Как думаете, выполнили ли вы задание? — Мы достали камень, который носила Калех, — Хейт достала пульсирующий силой кристалл и протянула его женщине. При этом девушка так и смотрела в землю, не поднимая головы. Сколь за одно мгновение молчания женщины подумала обо всех моментах, когда они прокололись и оступились. Позволили себя выследить и призвать, потом попались в ловушку Калех, выбрались оттуда лишь с чужой помощью, даже камень отобрали не совсем сами, сидели и выгадывали момент, когда Хозяева Дома измотают ведьму. Её мысли были настолько испуганно-яркими, что даже самому Ручейку передалась её тревога. Когда женщина занесла над ними руки, они обе — даже Хейт! — едва не сжались, с трудом заставили себя так и сидеть, припав на одно колено и склоняя головы. — Что ж, — женщина положила ладони им на головы. Сознание Сколь заволокло таким связывающим страхом, что даже Ручеёк съёжился в её тени. — Сегодня вы молоды! — радостно сказала женщина, потрепав их по волосам, словно собак. — Можете же, когда захотите. Поздравляю со вступлением в Свору! Надеюсь, вы раздерёте в клочья выкормышей Крин. А теперь возвращаемся. И стоило ей только сказать это, как поляна в ночном лесу исчезла, а вместе неё их окружил такой же тёмный, но знакомый двор перед жилым корпусом. Женщины рядом с ними не оказалось, потому Сколь и Хейт синхронно выдохнули, облегчённо приваливаясь друг к другу плечами. Ручейка же выпустили из тени, и теперь он стоял над ними, тёр руки под свитером, будто замёрз, и не знал, что стоит сказать или сделать, а потому спросил: — Есть хотите? — Я сегодня дважды чуть не сдохла, — сказала Хейт, поднимаясь и помогая Сколь, — если не найду еду сейчас, съем тебя. — Типа как серенький волчок? — О чём ты? — Ну, колыбельная такая. Придёт серенький волчок и укусит за бочок. — В тех колыбельных, что пели мне, волки съедали луну и солнце и наступал конец времён. — Спалось после такого отлично, наверное, — неловко хихикнул Ручеёк. — Лучше, чем после колыбельных, в которых от тебя обещают оторвать кусок плоти, — Хейт пожала плечом. И Ручеёк даже не знал, что на это возразить. *** Дару долго думал, что делать с телом. Тело Влада выглядело достаточно довольным, лёжа лицом в стол. Одну руку он устроил на столешнице и уткнулся лбом в сгиб локтя, вторая же рука свободно болталась. Влад даже во сне шевелил пальцами или всей кистью. Иногда начинал постукивать ногой, но всё равно не просыпался. Дару с исследовательским интересом пронаблюдал за ним около получаса, а потом подумал, что смотреть за спящими, вообще-то, странно. Ему самому было бы неприятно. С другой стороны он не отрубался в общественных местах. Кухня, очевидно, являлась общественным местом. Опыт, почерпнутый из открытых источников, говорил, что если кто-то заснул в случайном месте его нужно либо перенести на кровать, либо хотя бы чем-то накрыть, проявив тем самым заботу. Таскать никого никуда Дару не собирался (вряд ли бы у него хватило сил), вопрос о том, может ли вампир замёрзнуть оставался открытым. Возможно, укрыть Влада следовало крышкой гроба и двумя метрами земли, кто знает? Дару решил осмотреться и проверить, вдруг в ближайших комнатах найдётся что-то подходящее: гроб, земля или плед. После того как на пепелище рощи пришли Дуан, его отец и Ива, Ираида, окинув их оценивающим взглядом, предложила присаживаться рядом на сгоревшею траву. Дуан кратко, но точно рассказал о плане Калех, а его отец признался в том, что именно он достал для Бузинной ведьмы приколича в обмен на разрешение для Дуана покинуть Дингл и учиться. Во время их рассказа Ираида то и дело поглядывала на один из множества камней на верëвочном браслете. Дару предположил, что камень помогает определять ложь. Что Дуан, что его отец готовы были понести наказание, а вот Ива возмущëнно сверкала глазами и заявляла, что они под протекторатом Весеннего дома. Ираида на это только махнула рукой, сказав, что покупка опасных существ без сертификации — это штраф, сам же отец Дуана приколича ни на кого не натравливал. Дуана же признал невиновным суд фэйри, ей этого хватит. Пространство открылось почти в тот же момент, когда эти трое пришли, так что Ираида сказала: сейчас они идут к медикам, потом в лазарет, потом давать свидетельские показания. Дару и Влада тоже хотела забрать, но Влад упëрся, сказав, что лучше, чем дома, ему нигде не будет. Ираида не стала спорить. И вот теперь Влад, сказав «сейчас кофейку бахну, и норм» отрубился прямо за кухонным столом, так и не дойдя до этапа варки кофе. Дару же, подумав и соизмерив остатки сил, всë же осторожно просунул руки под его спину и колени. Поднял со стула и понял, что Влад оказался намного легче, чем Дару боялся. Далеко Дару бы его не пронëс, но вот до гостиной напротив, смог. Уложил на диван, на котором не так давно лежал сам. Всë же укрыл так и не проснувшегося Влада пледом. Тот отвернулся к спинке дивана, зарывшись лицом в щель между ней и подушкой. Сам же Дару рухнул на кресло, чувствуя, как медленно, капля за каплей, восстанавливаются силы. А ещë что-то такое непередаваемо уютное. Что-то такое, как если бы он правда вернулся домой.