Нити сплетаются и обретают форму. Скручиваются, перепутываются,
порой распутываются, рвутся,
но потом сплетаются вновь.
Это — Мусуби, плетение узлов.
Это — само время.
©Твоё имя
***
— Перерыв, парни! — громко объявляет Чан и выключает музыку. Уставшие после нескольких часов репетиций парни без сил валятся на пол, пытаясь перевести дыхание. Чан обводит взглядом каждого и снова задерживает его на одном. Устало протерев глаза, он подходит к Минхо, который сидел на диване отдельно от парней. Даже Джисона, который почти всегда бывает с ним, не было рядом. Их вообще в последнее время редко можно было увидеть вместе. Лидер протягивает ему бутылку воды и садится рядом. — Все хорошо? Ты плохо выглядишь. Что происходит, Минхо? Ты спал вообще? — Обеспокоенно спрашивает Чан. Подавленное в последнее время настроение Минхо он давно заметил, но решил дать тому время побыть одному, но видя, что с каждым днём он все больше замыкается в себе, Чан больше не мог молчать. На такого Минхо смотреть было очень больно. — Все хорошо, просто бессонница. Не волнуйся, — слабо улыбнувшись говорит Минхо и делает глоток воды. Чан хмурится и вздыхает, затем снова смотрит на парней. — Нет, все не хорошо. Тебе нужен отдых, — серьёзно говорит он и встаёт, чтобы чуть громче уведомить остальных. — Отлично поработали, дети. Давайте на сегодня закончим. Хорошо отдохните. Завтра поблажек не будет. — Что, правда? Мы можем идти? — Радостно переспрашивает Чонин и, не дожидаясь ответа, встаёт, будто это не он минутой ранее выглядел так, будто вот-вот испустит дух. — Наконец-то мы сможем пойти пообедать! Кто со мной? — Лениво, одна за другой поднимается шесть рук. Чан смотрит на Минхо, — Ты не голоден? — Нет… — Тихо отвечает Минхо и виновато улыбается Чану, прежде чем встать с места. — Я немного устал, пойду полежу. — Попрощавшись с парнями, Минхо выходит из студии под взволнованный взгляд Чана. Медленно направляясь в общежитие, Минхо пытался найти причину своего странного настроения. Ему и самому сложно было понять, что с ним происходит и чувствовал вину перед парнями, что из-за него либо приходится переносить репетиции, либо заканчивать их пораньше. А больше всего было стыдно перед Чаном. Но в то же время он был безумно благодарен ему за понимание и поддержку. Но что делать дальше он понятия не имел. В последнее время он чувствовал, что ему постоянно чего-то не хватает, что он упустил что-то очень важное, родное и близкое. И каждый раз, когда на ум приходило осознание, в груди становилось невероятно больно, а в душе он чувствовал себя опустошенным и жалким. Он не мог сказать, когда в последний раз спал нормально. Каждый раз, когда он закрывал глаза в надежде уснуть, на ум приходили мысли, от которых сердце сжималось и ускоряло ритм, дыхания перехватывало, и глаза начинали щипать от слез. Но больше всего его пугало то, что его в последнее время все чаще начали посещать мысли об уходе. Он старался их тут же отгонять сразу по нескольким причинам. Первая — он не мог так поступить с парнями, а вторая: группа стала его семьёй и неотъемлемой частью жизни, и уход разбил бы его ещё больше. Но он просто не знал, что ему делать дальше. Дойдя до своей комнаты, Минхо сразу завалился на кровать, устало прикрыв глаза. Он устал. Очень устал. Хотелось уснуть и проснуться минимум через 3 дня. Но уже наперёд зная, что уснуть у него, как бы он не хотел, не получится, он собирался провести время за просмотром телевизора, как в его дверь тихо и очень неуверенно, будто не до конца решив, правильное ли это решение, постучали. А затем появилась до боли знакомая макушка. — Привет, хен, ты ещё не спишь? Можно я зайду? — Робко спросил Хан. А у Минхо как по сердцу чем-то острым провели. Навязчивое чувство отчаяния и потери, которые за эту неделю преследовали его чаще, чем хотелось бы, снова напомнили о себе. Сейчас, когда Хан неуверенно стучит в его дверь и спрашивает, можно ли зайти, в душе появлось непонятное вязкое чувство. Стало не по себе. Врать себе было бессмысленно. Он скучал по тому времени, когда Хан просто без стука врывался в его комнату и слишком громко что-то рассказывал. Потом заваливался на кровать, чтобы доесть там свои чипсы и накрошить ему всю постель. После этого они бы сели смотреть какой-нибудь фильм или Ютуб, или просто до утра шутили на, казалось бы самые глупые и бессмысленные темы. Минхо слабо улыбнулся. Он скучает. Безумно скучает по Хану. По его улыбке, смеху, глазам, по этим невероятно мягким пухлым щечкам, по бессмысленным шуточкам, которые понимают только они. По вечерним прогулкам и по его теплу. Но кто во всём виноват? Разве не он сам? Разве он не сам решил отдалиться? Разве не сам оттолкнул? Хан все ещё ждал ответа, но было видно, как с каждой секундой молчания его глаза понемногу угасали. Минхо ненавидел себя за это. — Конечно, заходи, — с трудом говорит Минхо, стараясь скрыть дрожь в голосе. Хан с счастливой улыбкой, как будто им только что дали недельный отпуск после очень загруженного графика, быстро зашёл в комнату, держа под рукой какой-то пакет, и неуверенно подошёл к Минхо. Он долго решал, сесть ему на пол или взять стул. Минхо сглатывает ком в горле и чуть отодвигается, уступая ему место на кровати. Джисон неуверенно смотрит на него, будто спрашивая разрешения, и осторожно садится. — Прости, я знаю, что ты хотел отдохнуть, но Ликс сказал, что ты и утром ничего не съел, и сейчас ты не пошёл обедать. Я волновался, поэтому принёс тебе покушать, — будто сознаваясь в своём проступке, виновато говорил Хан. Сердце Минхо сделало двойной кульбит и стучало слишком громко, мешая трезво мыслить, и единственное, что он смог из себя выдавить — это тихое «спасибо». Но Хану, кажется, этого было достаточно. Он с облегчённой улыбкой стал распаковывать пакет. — Я не знал, что ты будешь, поэтому принёс все, что было. Поешь хотя бы немного, — чуть ли не умоляет Джисон, протягивая ему палочки. — Спасибо, — ещё раз тихо благодарит Минхо. Джисон смущённо улыбается и смотрит в пол. Несколько раз переводит взгляд на Минхо, будто хочет что-то сказать, но не решается. Когда Минхо закончил есть, Хан сглатывает и неуверенно предлагает. — Хён, у нас же сегодня типа выходной. Может посмотрим что-нибудь? — Минхо не смотрит на него, хотя сердце упрямо просит повернутся и сделать что-нибудь. Обнять, погладить, ущипнуть за щеки. Но разум будто обливает его сверху холодной водой, напоминая не совершать необдуманных поступков и не предаваться глупым мечтам. Ведь по итогу мечты, которым не суждено осуществиться, оставляют после себя неприятный горький осадок. Он закрывает глаза и тихо спрашивает. — Тебя Чан послал? Если это так, то передай ему, что… — Минхо, наконец, поднимает голову, а сердце в этот момент, кажется, перестало биться. В лёгкие также перестал поступать воздух, глаза, в которых до этого отражалась тоска и отчаяние, расширились и были наполнены теперь ненавистью к себе, виной перед Ханом и обречённой безвыходностью. Однажды он обещал себе, что никогда не позволит ему плакать и тем более не станет причиной его слез. Но прямо сейчас Джисон сидел перед ним, еле сдерживая слезы. — Зачем ты так? Меня никто не посылал, но если ты хочешь, я уйду. — Хан уже собирался встать и уйти, как Минхо резко хватает его за руку, но тут же отпускает, испугавшись своей импульсивности. — Нет. Не уходи. Да, давай посмотрим что-нибудь. — Хан некоторое время с болью смотрит на свою руку, которую только что держал Минхо, и тихо садится обратно. Минхо берёт свой ноутбук и передвигает его к Джисону. — Выберешь? — Хан немного задумался, затем притянул ноутбук поближе и стал что-то печатать. Минхо терпеливо ожидал. Хан поставил ноутбук посередине. «Твоё имя». Минхо слегка улыбнулся. Не пересчитать, сколько раз они с ним смотрели это аниме. В какой-то момент пересматривать его в конце каждого месяца стало их традицией. Минхо быстро бросил взгляд на телефон, чтобы посмотреть дату: 28 апреля. В груди расползлось тёплое и приятное чувство, будто лёд, который там накопился за последние пару недель, слегка треснул и начал таять. Никто из них ничего не говорил, молча погрузившись в просмотр, и только ближе к середине Хан осторожно повернулся к Минхо и неуверенно позвал. — Хён, — увлечённый просмотром Минхо, просто промычал в ответ, а Джисон тем временем тихо продолжил — Я сделал что-то не так? Ты злишься на меня? — После этого вопроса время будто замерло. Минхо чувствовал, что его будто с головой окунули в холодную воду и он, неспособный сделать даже вдоха, вот-вот был готов потерять сознание. Он замер, с трудом проглотил ком в горле и медленно повернулся к Хану. Его голос звучал немного хрипло и тихо. — С чего ты так решил?.. — А что мне ещё думать, когда ты даже разговаривать со мной перестал? — Обиженно спросил Хан, полностью повернувшись к Минхо, — Если я сделал что-то не так, ты можешь мне просто сказать. Но когда ты молчишь, это больно. — Хан замолчал, посмотрел на Минхо стеклянными глазами и прошептал, — Я скучаю… Всего 2 слова. Одно короткое предложение, но оно вмиг отрезвило Минхо. Если так подумать, то ведь он действительно вел себя довольно глупо. Просто закрылся от всех, даже от самого близкого человека, который иногда понимал его лучше, чем он сам. В итоге сам себя толкал к пропасти. Люди тратят столько времени на бесполезную болтовню, но так боятся сказать то, что действительно важно. Неужели жалеть себя и думать об упущенном шансе легче, чем поделиться с кем то своими чувствами и эмоциями? «Я скучаю» Возможно не для всех эта фраза несет какой-то особенный смысл. Ведь в конце концов, скучать по кому-то это нормально. Но для Минхо это было равносильно признанию. Он нужен Хану. Он тоже скучает. Все это время Минхо считал, что он один такой несчастный. Он даже не подумал о чувствах Хана, что ему тоже, возможно, будет больно. Джисон терпеливо ждал ответа Минхо, но тот не знал, что ответить. Мыслей было столько, что они все разбегались до того, как он успевал их озвучивать. Тем временем на ноутбуке, где все ещё шло аниме, про которое они благополучно забыли, отчётливо выделилась одна фраза. «Однажды и ты найдешь своё счастье». Минхо улыбнулся. Узел в сердце немного ослаб, давящее чувство в груди постепенно отступало, давая возможность нормально вздохнуть. Кажется, уже нашёл, но из-за своей глупости почти упустил. Джисон был для него как кислород, без которого люди не способны прожить даже день. Хан был тем, кто приносил краски в его обыденную серую жизнь. Тот, кто принимал все его странности, поддерживал каждую, даже самую абсурдную идею, понимал без слов и в самые трудные моменты всегда был рядом. Джисон был тем, с кем он мог быть настоящим, не беспокоясь что его могут неправильно понять. С Ханом было легко, с ним он чувствовал свободу и покой. Только он один мог всего лишь одной своей улыбкой отогнать его накопившееся за день напряжение, успокоить, когда это было необходимо, поддержать и заставить его сердце биться с ненормальной скоростью. А также Хан был первым, кто сам потянулся к нему и подарил своё тепло. То самое тепло, которое грело его по сей день. А он из-за своей трусости чуть не лишил себя единственного источника тепла и света. Осознание, что Хан являлся самым дорогим и близким человеком, пришло к нему ещё давно, но только недавно эти мысли начали его пугать. В отличие от Минхо, Хан был куда сильнее, и они оба это знали. Все трудности Джисон переносил легче даже в одиночку. Возможно, Хан смог бы прожить без Минхо. Но Минхо был слишком слаб. Он может с уверенностью сказать, что без Хана он не протянет. Именно это его и пугало. Когда это вообще началось? Он даже сказать не мог, когда этот человек успел заменить ему кислород, что он сейчас будто астматик задыхается от его нехватки. В какой именно момент он заменил ему весь мир? Минхо не знал, как лучше назвать это чувство, поселившееся в его сердце. Зависимость? Любовь? Но разве эта любовь не была слишком жестокой? Он прекрасно понимал, что не может удержать Хана рядом насильно. И понимал, что, возможно, однажды их пути все же разойдутся. Но что тогда будет с ним? Хан положил ему руку на щеку и тепло улыбнулся. — Ты ведь больше не сердишься? — Минхо молчал. По правде, ему хотелось плакать, но за последние пару дней он выплакал слишком много слез. Хоть это было и не похоже на него. Точнее так думали все вокруг, но только Джисон видел и знал об этой его слабой черте. Только ему он позволил увидеть эту сторону себя, потому что доверял ему больше, чем самому себе. Слез больше не осталось. На душе было очень тяжело, но тепло, которое исходило от руки Хана, было таким приятным и родным, что проникало в самое сердце нежно задевая даже самые глубокие порезы в нем, а взгляд полный нежности и беспокойства медленно затягивал их, что о них теперь напоминали только тонкие полоски от шрамов. Опять. Стоило Джисону только прикоснуться, а Минхо уже чувствовал, как тревожность и слабость копившиеся в нём не один день быстро отступили, уступая место учащённому сердцебиению. Он положил свою руку поверх его и, опустив голову, шепотом позвал, — Хани… Ты можешь пообещать мне… Если однажды ты вдруг захочешь уйти, ты можешь сказать мне об этом заранее?.. — Голос, как бы он не старался контролировать, предательски задрожал. Минхо поднял хрустальные глаза, в уголках которых сверкали слезы и слабо улыбнулся. — Сделай это медленно, хорошо? Я не хочу, чтобы было больно. Да, он боится боли. Боится почувствовать боль потери. Боится, что этот удар будет слишком сильным, чтобы он смог его перенести. Физическая боль — ничто по сравнению с разбитым сердцем и сломанной душой, лишённой всякой надежды. По итогу раны затянутся, боль пройдёт. Но возможно ли залечить раны, до которых нельзя дотронуться руками, Минхо был не уверен. Хотя, если это Хан, то даже это возможно, ведь он был его панацеей. Только Джисону под силу собрать воедино его даже в прах разбитое сердце, но также именно он и способен разбить его на миллиард частей. В горле Хана образовался большой комок, который не давал ему даже вздохнуть. Сердце болезненно заныло. Кажется, он понял. Минхо все это время нуждался в нём, как никогда раньше. Но он просто оставил все как есть, позволяя ему тихо увядать в одиночку. Он был обижен, так как считал, что Минхо просто надоело, поэтому он и решил отдалиться. Но, оказывается, он просто боялся привязаться еще сильнее? Он боялся потери? Сам Джисон никогда об этом не задумывался. Минхо уже давно стал неотъемлемой частью его жизни, и его планы на будущее все без исключения были связаны с Минхо. Ему казалось это таким очевидным. Разве могло быть по другому? Но неужели им однажды действительно придётся расстаться? Сможет ли он прожить без Минхо? Он не уверен… Хан закусил губу, взволнованно посмотрел на Минхо и постарался улыбнуться. — О чем ты вообще, хён? Я разве говорил, что собираюсь уходить? — Минхо беспомощно покачал головой и отвернулся. Джисон закрыл ноутбук и подсел ближе. — Хён, что тебя беспокоит? Ты ведь знаешь, что можешь поделиться со мной чем угодно. — Минхо молчал. Хан немного нахмурился. — Это правда из-за меня? Ты правда думаешь, что я хочу уйти? — Минхо снова покачал головой и посмотрел на него. — Джисон, — неожиданно серьёзно позвал он его. Хан насторожился, но Минхо молчал, будто не решаясь говорить дальше. Хан положил ему руку на плечо. Минхо вздохнул и медленно продолжил. — На самом деле… Возможно, тебе будет неприятно услышать то, что я сейчас скажу, но ты можешь пообещать мне не злиться? — Джисону казалось, что если он не ответит ему прямо сейчас, то Минхо просто передумает и в итоге ничего не скажет. Он на автомате кивнул и снова подсел ближе. Минхо улыбнулся уголками губ и посмотрел на него с теплотой и нежностью. Точно также, как и раньше. Сердце Хана неосознанно ускорило ритм. Минхо медленно заговорил, смотря ему прямо в глаза — Джисони… Хан Джисон… Хани, прости, я знаю, что я ужасный друг. Знаю, что не должен этого говорить, но на самом деле, ты мне… Так сильно нравишься, ты бы знал… Нет, если говорить честно, я люблю тебя, Хан Джисон. Люблю так сильно, что страшно становится. Я надеюсь ты… Не возненавидишь меня… Минхо закончил говорить, отвел взгляд в сторону и закрыл глаза, он который, казалось, после признания, на которое он так долго не мог решиться должен нервничать, наоборот, был на удивление спокоен. На душе стало так легко. Ему даже показалось, что впервые за долгое время он сможет нормально уснуть. Он успел забыть, какого это дышать свободно и не загружать голову тяжёлыми мыслями. Но Хану, напротив, дышать стало труднее, и так бешено бьющееся сердце готово было выскочить, оставив после себя только дыру на груди. Мысли все перемешались, но в голове отчетливо отдавался голос Минхо и его фраза «Я люблю тебя». Смысл этой фразы был для него очевиден, но был ли Хан зол сейчас? Точно нет. Ему было некомфортно? Нет, он скорее был удивлен и смущён. Он даже подумать не мог, что их разговор может перетечь в такое русло, его душа была в смятении. Но в то же время были ведь и другие эмоции, которые перекрывали все это, разве нет? Это… Радость и облегчение? Хан дёрнулся. Нет, это точно было не то. Ему тоже нравился Минхо, но… А что но? Хан застыл. В голове возник вопрос. А разве есть какие-то «но»? И пока мозг успел хоть что-то сообразить, сердце само уже дало правильный ответ. Да, определённо нет никаких «но». Ему нравится Минхо. Но даже эта мысль не стала сюрпризом для самого Хана. Он ведь никогда не скрывал своей симпатии. Но думать об этом слишком серьёзно, казалось несправедливо по отношению к Минхо. Хан широко улыбнулся и обнял Минхо. Он тихо засмеялся и прошептал ему на ухо. — Так вот в чем дело, ты меня напугал. Ты мне тоже нравишься, Минхо. Минхо замер. Затем попытался отстранить Джисона и объяснить. — Хани, ты меня, кажется, не понял. Я имею в виду, что ты мне… — Фраза не была закончена, так как Хан, закатив глаза, взял лицо Минхо в свои руки и осторожно чмокнул в губы. — Минхо, ты ведь это имел ввиду? Все ещё думаешь, что я тебя неправильно понял? — Повисло 20-ти секундное молчание. Казалось, упади в этот момент на пол иголка, её было бы отчётливо слышно. — Хочешь сказать, что ты? Неет — Минхо недоверчиво посмотрел на Джисона и начал отходить от него, ожидая что тот сейчас засмеется или скажет, что пошутил. Но Хан напротив, смотрел на него очень серьёзным взглядом. Будто недовольный реакцией Минхо, он тоже немного отсел и отвернулся, затем слегка обиженно пробурчал — Забудь, сделаем вид, что ничего не было, — и снова включил ноутбук. А Минхо будто находился в режиме замедленного действия, только понял, что Хан сделал почти минуту назад. Точнее не только сделал, но и сказал, как в киноплёнке медленно кадр за кадром у него в голове начала складываться цельная картина. Получается он зря все это время себя накручивал? Минхо осторожно подсел ближе к Хану и положил руку на плечо, слегка помедлив, подбирая нужные слова, он шёпотом спросил, в горле от волнения пересохло и прозвучало немного хрипло — Что это только что было? — Но Джисон, кажется, действительно обиделся. Он, не поворачиваясь в его сторону, грубо вякнул. — Что? — Минхо замялся и нервно сглотнул, кончики его ушей покраснели. Он подошёл ещё ближе и полушёпотом почти у самого уха спросил: — Ты только что поцеловал меня? И сказал, что я тебе тоже нравлюсь? — Тёплое сбивчивое дыхание Минхо щекотало шею. Хан хмыкнул и не ответил, но Минхо заметил, как у того покраснели щеки и даже шея. Он медленно начал двигаться ближе и остановился в нескольких сантиметров от кожи, ждал реакции Хана, но её не последовало. Тогда он также медленно коснулся шеи губами. Пальцы Хана на клавиатуре замерли. Он медленно повернул голову. Его глаза встретились с медовыми глазами Минхо, в которых читался страх, что он возможно перегнул палку и нетерпеливый интерес. Джисон немного ухмыльнулся, подошёл почти впритык и ударил его в лоб головой. Минхо ахнул и немного отстранился, потирая лоб. Слегка обиженный, он посмотрел на Хана, который самодовольно усмехался. — Кто сказал, что ты можешь меня целовать? — Минхо возмущённо фыркнул и едва не закатил глаза. — Меня ты тоже не спрашивал. — Джисон покачал головой и вздохнул, не хватало только очков на переносице, которые тот поправил бы закатив глаза, чтобы дипломатично заявить — Так ты сказал, что я тебе нравлюсь, значит мне можно. — Минхо округлил глаза и эмоционально взмахнул руками. — А ты сказал, что я тебе тоже, — Хан хмыкнул и ухмыльнулся. — А ты не поверил. — Я… — начал Минхо, но пока он думал, что ответить, Хан опередил его, заговорив первым. — Я люблю тебя, Ли Минхо. И да, когда я говорю, что люблю, я имею ввиду это, — и до того, как Минхо успел хоть что-то на это ответить, подошёл к нему почти вплотную, но Минхо как ошпаренный отскочил назад. Джисон хмыкнул и снова приблизился. По итогу Минхо оказался зажат между руками Хана у изголовья кровати. Джисон улыбнулся, наклонил голову и нежно спросил. — Хочешь уйти? — Минхо, как заворожённый смотрел в его глаза. Он сглотнул и покачал головой. Хан снова улыбнулся и сократил расстояние, коснулся его лба своим и прошептал. — Расслабься. — Медленно Хан поцеловал его сначала в уголок губ, провёл пальцем по щеке и наконец коснулся губ. Трепетно, нежно, осторожно, будто Минхо был фарфоровой куклой, которая могла в любой момент разбиться вдребезги. Но сам Минхо, кажется, считал иначе. Он немного приподнялся, опираясь спиной к изголовью кровати и потянул парня ближе. Он положил одну руку ему на затылок, вторую на талию. Хан ухмыльнулся и приоткрыл рот и провёл кончиком языка по губе Минхо, затем осторожно протолкнул его внутрь, медленно и плавно сплетая их языки. Минхо едва слышно застонал и, не разрывая поцелуй, поменял их местами, затем медленно отстранился и посмотрел в полуприкрытые глаза Джисона. Нежно провёл рукой по линии челюсти, ткнул в щечку и обвел контур губ. После этого наклонился к шее, чтобы оставить на ней лёгкий поцелуй. Хан запустил руку ему в волосы. Но Минхо неожиданно лёг рядом с ним, заключив его в кольцо рук. И пока Хан недоумевал, Минхо сонно пробормотал. — Спать хочу. Побудь со мной. — Джисон, у которого даже разозлиться на него не получилось немного грустно вздохнул, закатил глаза и издал тихий смешок. — Я всегда буду рядом, поэтому спи сладко, хен.***
— Кажется, наши голубки помирились. — Наблюдая затем, как Хан стоит возле Минхо и, интенсивно размахивая руками, что-то рассказывает, пока тот смеялся, оперевшись на стену, сказал Хенджин Феликсу, который вот уже 10 минут отрабатывал у зеркала движение, которое у него никак не получалось. — А? — переспросил парень и попробовал повторить заново, но опять что-то было не так. Он вздохнул и посмотрел в угол, где как раз и сидели эти самые голубки. — Видимо, да. Выглядят так, будто у них медовый месяц. — Хван засмеялся. — Да у них каждый месяц медовый, разве нет? — Феликс хмыкнул, грустно посмотрел на свое отражение в зеркале и лёг рядом с Хенджином, забрав у того бутылку воды отпил немного. Он ещё раз посмотрел на веселящихся парней. И через некоторое время тихо сказал. — Наконец-то он в порядке. В последнее время он плохо выглядел. Я так переживал за него. Я рад, что теперь все хорошо. — Хенджин забрал у него бутылку и тоже сделал пару глотков. На самом деле они все переживали за Минхо, но каждый раз, когда они пытались поговорить с ним и выяснить, что случилось, он отмалчивался и переводил тему. Он ничего не рассказывал даже Хану. Тогда парни решили, что возможно, ему нужно время побыть одному. И теперь снова видеть его таким же, как и прежде, было действительно приятно. — Хочешь, вечером вместе потренируемся? Я могу тебе помочь, — предложил Хенджин, по привычке пересчитывая веснушки парня, который лежал, прикрыв глаза. Феликс засмеялся и покачал головой. — Нет, я не думаю, что это хорошая идея. Я лучше Минхо попрошу. — Хенджин согнул бровь и ударил его по лбу. Несильно, но ощутимо. — Эй, почему Минхо? — Феликс открыл глаза и хмыкнул. — А ты не знаешь? Или, может, тебе напомнить, что произошло, когда ты в прошлый раз мне то же самое предложил? — Хенджин только было открыл рот, чтобы возмутиться и высказать что-то в своё оправдание, как в помещение ворвался Чан, немного лохматый и явно не выспавшийся, но как всегда полный энергии. — Ну что, парни, отпуск окончен, как я вчера и сказал, сегодня поблажек не будет. Даю вам ещё 5 минут и начинаем. — Все захныкали, но все же встали со своих мест, чтобы размяться. Бан Чан смотрел, как они по одному лениво поднимаются, беспомощно улыбнулся и покачал головой. Затем его взгляд упал на две счастливые макушки, у их обладателей сегодня, кажется, было очень хорошее настроение, что они даже нашли время подразнить Чанбина, правда тот им сразу пригрозил снова затащить их в качалку, если они не прекратят, поэтому те быстро поспешили ретироваться от него подальше. Чан не мог не улыбнуться ещё раз. Теперь все хорошо. Все наконец-то стало на свои места.