Предчувствие песни

— Посмотри, Кано, шмель, — услышал Макалаурэ рядом с собой радостный детский голос и, неспешно тронув двумя пальцами струны арфы, ласково улыбнулся в ответ. — Какой он большой. Малышка лежала неподалеку от него, в двух шагах, и, весело смеясь, болтала ногами в воздухе. Они познакомились совсем недавно, всего несколько дней назад, и уже успели стать хорошими друзьями. Он сидел тогда здесь же, под этим самым кленом, и, задумавшись, тихонько наигрывал себе под нос что-то нежно-волнующее. Мысли его улетали куда-то далеко, в иные края, поэтому он вздрогнул от неожиданности, услышав недалеко от себя осторожный шорох. Подняв взгляд, увидел он огромные, неотрывно глядевшие на него глазищи, чем-то похожие на глаза лани. Девочка стояла, укрывшись за кустом крыжовника, и завороженно внимала ему. Менестрель приветливо улыбнулся, и, отложив арфу в сторону, ласково поманил ребенка. Так они и познакомились. — Как тебя зовут? — спросил он ее тогда. Малышка представилась. — Хочешь тоже научиться играть? Не сводя с него восхищенного взгляда, неспешно она опустилась на траву рядом с ним. -Нет, — покачала головой девочка. И столько грации было в этом ее простом движении, что Кано внезапно понял — не так уж она и мала, как ему показалось в начале. Пожалуй, совсем скоро она уже станет девушкой. Понял, и, неожиданно для самого себя смутившись блеска ее больших карих глаз, отвел взгляд в сторону и осторожно тронул струну. — Почему? — едва слышно спросил ее в ответ он. — Так же хорошо, как выходит у тебя, у меня никогда не получится, а плохо играть я не хочу. Легкая улыбка тронула уголки его губ. — Откуда ты знаешь, если еще никогда не пробовала? Девочка ненадолго задумалась. — Возможно, потом, однажды, — тихо, словно бы нехотя, ответила ему она. — Сейчас я хочу просто слушать тебя. Можно? Макалаурэ склонил голову вместо ответа и заиграл. Постепенно они подружились. Не прошло и двух дней, как он уже знал все ее нехитрые секреты. — Почему я не встречал тебя раньше? Где ты живешь? — спросил он у нее как-то. — В Валимаре, — ответила его маленькая подруга. — Сюда мы приехали погостить у родичей моего отца. Она сидела, как всегда, на траве, обняв руками колени, и, склонив голову на бок, словно бы прислушивалась к чему-то. Тут же внезапно вскочила, будто в порыве сильнейшей тревоги, и обратила свой испуганный взор на певца. — Когда я уеду домой, ты не забудешь меня? И столько в ее голосе было неподдельного беспокойства, что Макалаурэ не решился шутить в ответ. Отложив в сторону арфу, взял он в свои руки ее маленькие дрожащие ладони и совершенно серьезно кивнул. — Ты навсегда останешься моим другом. Год прошел, за ним другой, а им так и не доводилось встретиться вновь. Больше ее семья в Тирион не приезжала, сам же он, помня ее просьбу, не искал встреч с нею. Часто вспоминал менестрель свою маленькую подругу. Когда распускалась вокруг природа, и ветер доносил медвяный аромат трав, снова вставало перед ним ее смеющееся юное личико, и тепло становилось у него на душе. — Кано, Кано! — однажды внезапно почудилось ему. И тут же понял, что наяву, а не в грезах слышит он этот звонкий, радостный голос. Понял, и облегченно, весело рассмеялся. Словно тяжелый груз свалился в этот миг с его плеч. Поднялся он навстречу своей подруге, раскрыл объятия. И тут же почувствовал, как прильнула она к нему, спрятав лицо на груди. Словно молния пронзила в этот миг менестреля. Мурашки пробежали по его спине. Слегка отстранившись, неловко, натянуто улыбнулся он, но в тот же миг снова взял себя в руки. — Где же была ты так долго, скажи? — уже спокойно спросил он ее. Что-то изменилось между ними с тех пор. Он еще плохо понимал, что именно, но уже сердцем чувствовал перемену. Присутствие рядом этой хрупкой, нежной девочки, уже совсем девушки, волновало его. Взгляд ее карих глаз, то смеющийся, то мечтательный, заставлял его сердце биться быстрее. Тих и задумчив стал менестрель, упрямо гнал непрошеные мысли прочь от себя. Он все еще видел в ней всего лишь ребенка и не хотел замечать перемен. А юная дева весело смеялась и щебетала, то сидя, как всегда, на лугу рядом с ним, то сопровождая его в пеших прогулках. Лишь изредка останавливала она на нем свой задумчивый, кроткий взгляд. Рука ее тянулась вперед, к нему, но тут же, словно обжегшись, отдергивала она ее. И все оставалось без изменений. — Кано, — как-то обратилась она к нему, — нам вскоре предстоит надолго расстаться. Рука менестреля дернулась, чуть не оборвав струну, и музыка, обиженно всхлипнув, оборвалась. — Родители надолго уезжают в путешествие, — пояснила она в ответ на его серьезный, нахмуренный взгляд, — и меня забирают с собой. Только сейчас Макалаурэ понял, что до сих пор не дышал. С облегчением перевел он дух, улыбнулся. — Но ведь ты вернешься сюда однажды, — ответил он. — А перед этим повидаешь Аман. Разве это не прекрасно? — Да, — опустив голову, ответила ему дева. Но радости не было на ее лице. — Но мне бы не хотелось расставаться с тобой. Ни сейчас, ни когда-либо впредь. Подняла глаза, посмотрела с тревогой, и что-то дрогнуло в душе у певца. Сплел он свои тонкие, длинные пальцы с ее перстами, и, словно зачарованный, сделал движение ей навстречу. Громко прокричала в тот же миг где-то в ветвях кукушка, совсем рядом хрустнула под копытом животного ветка. Может, это был олень? Наваждение рассеялось. Тряхнул головой Макалаурэ, будто прогоняя сон, и, внезапно вспомнив о чем-то, торопливо полез за пазуху. — Вот, — произнес он, протягивая юной деве свой сверкающий в лучах двух Древ дар. — Вспоминай обо мне иногда. На раскрытых ладонях его лежала чудесной красоты маленькая, изящная брошь. Восхищенно вздохнув, приняла двумя руками его подарок подруга, и вновь счастливая улыбка заиграла на ее устах. — Это сделал для тебя по моей просьбе мой младший брат. Легко и радостно было у него на душе, когда видел он восторг у нее в глазах. Неловкость прошла, словно тучка после дождя, гонимая теплым ветром. — Я тебя никогда не забуду, — обратив на него свой дивный взгляд, совершенно серьезно сказала она. И, в порыве благодарности, быстро поцеловала в щеку. Часто с тех пор спрашивал он у эльдар, куда подевалась его маленькая подруга, где ступает ее нога. И каждый раз получал ответ. Далеко, очень далеко. Не достанешь рукой, не догонишь. В тех местах, где вместе гуляли они в те дни, нападала на него с тех пор тоска. День был светел и радостен, природа улыбалась ему, манила, а певцу отчего-то хотелось плакать. И тогда он перестал приходить туда. Перестал, и сердце его постепенно успокоилось. Перестал вздрагивать он, оглядываясь тревожно при звуках звонкого, веселого голоса. Чужого голоса, не ее. Не ныла больше, не стенала душа. Лишь в час Смешения Света становилось тоскливо и грустно ему, и тогда неспешно брел домой певец, низко опустив голову и думая о своем. Как вдруг однажды вечно юный проказник ветер донес до него голос. Веселый, чарующий девичий смех. Больно резанул он по душе менестреля, в кровь оцарапав сердце. Стремительно обернулся Канафинвэ на голос, встретился с его обладательницей взглядом. Замер. Тихонько вскрикнула молодая женщина, словно смертельно раненая стрелой охотника птица. Рука ее взметнулась вверх, к волосам, обхватила пальцами горло. А на груди ее сверкала в лучах двух Древ до боли знакомая брошь. Его дар. Много тропинок с тех пор было ими исхожено, много сказано слов. Он научил ее играть на арфе, и когда, присев сзади и слегка приобняв, поправлял он ее пальцы на струнах, она лишь нежно улыбалась ему в ответ, полуприкрыв глаза. И никто из них больше не отнимал руки, вскользь, случайно коснувшись другого. Или же не случайно? И когда, осторожно раскрыв ладонь, протянул он ей однажды простенькое серебряное колечко, она лишь счастливо вздохнула и, приняв дар, склонила голову ему на плечо. И все пошло далее своим чередом.