Иеремии казалось, что она сходит с ума. Она, уже как несколько лет занимавшая почетное место чемпиона МБИ нескольких категорий, была сражена. Повержена, без права на реванш, без боя и магии.
Это бесило до зубовного скрежета. Девушка со всей злостью избивала тренировочную грушу в зале, надеясь, что хоть это поможет справиться с ее безумием. Зиглинда никогда не была слабой. Она никогда не проигрывала. Черт возьми, она была одной из самых сильных девушек, существовавших когда-либо!
Но умудрилась проиграть любви.
В очередной раз едва не сорвав грушу с петель и почувствовав болезненную дрожь от удара, девушка закусила губу. Она не была глупа или наивна. И она была наслышана о том, как сильно может любовь все изменить. Виктория не раз и не два рассказывала ей, какое это прекрасное чувство, наполняющее все твое существо светом и дающее силы на борьбу.
Зиглинда любила друзей. Любила тренера. Она
понимала любовь.
Но то, что скребло у нее под ребрами, любовью сложно было назвать.
Это была боль. Противная, скрежещущая, от которой тошнило, и слезы на глазах выступали против воли. Но один взгляд, лишь один взгляд аметистовых глаз менял это ужасное чувство в легкую, воздушную эйфорию. Иеремия была уверена, скажи ее визави ей хоть одно слово, и она стала бы счастливейшей из смертных.
Но этого не было. Судьба не предоставила им ни одного разговора. И фактически, девушка ничего не знала о ней. Кроме имени.
Ринне Берлинетта. Ринне.
С глухим отчаянием Иеремия упала на пол. Какое прекрасное имя. И как прекрасна его обладательница. Зиг влюбилась в нее, увидев всего один раз. Белоснежные волосы, холодные сиреневые глаза, кожа белее молока и абсолютный лед в выражении лица. А еще огромная сила, данная ей самой природой.
Зиглинде сила досталась вместе с опытом от ее предка, что сама девушка считала немного нечестным, так как это делало ее на голову выше всех ее соперниц. А Ринне? Только боги знали насколько тяжело ей давались все тренировки, и сколько моральных сил потребовалось девушке, чтобы осознать насколько опасной силой она владеет. Иеремия знала, помнила, как это непросто.
С болезненным шипением она коснулась разбитых костяшек. Грушу она все-таки сломала вместе с защитным полем.
Иеремии только раз бы поговорить с ней. Не восхищаться, глядя издалека на самого лучшего бойца этого времени, а просто поговорить наедине.
Ей прекрасно была видна эта боль в чужих глазах, смешанная с холодом. И она лучше всех понимала, что сама Ринне из этого замерзшего кокона не вылезет. И ей хотелось помочь, хотя бы из простого человеческого понимания.
Но пока такой возможности не было. Как не было когда-то в прошлой жизни. Но Иеремия научилась ждать. И будет сколько необходимо.
***
У Ринне не было одержимости. Была цель, мечты, какие-то скромные надежды, но одержимость? С таким она знакома не была.
До определенного времени.
Она просыпалась среди ночи и тяжело дышала, ибо даже под закрытыми веками, во сне ее преследовали синие, подобные водной глади глаза. Она сидела на уроках, смотря в окно, и думала о черных, как ночь, волосах, рассуждая каковы они могут оказаться на ощупь. Когда долгими вечерами она сидела на своей кровати, стискивая ноги вместе и до боли прикусывая губу, она представляла нежную кожу, до которой хотелось коснуться всем телом. Когда мама принесла ей в подарок духи, она невольно вспомнила запах морского ветра, который шлейфом шел за ее любимой чемпионкой.
Зиглинда Иеремия.
Для Ринне она была самой недостижимой мечтой. Если с Эйнхарт у нее еще был шанс сразиться на ринге, то с ней? С той, кто стала чемпионкой, когда Ринне об этом и думать не смела?
Слишком далеко она от нее.
И все же Иеремия ее заметила. Кажется, на очередном турнире Ринне словила на себе взгляд этих синих глаз, и взглянув в них потеряла себя. Ей очень хотелось приблизиться к ней, к той, что преследовала ее с каждым вздохом.
И за шанс побыть с ней вдвоем Ринне была готова даже отложить мечту о чемпионском поясе в сторону.
И он выпал ей.
Когда Джилл сказала, что Фуука хочет сразиться с ней, если она проиграет кому-нибудь из их команды, девушка чуть не упала от мгновенно сформировавшегося в голове плана. Решительно соскочив с беговой дорожки она холодно, но четко сказала.
— Я хочу поговорить с Эйнхарт-сан. Сейчас.
Тренер была удивлена такой резкой просьбе, но не стала перечить. На звонок Берлинетты ответила вся команда. Видимо, они тоже тренировались, на нее смотрело пять пар удивленных глаз.
— Добрый вечер, Ринне-сан. Вы по поводу моей просьбы? — совершенно спокойно спросила Эйнхарт, первая взявшей себя в руки. — Хотите отказаться?
Ринне мельком заметила резко напрягшуюся Фу-чан и еле сдержала усмешку. Подруга, которая хочет ее спасти от саморазрушения, не зная, что истинная причина ее мучений в другом.
— Нет. Я ничего не имею против этого боя. Но на своем условии. У меня к вам просьба, Эйнхарт-сан.
— Я слушаю.
— Организуйте мне встречу с Зиглиндой Иеремией. Неофицальную. Тогда я сражусь с Фуукой сразу, как Турнир для нас обеих закончиться.
***
Улицу обдувал теплый майский ветер. Солнце ласково касалось зеленых лугов и пышных деревьев, не забывая так же освещать каменные дорожки и немногочисленные дома в центре буйства природы.
Но несмотря на приятную, почти по-матерински ласковую погоду, Ринне сковывал холод. Она уже несколько раз вытерла потеющие ладони о джинсовую юбку, стараясь сдержать мелкую дрожь предвкушения и страха.
Когда она объявила свое предложение Эйнхарт, то прекрасно понимала, что чемпионка может не дать согласия. В отличие от команды Накаджимы, Иеремия никак не была вовлечена в конфликт старых друзей, да и, насколько знала Ринне, со Стратос она не была в близких отношениях. В приятельских, не более.
Но все же… Надежда, растущая в груди, не дала ей шанса даже обдумать просьбу. Не заставили и недоверчиво открытые разноцветные глаза, смотрящие на нее с явным сомнением.
Ринне плевать. Она должна попытаться.
И до сих пор она не понимает, как сумела удержаться на обеих ногах, когда буквально через двадцать минут чемпионка перезвонила ей, сообщив, что Иеремия согласная на встречу и что она хотела бы встретиться до их боя с Фуукой. Тогда Ринне просто холодно согласилась, стараясь скрыть взрывающийся внутри нее вулкан повторяющихся слов:
«Она согласна. Согласна. Согласна!»
И вот она сидит в саду собственного дома, ожидая, когда перед ней появится ее мечта, искушение, надежда и одержимость и изо всех сил стараясь не довести саму себя до сердечного приступа.
Боги, почему время тянется так медленно?!
— Прошу прощения, кажется, я опоздала?
Высокий, мягко-уступчивый голос донесся до ушей девушки, заставив ее замереть как кролика перед удавом. Берлинетте показалось, что мир вокруг нее замедлился в десять раз, настолько растянулось это мгновение в ее сознании.
Едва она повернула голову, то сразу столкнулась с преследующими ее по ночам голубыми омутами, сияющими, как в первый день их разговора. И Ринне не могла понять, что именно смущает ее в этом блеске.
Наконец, до нее дошло, что надо бы ответить на озвученный вопрос, а то брови собеседницы уже слегка нахмурились.
— Нет, что вы, конечно нет. — поспешно ответила она, вставая и уважительно кланяясь. — Я просто все подготовила чуть раньше, не хотелось заставлять вас ждать.
— Вот как… — Голос девушки неуловимо дрогнул, и Ринне чуть напряглась, пытаясь понять, что это значит. — Тогда благодарю. Такое внимание очень… Приятно.
Впервые за весь день Ринне почувствовала тепло.
Они провели несколько минут в молчании, пока Берлинетта разливала чай и накладывала сладости в тарелку гостьи, чувствуя на себе ее взгляд. От этого прошибало током и Ринне чувствовала, как наливаются румянцем щеки от столь
желанного пристального внимания.
Зиглинде казалось, что она во сне. Ринне пригласила ее, сама пожелала встречи, на которую сама бы чемпионка никогда не решилась. Когда Эйнхарт позвонила ей, девушке показалось, что в комнате стало на несколько градусов жарче. Она нервно закусила губу, едва не кинувшись на подругу с расспросами, но каким-то чудом удержалась. От взгляда девочки это не укрылось, но Хару была слишком тактичной, чтобы расспрашивать.
— Я полагаю, ты согласна?
Еще бы. Да Иеремия бы охотно свой титул разменяла ради такой возможности.
И вот она сидит напротив предмета своей бессонницы, с легкой улыбкой смотря, как сосредоточенно девушка наливает вкусно пахнущий напиток, и как красиво смотрится румянец на щеках с ее аметистовыми глазами.
— Вы любите моти, Иеремия-сан?
— Не стоит так официально, просто Зиг. И да, обожаю.
Она сама не знала, к чему больше отнесла последние слова: к сладостям или по отношению к самому прекрасному в мире созданию с белоснежными волосами?
Еще несколько минут они провели в молчании, исследуя друг друга, пытаясь понять настроение, характер, желания и цели через внешние признаки и жесты.
Отпив немного сладкого чая, Ринне закусила губу. Как бы приятно ни было происходящее, она прекрасно понимала, что разговор придется начать именно ей. Только устоявшееся спокойствие было нарушено новой волной трепета, и девушка глубоко вздохнула, пытаясь собрать мысли в кучу.
— Ие… Зиг-сан, я думаю вы понимаете, что я позвала вас не просто так.
Руки затряслись, когда собеседница осмысленно посмотрела на нее синим взглядом. Боги, только бы не забыть, как разговаривать…
— Я бы хотела… Я подумала… — Еще один глубокий вздох и попытка собрать мысли в единое целое из разросшегося улья. — Вы мне очень нравитесь, Зиг-сан. С нашей первой встречи на моем третьем выходе на ринг. Тогда я увидела вас, смотрящей на меня из ложи, и до сих пор не могу забыть. Понимаю, что звучит это спонтанно и наверное, для вас глупо, но я хочу, чтобы вы знали об этом. Что я… Что вы небезразличны мне с первого взгляда.
Слова слетали с ее губ быстрее, чем она успевала их обдумать. Сердце часто-часто билось в груди, это было почти больно. На ладонях наверняка остались следы от ногтей, так сильно она сжала кулаки.
Чужой вздох разрезал эту неопределенность. Ринне слегка дернулась, когда ее руки коснулась теплая, слегка грубая от постоянных тренировок ладонь.
Девушка неверяще подняла голову. Зиг смотрела на нее и в этом взгляде не было ни насмешки, ни удивления, ни презрения. Лишь радость и странная толика облегчения, будто чемпионка изначально надеялась на то, что озвучила Берлинетта.
Или же.
— Тогда, я полагаю, что следующую встречу нужно устроить мне, чтобы вернуть вам эти слова? — тихо спросила девушка, будто кроме Ринне никто не должен был этого услышать.
Пересохшие губы не дали девушке ответить, но она нашла в себе силы перевернуть ладонь, переплетая их пальцы.
Теплый ветер принес со следующим порывом кучу лепестков, скрывая за ним тонущих в объятиях друг друга девушек.
