За несколько месяцев до взлома Варии
Летние каникулы у Тсуны с Тоширо проходили откровенно лениво. Брат целыми днями читал комиксы и рубился в игры, пользуясь возможностью оторваться по полной и не заботиться об уроках. Тсуна по той же самой причине набрала заказов, подрабатывая на два фронта. Когда не приходилось подниматься в шесть утра, жизнь даже становилась сносной, вот удивительно. Периодически Тсуна кооперировалась с друзьями. Все же, не все базы данных можно взломать в одиночку. По-настоящему серьезная защита требовала атаки сразу нескольких человек. Заказы девушка принимала не все, даже несмотря на выгоду. Звоночек интуиции подавал сигнал при одном взгляде на них. Тсуна при всем желании не могла объяснить, что же заставляет ее кидать письмо с — в общем-то — достойными условиями в корзину, но этого и не требовалось. Себе она доверяла, а друзьям было достаточно емкого «не понравилось». К хроническому недосыпу Тсуны все вокруг уже привыкли. И не особо удивлялись, встретив девушку заснувшей в произвольной позе в любое время суток. К ней даже местные банды не приставали, после того как она в неподходящий момент проснулась и перепугала подростков до ужаса поведением свежеподнятого зомби. Сама Тсуна тот вечер даже не запомнила. Избавившись от надоедливого копошения, девушка перевернулась на другой бок и спокойно засопела, трогательно сжимая в кулачке пачку с леденцами. Их она скупала почти в промышленных масштабах и рассовывала по одежде так, что даже в купальнике умудрялась носить несколько конфет. Им никто уже тоже не удивлялся. Как и тому, что Тсуна везде таскает с собой ноутбук. Впрочем, видеть ее на улице в последнее время стало редкостью — передвигалась девушка от своего дома к дому Шоичи и обратно. Нана повздыхала и махнула рукой. Тоширо косился на сестру с завистью — ему возвращаться так поздно (или рано, тут уж с какой точки зрения на три утра смотреть) не разрешалось. Емитсу, видимо, принципиально в воспитание детей не вмешивался… Увы, тишина и покой не могли длиться вечно. Каникулы закончились, начался учебный год, ранние подъемы и очередные нелепые попытки одноклассников познакомиться. Тсуне от отца достались золотые волосы, а от матери — карие глаза и хрупкий вид. В общем, девушкой она стала весьма миловидной, что и заметили окружающие. Даже круги под глазами а-ля пандочка и выражение вкрай задолбавшегося человека на лице не помешали. Вот ведь гадство. Но оказалось — это не последняя неприятность. Мама внезапно озаботилась их оценками. И если брат получал низкие баллы вполне заслуженно — за лень, то Тсуна просто не видела смысла напрягаться в школе, если уже сейчас могла сдать вступительные экзамены в университет по своей специальности. Но Нана, загоревшись идеей, становилась неумолима. Одним прекрасным (нет) утром в их доме появился Реборн. Точнее, не так. Реборн возник, как стихийное бедствие, от которого нет спасения. С ходу отвесил Тоширо пару тумаков за неуважительное обращение, а Нане — несколько безобидных комплиментов и каким-то образом умудрился занять собой все пространство, несмотря на размеры. Пятилетний, с виду, ребенок, облаченный в черный классический костюм, закрывал лицо полами шляпы, носил с собой неприлично умного хамелеона и смотрел так, словно видел перед собой цель, а не человека. Это напомнило Емитсу. Жутко. Очень жутко. Тсуну передернуло, как только она заметила это. Но сначала о внезапно появившегося ребенка едва не запнулась, из-за того что опять уснула в четвертом часу утра, а встать пришлось непривычно рано. Выглянувшая из кухни мама с улыбкой сообщила, что этот ребенок их будет учить. Наняла его Нана по совету отца, а то дети учатся спустя рукава — особенно Тоширо. А ведь хорошее образование так важно для устройства на подходящую работу! Тсуна, за один заказ получающая в два раза больше, чем зарабатывал директор их школы, покосилась скептически, но промолчала. — Ты любишь сладкое? — сосредоточила внимание на Реборне (странное имя) девушка. — Нет, — ответил он, смотря на нее чересчур внимательным взглядом. — Это хорошо, — кивнула Тсуна. — Не люблю конкурентов. Засунула в рот леденец и вышла на улицу. Причин поспешного ухода было две. Во-первых, Тсуна уже давно проследила закономерность: все, что происходит в доме по слову отца, так или иначе будет доведено до конца. Даже несмотря на абсурдность. Поэтому сопротивляться и попытаться саботировать занятия, как наверняка сделает брат, бессмысленно. Зачем-то Емитсу это обучение нужно… Реборн — новая переменная, рушащая привычный уклад жизни одним своим существованием. Неизвестно, как далеко он зайдет в своем обучении. Удовлетворится ли простым выравниванием оценок до среднего значения или примется лепить из них отличников? И только ли по школьным предметам он их будет подтягивать? Уж больно взгляд у него для репетитора… необычный. Во-вторых, еще немного — и Тоширо выйдет из ступора, закономерно возмутиться и примется маму переубеждать. Мол, не нужны нам никакие репетиторы, тем более, в подгузниках. Все это затянется минут на десять-пятнадцать. Потом брат посмотрит на время, осознает, что уже безнадежно опаздывает, разведет суматоху… В общем, Тсуна не горела желанием идти в школу с отдавленными ногами и синяками в самых неожиданных местах (демонова неуклюжесть Тоширо!), поэтому поспешила скрыться из виду раньше, чем кавардак начнется. Правда, от травмы — на этот раз моральной — ее это все равно не спасло. Когда девушка подошла к школьным воротам, мимо пролетел брат в одних труселях, вцепился в Сасагаву Киоко и предложил встречаться. Бледная от неожиданности Киоко даже не знала, куда смотреть, чтобы не разглядывать его оголенные телеса. Школьники вокруг выпали в осадок. Мочида в очередной раз подкативший к признанной красавице, медленно, но верно зверел. Тсуна смотрела. А братец спустя несколько секунд как-то сдулся, посмотрел по сторонам, задушенно пискнул и унесся в неизвестном направлении. Присутствующие начали отмирать. — Савада, твой брат что, чокнутый? — громко раздалось слева от девушки. Тсуна повернулась. Физиономия парня, стоящего в окружении такого же бандитского вида ребят, показалась ей смутно знакомой. Одноклассник? Или кто-то из параллели? Девушка не запоминала имена и лица тех, кто не представлял для нее какого-либо интереса. — Или, — глумливо улыбнулся парень, не получив видимой реакции, — у вас в семье принято признаваться в чувствах в неглиже? Его дружки загоготали. Тсуна склонила голову на бок и прищурилась. — Если так хотел увидеть меня обнаженной, мог бы сразу сказать, — флегматично ответил она и потянулась к пуговице на воротнике блузки. — Эй, ты чего? — парень сначала просто наблюдал за действиями Тсуна, а после, поняв, что останавливаться она не собирается, метнулся и схватил за руку. Он не видел того, что видела Тсуна. А именно… — Травоядное, — донеслось рычащее за спиной парня. — На территории школы запрещено домогаться до учеников! — Хи… Хибари-сан, это не то, что вы подумали, — запаниковал парень. — Я… Но Глава Дисциплинарного Комитета не собирался слушать оправдания, он сразу зазвездил нарушителю тонфа по физиономии. Друзья-приятели как-то сами собой рассосались. Тсуна с тем же невозмутимым видом застегнула пуговицы обратно. — Благодарю, Хибари-сан. Вы спасли мою честь, — несмотря на слова, которые девушка произносила, благодарности в ее тоне не слышалось никакой. Всего лишь дань вежливости. Хибари Кея одарил ее уничижительным взглядом, молча развернулся и ушел. Кончики ушей у него полыхали. Тсуна несколько минут постояла, смотря ему вслед под неутихающие шепотки одноклассников, а после, словно опомнившись, направилась к зданию школы, разворачивая очередной леденец. День начинался забавно.***
Вот только несмотря на бодрое начало, уроки проходили… Тсуна еле успела прикрыть зевок ладошкой… ужасно скучно. Учителей она почти не слушала, предпочитая теории из учебников, практические навыки и знания, которые действительно можно применить в реальной жизни. На тесты отвечала, почти не думая — особенно на литературе. Тем удивительнее было, что оценки до сих пор держались на уровне середнячка. Хотя, стоит отдать должное, на той же математике Тсуна изменила принципу «тыкай пальцем в небо» и примеры решала честно. Правда, в уме. Из-за этого создавалось впечатление, что девушка банальным образом списывает — о чем не преминул высказаться Незу-сенсей. Тсуна лишь мазнула по мужчине равнодушным взглядом, попросив предоставить доказательства. Желательно, видеозапись, где четко видно, что она использует чужой труд. В противном случае, это клевета, а за моральное насилие и издевательства над учениками вполне можно за решетку попасть. Незу-сенсей открывал и закрывал рот, не в силах вымолвить цензурное предложение. Руки его, скрючившись, конвульсивно подергивались, словно пытались что-то (или вероятнее всего — кого-то) придушить. Класс в священном ужасе взирал на невозмутимую Саваду. Правильно ее старались не трогать. Молчит, молчит, а потом ляпнет такое, что хоть стой, хоть падай… Незу-сенсей, наконец, определился с линией поведения, издал полный презрения фырк и отвернулся к доске. Тсуна, подперев щеку ладонью, вернулась к созерцанию школьного двора. Ей показалось или на верхушке дерева действительно мелькнуло что-то оранжевое? А впрочем, неважно. Она слишком хочет спать, чтобы думать об этом. Звонок на обед донесся откуда-то издалека, сознание окончательно погрузилось во тьму… Разбудил ее нарастающий шум в классе. Одноклассники, вроде, и не кричали, но говорили все одновременно и отнюдь не шепотом. Тсуна поморщилась и раздраженно глянула в их сторону. Они, почему-то, то и дело косились на нее, но, встретив прямой взгляд, отворачивались. Тсуна потерла переносицу. Что случилось на этот раз? Или до них только сейчас докатились слухи об утреннем происшествии? Как же раздражает, кто бы знал… Тсуна неторопливо вылезла из-за стола и вышла из класса. Глаза слипались, но снова погрузиться в сон ей не светило. А жа-аль… На это раз девушка зевнула, уже не скрываясь. «Может, в кои-то веки поесть по-человечески?» — отстраненно думала девушка, разворачивая леденец. Ее толкнули. — Эй, Савада, там твой брат с Мочидой за Сасагаву Киоко сражается, — хохотнули в ухо незнакомым голосом и унеслись в неизвестном направлении. Тсуна замерла прямо посреди коридора. Брат? Сражается? За Киоко? А кто это? Девушка потерла переносицу. Имя отдавало чем-то знакомым в памяти. Его подруга? Тогда почему сражается? Звучит-то как глупо, словно он рыцарь из средневековья, который бьется за честь прекрасной дамы. Дамы… То-очно. Так это та самая девчонка, по которой младшенький уже пару лет сохнет? Тсуна вздохнула. Хочет ли она знать? Зачем? Стоит ли ей вмешаться? Желания никакого нет — это точно. Но чтобы ее неуверенный недотепа-брат и с кем-то сражался? Он даже хулиганам дать отпор не в состоянии, а тут целый поединок за девушку. Интересно. Тсуна направилась в спортивный зал, куда постепенно стекалась большая часть школьников…***
Бой был… Он просто был. Тсуна не разбиралась в искусстве бить другому морду, который так ценили парни, но даже у нее это недо-сражение вызывало неприязнь. Никаких правил, ни капли жалости к противнику. Тоширо просто и незамысловато снимал с него скальп — и судя по всему, пребывал в том же неадекватном состоянии, что и утром. Ах, да. И он снова был в одних трусах. Тсуна покинула ряды ошарашенной диким зрелищем толпы и прислонилась спиной к стенке. Рядом раздался писклявый голос репетитора-ребенка. Реборна, вроде? — Настоящий лидер должен отстаивать свою позицию перед лицом опасности. Тсуна скептически хмыкнула. Настоящий лидер должен соблюдать определенные правила, изобретая новые при необходимости, а не мчаться в лицо сопернику, словно неразумная обезьяна с гранатой. Иначе такого «лидера» быстро низведут свои же. Неадекватов вообще не сильно любят в цивилизованном обществе. Тсуна зачесала челку рукой, скрывая выражение лица. Очень не хватало капюшона толстовки. Происходящее ей не нравилось. Ей не нравился бой. Не нравился брат с полубезумным взглядом. Не нравилась жадная до зрелищ толпа. И сама цель поединка, услышанная от сплетничающих школьников, ей тоже не нравилась. Победитель получает Сасагаву Киоко. Словно они торгуются за ценный товар, и кто сильнее вмажет — получит желаемое. Словно Киоко — не человек со своим мнением и желаниями. Противно. Тсуна искоса посмотрела на саму Киоко. Различить героиню дня среди других было легко, ее от одноклассников отделяло расстояние в несколько шагов. Школьники словно специально расступились, открывая главный приз. Рядом с Киоко стояла мрачная темноволосая девушка и сверлила клубок из сцепившихся подростков неприязненным взглядом. Сама Киоко стояла чуть позади и сжимала кулаки до белых костяшек. И судя по поджатым губам — отнюдь не от волнения. Тсуна хмыкнула, на этот раз задумчиво. Обычно она не вмешивалась… да ни во что она не вмешивалась, на самом деле. Но этот инцидент задел какие-то струны в ее душе, да еще скрытые так глубоко, что она сама не подозревала об их существовании. Оказывается, Тсуна ненавидела, когда кто-либо ущемлял свободу другого человека. Когда порядком растерявшийся судья все же объявил окончание поединка, Тсуна направилась к Киоко, минуя замершую в молчании толпу и слегка пришибленного брата. Его от тела Мочиды еле оттащили в четыре руки. Тсуна остановилась, несколько секунд смотря удивленной Киоко в глаза, а после повернулась к судье. — С ней встречается победитель, верно? Судья нахмурился непонимающе, но все же коротко кивнул. Тсуна с нечитаемым выражением лица повернулась к брату. Тоширо сбледнул. — С-сестра, что ты за… — Сдавайся. Тсуна вытянула в его сторону руку, сложив из пальцев «козу». Глаза Тоширо от этого жеста расширились в ужасе, брат попятился, поскользнулся, шлепнувшись на пол пятой точкой, но все еще продолжил отползать. Тсуна считала шантаж — эффективным способом взаимодействия и не постеснялась воспользоваться его боязнью щекотки. — Чистая и безоговорочная победа, — в абсолютной тишине констатировала Тсуна. — Киоко, пойдем. Сасагава какое-то время растерянно хлопала ресничками. Потом губы девушки дрогнули, во взгляде мелькнул огонек озорства… к Тсуне она буквально подлетела, с улыбкой сжав ее прохладную ладонь в своих — горячих. — Я буду рада провести с тобой время, Тсунаеши-чан! Когда до выхода из зала осталось считанных пара шагов, молчавшие до этого одноклассники очнулись. — С-савада, так нельзя! — воскликнул какой-то парень. — Кто сказал? — хмыкнула она, не оборачиваясь. Киоко прикрывала рот рукой и молчала. Курокава Хана откровенно скалилась с видом, полным превосходства. Тоширо провожал любовь всей своей жизни несчастным взглядом. Парни вокруг негодовали «Это нечестно… Они же девушки!.. Какой-то бред…». В их гвалте незамеченным осталось обиженное «А что, так можно было?» какой-то школьницы. Они покинули спортивный зал и прошли пару коридоров, когда Тсуна осторожно высвободила свою руку из хватки. Киоко тут же сложилась пополам в безудержном хохоте. Наглым мальчишкам хотелось настучать по голове, но смотреть в их ошарашенные лица оказалось еще приятнее. — О-ох, — устало выдохнула Киоко, как только приступ смеха закончился, и посмотрела на Тсуну с сияющей улыбкой. — Спасибо, Тсунаши-чан! Ты меня очень выручила. Киоко не знала девушку лично, они даже не учились в одной параллели — Тсуна была на два года старше — но Сасагава слышала о ней от Ханы, да и скандальные слухи до нее тоже доходили. Удивительно, как представления школьников не походили на то, что Киоко видела своими глазами. — Обращайся, — флегматично ответила Тсуна, засовывая в рот леденец. — Ты теперь занята. Если кто-то будет докучать, зови. Киоко вскинула брови. — Так ты… не шутила? Тсуна смотрела прямо, с невозмутимостью айсберга. — О! — глубокомысленно изрекла Киоко и задумалась. — Не переживай, я за свободные отношения. Если ты когда-нибудь встретишь достойного человека, я между вами не встану, — на полном серьезе произнесла Тсуна, даже положив ладонь на плечо Киоко. Сасагава снова прыснула в кулачок и согласно закивала. — В свою очередь, обещаю тебе полную взаимность, Тсунаеши-чан. — Зови меня Тсуна, — только и сказала девушка. Ворота школы они покинули вместе — специально для особо любопытных, взявшись за руки, и Тсуна даже честно проводила Киоко до дома. А вернувшись к себе, наткнулась на несчастный взгляд брата и его обиженное пыхтение. — С-сестра, ты!.. Как ты могла?! Из кухни выглянула обеспокоенная Нана. — Дети, что случилось? — Мама, Тсуна… она… она увела у меня Киоко-чан! — Тсуна! — ахнула Нана. — Киоко ведь девушка! А тебе нужен парень. — Хорошо, мама, — невозмутимо отозвалась Тсуна. — Как только у Тоширо появится парень, я обязательно уведу и его. Пригубивший втихаря кофе Реборн закашлялся…***
— Савада, там твой брат с новеньким на спортивной площадке дерется! Тсуна прикрыла глаза и выдохнула. В последнее время ее просто преследует чувство дежавю. Кажется сочетание слов «брат» и «дерется» она слышала всего пару дней назад, только второе действующее лицо и место так называемой битвы изменились. — Т-тсуна-чан? — обеспокоенно позвала ее Киоко. Следующим же утром после знаменательного происшествия в спортзале, Тсуна с Киоко дошли до школы вместе, а после Сасагава позвала ее пообедать вместе, расспросив у доброго и почему-то постоянно краснеющего сэмпая, где можно найти старшую Саваду. Компанию парочке составила Курокава Хана. И Тсуна, пожалуй, впервые хорошо провела время за все годы в Средней Намимори. Щебетала в основном Киоко, Хана изредка вставляла язвительные комментарии. Единственное, что требовалось от Тсуны — сидеть и жевать. С остальным девушки справлялись самостоятельно. Увы, в этот раз идиллию нарушил взявший на себя роль гонца одноклассник. Зачем они сообщают ей все новости, касающиеся брата, Тсуна не понимала. На реакцию хотят посмотреть, наверное. Здесь, правда, школьников ждал большой облом — прочитать эмоции на лице Тсуны можно было только при о-очень большой внимательности и проницательности. — Тсуна, ты, конечно, извини… но твой брат идиот, — высказалась Хана. — Толком не учится, опаздывает все время, а сейчас еще и драками грешит. — Поддерживаю, — флегматично отозвалась Тсуна. К сожалению, повлиять на это Тсуна не могла, да и не стремилась особо. Девушка искренне считала, что со своими проблемами брат должен разбираться самостоятельно — достаточно взрослый. Тсуна в четырнадцать давно уже нашла себе подработку, как вполне легальную, вроде создания сайтов, так и не очень — вроде взлома баз данных с защитой средней сложности. И теперь, два года спустя, справедливо ждала от Тоширо самостоятельности. Тсуна просчиталась. Брату не хватало твердого стержня, какой-то решимости, что ли, стремления узнавать новое и использовать эти знания на практике. Тоширо сдавался, попытавшись лишь единожды, а потом и пытаться перестал совсем. Нана, как могла, старалась наставить его на путь истинный. Но что могла сделать воспитанная в традициях Японии женщина, если такими вещами обычно должен заниматься мужчина? Вот только Емитсу что-то не особо беспокоился о Тоширо, довольствуясь приездами раз в пятилетку и рыбалкой в пять утра. Брат просто-напросто не видел перед собой достойного примера. Но с появлением Реборна… Тсуне не нравился малыш-репетитор, временами от него бросало в дрожь, да и его действия вызывали множество вопросов у любого адекватного человека. Но Реборн воспитывал Тоширо, пусть и по-своему. И кто знает, может, хотя бы ему удастся вылепить из брата мужчину, а не вечно ноющую тряпку? — Не собираешься вмешаться? — вырвал девушку из мыслей вопрос. Тсуна взглянула на Хану. — А должна? — А если… если Тоширо-кун пострадает? — взволнованно спросила Киоко. — Об этом нужно было думать раньше, чем влезать в драку, — пожала плечами Тсуна. Киоко потупилась. Хана хмыкнула. Со стороны школьного двора раздались взрывы. Тсуна вздохнула. — Видимо, все-таки придется… Чем бы там ни занимались братец и непонятный новичок, о котором пол-обеда, не замолкая, рассказывала Киоко, это явно угрожает общественному порядку (и жизни — вероятнее всего). А где нарушение правил, там Хибари, камикарос и месяц в больнице с переломанными ребрами. Тоширо попал туда лишь единожды, в детстве сломав ногу, мама дневала и ночевала у его кровати и возвращалась домой такой изможденной, что почти сразу падала в кровать. Тсуне плевать, какую там беду накликал на себя брат — вряд ли новичок просто так с ним конфликтовать начал. Да и с Наной у нее отношения не очень складываются. Но она не хотела, чтобы мама снова плакала. — Что здесь происходит? Видимо, подошла Тсуна как раз к концу схватки. На земле вокруг валялся мусор, напоминающий динамит, а перед Тоширо, снова раздевшимся до трусов, на коленях сидел незнакомец. Пепельные волосы, фенечки — тот самый новичок? Оба явно были живы и здоровы, так что предчувствие чего-то плохого, появившееся с самого утра, наконец исчезло. Тсуна подошла ближе. Еще раз оглядела композицию, мазнула взглядом по Тоширо — брат смотрел напряженно, заранее не ожидая ничего хорошего — и сосредоточила внимание на новеньком. — Ты парень Тоширо? — Чего-о?! — вылупился на нее брат. Реборн прикрыл лицо полами шляпы. Хаято покраснел, а потом решительно вскинулся: — Я его Правая рука, но если… если Десятый захочет, я б-буду… — С-сестра, нет, ты все неправильно поняла! — замахал руками, словно умалишенный, Тоширо. — Ха-ха, забавные у вас игры, ребята, — подошел к ним еще один школьник. Где-то Тсуна его, кажется, видела… Но где? Найти ответ в закоулках памяти девушка не успела — за спинами у них раздалось жуткое «Травоядные смеют толпиться на территории школы? Камикорос!» — А-а-а-а! Хибари-сан! Парней как ветром сдуло. А у Тсуны под носом очутилась тонфа, так близко, что девушка даже могла почувствовать запах металла. Тсуна несколько секунд смотрела на грозное орудие ГДК, а после бестрепетно встретилась с ним взглядом. — Простите, Хибари-сан, ваше предложение о сближении лестно, но у меня уже есть девушка. Прощайте! И как ни в чем не бывало направилась на уроки, все же обеденный перерыв уже закончился. …Если бы кто-то из школьников увидел в этот момент Хибари Кею, он бы поспешил скрыться отсюда на максимально возможной скорости от царящей вокруг него жажды убийства. Если бы рядом оказался верный Кусабаке, он бы с удивлением отметил, что Хибари-сан растерян. Но ГДК не видел никто. К счастью для своей психики.