В твоей власти

      Растерянная Акира продолжала сидеть голышом на камне. Вода мирно щебетала, как могли щебетать птицы в лесу днем. Только что демон был здесь, занимал место и касался девушки, прижимал ее к своему телу, говорил грубые слова и высмеивал ее как ему хотелось, как ему больше нравилось. А сейчас и след его простыл. Как не смотри, как не разглядывай, все равно ничего не заметишь. Долгие молчаливые деревья хранили вековые секреты, не предназначенные для человеческих ушей. Где-то одиноко выли волки на луну. И только Акира продолжала сидеть удивительно смирно и послушно. Пальцы на руках перешли в движение, сжались в кулачки, но все внимание девушки было отдано мраку, где стремительно исчез демон.       Пошевелиться оказалось труднее, чем она предполагала. Разморенное тело после жадных касаний и поцелуев мелко дрожало. Тонкие пальцы поднялись к губам, ощупывая мягкость и требовательную пульсацию. Губы ныли, и пальцы ощущались словно чужие на тонкой кожице.       Акира мотнула головой, раздосадованная на собственное неуклюжее состояние, хлопнула ладонями по щекам, возвращая себя в реальность, где никого не было, кроме ее обиженной гордости и брошенности. Она чувствовала себя брошенной, а еще хуже — отверженной девицей! Так вот, что значит быть не нужной... Никогда раньше ей не доводилось примерять эту роль. Да и почему он так разозлился? Ведь она ничего оскорбительного не имела в виду! Слова слетели с языка непроизвольно, да и были правдивы! Может быть он на мгновение забыл про их различие, про различие между человеком и бессмертным демоном. То, как он жадно накинулся на нее, забыв про свою сущность и принципы, словно пробудился от долгого смутного сна или проклятия... Твердило только об одном. Он был так же опьянен моментом, как и она. Он забылся и потерял свой напыщенный самоуверенный контроль. Вернулся к истоку своего человеческого начала. Наверно, именно тогда он был с ней настоящим, искренним. Акира пожалела, что сболтнула лишнего и не дала возможности ему раскрыться перед ней полностью. Она уже не боялась демона, а, наоборот, жаждала его возвратить. Но он бесследно исчез. Навсегда. Никакие слова или просьбы не заставят его вернуться. Акира это понимала с какой-то грустной обреченностью, заставляя свое разморенное тело после первых в жизни мужских ласк подняться с камня.       Так вот что значит познать первую близость, пускай она и была такой краткой. Но зато такой упоительной и незабвенной! Теперь и у Акиры есть, что вспомнить. А помнить она будет вечно, тихо, скрытно и жутко краснея глубокой ночью, с придыханием переживая фантомные поцелуи. Чуткость и грубость демона. По-мужски твердые, но горячие губы. Руки...       Наверно, жар, исходящий от губ и кожи лица девушки, имел алый оттенок и служил символом реальности демона. Акира ухватилась за эту шаткую мысль о реальности, которая будет служить ей ориентиром в дальнейшем. Когда она будет задаваться вопросом: не привиделось ли..       Удивительно, но она перестала стесняться голого тела. Если бы утром ей сказали, что она будет в плену гипноза своенравного демона уже к ночи, то она бы сказала этому выдумщику пойти попрактиковаться в шутках получше, нежели использовать выдумки кицунэ. Но теперь голое тело представало перед ней как нечто естественное, то, что можно показать полностью ему, демону. Открыться. И он мог принять ее, как принимали неизбежное испокон времен.       Аффект и взбудораженность испарялись из тела и рассудка, как вода в источнике, завитушками колец цепляющаяся за ветки и рассеивающаяся в невесомости. Все становилось обыденным и возращенным на круги своя. Сверчки пели не уставая, выжимая из того времени, что им предоставлено коротким циклом круговорота, все возможное и невозможное. Но петь вместе с ними Акире не хотелось. Она даже рассердилась на их показательную беззаботность!       Собрав растрепанные волосы в произвольный жгут, Акира отыскала оставленную в кучку одежду под навесом и накинула на влажное тело. Ткань хлопка неприятно прильнула, разом становясь мокрой на груди, животе и бедрах. Ступор помутнения прошел, она снова могла двигаться и думать.       Все же она слишком доверчивая! Раз позволила высшему, столь опасному существу без жалости и морали втереться ей в доверие. А если бы он ее поглотил? Как поглощал всех остальных доверчивых слабых жертв. Наверно, это говорила в ней кипящая обида, что он вот так бросил ее посреди всепоглощающей страсти и теперь разум пробовал задеть точно так же демона в отместку.       Девчачья обида пыталась все переиначить, словно это не демон бросил ее, а она бросила его. Разошлись по обоюдному согласию.       Сколько прошло времени? Она не знала и не следила. Время было размыто и обращено в субстанцию недвижимости.       Акира размяла вялые щеки, плечи и подвигалась, возвращая прежнюю себя, если не получается мысленно, то хотя бы физически возвратить утраченную былую непосредственность.       Демон обмолвился про глицинию. Но она не совсем конкретно поняла к чему он это упомянул. Сейчас, немного придя в себя, она стала заново перекручивать все высказанные слова. Или они просто всплывали посреди туманной пелены. Обычно брат использовал ветки нандины с красными ягодами для предотвращения пожаров и отпугивания злых духов. Он вешал ее у входа в дом или в северо-восточной части дома, которая считалась самым несчастливым местом. Так всегда поступал отец, а до этого дедушка. Все в их семье так поступали, следуя старым поверьям. Неужели глициния являлась тем самым защитным барьером от таких, как он?       Акиру немного трясло, все же до конца вернуть прежнее самообладание не получалось, как и не получалось упорядочить внутренний хаос. Ноги были как ватные, когда она забрала погасший фонарь и ступила на тропку меж поросшими вьющимися растениями валунами. Теперь, когда огонь догорел, она ориентировалась в темноте по памяти. Ведь ноги помнили старую протоптанную дорогу и вели ее домой. Примятая трава шуршала, листья на деревьях едва сквозили от пробегающего ветерка, заблудившегося в такой чаще. В темноте все стало размытым и обманчивым, как глаза не напрягай, все равно ничего не заметишь. Осторожные шаги Акиры разлетались эхом в плотности леса, колыхая застоявшийся сумрак. Ночь полна иллюзий, так часто твердила себе Акира, и сейчас она теряла уверенность, что сможет добраться до родного порога. С каждым пройденным шагом, она все пуще загоняла себя в ловушку путаницы. Неужели она сбилась с пути и ступила в ту часть леса, где ни разу не бывала? Неужели она пропустила развилку и потерялась в зарослях? Она уже не могла с точностью определить на восток ли двигалась или на запад. Вверх или вниз. Концы света поменялись местами, а определить по звездам затруднительно. Их просто не было видно из-за густых крон. Сандалии то и дело вязли в рыхлой земле или спотыкались на неровностях выступающих корней. Акира устала все время отводить от лица колючие ветки, норовившие выколоть глаза. А еще ей хотелось оглянуться — настолько отчетливо она слышала вкрадчивые шаги, кто-то неустанно провожал ее спину взглядом, но обернуться не позволило суеверие. Не смотри назад — иначе не посмотришь больше вперед.       Запах горящих источников, немного горький и соленый, остался далеко позади, даже если бы Акира решала вернуться той же дорогой, по которой блуждала, то не смогла бы этого сделать. Ведь та тропа затерялась, по ней нельзя вернуться, как нельзя вернуться в прошлое. Теперь она явно заплутала, да еще и замерзла на продуваемом сквозняке. А ночь была темной и глубокой, что нельзя было даже различить, где кончаются вершины деревьев и где начинается небо. И эта глубина ощущалась как бесконечность.       Прислонившись плечом к дереву, девушка перевела учащенное дыхание, а может разом успокоить быстрый стук сердца от недоброго знака. Она боялась потеряться, боялась в одиночестве блуждать в неизвестности. Боялась быть обманутой и сердилась на демона! Он все еще безмерно владел ее мыслями. От чувств, которые он в ней пробудил, она отчаянно пыталась отгородиться.       Под ногами во всю цвел папоротник, совсем одичалый, с огромными раскинутыми листьями. В нем все время происходила активная жизнедеятельность насекомых и ползучих существ. Девушка поежилась, стряхивая наслоение брезгливости. Не то, чтобы она и раньше была такой мнительной, но сейчас, после всего, силы и реакции подводили.       Плотнявая юката не оберегала от прохлады, тело покрылось гусиными мурашками до самых корней волос, а волосы взъерошились от приступа озноба. Это был не простой озноб... Он предвещал тихую беду, приближающуюся быстрыми шагами. Хищными следами бесшумных лап, подобно невесомым теням скользящие между прозрачными стволами.       С нарастающим страхом, Акира обхватила шершавую кору ели, будто в ней таилось спасение, и оглянулась, пытаясь хоть что-то углядеть в потемках. Сердце неприятно запорхало, а интуиция подсказывала затаиться и замереть.       Лес все так же дремал чутким сновиденьем. Стволы деревьев едва виднелись каменными истуканами с серебряными прожилками. Лепестки листвы слегка трепетали, искажая реальность, казались одинаково черными. Тихо журчала горная речка, спрятанная где-то в глубинке.       Первый черный волк показался на изрезанном холмике, подсвеченный косой луной. Остановился и замер, смотря прямо на притаившуюся за деревом девушку. Он гордо возвышался, словно самолично загнал добычу в капкан. Густая спутанная шерсть на спине и кончиках ушей исходила гипнотической рябью. Этот волк был больше, чем остальные волки, бесшумно выползающие из покрова леса. Их глаза, полные настороженной сосредоточенности, внимали каждому движению, каждому судорожному вздоху Акиры. А сама Акира стояла не жива, не мертва.       Никогда прежде она не вступала так далеко в эти края, никогда прежде не встречала столь большого хищника. Волкам здесь не место, но они здесь, окружали в плотное кольцо. Их угрожающее рычание доводило до исступления. Звук волчьего голода — ясный в чистоте ночи — звенел и беспрепятственно летел все дальше, к далеким вершинам гор. Девушка сильнее вжалась в дерево, хоть это было и бессмысленно и безнадежно, как не кричи, как не верти, все равно обречена.       После встречи с демоном она не должна была так испугаться. Страх перед ним должен затмить все прочее. Но у страха нет предела, он мог только углубляться.       Мерцающие глаза зверя держали девушку в плену. Акира неотрывно смотрела в два омута, словно в глубокий колодец, заглядывала в узкую щель неизбежной смерти и куда-то летела сломя голову.       Девушка с такой силой вжалась в дерево, что вот-вот станет с ним одним целым. Мгновение затянулось. Лучше бы волк не медлил, а исполнил свое обещание! А так только мучительное ожидание расправы...       Ступая огромными лапами, хищник приблизился, волосы на холке топорщились. Все его тело было натянуто, звериная мощь проглядывала в позе. Волк склонил голову, приветствуя девушку, в знак извинения, а затем встал наизготовку, словно упругая пружина. Пасть приоткрылась, показались желтоватые изогнутые клыки. Клыки, которые по форме напоминали демонические... Из пасти повеяло смрадом.       Акира зажмурилась.       Послышался почти бесшумный рывок, но Акира всеми обостренными до предела чувствами поняла, что волк прыгнул. Она вскрикнула и инстинктивно накрыла голову руками. Огромные лапы коснулись ее плеч и повалили на землю. Тяжелая туша волка придавила девушку к земле, растопыренные когти впились в кожу. Акира потеряла сознание, безвольно барахтаясь где-то посредине. Плечи и щеку пронзила боль, и эта боль возвратила ее к действительности. Девушка истошно пыталась отбиться от зверя и отползти. Пыталась спасти, хоть участь была проиграна в неравной схватке.       Внезапный хруст ломающихся костей и жалобный скулеж волка разгорячил ухо девушки, и тут же замолк. Его тело, тело сильного и выносливого зверя, в одно время расслабилось и потеряло былую форму. Животное накрыло собой извивающуюся Акиру. Вонючая шерсть застилала все вокруг.       Акира сама не поняла, что произошло. Но тело волка было сметено в сторону, а она снова могла дышать. Но двигаться опасалась, да и не могла, потому что парализована была, так и лежала на земле с раскинутыми руками и зажмуренными глазами. Юката изорвана, только грудь остервенело поднималась и опадала, ткань сползла и обнажила правое полушарие. От ее тела все еще исходил едва уловимый запах, сладковатый от паров горячей воды. Она выглядела поломанной и совсем зажатой в тиски пережитого ужаса. А может до сих пор была поглощена им.       По траве, что почти окутывала ореолом тело девушки, были разбросаны пятна, просеянного сквозь кружево листвы.       — Что и требовалось доказать. Глупее некуда. Смотреть больно.       Мир и роковые обстоятельства изменились.       Такой знакомый вероломный голос и слова не сразу дошли до помрачневшего от жуткого испытания разума Акиры. Она не владела собой, а только отзывалась на внешние звуки, но глаз не открывала, под веками, в этой теплой темноте, было намного проще и безопасней.       А еще она слышала журчание речушки неподалеку, стрекот насекомых да шелест ночных звезд. Ночь жила. Ночь обладала волшебным умением воссоздавать атмосферу действительности, достоверные краски, звуки, цвет с запахами и переливами. Бледность и истощение Акиры гармонично сливалось с подлунным царством. Казалось, еще мгновение, и она растворится в ней, станет еще одним украшением на венце ночи.       Чужая рука, протянутая к лицу Акиры, не раздумывая и не сопротивляясь напору уберечь, коснулась кожи. Синие узловатые пальцы с выступающими костяшками бережно обвели контур лица девушки, на что она нахмурила бровки и испуганно хмыкнула, отворачиваясь от проявленной нежности. Скорее из-за пережитого аффекта, нежели от брезгливости.       Простертые пальцы сжались в кулак, словно тот, кто проявил небывалую нежность, вдруг передумал проявлять более. Но последующий короткий стон девушки, вырвавшийся из-под губ, вновь заставил демона пойти на поводу потребности уберечь.       На девичьей щеке выступила кровь. Кровь не соблазнила демона, он давно привык и обуздал всепоглощающий голод, теперь это просто вынужденная необходимость ради достижения цели в стремлении стать сильнее. Но сейчас кровь пробудила в нем легкий оттенок нужды, словно непрекращающийся голодный зуд в недрах проклятого естества, и при этом необузданное нетерпение стереть ее с лица Акиры. Сделать так, чтобы лицо вновь стало прежним, чистым. А с кровавой отметкой она выглядела очень уязвимой и беззащитной. В этом была непосредственно его вина, что отпустил девушку одну в ночь. Демон не умел заботиться, ему, как высшему существу, такое было чуждо, в мире, где существовало извечное соперничество меж сильнейшими это было ни к чему.       Но он не мог противиться самому себе, протянул руку и вновь прикоснулся к трепетной слабости Акиры.       Да, она больше не сопротивлялась. Сопротивлялась только ее чуткая человечная невинность.       Несмотря на протесты, ладони демона окончательно обхватили лицо девушки, аккуратно поворачивая к себе, вытирая большим пальцем выступившую кровь из пореза так, чтобы и следа не осталось. Выглядывающие ушки белили хрупкими ракушками. Демон убрал волосы с ее лица, неуклюже заправляя за эти маленькие девчачьи уши. Никогда прежде он не обращал на них внимания, никогда прежде не удивлялся их совершенной округлой и открытой форме. Такая деталь привлекла его с неожиданной волной. Он сам себе поразился. Поразился ничтожному желанию рассматривать чьи-то посредственные части тела. Созерцание принесло ему небывалый покой и умиротворение. От девчонки звучала теплота, усыпляющая его необузданность.       Губы Акиры решительно сжаты, но нижняя все же чуточку выдавалась вперед. И эта губа, и полная мочка уха казались удивительно милыми. Бледное лицо постепенно заливалось краской жизни, безупречно очерченные веки тоже порозовели, словно разлитая акварель.       — Акира, — чуть громче позвал демон, все рассматривая ее черты лица.       Девушка встрепенулась, веки задрожали, но рассеянный взгляд ничего не различил в темноте. Она блуждала не только мысленно, но и глазами, пока степенно не привыкла к очертаниям нависающих деревьев и рядом находящегося демона.       Наверно, она слишком долго пребывала вне всякой связи с внешним миром, именно этим, видимо, можно объяснить иллюзию перед ней. Все остальное отчего-то вдруг перестало иметь резонный смысл — звуки, слова, нападение волка и вероятная собственная погибель.       Акира смотрела на демона отсутствующим взглядом, как будто не узнавая. Он сухо спросил, слышала ли она его. Она слышала, но как-то отдаленно, потерянно.       Демон, чье имя Акира так и не разузнала, с показным равнодушием отстранился. Нельзя точно определить; с облегчением или с досадой что-то промелькнуло в томном взгляде прищуренных глаз с черными кандзи.       Она как-то по-новому посмотрела на него, с внутренним предвкушением сплетая траву меж пальцев, играясь с мягкостью, заместо того, чтобы погрузиться в волосы демона и притянуть к себе.       Облик демона притягивал небыкновенностью, словно падающая огненная звезда на полотне неба. С ярким абрикосовым налетом проступали блики на коротких волосах. Твердые мужественные черты лица и ритуальные синие линии разрисованных отметок, в коих не было ничего вычурного и лишнего. В нем присутствовал отпечаток древности, одновременно завораживающее и шокирующее сочетание призрачной красоты и жестокости. Была в этой строгости линий некая проступающая чувственность. И невероятная сила... Его могли породить лет триста, четыреста назад. Холодный и в то же время полный внутреннего жара. В одночасье совершенное и проклятое произведение природы.       Кто его породил...       Он казался недосягаемым. Отвергнутым и обособленным, не солидарным ни с кем и ни с чем, даже с небытием. Бесконечно одиноким — и безнадежно ни с кем не связанным. Ни в прошлой жизни, ни в этой. И никогда в последующих перерождениях.       Губы демона приоткрылись. Они напомнили о неприличных и страстных поцелуях. И не было в этом напоминании ни капельки дурного, ни капельки сожаления, ни капельки стыда. Удивительно, но Акира не сожалела о случившемся, а, наоборот, была счастлива получить толику его ласки.       Ему явно не понравилось то, куда был устремлен интерес Акиры. Или он всеми способами показал свое неприятие по причине возникшей неловкости, что сродни унижению для такого, как он.       — Отлично, ты пришла в себя, раз так смотришь, — грубо протянул демон, вставая на ноги и с промедлением протягивая руку.       Акира моргнула, разгоняя разгоряченное наваждение, а потом еще раз, привыкая к его голосу и присутствию. Неужели он вернулся за ней? Может это был мираж, а она сама уже давно лежала мертвой? А все, что сейчас происходило всего лишь разыгравшееся воображение агонии посмертия.       — Вставай, я отведу тебя домой, если ты не в состоянии дойти самостоятельно, — недобро буркнул демон, держа руку навесу, чтобы девушка могла ухватиться. — А то снова попадаешь на приключения. Я не занимаюсь тем, что спасаю непутевых девиц из беды. Каждый сам хозяин своей судьбы.       — Мог и не появляться! — в ответ огрызнулась Акира, не ведая откуда взялась эта острейшая обида, начисто игнорируя протянутую руку помощи, садясь на коленки и запахивая оголенную грудь. В темном сумраке шелест ее хлопковой юкаты звучал отчетливо и прохладно.       — Если бы я не появился, то ты бы уже лежала с отгрызанной головой. Такая твоя благодарность? — вскипел моментально демон, разминая пальцы с неприятным щелчком.       — Тогда бы это была моя судьба! — продолжала упорно и твердолобо спорить девушка, хоть прекрасно понимала, что надо было поблагодарить и замолчать, не провоцировать еще одного хищника в темном лесу. — Никто в этом мире не в силах ничего изменить...       Последние слова она невнятно прошептала под нос, вздрагивая всем нутром. Один взгляд на поверженную тушу волка вернуло Акире ужас. Каким же он был огромным! Гордый зверь и хозяин леса уступил в схватке с демоном, что только доказывало силу и превосходство последнего. Голова зверя сломана и свергнута в неестественности, пасть приоткрыта, язык прилип к запекшейся пене. Глаз стеклянный и не мигающий, задернутый поволокой, на поверхности едва отображалась уменьшенная перспектива леса и шевеление травы. Густая поросль шерсти колыхалась в такт.       Акира обхватила плечи руками, согреваясь от страха и дыхания смерти, повеявшей из ниоткуда и отовсюду сразу. Мысли становились все более разбросанными, но она старательно держала себя на плаву, заторможенно перебирая ими в полном молчании.       — Как видишь, я изменил твою судьбу, — с издевкой и горделивостью произнес демон, растягивая губы в чрезмерно нахальной усмешке, но при том черты лица ожесточились в гримасе. — Слабым людишкам, вроде тебя, ни за что не выжить в нашем мире, если не наберешься умениями к приспособлению.       — Спасибо, — с опозданием сказала она, все еще пребывая во власти минувшего страха. — И за наставления тоже.       Тихие, почти беззвучные слова, которые обычный человек вряд ли мог распознать, оказали на демона впечатление. Словно прошлись прохладной водой по горячей коже, разом остужая, отнимая его язвительность и открытую враждебность. Он сжал кулаки и тут же расслабился, отпуская кипучую напряженность. Рядом с девчонкой он терял контроль, становился неотесанным дураком, готовым исполнять любой ее каприз, а таковым он себя никогда не считал.       — Пойдем, — уже более миролюбиво предложил он, вновь протягивая руку, смирившись перед необходимостью оказать ей помощь несмотря ни на что. — Не медли.       Большие глаза Акиры рассеяно обратились на протянутые синие пальцы. Тень и власть демона падали на нее вихрем перемен и рычагом невозврата. Теперь все изменится, в этом она была убеждена.       Она ухватилась за вежливо предложенную возможность. Резким рывком демон поднял ее на ноги. Закружилась голова, заплясали сумбурные кляксы пятен, она пошатнулась, но его рука, обвившая талию, не позволила снова свалиться наземь.       Девушка рвано вздохнула и накрепко зажмурилась, обессиленно прильнув к демону, ощущая все выпуклости и впадины вытесанного словно из мраморного камня мужского тела. А он и не противился сиюминутной слабости человека, так ранее раздражающего до мозга костей своей физической ущербностью.       Чувственная дрожь прошлась по телу девушки.       — Обхвати мою шею руками, — горячим голосом наставлял он, опаляя маленькое ушко и придерживая за локоть.       Девушка хмыкнула, не совсем верно растолковав указания.       — Я бы обхватила, но даже твоего имени не знаю, — шепнула она куда-то в область его ключиц. Запах его кожи проникал внутрь и оседал где-то внизу женских глубин, недовольный, голодный, многообещающий.       Акира вдруг застеснялась, стала вся воплощенной стыдливостью.       — Обхвати руками, Акира, иначе упадешь, а я не пошевелю даже пальцем, чтобы помочь.       Следуя требованию, с наслаждением погружая пальчики в жесткие волосы на его затылке, Акира стала еще ближе, когда он подхватил ее под бедра и усадил на сгибе руки.       — На спине ты не удержишься, того смотри свалишься, лучше уж так, — словно в подтверждение пригрозил он, прижимая ее крепче, а затем в невероятном и предсказуемом понимании поправил сползающий ворот юкаты с плеча.       Акира не успела и вдохнуть, как демон прыгнул, трезвоня бусинами на щиколотках.       Сердце Акиры подскочило и гулко забилось, когда демон высоко подпрыгнул с ней на руках, приземлился на ближайшем холме и снова взмыл в воздух. Он передвигался бесшумно, стремительно, незаметно, перемещаясь с места на место под звон четок. Настоящая демоническая магия! Лес вокруг стал эфемерным, наполненный какой-то прозрачной пустотой и ветхостью. Волосы Акиры развевались на ветру, подпрыгивая и опадая в ритме движения.       Черное небо с серебристыми переливами и отливами то приближалось, то бескрайне далеко отстранялось, до того прекрасной была ночь в обрамлении звезд, тонкого когтя луны и сыпучих мглистых облаков, нанизанных на острие гор, и казалось, что вот-вот девушка ухватиться за своды деревьев и взлетит еще дальше, еще выше. К самим небесным царям, которые истребляли на своем пути все живое на летающих невидимых колесницах из древних легенд.       Теперь она была одной природой со звездами, луной и демоном. Она вошла в его обособленный мир, разделяя наравне проклятие и одиночество. И красоту подлунного королевства.       Разве было нормальным мечтать, чтобы остаться с ним здесь навечно? Вот так парить, отбросив все суждения и моральные ценности?       Демон поймал ее взгляд — дико восторженный и взволнованно сверкающий, передающий всю красоту мгновения. Огромные-преогромные глаза придавали этому личику обнаженное и неземное очарование, словно ее опоили из источника грез. А затем его янтарные глаза опустились на ее обветренные губы, и она почувствовала, как мучительно тянуло к демону.       Она несмело улыбнулась, показывая белые зубки. Показывая свою признательность и отзывчивость.       Это отрезвило демона, потерявшего ориентир времени, реальности и собственных принципов. Такая нежная и ослепительная улыбка возымела над ним эффект удара чугунного гонга, и он не мог думать ни о чем другом, кроме Акиры и блуждающих огоньках в ее глазах.       С каким-то мстительным раздражением, направленного на себя, на нее, на вызванное возбуждение, демон прыгнул еще раз и резко приземлился, вгрызаясь ступнями в почву, отчего появилась внушительная вмятина из массива разрыхленной земли и смятой травы.       Девушка охнула от резкого перепада, пребывая до сих пор в невесомости и в надежных руках, но демон не позволил привыкнуть — скинул девушку на землю и легонько оттолкнул подальше. Подальше от себя и подальше от реакции, которую она пробуждала в нем.       Спотыкаясь на ослабленных ногах, Акира упала на коленки, звонко клацнув зубами. Растущие орхидеи на открытой прогалине доставали до плеч, источая дивный аромат. Здесь была полянка, где росли самые разнообразные соцветия в зависимости от смены сезона и года, но одно оставалось неизменным — фиолетовые орхидеи, завораживающе колыщущиеся по ветру. Здесь, среди замшелых мхом валунов и редких криптомерий, где между стволов блуждали синие сумерки, Акира не раз собирала дикие вкусные ягоды, ориентируясь по животным, которые ели только съедобные и обходили стороной ядовитые, собирала цветы и нужные травы, а еще любила насаждаться мерной мелодией льющегося водопада, спрятанного в узком ущелье, пить воду и освежать лицо от испарины. А еще здесь жили олени, отдыхающие на солнышке и смешно подрагивающие ушками. Они любили орешки и всякие коренья.       Все эти воспоминания промелькнули перед глазами, пока девушка пыталась постановить шаткое равновесие и мироощущение. Собирая остатки гордости и самоуважения.       — Дом совсем близко, осталось только спуститься. Я не буду провожать до самого порога, иначе... Не хочу знать! — отрешенно высказался демон, рассматривая согнутую фигурку в траве. — Много почестей.       Наступила тишина, если бы вдруг клетку с мечущими и крикливыми птицами накрыли тканью.       Акире потребовалось приложить все силы, чтобы собраться с духом и посмотреть на него через плечо, старательно пряча навернувшиеся слезы обиды — так не вовремя щекочущие веки! Поглядела пристально, долго, выискивая любые эмоции на бесстрастном лице безымянного демона. И ничего не находила.       Демон выжидающе смотрел в ответ, безмолвно приказывая повиноваться, стараясь укротить пылкость ее нрава, усмирить упрямство, проникнуть сквозь мысли и само естество. Акира стойко выдержала и этот взгляд. А если выдержала, значит сможет выдержать что угодно.       Опомнившись, она кое-как поднялась на ноги, отряхивая юкату от прилипших травинок. Можно было посмеяться, что она так зациклена на опрятности, но она совершала действия по привычке, чтобы привести свои мысли в порядок, чтобы успокоиться и обмануть свое сознание в правильности происходящего. Все еще происходящего. Насчет правильности она будет думать потом, после неправильности всех слов и поступков.       Закончив нехитрые манипуляции, она снова подняла глаза на демона, и такая в них дерзость отразилась, как у туго натянутого лука.       — Так уходи! Я сама в состоянии добраться домой и без твоей помощи! — съязвила она, прикасаясь ладонями к цветам и прося у них поддержки.       — Не заметно.       Акира прикусила язык, когда он одной холодной оброненной фразой приструнил ее бунт.       Подумать только!.. Демон, чье существование повергало в ужас, вдруг отпускал восвояси человека. Человека, которым он питался на протяжении столетий. Не просто отпускал, но и спас, пускай и в грубой форме проявления заботы. Если бы Акира кому-то рассказала о сегодняшней ночи, о знакомстве с ним, о поцелуях, о жадных прикосновениях, о волке — в конце концов! — то любой другой давно бы опешил от таких приключений. Или не поверил.       Нет, она никогда не откажется от сегодняшней ночи!       Рассматривая его исподлобья, закусив губу от рвущихся колких слов, так и вертящихся на языке, она открывала в демоне что-нибудь новое с каждым разом, например размах плеч, хмурость лица или разлет бровей. Переливающиеся янтарные глаза. А его очерченные губы... особенно изгиб верхней!       Она побыстрее отбросила этот образ из головы, разыгравшийся во всех красках.       — Уходи. Ну же! От твоей нерешительности ничего не изменится, — однобоко подтолкнул он, угрожающе склоняя голову. Свет преломился, и на поверхности его экзотических глаз пробежали блики, как тлеющие угольки резонанса.       Он стоял весь напряженный, собранный ко всему, готовый отстаивать свои убеждения, мерно и глубоко дышащий. Он просто ждал, ждал, когда Акира не сможет больше иметь над ним такой власти. А наглая девчонка, сама того не ведая, имела эту проклятую власть! И ведь пальцем нельзя трогать!       — Я просто хочу запомнить, — мягко и чистосердечно призналась Акира, ощущая, как снова разрумянилось лицо и запылали губы. Она говорила это без иронии, без двойного умысла, а лишь с обычной девчачьей сентиментальностью.       Демон нахмурился, почуяв неладное. Ему, до скрежета зубов, совсем не понравилось это.       — Что запомнить?       — Кое-что важное, — шепнула она, трогая его за сгиб руки, но он выдернул, и рука девушки безвольно упала.       Ей, совсем неопытной и недальновидной, хотелось раскрыться в искренности, какой бы пагубной она не обернулась для нее, для него. Да и почему она стала зависима от него всего за столь короткое время?.. Может быть он обладал магией внушения? По-другому не объяснить этот феномен.       — Тебя... — выдавила Акира чуть слышно, несмотря на его реакцию.       Демон окаменел, замер, казалось, его крепко сбитая фигура с широкими плечами углубилась в себя, в размышления и внутренний конфликт. Вроде, еще глубже, чем в прошлые разы. Он ничего не говорил, но знамение приближающейся грозы распространилось в воздухе сухим и однозначным потрескиванием гнева. Он весь напрягся, Акира могла поклясться, что слышала хруст и щелчки его лопающегося терпения. Быстро вспыхивающий нрав демона прорывался наружу.       — Чепуха! — выплюнул он.       Почему он так злился?       Девушка съежилась, отступила на шаг. Забилась внутрь своего кокона. Глаза демона презрительно сузились, а затем он прыгнул, быстро, молниеносно, как кошка прыгала за добычей, — и оказался на одном из поросших мискантом валунов. Потом еще раз подпрыгнул, косые мышцы подтянулись и расслабились и снова перешли в подвижность, Акира, чье зрение не могло уловить такие быстротечные передвижения, все же в какой-то извращенной заторможенности могла наблюдать за кошачьей грацией. А может он специально хотел показать все способности своей сверхсилы и тем самым отпугнуть от себя. Сделаться ужасающим и оправдывающим свое демоническое происхождение.       — Запомнить?!       Демон обрушил удар на камень, с треском раската грома отколов добрый кусок. Мелкие камешки долетели до девушки, оседая в высокой траве. Пригревшиеся днем белые бабочки в лишайнике замельтешили вокруг. Казалось, что их там огромное множество.       — Запомнить?..       Демон не останавливался, он прыгнул дальше и еще одним смертельным ударом обрушился на дерево. Треск раздробленной коры и сломанной древесины голыми руками разверзлось по поляне. Одно уверенное движение, точный замах и идеальная концентрация силы, обрушенные на несчастное дерево, сподвигло древесину расколоться надвое.       Разрезанная сочащаяся плоть до белых костей на его руках тут же обрастала мышцами и кожей. Зрелище это было поистине отвратительным. Но, заместо омерзения, Акира испытывала боль.       — Запомни меня таким! Смотри! Не отворачивайся. Ведь я демон, а значит могу творить что угодно! — задорно, с издевкой подначивая он, нанося сокрушительные удары, пока от крепкого ствола не осталось и целого кусочка. Только раскоряченные осколки. Растревоженные листья летели с неба, словно хлопья. Птицы, дремавшие в ветвях и в дуплах, с испуганным кличем повспархивали ввысь, огалтело хлопая крыльями. Только их крик и стоял в ушах.       — Ты не такой, — замотала головой Акира, пораженная. Ей сдавило грудь, тяжестью налился желудок, словно скользкими змеями.       — А какой?! — Ядовитая улыбка расползлась по его лицу, показывая исключительное самолюбие и превосходство. Показывая зубы, как лезвия. Он распростер руки в стороны, демонстрируя свою демоническую натуру во всем своем пугающем великолепии.       — Лучше, чем ты думаешь о себе!       — Почему пристала ко мне? Доверчивая, как собачонка... Убирайся! Говорить с тобой — по-прежнему напрасная затея, — подавляя гнев, проговорил он. Раны, полученные от остервенелых ударов, мигом заживали, не оставляя ни следа царапин. Это придавало облику демона неуязвимости. — Только напрашиваешься на неприятности.       — Почему ты злишься? Потому что пришлось спасать меня? Из-за этого? Или, может, ты презираешь меня? — продолжала допытываться Акира, несмотря на внутренний вопль бежать и не оглядываться. Голос стал тонким, надрывным, она вот-вот могла потерять контроль и заплакать. Дрожание голоса было предвестием.       — Я презираю слабость. А ты — воплощение слабости, — выделяя каждое слово для убедительности, процедил он. Взгляд демона, подозрительный, опасный, колючий от злости сменился холодом недосягаемости. — Для меня...       В воздухе до сих пор летали листочки и пыльца, оседая в волосах. Светлячки заполонили все пространство между ними, кружась в хаотичном танце. Фиолетовые орхидеи зловеще повернули головки к тусклому свечению, прислушиваясь к разговору, а может и насмехаясь. И в этом бледном мерцании, в чистейшей абстракции, когда по земле гуляли тени, лицо демона смутно проступало из тьмы, как старинная маска.       Все стало неестественным.       — Я... я не хочу вот так прощаться, — слабо попросила она, цепляясь за то единственное, что осталось — за ощущение времени. На душе было так грустно, словно нет больше ничего, что могло бы связать реальность с этой тоской.       — Забудь обо мне. Забудь все слова, всю эту ночь. И никогда не вспоминай. Ты просто несмышленная девчонка, повстречавшая демона. Напридумывала себе невесть что... Не доверяй чужакам, может дольше проживешь. Мой тебе совет.       Глаза защипало, и Акира подняла голову вверх, старательно моргая, прогоняя эту слабость, за которую ее ненавидел и отвергал демон. Но чем усерднее моргала, тем пуще набегали слезы. Она шмыгнула носом, не выдержав его прямого взгляда, закрыла глаза рукавами юкаты, дрожа всем телом от крайней потребности.       — Нет... не плачь. Почему ты плачешь? — в полном недоумении и огорошенности забормотал демон, словно впервые столкнулся с женскими слезами, отводя глаза на что угодно, лишь бы не смотреть на девчонку.       Он думал, что сегодняшняя ночь не будет отличаться от всех предыдущих и последующих, но он здорово ошибся, когда забрел на тот горячий источник. Повстречал эту сумасбродную девчонку и сам не понял, как оказался в водовороте чувств, которые всегда отрицал в себе.       — Прости меня, я не умею переубеждать, не обладаю изяществом слов, чтобы достучаться до тебя. Сказать, что, пускай ты и являешься демоном, но не для меня. Эта ночь... За эту ночь я успела углядеть в тебе нечто большее, чем ты, наверно, успел углядеть за десятилетия, а то и больше. Даже не представляю сколько тебе лет и как звать... Прости, если докучаю или навязываюсь. Это моя правда, и она идет от сердца. Я лишь несмышленная деревенщина, как ты говоришь...       Акира высказала все, что творилась у нее внутри, выплеснула чувства, преобразовав в подобие слов. Заикаясь и плача то ли от горестной тоски, то ли от собственной бессмысленности, то ли непонятно от чего. Главное, что сказала, все остальное уже зависло от воли случая.       Как демон сумел перевернуть вверх тормашками ее маленький мирок, в котором до сих пор было комфортно и уютно?       Данная загадка была неподвластна никакому объяснению. Просто так случилось, вот Акира, вот демон. Две абсолютные противоположности, и оба оказались пленниками ночи.       Продолжая икать, девушка протерла глаза и посмотрела на небо, надеясь, что найдет там не только красоту, но и ответы и спасение. Полупрозрачные облака разошлись, выглянул коготь луны над самим горизонтом, разливая сияние и подчиняя своему притяжению все приливы земных морей. Луна, ставшая невольной свидетельницей их встречи, лукаво улыбалась, недоступная и холодная к человеческим терзаниям, уплывая в Млечный путь, погружаясь в чистый цикл — вечное движение небесных сфер, которое когда-то да кончится.       В тихой, таинственной ночи подпевали цикады в траве. Деревушка внизу давно не горела огнями, погрузившись во мрак, только кое где черепица выдавала контуры покосившихся лачуг. Домишки казались крошечными, словно муравьиными, подставь ладонь и они поместятся на ней. Чуть поодаль, возведенная на широкой реке, находилась мельница, досюда скрип крутящегося колеса не достигал, но она упорно продолжала работу. Белели залитые рисовые поля и редкие поля таро, на меже стояла телега, оставленная на произвол судьбы. Обычно в нее запрягали бурую старую лошадь.       Так необычно для Акиры было наблюдать за всем издалека, пока остальные спали и не занимались ничем, кроме хозяйственных хлопот.       Сегодняшний вечер начинался как беззаботный поход к источнику на омовение, девушка всегда ходила проверенным путем, никогда не сходила с тропки, всегда в одно и то же время возвращалась домой, стараясь не засиживаться допоздна. Но сегодня все привычное изменилось, стоило ввязаться в спор с существом, коим страшили непослушных детей и даже взрослых. Кто знал, что легенды оказались правдой? Акира не знала, но упрямства и любопытства ей не занимать, особенно живя с братом, нахождение с которым должно было закалить ее характер, но не закалил, а лишь сделал ее неусидчивой и влекомой на приключения. Вот и получила приключения, теперь хватало на всю жизнь.       Не стоило засиживаться на источнике, не стоило с ним разговаривать и вступать в препирательства. Подначивать на спор... Упорствовать и просить о слишком многом, что непозволительно.       А очарование момента, то упоительное чувство близости, что так внезапно возникло между ними, развеялось как дымка поутру.       — У тебя напрочь отсутствуют признаки выживания и здравого смысла! — процедил сквозь зубы демон, но уже мягче, словно сожалея о вспышке гнева и пытаясь сгладить острые углы. — Что ты хочешь от меня?       Голос демона вывел Акиру из самозабвения, напоминая, что он здесь, рядом. Совсем рядом, за спиной.       — Я не определилась.       Она снова закрыл глаза, опечаленная невозможностью выразить мысль.       — Если ты не определилась, то и нечего требовать. Ты запуталась, и меня запутала. А я не могу позволить себе сомневаться хоть в чем-либо.       Его голос приятно отозвался возле уха, а дыхание породило многочисленные мурашки необъяснимого удовольствия. Акира задрожала в мокрой юкате. Тело демона было манящим, призывно зовущим, осталось прислониться и насладиться предлагаемым теплом.       Память плоти — страшная вещь. Стоило ему приблизиться, как жгучие волны прокатились и накрыли девушку с головой, пятнами смущения ложась на щеки, просвечивая сквозь тонкую кожу.       — Ты не можешь позволить себе сомневаться? — спросила она, хоть как-то занимая пересохший язык и внезапную неловкую тишину. — Никогда и ни за что?       Волоски на голове и руках встали дыбом, словно по ним прошлись мотком шерсти. Это все реакция на демона, вызванная неутихающим возбуждением. Ресницы затрепетали, влажные от недавних слез, закрытые веки, словно бледный атлас, немного дрожали — это зрачки девушки метались, она чутко реагировала на любые колебания, исходящие от него. Заглядывая на ее личико через плечо, демон видел только доверчивость. Глупая девчонка и не думала переосмысливать все наставления, которые он, по неслыханной доброте, соизволил поучить.       — Любые сомнения — это поражение, это деградация. Я выше этого. В стремлении уравнять и превзойти высшая точка достижения анатты. Я здесь и одновременно во всем текущем. — Демон стал более откровенным, более спокойным, наблюдая за Акирой из-под полуопущенных век. — Совершенная форма, а значит непобедимая форма.       Акира нахмурилась, невинно собрав морщинки меж бровей. Она плохо разбиралась в многослойных и запутанных учениях буддизма, такие истины не для нее. Она привыкла руководствоваться обычными вещами, потому что в простоте и есть сакральная истинность всего сущего. Просто жить и просто мыслить было ей по нраву.       — Ты стремишься к совершенной форме... — повторила она эхом.       — Да.       — Почему не к идеалу?       — Идеала не существует.       — А что потом? После того, как достигнешь желаемого? — осмелилась задаться Акира, осмелившись запрокинуть голову ему на грудь.       Такой вид ошеломил демона, но он ничем не выказал замешательство и не отстранился.       Ему открылась изящная шея с тонкими венками крови, переходящая в подбородок, чуть приоткрытые губы, удивительно подвижные. Маленькое личико, расписанное лунным светом притягивало к себе все сильнее.       — Конечной точки нет, само движение и есть результат, — туманно соизволил ответить он, жадно рассматривая округлые щечки, прямой нос и закрытые глаза Акиры, собственные пальцы так и норовили провести по линиям и впадинкам этого лица, изучая и запоминая. — Нельзя только останавливаться на достигнутом.       В крайнем недоумении она чуть было не полюбопытствовала почему, но, спохватившись, промолчала. Она не могла нарушить идиллию этого чарующего момента единения.       Акире было хорошо сейчас с ним, она чувствовала себя совершенно свободно, без обычной скованности, свойственной молодой одинокой девушке. Казалось, она впервые начала понимать, что такое мужчина, да и что такое женщина тоже. В ней просыпалась женщина, и это волновало. Раньше она и не подозревала, какой должна быть женщина — нежной, податливой... податливой до головокружения. И она послушно вверяла себя ему, в нескромной надежде на продолжение.       — Ты в вечном движении... Самая главная битва — с самим собой. Сам для себя главный и сильный враг. Противоборство с другими закаляют твой азарт, но и этого недостаточно.       — Рассуждаешь так, словно уже знаешь меня до основания, — подозрительно весело ухмыльнулся демон, раздвигая пушок волос и опуская губы на ушную раковину девушки, глубоко вдыхая соблазнительный запах и едва целуя выпуклость. Эти ушки не давали ему покоя.       Акира распахнула глаза и изошла дрожью, да такой крупной, что демону пришлось обхватить девушку в охапку, удерживая на ногах. Она хотела развернуться, но его рука сжала ее шею и подбородок, запрокидывая голову выше.       Она не хотела его останавливать. Она хотела, чтобы он открыл ее всю для себя. Это первобытное желание уже не поддавалось контролю.       — Разгадать тебя — вот мое желание, — грудным голосом шепнула девушка, тяжело дыша от переизбытка захлестнувших чувств.       — Слишком много требуешь. Снова, — наигранно скучающе протянул демон, сморщив нос, но губы от ее кожи не отнял, зарываясь в укромное местечко около мочки уха. Акира начала потихоньку распадаться на частички.       — Наверно, так говоришь, потому что никто не осмеливался узнать тебя лучше до сегодня? — глухо отозвалась Акира, изворотливо вытягиваясь, чтобы увидеть выражение его лица. Ее большие, нежные глаза были оглушены желанием, на их влажной поверхности отразилась Небесная река, будто вливаясь в девушку и являясь прямым продолжением Вселенной.       Рука демона сжалась на шее крепче, недвусмысленно давая понять, что она зашла далеко в своих фантазиях.       — Опасно играешь с незнакомцем.       — Тогда можно узнать твое имя для начала? — вежливо и утомленно попросила она, приласкавшись к нему всей душой.