Мост Храбрецов

Пока имперские силы выдвигались к Левору, в самом городе шли приготовления к обороне. Верховный совет оставил надежды на переговоры в тот момент, когда Черные Гусары ворвались в пригороды. Посыпались десятки приказов об организации обороны. Рабочая гвардия теперь от простого патрулирования перешла к непосредственному участию в обороне городских кварталов наряду с регулярными войсками коммуны. Был организован набор ополчения из мужчин, что не прошли по состоянию здоровья, а также женщин, изъявивших желание воевать наравне с мужьями, отцами, братьями и товарищами. Заводы получили новые распоряжения по организации работы при осадном положении. Дети и женщины, жены рабочих, ушедших на баррикады, вставали у станков. За ночь, пока шли бои в пригородах Левора, были разогнаны последние игровые клубы, в которых в довоенные годы проматывались целые состояния. Отряды повстанцев разогнали оставшиеся публичные дома, а девушкам легкого поведения был предложен простой выход: либо идти, помогать фронту, став медицинской сестрой, или на заводы, либо оказаться в холодной камере за тяжкое преступление. На мосту всю ночь отряд Ховица и второй крестьянский не спали. Все ожидали, что сделают имперские всадники. Тревожно вглядываясь во тьму ночи, бойцы навели винтовки в сторону горевшего пригорода. То и дело среди огня виднелись темные фигуры. Но черные гусары не собирались идти на мост. В пригороде оставались лишь разведчики. Враг ждал пехоту. Все это было неизвестно крестьянам и рабочим. И лишь командиры, Саламар и Леви, понимали, что скорее всего, у них есть еще день. Тем не менее, сон в отряде Ховица был таким: половина бойцов спала, половина держала винтовки и ждала нового удара. Менялись с периодом в два часа. Так и наступил 73-й день лета. Когда солнце стало всходить над горизонтом, оно открыло кошмарное зрелище на десятки тел, лежавших на мосту, перед баррикадой и на ней. Гражданские смешались с гусарами, а гусары смешались с крестьянами, которые мешались с гражданскими. Тут и там были осколки камней, поврежденных имперскими снарядами. И перед мостом, и за ним были воронки. - Твою же мать, и это лишь у нас! – над баррикадой прозвучал сдавленный голос Пауля, которого поразил вид. - Побереги свои нервы, дружище. Это лишь начало! – дал ему дельный совет Дерек, протянув свою небольшую кожаную флягу - Сам знаю. Но все равно обидно. Разве для этого мои товарищи по партии гибли на протяжении десятков лет? Чтобы все пошло по такому пути? – - Я уже и забыл, что ты у нас партийный – ответил ему Вогел, сидевший по левую руку от Пауля. - А как же ты в ней оказался? – спросил товарища Дерек, достав слегка помятую самокрутку. - О, это долгая история. Не уверен, что тебе… - начал отнекиваться Пауль, стремясь отхлебнуть еще немного яблочного сока, который хранила фляга. - Эй, мне тоже интересно! – прошептал Вогел. Теперь упираться было бесполезно. - Ваша взяла. Можете мне не поверить, но в партию меня привело не желание справедливости, а стремление помочь одному очень хорошему человеку, который в свое время вытащил меня из возможной могилы – Пауль чутка отхлебнул вкусного сока, прежде чем продолжить. - И кто же это был? – продолжал расспрашивать Дерек. - Вы же знаете, я с детства был в подмастерьях у сапожника. Лет с шести точно. Быть может ты, Вогел, знаешь мастерскую Билли Башмакора? – - Пару раз мимо проходил – - Тогда ты знаешь, где я работал. К нам часто приходили работяги с Оружейного, поскольку Билли им делал скидку. Он был хорошим человеком. Пусть денег не всегда хватало на то, чтобы выплатить мне зарплату в виде пары сотни серпонов, я не опасался, что уйду голодным от дяди Билли. Он всегда меня кормил и давал кров, особенно когда не стало отца, и меня выгнали из барака при Оружейном заводе. – - Хороший сапожник? Такие еще остались? – Задал риторический вопрос Вогел. - Остались, просто бранятся жутко. Ну да дело не в этом. У дяди Билли была дочурка, Лиза, которая часто помогала ему и мне в мастерской. Ну там, подмести, покушать приготовить, протереть от пыли инструменты и окно. Два раза в неделю заходила точно. Она на четыре года старше меня, но по ней этого нельзя было сказать, так как выглядела совсем молодо. У нее были прекрасные зеленые глаза, длинные рыжие волосы, которые порою жили своей собственной жизнью. Она обладала очень веселым характером, могла придумать шутку из абсолютно любой ситуации, где и намек на юмор сложно найти. А еще с расспросами постоянно приставала. Все ей знать хотелось, что на свете происходит – шорох, доносившийся с позиций, прервал его. Пауль, Вогел, Дерек и еще два бойца на баррикаде повернули головы к траншее. Но все, что они увидели, это серого мышонка, что пробегал по мосту, уносясь по своим мышиным делам. - Продолжай, дружище. Нам всем интересно послушать – попросил Дерек, на что утвердительно кивнул и Вогел. - Подозреваю, что ты втрескался по уши в эту особу – скучающе зевнул последний. - Я бы на тебя посмотрел в такой же ситуации! – вспыхнул Пауль. - Не робел бы. Есть красотка – почему бы ее не попробовать? Но на чувства у меня времени не было и нет. – - А как же Митро… - - А НУ ЗАТКНУЛСЯ! – прикрикнул Вогел на Дерека, который мог задеть за живое. Тот притих. Пауль решил не развивать тему с любовью своего жесткого друга, а вспомнить свою. - В общем, ты прав. Я был влюблен в нее по уши. Постоянно отвлекался на работе, когда рядом проходила она, постоянно смеялся и сам старался ее насмешить, что выходило частенько. Часто мы проводили долгие вечера вместе. И хотя она меня всерьез не воспринимала, я старался делать все, что мог, ради нее. – Пауль улыбнулся, вспомнив тот нежный взгляд. - Это конечно все очень интересно, дружище, но как твой любовный интерес связан с партией? – спросил Вогел, осматривая мост на предмет нахождения там неприятеля. Имперец явиться не соизволил. - Так в том и дело! Лиза была активной участницей движения «Женский выбор», которое сотрудничало с Революционной партией. Когда дядя Билли умер, а нашу мастерскую прибрал к рукам один барон, именно она приютила меня в квартире, где раньше жила с отцом – Пауль еще немного отхлебнул сока – А на квартире той я и познакомился с Фиестом, который сейчас командует полком на севере города. Он окончательно заразил меня идеями справедливости и борьбы за новый общественно-экономический уклад. – - А что потом случилось с Лизой? – спросил Дерек, явно увлеченный разговором. - Насколько я знаю, от безденежья она была вынуждена продавать себя. Из-за этого ее выгнали из движения, лишив всякой поддержки. Позднее она тоже вступила в партию, а сейчас… я не знаю, где она. – задумчиво ответил Пауль, всматриваясь в прицел на мост и за него. Средь дымящихся руин промелькнул белый флаг. - Вот это новости! – крикнул Пауль, привлекая внимание всех к трем темным фигурам, что медленно приближались к ним. Тот, кто был впереди, размахивал прожжённой в нескольких местах белой тряпкой. Они не были похожи на гусаров. Доспехи не бликовали на утреннем свету. Бойцы на баррикаде взяли фигуры на прицел. Дерек уже успел крикнуть «Враг», и в траншее возникло оживление. Бойцы Саламара сновали туда-сюда с винтовками в поисках лучшей позиции. Сам командир, Пол Вескен и еще несколько ребят, в том числе и Фрэнк, минуту назад читавший очередную сектантскую книжонку. Стремительно преодолев расстояние от траншеи до баррикады, он укрылся прямо рядом с Вогелом. Увидев темные фигуры, Фрэнк стал медленно шептать себе под нос. - Прав был отец наш, конец близко! Вот они, демоны разрушения, что рождаются из огня пожарища! – К несчастью для рыжеволосого сектанта, уши у Вогела были способны уловить и слова, и дрожание голоса товарища. - Что, умник, боишься черномазых врагов? Или тебе «высший пророк» от них смерть предрек? Честно, никогда не понимал, почему в сектах любят нагнать жути? – - Вы, мистер Анд, коли ничего не знаете, так извольте не нести в наш мир свое невежество! – От громкого и недоброго смеха Вогела баррикада затряслась. - Это я, значит, невежество несу! Ахахаха, вот умора! А это объективное невежество? Или лишь незнание ваших полоумных проповедей об окончании жизни на всем свете? Каюсь – в муру, что вам якобы доверили Небесные Люди, а конкретно Богосалор, не погружался – Они уже не обращали внимание на приближавшихся. Задета была честь религиозного течения, нахал оскорбил чувства сектанта! - Как смеете вы покушаться на святые тексты! Богохульник! Побойтесь гнева Небесных! – Хохот Вогела грозил разрушить всю баррикаду. - В гробу я видал ваших богов. Так мозги людям засрали, сотней лопат не очистишь. – - С такими речами вы отправитесь вслед за своим погибшим другом! – Зря Фрэнк напомнил о смерти Флая. Вогел рассвирепел, схватил наглеца за рубаху у самой груди и притянул к себе, смяв сопротивление сектанта - Ах ты мудель сраный! Да я тебя на куски порву!!! Скотина!!! – кричал он, замахиваясь своей могучей рукой, намереваясь расквасить паршивцу нос за насмешку над гибелью друга. Вокруг мира не существовало. Какие там двигавшиеся на баррикаду люди, какие еще товарищи, что взяли врагов на прицел, какая Коммуна, что ждет от своих солдат стойкости и сплоченности? Нужно срочно проучить наглеца. Завязавшуюся возню смог разнять только Саламар, оттащив Вогела от Фрэнка. - Да вы, идиоты, сейчас всю баррикаду обрушите! А ну взяли винтовки – и на позицию! Пошел! – Сержант ткнул в шею свирепого Вогела, заставляя его укрыться. Черные фигуры вошли на мост, поднимая руки вверх и маша ими в разные стороны, показывая, чтобы бойцы не стреляли. Одна из фигур несла в ладони белое полотно. - Сдаваться идут? – спросил старый Пол. - Может, перемирие хотят? – ответил сосредоточенный на прицеле Дерек. - Как перемирие! Не дрались же еще!!! – Вогел все еще был на взводе. Товарищи поглядывали на него с готовностью в любой момент броситься к нему, чтобы удержать от необдуманных действий. Сержант достал свою подзорную трубу и навел ее на фигуры. Как ни старался, Саламар не мог разглядеть ни отблески кирасы, ни какие-либо другие части униформы гусар или других имперских частей. Даже на гарнизонную темно-синюю форму это не смахивало. Больше походило на… - Не стрелять! Это с рабочих отрядов. Дерек, Пауль – тащите сюда фляги! – Приказ разлетелся над баррикадой. Переглянувшись, парни встали и побежали за водой, что была в кожаных фляжках. Остальные оторвались от прицелов и взглянули на Саламара. Тот не отрывался от подзорной трубы, но его взор был направлен на холмы. Утренний свет отражался от стальных корпусов орудий, что были развернуты имперскими солдатами за сегодняшнюю ночь. - Ле-Травер покажется невинной шалостью – он тяжело вздохнул и свернул подзорную трубу. Черные фигуры подошли так близко, что стали распознаваемые черты их лиц. Все в саже и копоти, во многих местах проступали ожоги. У одного из ополченцев обуглилась кожа на руке, и он поддерживал ее на весу, кривясь от боли. - Помогите, кха-кха! – прозвучал тихий кашляющий голос молодого бойца, что был ближе всего к баррикаде. Ребята Саламара быстро подбежали к рабочим, подхватывая на руки тех, кто упал от усталости и тяжелых ожогов. Дерек достал флягу и обработал водой куски ткани, которыми закрывал ожоги несчастных. - Тащите их к лазарету! – прозвучал приказ сержанта. Коммунары немедленно помогли обожжённым товарищам перебраться через баррикаду. Молодой рабочегвардеец, превозмогая боль в ногах, подошел к сержанту. - Госп… Товарищ сержант! 132-ой рабочий отряд… - начал было докладывать мальчишка, но Саламар его остановил. - Не надо. Иди скорее к лазарету! – сержант повернулся в сторону пригорода. - Нет… Командир! Я лежал там, под обломками дома…, и я… я слышал… что… - солдат не знал, как правильно сказать то, что он знал. Обожжённые ноги больше не могли держать его. Юноша качнулся, окончательно ослабнув, но сильные руки Саламара его подхватили за плечи. - Гвардия… гусары, что стояли ночью, говорили о гвардии. Что… она идет сюда… - Побереги силы! Дерек, Вогел – помогите! – Сержант продолжал держать ополченца, пока ребята не подняли его на руках и не понесли прочь от баррикады. - Они… говорили… что… - но он не успел ничего сказать. Скривившись в страшной гримасе от боли, парнишка стиснул зубы, и последняя фраза так и осталась не сказанной. Дерек и Вогел тащили его в сторону двухэтажного кирпичного дома, что стоял поодаль от набережной, прикрытый другими строениями. Вокруг здания суетились люди всех возрастов и рангов: от совсем юных мальчишек и девчонок, укутанных в одеяла, до офицеров коммуны, травивших между собой анекдоты за рюмкой водки, несмотря на раны ног, рук или голов. Рабочие ополченцы, крестьяне и гражданские, получившие ранения при вечернем обстреле и в бою, лежали на земле перед входом, ожидая помощь или участь. Именно к ряду израненных тел и тащили выживших в пожаре бойцов. - Тяжелый же у тебя выдался день, парень – тяжко вздохнул Вогел, опуская парнишку на землю. Он едва дышал. - И как у них хватило сил дойти к нам? – ошарашенно спросил Дерек. - Если бы знать. Пошли, дела не ждут! – Вогел быстро развернулся, стараясь не обращать внимание на стоны, звучавшие из каждого угла. Дерек последовал было за ним, но в этот миг дубовые двери распахнулись. На крыльцо быстро вышел седой мужчина в белом медицинском халате и окровавленном фартуке. Парню показалось, что он очень стар. Однако для своих лет лекарь довольно шустро спускался к раненным. Дерек перенес взгляд на второго человека. И обомлел. По разбитым деревянным ступенькам спускалась та прекрасная студентка медицинского университета, которую он встретил на мосту. Ее руки были все в крови. В правой руке она держала большой черный карандаш и небольшой блокнот. Быстро спускаясь, она оказалась внизу в одно время с главным врачом. Тот проходил рядом с раненными и указывал пальцем на тех, кого будет оперировать, и тех, кого ждет участь страшнее. Девушка стремительно записывала что-то в блокноте. Те из раненных, кого спасать не стали, реагировали по-разному: одни тяжко вздыхали, другие бранились всеми известными им словечками, третьи молча глядели в небо, ища в нем справедливости. Затем тех, кого отметили, стали подбирать санитары, вышедшие с другой стороны здания. Раненных клали на самодельные носилки, одеяла и шинели, и тащили их к зданию. В спины медиков с обреченностью смотрели те, кто оставался. - Дерек! Пошли! – Вогел попытался привести парня в чувства. Дерек бросил последний взгляд на девушку. Они встретились взглядами. Пару секунд этот контакт продолжался, пока девушка не развернулась и не побежала за главным хирургом. Вогел и Дерек вышли со двора и направились в сторону моста. Они проходили мимо большой воронки, в которую сбрасывали убитых коммунаров. Вогел шел мимо и старался не поворачивать голову. Но глаза вновь и вновь пытались увидеть лицо Флая, чье тело лежало в этой воронке. На них проступили слезы. - Эх, Флай, ты же был самым светлым из отряда. Как же так? Теперь нет в мире силы, способной осветить тьму. Дерек молча брел рядом. Он думал о ней. О девушке, которую встретил вчера. И о том, кем она является в этом мире. В этой войне. Какого место ей было уготовано до восстания. Впрочем – свое место юный солдат-рабочий тоже не знал. Он взглянул на Вогела, который казался ему старшим наставником. Но в его лице ответ не смог бы найти. За этими размышлениями они и дошли до траншеи, бойцы в которой проснулись и завтракали. Простая солдатская похлебка, приготовленная Полом Вескеном за полчаса, разлеталась по тарелкам быстро. Бойцы уплетали завтрак за обе щеки, ибо за ночь проголодались основательно. Седрик вместе с Паулем пытались покормить котёнка, но Беляш упорно не желал кушать похлебку с молоком. Ему нужно было просто молоко, потому его мяуканье продолжалось долго. Дерек и Вогел подошли к ним. - Неужели вы просто не дадите ему молочко полакать? – возмущенно спросил Вогел - Так нету! Пол все на похлебку перевел! – ответил Седрик, поднося ложку к белой мордашке котенка. Тот все-же решил попробовать - Как всё?! А что нам завтра жрать? – сплюнул на бруствер Вогел. - Так сегодня идут за провизией спиногрызы и Пауль – ответил Седрик - Они же все первыми сожрут! – сокрушался Вогел. - Пусть попробуют. Мигом шею намылю! – попытался успокоить товарища Пауль. Котенок тем временем убедился во вкусноте солдатской похлебки леворских коммунаров, и теперь яростно мяукал, требуя добавки. И даже поглаживания пальцем по макушке не могли его не могли остановить. - А где сержант? – спросил Дерек, осмотрев позицию вокруг и баррикаду. Саламара нигде не было видно. - Сказал, что пойдет поспит часика два. Просил беспокоить только о чем-то важном. А у тебя что-то срочное? – сказал Седрик Дерек отрицательно покачал головой. Покуда бойцы готовились к новым боям, в одном из ходов сообщений тихо кемарил сержант, укутавшись в свою темно-красную куртку. Наконец он нашел минутку, чтобы отдохнуть за два дня. И сейчас он видел знакомый сон. Вернее, воспоминание, которое к нему пришло во сне… *** Темноволосый мальчик в потасканной рубахе и дырявых штанах сидел на заборе, наблюдая за выходящим из заводских труб дымом. Летнее утро было очень жарким, мальчик расстегнул пуговки у шеи, но это не сильно спасало. - Эй, Саламар! Пошли с нами! – позвал его другой мальчуган лет семи. Банда маленьких детей рабочих собиралась свершить какую-то новую пакость, для чего они притащили пару досок. Но Саламар Ховиц не желал мешать своему отцу работать, потому лишь отмахнулся от друзей. Он продолжил тихо сидеть на кирпичном заборе и дрыгать ножками, наблюдая за жизнью завода. А смотреть было за чем. Вот очередная бригада направлялась в цеха, закончив краткий перекур. Сгорбленные, издалека больше походившие на черных демонов, они медленно брели на работу под зорким надзором полицаев, контролировавших распорядок дня. Он знал, что к ним лучше не попадаться на глаза – дубинка деревянная бьет очень сильно, а железная штука, которую папа называл «ружье» очень громко бахала. Одни заходят в цеха, другие выходят на перекур. Тем временем мимо огороженной территории завода в сторону небольшого поместья неслась ало-пурпурная карета. Видимо, кто-то важный приехал к местным дворянам. Саламар посмотрел вслед карете и присвистнул. Дворян особо не жаловали здесь. Мимо проходили часовые. Саламар знал, что завод этот важен для Императора, потому и порядки на нем суровые. Да и сам Саламар должен был сегодня быть на заводе, так как детали сами себя не отшлифуют. Но ему хотелось сегодня подышать воздухом, пройтись по улочкам родного района и понаблюдать за жизнью города. Ох, и всыпет же отец ему вечером! Мальчуган это знал. Но так хотелось понаблюдать. Раздался громкий и протяжный звук, похожий на гул. Огромный механизм, высотой с двух взрослых, что стоял перед кирпичными цехами, который сам Саламар и его друзья уже десятки раз облазили, взревел и из его труб вовсю повалил пар. Массивные колеса качнулись, и неведомая ранее машина двинулась по рельсам вперед, до следующего цеха, таща за собой десяток платформ с металлическими заготовок. Даже с далекого расстояния это выглядело потрясающе. Саламар вглядывался в механизм, что двигался без помощи лошадей. Это не так удивляло, как огромные воздушные корабли, которые то и дело проплывали по небу над городом, но все же завораживало. Позволяло мечтать о грядущих временах, где машины заменят человека на производстве, а сам человек найдет другое занятие. Может быть, построит воздушный город, или будет изучать глубины морей и земли. Саламар любил помечтать. - Эй! Ты что там делаешь! – послышался писклявый голос полицая, обходившего территорию. Мелкий и пухленький сторож с тонюсенькими усами на круглом красном лице быстро достал дубинку. А значит, пора сматываться. Саламар, не теряя ни секунды, перекинул правую ногу за забор, спрыгнул и побежал в сторону домиков рабочих. Полицай, яростно размахивая дубинкой, бросился за ним и попытался перелезть через забор. Но пузо его не позволяло сделать это быстро, да и по преодолению препятствия он первым же делом свалился на землю. Потому убежать от него Саламару не составило труда. Сделав поворот на одной из улочек, он вышел прямо к входу на территорию завода. На счастье паренька, часовой на входе не выдержал теплой погоды и решил кемарнуть, потому прокрасться на территорию завода не составило большого труда. А скрываясь за металлическими блоками, он продвигался в сторону столовой, где мальчуганы всегда воровали булки, без привлечения внимания полицаев на вышках и в патрулях. Все-таки им некогда смотреть за крадущимися мальчуганами, когда на заводе тысячи работяг, и нужно следить за каждым. Ему остается сделать еще пару шагов между кучами брака, которые каждый день увозят на переплавку, а на их место привозят новые бракованные стволы всех возможных размеров. Еще один. Черт! Сейчас обедает бригада отца. Это он понял по его рубашке, имевшей три больших бурых пятна. Даже думать не стоит идти и брать булку – увидит и взгреет. Потому Саламар решает посидеть в густых кустах у самой столовой. При желании там можно до десяти мальчуганов спрятать, и никто не увидит их. Прокравшись до них без происшествий, Саламар заполз в кусты, сломав несколько веток. На удивление, он был не один. Еще двое мальчуганов сидели в них и смотрели в сторону главной площади. - О, привет, Сал. – прозвучал тихий голос Леви, внимательно следившего за ситуацией. Что-то они явно задумали. Саламар пригляделся. На крыше едва заметно лежал мальчишка и держал досточку. - Вы что-то задумали? – тихо спросил Саламар. - Сейчас увидишь. Вон, смотри! – Вирц указал своей рукой, на которой было много отметин от прута, в сторону заводской площади. По ней, цокая каблуками своих начищенных до блеска сапог, в сторону столовой шел начальник дневной смены. Длинный и тощий, он был объектом ненависти мальчишек. За ним шли еще двое полицаев. - Вы что? На него хотите доску сбросить? - Ага – невозмутимо ответил Леви– за то наказание, что он нам позавчера устроил! – с этими словами он потер свежий шрам на руке. Саламар почувствовал небольшой холодок на коже и стал пристально следить за начальником. Он быстро дошел до столовой и решительно вошел в здание. Его не смутило обычное бурчание работяг про дерьмовую кашу, которой их кормят. - Господа! Часики тикают! – сказал начальник противным тоненьким голоском и достал карманные часы, показывая их бригаде. Саламар видел его из-за огромных окон в столовой без стекол. – Вы уже на целую минуту опоздали с окончанием пищи! Завод не должен терпеть убытки из-за вашего разгельдяйства! - Но господин – попытался возразить один из рабочих – нас задержал Фирмайер, дав задачу сделать еще двести деталей… Но полицай не дал ему договорить! - Молчать! Работу добавили – ешьте быстрее. Империя нуждается в постоянной работе завода! А вы уже четвертый раз за неделю сбиваете график! Это недопустимо! – он яростно жестикулировал, доказывая свою правоту. Работяги лишь перешептывались между собой. - Вечером будете отрабатывать взыскание всей бригадой. А сейчас – на работу, живо! – похлопал начальник. - Да дайте нам хоть доесть спокойно! – вспылил один из работяг. - НЕ СМЕТЬ ГОВОРИТЬ СО МНОЙ В ТАКОМ ТОНЕ! – лицо тощего полицая побагровело. – Уважаемый Хеддон, вас ждет отдельное наказание! – Леви сильно сжал кулаки. - Папу-то зачем? Урод! – Саламар хорошо его понимал. Этот начальник и его отца наказывал, от работы до побоев в подземелье. Недаром про него шли слухи, что это он является леворским маньяком, которого все пытаются поймать. Сделав важный и напыщенный вид, начальник развернулся и направился к выходу. Это увидел Вирц и свистом сообщил пареньку на крыше, что начальник выходит. Тот услышал, подтянулся к краю крыши с небольшой досочкой. Деревяшка полетела по голове начальника сразу, как только он оказался на пороге. Округу огласил крик полицая, схватившегося за голову. Мальчишки давай ржать над бедолагой. Паренек с крыши было быстро спустился, но случайно зацепился курткой за кирпичную стену и повис в двух десятках сантиметров от земли. И тут стало не до смеха, поскольку полицаи, что шли с начальником смены, немедленно стали оббегать столовую, и разумеется, нашли паренька, болтающегося у самой земли. - Командир, мы этого гада поймали! – крикнул один из полицаев. На крик прибежал и сам ушибленный, в руках его была дубинка. - Ах! Попался, чертяга! Получи-ка! – Начальник со всей дури ударил парнишку по ногам. Крики мальчика разлетелись по округе! - Дяденька! Ай! Отпустите меня! – но начальник не слушал. Разорвав куртку паренька и опустив того на землю, он продолжил нещадно лупить его. Удары тяжелой дубинкой по ногам, рукам, спине и голове заставляли мальчика кричать сильнее, что только раззадоривала садиста. Даже два других полицая, что стояли рядом, ошарашенно переглянулись, глядя на своего командира. Из столовой донесся шум. Могучий голос произнес: - Это, кажется, Велер! Его голос! - Огромный мускулистый рабочий в мгновение ока преодолел всю столовую и оказался у ближайшего к мальчику окна. Начальник этого не заметил, упиваясь своей властью. Он даже умудрялся смеяться, нанося очередной удар. Велер уже не кричал. Он хрипел, и Саламар не мог расслышать, что именно пытался сказать мальчишка. Отец Велера выпрыгнул в окно без стекол и увидел перед ужасающую сцену: трое полицаев, один из которых с окровавленной дубинкой, стоят вокруг его мальчика, тело которого было все в синяках и крови. Секунду он стоял молча. Одновременно застыл и начальник. - Велер! УБЛЮДОК! – с этими словами мужчина бросился на начальника, одним крепким ударом вышибив из него сознание. Один из полицаев-помощников набросился на мужчину со спины, ударяя дубинкой, но отец Велера смог развернуться и точным ударом в челюсть отправить парня в нокаут. Из окон стали лезть другие работяги, некоторые из которых прихватили вилки и ножи. Не успел отец Велера развернуться, как прозвучал выстрел. Третий полицай успел достать оружие и выстрелил в мужчину. Пуля попала в правое плечо. Гигант взревел и в одном прыжке добрался до полицая. Тот, весь трясущийся от страха, выстрелил второй раз, попав в грудь мужчины, но от удушения это его не спасло. Оба они и свалились. В следующее мгновение все переменилось. Со всего завода к столовой стали бежать полицаи. Рабочие же в самом здании смогли захватить пистолеты трех полицаев. По столовой с вышек открыли огонь. Второго, третьего рабочего срезали выстрелом на том месте, где лежал Велер, остальные вернулись в здание и принялись отстреливаться. Еще один из рабочих выбежал из главного входа столовой с криком «Убивают!». Он оказался на главной площади, как в эту секунду по нему точно выстрелил охранник с вышки. Но этого парня увидели несколько бригад. Дальше вечер для полицаев перестал быть томным. Пользуясь неточностью и долгой перезарядкой винтовок у тех, кто был на вышках, рабочие бросались на полицаев с камнями, палками, ножами, голыми руками. Они отбирали табельное оружие и шли к вышкам, атакуя их. Отдельные работники врывались в цеха, требуя остановить работу, которая, впрочем, итак была остановлена из-за пальбы. Восстание стихийно распространялось. Работники вооружались кто чем, а охрана не справлялась. Отдельные патрули отходил к городу и бежали за подмогой, другие просто рассеивались по лесам. Часть рабочих отказывалась помогать бунтовщикам и искала укрытие, но большинство помогало. То тут, то там стали слышны лозунги «Долой Императора!», «Свободу Леворцам!», «Да здравствует Левория!». Восставшие образовывали толпы, выходившие на улицы Саламар вышел из кустов с остальными ребятами только через полчаса после начала бунта, когда испугавшаяся охрана разбежалась, и стрельба прекратилась. К рабочим быстро присоединялись бедняки, что пришли со стороны городских кварталов, потому обычно пустой завод был наполнен людьми под завязку. Люди не знали, что дальше делать. Организатора не было видно. Одни искали оружие, другие складывали убитых, третьи пытались помочь раненным. Пользуясь своим небольшим ростом, ребята вдоль стен пробрались до выхода с завода. Оказавшись за его стенами, ребята огляделись. В небо вздымались клубы черного дыма. Похоже, бунт охватил не только завод, но и бедные кварталы города. Вдалеке слышались выстрелы. - Что вообще происходит? - прервал молчание Леви. - Бунт. – взволнованно ответил Саламар. Из ворот появлялось все больше работяг, вооруженных всем: от винтовок и пистолетов до железок и дубинок, а то и кирпичей с кулаками. Они выходили навстречу бредшим беднякам, которые почти поголовно были безоружны. Но в глазах их была ярость. Мальчишки попытались отбежать от формировавшейся толпы, как вдруг услышали звук приближающейся кареты. Его услышали и рабочие. Приближавшийся экипаж был немедленно остановлен. Под дулами револьверов и винтовок кучер оставил повозку, и восставшие окружили ее. Но никого внутри не оказалось, кроме пары сундуков. Попытка их открыть не привела к успеху. Раздосадованные бунтовщики попытались выяснить, где ключ находится, у кучера, но тот упорно молчал. И даже тумаки не могли его разговорить. Вдруг на карету взобрался молодой паренек лет двадцати двух. С жаром он рассказывал о том, как ему живется при нынешних порядках, убедительно тряся отрубленными в наказание мизинцами. Говорил о несправедливости, о рабской жизни, о захватнической политике. Красноречием небесные люди его не обделили, это стоило признать. Рабочие и бедняки внимательно прислушались к его речи. В небо взметнулись мозолистые кулаки. А последние слова паренька м вовсе были встречены криками: «На дворян!», «На дворян!», «На дворян!» Под этим лозунгом разношерстная толпа двинулась вверх, к поместью, в котором, как слышал Саламар, жила семья дворянина Бонара. Утянутые людским потоком, Саламар тоже направлялся к поместью. Он никогда еще не был там. Даже и не думал, что так скоро окажется перед домом этих страшных и загадочных дворян. В толпе потерял он других мальчишек. И просто брел вслед за взрослыми вдоль кирпичных мелких домиков. Шли минут сорок, пока дома не сменились лесом, огороженными высокой изгородью. Значит, поместье уже рядом. Рабочие шли с мушкетами на изготовку. Прозвучали выстрелы по леснику, который вышел к ограде и попытался остановить колонну словами. Пригнувшийся старик резво побежал в сторону двухэтажной усадьбы. Самые молодые бунтовщики взбирались по изгороди и оказывались на территории усадьбы Бонаров. Другие же подтащили много досок, которые позволили создать импровизированною лестницу. Еще часть ринулась к воротам и принялась выбивать их, используя все подручные материалы. Саламар воспользовался лестницей. Прыгать с двухметрового забора на землю было не очень удачной идеей, зад паренек себе отбил, но вместе с другими работниками он оказался на территории усадьбы. Бунтовщики быстро продвигались среди елей и сосен к главному зданию. Кто-то набрел на домик лесника и забрал оттуда ружье. Сам лесник бежал к господскому дому, стремясь предупредить находившихся там людей о напасти. Но меткий выстрел одного из работяг, который занимался пристрелкой винтовок, заставил его упасть на землю. Саламар остановился перед выходом на лужайку с небольшим фонтаном. Рабочие быстро приближались к большому деревянному зданию. В окна летели кирпичи и камни, железные пруты. Звон битого стекла раздался над лесом. Рабочие дошли до дверей, которые оказались открыты. Увидеть или услышать больше Саламар не мог. Потому он быстро побежал к усадьбе, обгоняя шедших туда рабочих. Кто-то из них нес керосиновую лампу. По мере приближения становились отчетливо слышны женские крики. Разъяренный рабочий за волосы тащил молодую служанку, отчаянно брыкавшуюся. - Говоришь нет их здесь, тварь? – зло прошипел великан. - ДА! ДА! Я не знаю, куда они уехали!!! ОТПУСТИ!!! – девушка пыталась вырваться всеми силами. Рабочему надоела эта возня. Выбросив из дома служанку, он сплюнул и отошел к бойцам. - Она ваша. – В глазах девушки промелькнул страх. Она отползла к стене и вжалась. Молодые было пошли к ней, чтобы на ней оторваться за сбежавших хозяев, но рабочие постарше преградили им путь. Началась перебранка. Саламар аккуратно обошел здание по левому краю. Богатство данной усадьбы было не таким, каким он себе представлял. Никаких мраморных колонн или стен, в которых были золотые узоры, о которых рассказывал отец. Просто деревянная усадьба без изысков. Внутри мальчик видел фигуры тех, кто решил поживиться за счет занятой без боя усадьбы. И чувствовался запах. Запах до боли знакомый, который Саламар чувствовал довольно часто. Запах… гари. Он еще раз взглянул в окно. То тут, то там появлялись языки пламени. Они подожгли усадьбу! - Горит! – разнесся крик над толпой. Услышав его, служанка зарыдала еще сильнее и было бросилась в здание, но была остановлена. - Куда ты, дура?! - ПУСТИ! ЖЕРНЕ! ЖЕРНЕ!!! ПУСТИ МЕНЯ! – она пыталась вырваться. Ее голос отчетливо слышал мальчишка. - Там же никого нет! Вот же лгунья! - Погоди – это же барский сынок. - Да? Ну и черт с ним! - Дурак? Мы с детьми не воюем! - Тому пацану, кого до смерти избили полицаи, это скажи! Спор, плач, огонь, что стремительно распространялся по дому – все смешалось в это мгновение. Бунтовщики со скудными ценностями вышли из горящей постройки. Споры о том, что делать с девицей и спасать ли мальчишку, продолжались. Саламар же повернул и оказался за зданием. Дым постепенно заполнял комнату за комнатой. Мальчишка лишь хотел посмотреть, что есть у дворян, пусть и таких странных. Столы с бумагами, книжные полки, на которых, правда, почти не было книг, вазы и камин, мальчик… Стоп! Мальчик?! Саламар остановился. В углу просторной комнаты с красивым белым камином и зеркалом и сине-зелеными стенками сидел мальчик лет восьми. Он закрывал лицо руками, а белые длинные волосы свешивались на тыльные стороны ладоней. Одет он был в черную форму с пурпурными линиями на рукаве и не менее черные штаны. Рядом с ним лежала раскрытой большая книга. Кажется, мальчик не понимал, что за ним наблюдают. Он то и дело покашливал от дыма, что просачивался в комнату. За дверью было видно пламя. Дыма становилось все больше, а вскоре загорелся и половик, находившийся у самой двери. Теперь огонь распространялся по комнате. Дворянский сын оторвал руки от лица. Он встал и подошел к горящему половику. Пытаясь удержаться за край, что еще не горел, мальчуган дотянулся до двери, чтобы выбросить половик. Но дым и жар отбросили самого мальчугана. В этот момент Саламар вновь услышал крики служанки. А мальчуган встал и выбросил половик, но закрыть дверь он уже не мог. Кашель становился лишь сильнее. Но мальчуган пытался тушить отдельные очаги, наступая на них своими сапожками. Это не могло не удивить наблюдавшего. Саламар инстинктивно потянулся за камнем, что лежал на тропинке. Он уже бывал на пожаре и спасал друзей, даже спас Леви. Так почему бы не спасти и этого мальчика? Он бросил камень. Тот разбил стекло вдребезги. Проход есть. Но свежий воздух лишь усилил наступление пламени. Ничего не понимавший Жерне схватился за книжку и пытался ей прикрыться как от огня, так и от неожиданного гостя. - Ты Жерне, верно? – крикнул Саламар. Малец-дворянин, никогда доселе не видевший ребенка-рабочего лишь кивнул. - Слушай сюда! Кха-кха… Идем со мной! Жерне стоял недвижимо. - Нет! - Да послушай! Или ты сейчас покинешь усадьбу, или сгоришь вместе с ней! Дворянский сын молчал. Он с непониманием глядел на этого странного работягу. Разве он не должен хотеть убить дворянина во время бунта? Тем временем огонь распространялся все быстрее и быстрее, заставляя мальчишку отходить к окнам. - Давай же! – Но Жерне молчал. Он все еще не доверял незваному спасателю. - Ладно… Меня зовут Саламар! И если с тобой что-то случиться – доложишь своим, и меня найдут и покарают. А пока – он протянул руку. Жерне колебался. С одной стороны - огонь, с другой – незнакомец, что протягивал руку помощи. Еще пара секунд… И он все же принял помощь. Саламар его вытащил из полыхавшего имения. Обежав до деревьев, оба откашливались. Горящее здание было далеко, как и бунтовщики, бежавшие от гарнизонных отрядов. Мальчики переводили дух. Белокурый парнишка протянул уже свою руку. - Жерне Бонар. Будем знакомы. Удивленный Саламар пожал ее в ответ. - Саламар Ховиц. Будем! *** Сладкий сон сержанта был прерван звуком шагов, приближавшихся к нему. Судя по всему, ступал кто-то из молодых. Сержант поднял голову. И верно, по траншее шел Пауль и Дерек, а с ними неизвестный ему человек в черно-красном пальто и цилиндре с красной кокардой. Таких Саламар видел только на площадях в центре Левора. - Товарищ сержант, комиссар Хэптон прибыл! – услышал он доклад Пауля. Инспекция, как обычно, прибыла вовремя. Закатив глаза, Саламар быстро поднялся и двинулся навстречу высокопоставленному гостю. - Здравия желаю, товарищ комиссар! – отдал он честь. - Доброе утро. Это у вас ночью пальба была? – спросил мужчина, пристально вглядываясь в противоположный берег. - Да. Один эскадрон черных гусар атаковал мост. Но силами отряда противник был остановлен. - Потери? - Незначительны для нынешней ситуации. Комиссар посмотрел на сержанта. - Вы уверены в этом? Саламар вытянулся по струнке. - Более чем, товарищ комиссар. Комиссар Хэптон снял цилиндр, протер платком вспотевший в дороге лоб, и пошел в сторону моста. Саламар последовал за ним. - Я заметил на некоторых бойцах имперские кирасы. Сняли с убитых? - Так точно. Всю ночь собирали снаряжение с убитых и укрепляли своих бойцов. - Отчего же вы сами не взяли себе кирасу? - Для меня имперская сталь слишком тяжела. - Сил у тебя, сержант, полно, потому отговорка слабая. - Товарищ комиссар, физически я способен и поднять, и надеть кирасу. Но душа ее переносить не сможет. Мало того, что среди черных гусар больше всего аристократов, так и сама кираса – с символом императора. Комиссар пристально взглянул на сержанта. - Ты держишь пистолет имперского производства, стреляешь пулями имперского производства и баррикадируешь мост имперскими телегами. Так что забудь свою гордость и сбереги свою жизнь в битве. - Я подумаю, товарищ комиссар. Комиссар резво вышел из траншеи и бегом направился в сторону баррикад на мосту. Там находились десять крестьян и Вогел, пристально смотревший на холмы. Имперцы действовали вяло. Виднелся один пехотный полк на самой высоте, проводивший маневры. Комиссар прошелся до первой линии баррикады, где шел основной бой. На каменной кладке моста осталась кровь, пролитая гусарами и ополченцами в эту ночь. Комиссар молча удостоверился в возможности ведении обороны - В общем – я вижу, сам мост укрепили. А если артиллерией снесут – то есть траншеи и ходы сообщений. Совету так и доложу. Осталось всего лишь одно дело. – голос комиссара прозвучал задумчиво. - Какое? – Саламар вопросительно уставился на него. Комиссар серьезно взглянул на сержанта. - Где вы держите пленного? – *** Темнота. Влага. Запах крови. Раненный Сельвирий не понимал, куда его унесли бунтовщики. Судя по всему, это был небольшой кирпичный подвал. Броня и оружие воина императора сняты мятежниками, что не могло не восприниматься им как посягательство на честь. Его правое бедро продолжало болеть. Судя по всему, медики повстанцев перевязали рану и оставили пленника здесь. Рационально. Пленник смотрел в темный потолок. Как так случилось? Как его смогли захватить? Как необразованная чернь может одерживать верх над дворянской кавалерией? Они! Вооруженные чем попало, сидящие за хлипкими деревянными баррикадами, смогли отбить атаку железных людей Императора! Сельвирий судорожно пытался вспомнить, как его угораздило попасть в плен. Сперва конь его получил пулю в грудь и свалился перед первой баррикадой. Гусар в миг падения ушиб себе ногу, но смог встать, поднять упавший палаш. Он перебрался через недостроенную баррикаду, изрубил одного крестьянина. Затем медленно бросился на вторую. В одно мгновение он увидел мальчика, бежавшего на него со штыком. Вид юнца, атаковавшего его, поразил Сельвирия. Он на секунду замешкался – и острая боль пронзила его бедро, пробитое трехгранным штыком. Не успел он опомнится, как сильный удар прикладом прямо под челюсть добил его. Благо, шлем спас его от сломанной челюсти. Но не от падения. А дальше все как в тумане… Боль, крики, стрельба из чего-то, что непрерывно посылало пули… Допрос, сдирание кирасы, переноска, перевязка… И вот он здесь. Плененный, лишенный чести и оружия, скрытый от товарищей. От осознания своего положения гусар проронил скупую слезу. Из-за стены послышались шаги. Идут! Сельвирий подтянулся на руках. Боль заставила его лицо скривиться в гримасе. И все же настоящий дворянин, пусть не стоя, так сидя должен встретить своих палачей. Того требовала честь. Деревянная дверь отворилась. Майеровец сперва не разглядел, кто к нему пришел. Тусклый свет керосиновой лампы, лежавшей на столе, не позволял видеть вход. Лишь когда двое подошли ближе, Сельвирий опознал того, кто его пленил. - А, сержант. Вам снова что-то от меня нужно? Говорю сразу – нет! Хоть пристрелите. Но Саламар даже не подумал ответить на вопросы пленника. - Вот он, товарищ комиссар. Был захвачен вчера на баррикаде. Это пока что единственный пленный имперец. - Пока что. Не считая рядовых, которых схватили крестьяне в деревне Смиле. Как твое имя, воин? – спросил комиссар. Пленный осмотрел комиссара. Он не выглядел как военный. Скорее напоминал чиновника среднего звена. Однако командир мятежников говорил так, словно к нему прибыл начальник. Сельвирий ухмыльнулся. Если мятежниками командуют чиновники, то они точно будут сметены. - Так что? Будешь молчать? – - Нет, господин чиновник. Меня зовут Сельвирий Феррон. - Из знатного рода Ферронов? Крупная же рыба нам попалась! Сержант, если ты не знал, Ферроны – одни из крупнейших плантаторов в Занбаре. Порядка 5000 веренских крестьян и 1000 темнокожих у вас работают, не так ли? Сельвирий крайне удивленно посмотрел на много знавшего человека. - Откуда вы… - начал было он, но комиссар Хэптон его упредил. - Вообще-то вопросы здесь задаем мы. Впрочем, отвечу. Революционная партия имеет ячейки в каждой губернии, в каждом герцогстве и в каждой колонии, подчиняющейся власти Велисария. Потому не удивляйся, что мы знаем и о тебе, и о твоей семье, и о ваших соседях – плантаторах, фабрикантов. Мы знаем всё. И боремся, применяя эти знания. - Так вот докуда доползла ваша гидра. - Ты сказал, что штурм начнется только с подходом пехоты и гвардии. Назови общую численность. - Порядка ста тысяч штыков в общем. – пленник ухмыльнулся. - Ты нам про своё направление говори. Общая численность ваших карателей нам известна. - Про своё направление я численности не знаю. Комиссар взял стул, что стоял неподалеку от кровати, и присел на него. - Вижу по глазам, что знаешь. Просто не хочешь говорить. - А зачем мне вам говорить? Какая особая разница, тридцать тысяч пойдут на вас или десять. Сомнут все равно. Чего распинаться? Комиссар лишь покачал головой. - Не думай, что мы настолько слабы. В Леворе осталось порядка миллиона человек, которые нам помогают в борьбе. Все, кто хотел сбежать, уже это сделали. Остальные вас встретят пулями, штыками, кирпичами, да просто кухонными ножами и руками. Им терять нечего. - Не верю. Вы взяли власть с помощью боевиков, атаковавших наш гарнизон. Саламар вспылил. - Ты что, был на площади в 24 день лета этого года? Когда мирную процессию рабочих жен встретили винтовочные залпы егерского полка? Погибло десять женщин и один шестилетний ребёнок! Тогда, именно тогда весь город вспылил и бросился на гарнизонных с тем, что было под рукой. Захват оружия со складов мы стали производить только через неделю после этих событий. А ты говоришь «боевики» - Да, боевики. Я уверен, что гарнизон был спровоцирован на открытие огня. Спровоцирован вами, черти. Возможно, одна из женщин попыталась вырвать у солдата винтовку. Тогда по всем отряд обязан открыть огонь, чтобы предотвратить захват оружия. Вы бы хоть уставы почитали. - Некогда нам имперские уставы читать. Численность гвардии – до шести тысяч так? - Так. А пехоты – понятия не имею, сколько третий корпус пришлет сюда. Кавалерии – не знаю. Кроме нас могут еще кирасир прислать. Но я не командир и планов генерала Ванзеля и верховного командования не ведаю. - Подытожим – ничего дельного нам не скажешь. – разочарованно проговорил комиссар. - И не собирался, господин… - Нету в Леворе господ. И больше не будет. – Комиссар быстро встал и двинулся к выходу. Саламар следовал за ним. У самого выхода сержант обернулся. Он снова посмотрел на пленника, гордо глядевшего на них, и пытался найти нужное слово для него. Но такого слова не было. Сержант и комиссар вскоре вышли из подвала двухэтажного дома, расположившегося недалеко от госпиталя. День постепенно вступал в свои права. Сегодня было жарко, и некоторые из бойцов скинули с себя все, кроме штанов и тонких рубах, а отдельные деятели щеголяли голым торсом по мостовой и дворам. - Ничего этот черт не сказал. Дерьмово выходит – прервал молчание комиссар. - Почему? - - Потому что Совет по Обороне должен распределить войска так, чтобы удержать позиции повсюду. А как это сделать, если неизвестны силы и направление главного удара имперской армии? - Равномерно распределить силы с выделением резерва. - Это, конечно, замечательно, но у нас не так много способных командиров для проведения маневров резервами. Армия приходит в себя после поражения при Манлихе, так что пока мы можем рассчитывать лишь на части нашего гарнизона и отступившие в город войска. Порядка шестидесяти тысяч. Против ста. - Продержимся. По крайней мере на нашем участке мы их точно удержим, даю вам слово. Комиссар молча взглянул на сержанта. - Знаю. Но если мост не удержишь – сражаться придется в городских кварталах. Последняя линяя – баррикадный редут на площади Свободы. Если все пойдет псу под хвост – любой ценой удерживай этот редут. - Потому что за ним Верховный Совет Коммуны? - Не только. Штаб обороны и Совет по обороне там же. - А почему не проводится эвакуация. - Депутаты желают остаться. Они ходят на собрания с оружием и кичатся тем, что будут сражаться. В депутатах Революционной партии я уверен. Но трудовая партия, Бланкийцы (по имени Джозефа Бланка – одного из теоретиков рабочего движения, стоявший за мирные способы борьбы), анархисты и примиренцы – вряд ли. - Анархисты то пойдут, если позовем. - Возможно. Впрочем, сейчас все Советы стремятся усилить оборону Коммуны. Кто чем может. - Надеюсь, они поспеют. Потому что иначе придется драться под их окнами. Комиссар остановился и взглянул на небо. Сегодня оно было безоблачным. - Будем надеяться, что в критический момент они перестанут грызть друг друга и смогут помочь рабоче-крестьянской армии. Итак, я вынужден покинуть вас и идти ко второму крестьянскому. Ваша позиция мне понравилась. Только продержитесь! – комиссар отдал честь Саламару. - Уверен, Леви вас встретит как надо! И передайте привет капитану Вильневу! – Саламар ответил взаимностью. Комиссар Хэптон развернулся и направился в сторону крестьян, тихо стоявших у походных костров. Саламар взглянул на часы. Время было час дня. Неплохая проверка. Он ожидал, что будет все гораздо серьезней. Сержант уже собирался вернуться в траншею, чтобы проконтролировать ход работ, но на горизонте он увидел до боли знакомый объект. Огромная серая сигара, плывшая по небу в сторону города, с гондолой под ней. Все, кто был рядом с сержантом, направили свой взор на эту сигару. Она медленно двигалась, ее вид становился все больше и внушительней. - Дирижабль – произнес вслух Саламар и побежал в сторону своей траншеи. Раньше он видел лишь транспортные модели, больше походившие на воздушные шары с моторами. А этот был иной формы. Да и гондола была шире и длиннее. В ней бойцы также уставились на дирижабль. Дерек и Пол прекратили играть в карты, Гельмут и Вирц обсуждали незваного гостя с небес, Вогел тихо матерился себе в руку, Серг и Седрик завороженно уставились на чудо техники. - Немедленно в траншею и приготовить винтовки! Такие дирижабли могут нести на борту мортирные бомбы! – приказал Саламар и подал пример, спрыгнув в траншею. Все последовали его совету. Успели спрятать и котенка, резво игравшего с ниточками старого пальто. Слышался шум моторов. Имперский корабль медленно приближался в сторону Левора. Над городом забили колокола, и люди стремились спрятаться как можно скорее. На улицах оставались лишь те, кто не мог идти сам, и кто уже умирал у порога госпиталя. Лишь редкие медсестры ходили рядом с ними, стремясь облегчить их страдания. Саламар смотрел в небо. Новый день несет новые неприятности. Дирижабль все приближался, а вдалеке, в городской черте, снова послышались взрывы.