Идеальная маленькая семья

Вагнер возвращается с работы поздно, это был один из тех дней, когда заказы, казалось, накапливались бесконечно, поскольку он неустанно работал в разгар дня. Он старается вести себя тихо, отпирая дверь, прекрасно понимая, что вы вполне можете все еще бодрствовать, ожидая его возвращения домой. Он пытается игнорировать шевеление своего члена в штанах при мысли о том, как засияет твое лицо, когда ты увидишь, как он входит в дверь. Но все безмолвно. Он включает свет, аккуратно кладя ключи на стойку. Комната пуста, маленькая альбом-раскраска осталась открытой на кухонном столе. Вагнер подходит к нему, улыбаясь маленьким каракулям трех человек на бумаге. В центре маленький мальчик, высокий, крупный мужчина с темными волосами, держащий его за руку с одной стороны, и улыбающаяся женщина с другой. Он улыбается маленькой подписи под ним. «Лука, т/и и папа». Вы выглядите как счастливая семья. Он берет альбом, аккуратно вырывает страницу, чтобы повесить ее на стену, рядом с фотографиями своего сына на стене. Несколько фотографий обрезаны под неудобными углами, так что на фотографии только Лука, а другой человек быстро забыт. Есть некоторые, где только он и Вагнер, больше всего вас захватывает, например, тот, где Лука сидит у него на плечах, вцепившись в его волосы, когда он визжит от смеха в парке. Другой — Вагнер сразу после тренировки, Лука висит на одном из его бицепсов, и Вагнер до сих пор слышит его хихиканье, когда он снова и снова поднимал его с земли. Вот ты с Лукой, сидящим у вас на коленях, учит его фигурам из маленькой книжки, а один из вас двоих обнимался в саду прошлым летом. Но его любимая фотография — та, что находится посередине. Она немного размыта, Лука двигался, как и предполагалось. Это ты стоишь перед ним, в его объятиях. Ты с улыбкой смотришь на него сверху вниз, а Вагнер смотрит на вас обоих взглядом, в котором нет ничего, кроме обожания. Он хранит уменьшенную версию фото в своем бумажнике. Затем он проверяет спальню Луки, соблюдая особую осторожность, чтобы не потревожить его, когда медленно открывает дверь, чтобы избежать привычного скрипа. Свет медленно проникает из коридора, и рука Вагнера быстро замирает, когда он осматривает открывшееся перед ним зрелище. Вы лежите в большом кресле, глаза закрыты, а ваша грудь поднимается и опускается в ровном темпе. Лука все еще находится в твоих объятиях, его голова покоится на твоей груди, когда он прижимается к твоему телу. Книга, которую вы, должно быть, читали ему, лежит на полу, открытая. Он медленно заходит в комнату, избегая скрипящих половиц, которые, как он знает, там есть, и тянется за одним из запасных одеял, которые он держит на полках, самым толстым, какое только может найти. Ты слегка шевелишься, когда он накрывает вас обоих, и он ненадолго останавливается, чтобы еще раз полюбоваться вами обоими, прежде чем уйти, снова тихо закрыв дверь. Мгновение он неподвижно стоит за дверью. Изображение вас двоих запечатлелось в его мозгу. Ты выглядела такой домашней, такой милой, такой совершенной, когда держала его сына на руках, как будто он был твоим собственным. Ты уже столько раз робко говорила ему, что считаешь Луку своим, несмотря на твою молодость. Несмотря на то, что ты всего лишь няня. И вы не представляете, какие эмоции нахлынули на него, когда вы сказали ему это. Его мысли возвращаются к твоему лицу, к тому, какими мягкими выглядели твои губы и как сладко ты выглядела, когда спала. Укол вины пронзает его, когда он чувствует, как его член шевелится при этой мысли. Он уже давно не трахался. На самом деле у него больше нет такого шанса. Поэтому он должен находить время, когда может. Это плохая привычка, но у мужчины есть свои потребности. Особенно такой мужчина, как Вагнер, чье либидо, как правило, пропорционально его размеру. Он знает, что это неправильно, когда уходит в свою комнату, быстро закрывая дверь и хватая свой ноутбук. Прибегать к порнографии — не самая идеальная ситуация, но сейчас у него нет другого выбора. Он не может вспомнить, когда в последний раз его член был охвачен чем-либо, кроме собственного кулака, и стресс от работы не помог нарастить его потребность в разрядке. Он быстро запускает видео, достаточно громко, чтобы он мог его услышать. Это то же самое, что и всегда; некачественная постановка девушки, которая совсем не похожа на тебя, затащенную в постель мужчиной вдвое старше ее. Он на самом деле не смотрит это, он просто позволяет этому играть на заднем плане, потому что единственная спасительная благодать — это женский голос. Он немного похож на твой, недостаточно для того, чтобы он был полностью удовлетворен, но достаточно, чтобы оставить это на заднем плане, пока его разум создает греховные образы тебя, надеясь, что однажды он сможет услышать, как ты будешь звучать на самом деле, когда будешь раздваиваться на его члене. Его взгляд скользит к двери, замечая, как свет просачивается снаружи. Что бы он сделал, если бы ты вошла к нему сейчас? Как бы вы отреагировали? Он может просто представить широко раскрытые глаза на твоем лице, красивые губы, приоткрытые с тихим вздохом, когда ты извиняешься. Ты никогда больше не сможешь смотреть на него так, как раньше. Большая рука опускается вниз, его глаза закрыты, и он трет свой член через ткань боксеров. Он уже твердый и истекает предварительной смазкой, когда его пульс проходит через его тело с глухим стуком. Он быстро стягивает резинку, позволяя своему члену высвободиться. Она ударяется о его таз, и он стонет, когда его пальцы обхватывают его, медленно поглаживая, пока видео начинает набирать обороты. Предварительная сперма вытекает из кончика жирными каплями, когда его рука медленно движется вверх и вниз, слегка сжимая его длину, когда он издает тихий стон. Неудивительно, что для человека его телосложения Вагнер крупный. Он длинный, не менее 18 сантиметров, и толстый настолько, что женщины немеют, становятся податливыми и умоляют его, когда он их растягивает. Он представляет, как ты растянешься вокруг него, когда он впервые войдет в тебя. Сначала ему пришлось бы подготовить тебя, медленно добавляя пальцы, наблюдая, как ты находишь освобождение только от его рук, пока он не посчитает, что ты готова для него. А потом он делал это медленно, сантиметр за сантиметром. Его руки сжимали твою талию, глаза метались между наблюдением за твоим лицом и наблюдением за тем, как ты проглатываешь его длину. Мысли по спирали скатываются к разврату, образы тебя, появляющиеся в его голове, становятся все более и более непристойными. Ты стоишь над ним, оседлав его тело своими бедрами. Ты бы чувствовала себя так хорошо рядом с ним, такой тугой и влажной, стонала бы его имя таким красивым голосом, когда он трахал бы тебя. Твои ногти впивались бы ему в спину, глаза закатывались, когда он играл с твоим клитором, восхищаясь тем, как ты теряешь всякую мысль в своей хорошенькой головке. Он бы трахнул тебя со всей силой, на какую только способен, трогая твою грудь, когда они подпрыгивают над ним, чтобы услышать, как ты хнычешь от боли. Он оставлял следы на твоем теле, посасывая твою кожу и покусывая твою плоть, пока ты билась в конвульсиях вокруг него, умоляя его о большем, и еще, и еще. Он притянул бы тебя к своему лицу, притягивая твои губы к своим, целуя тебя с порочностью, горячо, беспорядочно и оставляя синяки Он подавляет гортанный стон. Головка его члена темно-красная, а звук, издаваемый при каждом толчке, громкий и влажный. Череда проклятий слетает с его губ, грязных и злобных, в глубоком рычании, когда он прикладывает немного больше давления. Вам не нужно было бы думать. Он бы так хорошо заботился о тебе. Он купил бы тебе красивую одежду, украшения и все, что ты только могла пожелать. Тебе просто нужно было бы любить его и любить Луку. Встречать его с едой, когда он возвращается с работы, одетый в милый маленький фартук, и наклоняться над кухонным столом, когда он скажет вам, издавая такие милые звуки для него, когда он снимает стресс. Он такой извращенец. Он вдвое старше тебя, твой босс, но непристойные мысли о тебе постоянно крутятся у него в голове, достаточно грязные, чтобы свести с ума. Твое имя слетает с его губ в мантре стонов, вплетенных в темные проклятия. Черт, ты была бы так хороша для него. Он может видеть, как ты обнимаешься с ним вечером, одетая в какие-нибудь милые трусики специально для него. Он был бы таким нежным, съедал бы тебя до тех пор, пока ты не начала бы извиваться под его хваткой, а его рот не наполнился бы твоими соками. И тогда ты оказалась бы на полу под ним, стоя на коленях, не сводя глаз с его лица и выражая чистую похоть. Эти красивые глаза, которыми он так часто восхищается, смотрели бы на него снизу вверх, блестящие от слез и отчаяния, когда ты издаешь развратные стоны, твой язык высовывается, когда ты почти умоляешь о его члене. Он бы отдал это тебе, погрузил свою толстую, горячую длину в твой открытый рот, яйца напряглись, когда он почувствовал, как твое горло сжимается вокруг него, когда он толкается внутрь, давясь для него. Он шептал тебе нежные похвалы, давая тебе секунду, наблюдая, как твое горло привыкает к его члену, а затем он делал толчок. Ты бы снова давилась, слюни текли бы у тебя изо рта, как у какой-нибудь грязной проститутки, а он бы сказал тебе, что у тебя все так отлично получается, что ты так хороша для него. Его бедра приподнимаются, брови хмурятся, а изо рта вырывается низкое шипение. Он хочет тебя так сильно, так, так, ужасно, он просто хочет, чтобы ты осталась с ним, любила его, трахалась с ним, жила с ним, была его. И он позаботился бы о том, чтобы ты забеременела. Это было бы первое, чего он захотел бы. Он бы затащил тебя в постель и наполнял тебя снова и снова, небрежно поцеловав тебя в рот и пообещав, что ты будешь беременна. Он бы каждую ночь укладывал тебя на кровать, закинув ноги себе на плечи, и входил бы в тебя, пока, наконец, не появились бы эти две линии, и ты была бы привязана к нему. Он бы наблюдал за ребенком, которого ты ему подаришь. Ты была бы такой замечательной матерью, ты уже такая замечательная мать для его сына. И ты знаешь, что он хороший отец, лучший муж, отличный любовник. Мысль о том, что ты стоишь под ним, умоляя о ребенке, доводит его до крайности. Он кончает со стоном. Это лучшее, что он чувствовал за последнее время, и его дыхание глубокое. Его глаза ловят луч света на полу, теперь он немного шире, чем он помнил раньше. Он следит за этим, его глаза расширяются, когда они встречаются с твоими. Твои глаза тоже широко раскрыты, грудь поднимается от коротких вдохов, когда ты смотришь прямо на него. Как долго ты там пробыла? Его взгляд скользит по твоему телу, задерживаясь на руке, спускающейся спереди к твоим маленьким шортикам, и на очевидном мокром пятне. Он непроизвольно издает стон. Между вами обоими на мгновение воцаряется тишина, а затем дверь со скрипом приоткрывается еще немного. И ты входишь внутрь...