спросишь : что не так?
силы соберу в кулак
и закрыв глаза, уйду во мрак.
***
Что есть дружба?
Как говорила Фриск — это смесь взаимного уважения, понимания и привязанности. Впрочем, от правды ушла недалёко. Ведь как можно дружить, когда не можешь понять своего друга?
Между прочим, дружба — самый настоящий труд. Особенно, когда и понятия не имеешь, какого это.
***
За окном шумел ливень, громко бьющий по стёклам, стекая по крыше огромным водопадом — в воздухе буквально стоял запах сырости и дождя. Настоящее блаженство.
Фриск уж точно это устраивало — не нравилось ей дышать ароматом кровозаменителя и ненавистливых лилий, которые уж больно любит семья Чары. За исключением его самого, конечно же.
— Довольна? – из приятного состояния её вытягивает голос юноши.
— Более чем. – кратко отвечает Фриск. – Зато теперь в твоей комнате стоит приятный запах. Так свежо. – в подтверждение своих слов девушка сделала глубокий вдох.
Чара невольно повторяет её движения — он только - только перешёл на новый уровень их совместных взаимодействий, а значит, пути назад уже нет. Тем более, юноша ведь уже давно мечтал о дружбе с человеком и судьба сама преподнесла ему такой шанс.
— Действительно свежо. Непривычный запах. – проговаривает полукровка.
— Думаю, ты ещё привыкнешь. – с помощью лёгкого прыжка шатенка спрыгнула с каменного подоконника и отряхнув чёрную юбку, сшитую Ноэль, встаёт в своеобразную позу, опираясь об стену исцарапанным локтем. – Всё - таки для тебя это в новинку. Мы все пробуем что - то впервые. – она улыбается уголком губ, прежде чем закончить свой до жути странный монолог.
— Вот только не надо начинать говорить странными цитатами. Уже их хватило по горло.
Фриск кивает, не отрывая взгляда от того. И всё - таки непривычно это — находится в четырёх стенах, причём, сделанных из камня, так ещё и без возможности их покинуть. Ощущения смешанные.
— Но они у тебя красивые. – шепчет девушка скорее для себя, нежели для собеседника.
— О чём ты? – нахмурившись, поинтересовался он.
Желтоватые глаза тут же хитро, буквально - таки по лисьи заблестели, делая взгляд поистине интересным. Фриск осторожными, даже изящными шагами приблизилась к юноше, останавливаясь на уровне его неестественно розового лица.
—
Фриск? – Чара попятился назад, лишь бы увеличить расстояние между ними.
— Убери пару прядей назад, пожалуйста. – попросила девушка, оставшись на своём месте.
— Зачем это тебе?
— Чтобы я получше разглядела твои родинки. — она лишь пожимает плечами.
— И вопрос остаётся открытым.
Зачем?
Она же хранит молчание и, неловко переминаясь, вздыхает.
— Забудь. Я слишком навязчива.
Расстроилась — это очевидно. Её интерес потух так же быстро, как и зажёгся. Фриск уже была готова развернуться и уйти, но ловкая хватка останавливает. Она тихо ойкает.
— Подожди.
Очередной вздох — тоже ничего необычного. За эти три дня уже начинаешь привыкать к странностям новоиспечённой подруги. И уж лишаться её таким глупым способом — позор.
— И не было никакой навязчивости, кстати. — Чара прикусывает нижнюю губу, ослабляя хватку.
Жар снова его преследует.
Ответа не дожидается — осторожно ведёт к кровати, усаживая на край. Между прочим, она не сопротивляется. Лишь слегка дрожит, словно бы от внезапного холода.
Отпускает. Медленно присаживается на колено перед той, придерживаясь рукой за мягкое одеяло. Прикрывает глаза, глубоко вздыхая. В конце концов, он и не думал, что подобная ерунда заставит понервничать.
—
Всё в порядке?
В сознание крепко въедается тихий вопрос. А честного ответа и не находится.
— Просто действуй. Ты ведь этого и хотела, разве нет?
Она же коротко кивает, хоть и осознаёт, что полукровка этого не заметит. Чувствует себя неловко и паршиво — в конце концов, вынуждать было необязательно. Ещё и ради такой глупости.
Но ведь разрешили.
Вздохнув, она осторожно поправляет каштановые пряди. На ощупь такие мягкие — удивительно, как у него получается за ними ухаживать в подобных условиях.
Теперь она отчётливо
их видит — мелкие родинки, явно не больше горошины. А они не так уж и плохо смотрятся на покрасневшем лице. С стороны могло даже показаться, что тот явно нездоров, но Фриск откинула эти мысли — его ощущения прекрасно понимает.
Даже и коснуться боится — но не может воздержаться. Медленно прикасаясь, она отдёргивается. Этот холод не совсем привычный.
— Уж прости, что такое происходит. — полукровка медленно открывает глаза, но не спешит оглядывать девушку. — Контролю не поддаётся.
— Ничего страшного.
Мы бываем такими же.
Чара лишь глубоко вздыхает и, оставшись в том же положении, решается поднять голову.
И всё - таки это общество непривычно. Оно просто нагло сбросило недавнее одиночество, которое могло скрыться только от чтения и постоянных чашек кофе.
Сейчас же всё перевернулось с ног на голову. А может и наоборот — с появлением
человека, казалось, будто бы и воздух стал совсем другим.
Точно — окно ведь было открытым.
Ощущения смешанные. Обычно ведь никого не волновали столь мелкие детали. Какая разница, что вообще находится на лице? Тем более, чего ж такого особенного в двух родинках?
Это ведь не веснушки, разбросанные по бледной
человеческой коже.
— Родинки на обеих щеках. – про себя отмечает Фриск. – Интересно.
Ничего не спрашивает — лишь наблюдает. Теперь
его любопытство решает вылезти из глубины.
— О чём ты?
— Никогда такого не видела. – девушка осторожно указала на правую сторону лица, где красовалось небольшое пятнышко медового цвета. – Слышала, что у обладателей таких родинок всегда в жизни происходит много хороших вещей. – усмехнулась она.
— Я бы не доверял таким суевериям. Люди сами себе усложняют жизнь, придумывая всякие приметы.
— Серьёзно?
Он действительно старался не быть слишком уж грубым. Теперь прекрасно понимает — это лишь оттолкнёт. А этого не хотелось.
Фриск лишь кивает, разрывая прикосновение. Ей не стоит быть такой навязчивой. Необязательно же только и делать, что касаться.
А кто сказал, что ему это противно?
— Люди часто в это верят, ведь так?
— Не все, но большинство. Я, сказать честно, отношусь скептически. — она пожимает плечами.
Чара же повторяет её движение. Не засыпать же глупыми вопросами о людях и суевериях, в которые они свято верят.
Фриск всё ещё казалась странной, но не такой раздражающей, какой могла показаться при первом контакте. Полукровка даже не видит смысла отрицать, что слушать её — одно удовольствие.
Быть может, виной высокий голос, отдалённо напоминающий звук колокола, призывающего на совместный ужин. Или то, как осторожно она подбирает слова, пытаясь не вызвать ненависти к своей персоне.
Всё ещё боится. Это же очевидно.
— Но всё - таки я повторю это ещё раз. Твои родинки действительно невероятны.
Теперь она вздыхает и отводит взгляд, лишь бы не пялиться в лишний раз.
А кто сказал, что ему это противно?
