Потребность жить всегда была во мне так велика, что, наверное, только благодаря ей я все еще здесь, ем и сплю, думаю и грежу
***
Хруст веток чётко раздался откуда-то издали. Сложно было определить, сколько человек сейчас к ним двигалось, но Люмин вскользь бы отметила, что не меньше трех. Скарамучча неудобно прижимал ладонь к её рту, будто подозревая, что та могла выдать их. Её убийственные взгляды, почему-то, на него не подействовали, и Люмин уже открыла рот, чтобы откусить его указательный палец. Но группа неизвестных быстро оказалась совсем рядом и продвигалась без разговоров, вероятно, имея чёткий маршрут. Так ходили только патрульные. Когда они подошли чуть ближе, можно было услышать знакомый шелест их лёгких, тёмных плащей, защищавших от мелкой мороси. Один из патрульных приблизился вплотную к скрывавшему их дереву, что казалось – разоблачение неизбежно. Голова Люмин почти выглядывала из кустов, и если бы она протянула руку, то смогла бы коснуться обуви стража. — Стой! — отдал команду другой, — Не заходи за деревья, нам нужно видеть лица друг друга. Неизвестный, послушавшись, чуть отошёл от секретного места. Краем глаза Люмин заметила, что они распределились по всей поляне, образуя подобие треугольника. — Пятнадцать метров. Приём. — ответил на это первый. Он потоптался на месте, видимо, ожидая от кого-то ответ. На удивление в его руке что-то тихо зашуршало, но слова странным эхом разлетались по воздуху, что было не разобрать. — Интересное вырисовывается зрелище, не так ли? — Прошептал Странник в её ухо, не беспокоясь о патрульном. Похоже, сам он затыкаться не собирался. Люмин скептично посмотрела на его ладонь, но тот, будто ничего не заметив, этой же рукой снова повернул её голову к дороге. Как и говорил Странник, в пятнадцати метрах от них и правда стоял Тигнари, приютившийся в большом капюшоне, или же тот, кто отдавал приказ. — Собственной персоной. Хорошо, что мы успели на представление, я весь месяц хотел его посетить. Знаешь, напоминает одну песню, — снова начал Странник, перекрывая своим шёпотом все на свете. Она горячо выдохнула, обжигая его руку дыханием, чтобы тот дал ей послушать разговор. Но левое ухо теперь безвозвратно было потеряно в качестве приёмника непонятных, колких фраз Скарамуччи. Третьего стража было не увидеть, поэтому Люмин сосредоточила внимание на двоих. Тигнари, насколько она могла увидеть, медленно поднёс что-то ко рту, будто бы собираясь заговорить. — Начинаем по кругу. Будет три подхода по одной серии. Отвечать только по команде. Приказ понятен? Приём, — прошуршал его голос где-то совсем близко. Люмин вздрогнула, не ожидав услышать Тигнари так близко. Она вернула взгляд туда, где ранее он стоял, и с удивлением обнаружила его на прежнем месте. Но как? — Если друг… оказался вдруг… — послышался тихий напев. Её рот все ещё был зажат, и от безысходности оставалось только воткнуть Страннику в ребро свой локоть. Подобные трюки могло совершать только единственное устройство, изобретенное в Сумеру. Она знала, что Акаша была запрещена на законодательном уровне, и ее использование сразу бы запечатала Академия. А то, что у них... Что ж, Люмин видела парочку таких аппаратов лишь в нескольких других мирах. Страж, стоящий рядом, быстро ответил согласием команде. — Тридцать четыре. Восемьдесят шесть. Семнадцать… Неясный счёт продолжался с небольшими паузами и чуть слышимыми помехами. Через время счёт окончился командным словом. Повисла тишина прежде чем голос Тигнари снова послышался совсем рядом: — Получено. Начинаем второй подход. Приём. Люмин недоуменно посмотрела на Скарамуччу, но тот, не отвлекаясь разглядывал стражей. Лесничий, стоящий рядом не издавал и слова, но до них доносились обрывочные фразы и совсем несвязные между собой слова. Это разговаривал кто-то третий, догадалась Люмин. — У них тут что, «глухой телефон»? — тихо спросила она, наконец отодвинув руку Скарамуччи. Он непонимающе посмотрел на неё, не разобрав смысл фразы. И видимо, счёл необходимым объяснить: — Они повторяют череду слов, проверяют связь. К слову, когда я только начал наблюдать за этим, такого процесса они ещё не достигали. Похоже, тропической лисе пригодились мои советы в обращении с техникой. Люмин потерла лоб от щекочущей листвы кустарника. — Советы… Одним Архонтам известно, чего ты ему там насоветовал. Как давно они этим занимаются? Тигнари и словом не обмолвился… Он окончательно оторвал взгляд от дороги и с усмешкой взглянул на неё. — Ещё бы он об этом трепался. Чего мне только стоило вытаскивать из него эти слова в лесу. Знаешь ли, от здешней скуки даже становится любопытно, зачем биолог суется в природу частотных сигналов. Голова у него варит, но его беда, что и мы не лыком… — его монолог оборвал резкий звук. Громко хрустнувшая ветка вернула их на землю. Скарамучча мигом прижал злосчастную руку к её рту, будто не он только что решил посвятить Люмин во всю происходящую чертовщину за её спиной. — Конец команды. Теперь шестьдесят метров. Последний заход. Приём. Рядом стоящий страж чуть потоптался, а затем медленно двинулся от них в противоположную сторону. Похоже, устроили рокировку. Теперь можно было увидеть лишь спину стража, в то время как остальные скрылись за деревьями. Люмин, наконец вдохнула полной грудью, отодрав его холодные пальцы от рта и носа. — Что… Что, черт возьми, здесь творится!? Она подняла рукой длинную чёлку, прилипшую ко лбу, и сердито уставилась на него, сжав ладони в кулаки. Странник, очнувшись от режима маниакального конспирирования, не менее оторопело глядел себе под нос и только заметил, что чуть ли не лежал на ней, вжимая в дерево. — Сто-Стой! Без кулаков, — он непривычно, спешно оперся руками, и присел, отползая от неё на безопасное расстояние. — Ты сама все видела! Притащил черти куда – показать черти что. Люмин наверняка спать было вполне сладко и без этой тайной сцены экспериментов с местной рацией. Скопа секретов все это время снова таилась позади неё, и только сам этот факт вызывал резкую злость. — Лично я видела только грязную подошву лесничего. Лучше уж ты расскажи мне, что ты сейчас видел? — она тяжело дышала, и чувствовала неимоверное раздражение, струящееся где-то в лёгких, — И поподробнее. Если бы она была огнедышащим драконом, то не стоит сомневаться, что пол леса бы уже утопало в лаве. К счастью, она не дракон, однако слишком тяжёлые, неодолимые привычным спокойствием эмоции подавить было не так легко. А эти глаза напротив, отчего-то совсем почерневшие, и всего пол часа назад казавшиеся совсем уставшим и беззащитными, сейчас будто вытягивали наружу всю её злость, и если уж она не станет драконом, то сойдёт хотя бы за вулкан. — А что тебе рассказать? Как видишь, у твоего хорошего друга тоже есть свои секретные увлечения. Или на твоей практике я первый, чье нижнее белье вы перерыли с ног до головы? — Скарамучча, ранее отпрыгнувший на несколько метров, теперь снова покачнулся в её сторону. Тёмные глаза будто разговаривали, будто бросали ей вызов – потягаться с их чернотой. Кажется, Люмин бы понадобилось несколько часов, чтобы вспомнить такого человека во всем Тейвате, на чью голову прилетело бы больше ругательств с её рта, чем на Скарамуччу. Он оказался действительно самой огнеупорной машиной. — Всё смеёшься, да? — она повторила его выражение лица, подняв кончики губ вверх. — Похоже, теперь это моё пожизненное преступление, от которого мне не отмыться. Характер не сожжешь. Беспричинная улыбка Люмин росла, кажется, синхронизируясь с его собственной, холодной, безумной. Некоторые дурные привычки, оказывается, очень легко подцепить. В какой-то момент она сама подобралась к Скарамучче совсем близко, и жёстким порывом её твёрдая рука смяла белую шелковую накидку на его плече. — А кто нахватался с артерий всякой дряни, неделями пропадал в лесу, вдобавок тайком выслеживал эти… эксперименты? Может тот, кто подслушивает личные разговоры, стоит только чуть приоткрыть окно? — Она притянула его ближе и указательным пальцем ткнула в грудь, второй рукой все ещё твёрдо удерживая его на месте. — Уверен, что нашёл лучшее время, чтобы огрызаться? Он вонзил внимательный взгляд в её лицо, и внезапно кривоватая улыбка превратилась в немного глухой вырывающийся смех. Странник смеялся ей в лицо на удивление без тени привычного унижения, похоже, действительно чем-то развеселенный. Колкий голос и холодные глаза будто бы в миг поменяли свои физические свойства, и теперь стали мягкими, как пластилин. Не отстранившись ни на дюйм, он позволял держать себя за шиворот, будто провинившегося кота, вдобавок весело глядя на недоумение Люмин. Она кончиками пальцев ощущала эту невидимую связь, мысленный провод, позволяющий им общаться и будто бы понимать друг друга, даже когда каждый говорит на своём собственном языке, собственной призме событий. Но, конечно… иногда происходили сбои, и оставалось только догадываться, о чем он думает. — Ха-а… Можешь же кусаться, когда приспичит. Расскажи я кому, что твоё лицо сейчас похоже на пиро попрыгунью, никто и не поверит. Он потёр нос и снова заглянул ей спину, – убедиться, что стражи отошли достаточно далеко. Плечи Странника чуть опустились, и теперь становилось неловко держать его за одежду, словно Люмин была похитителем сокровищ, вытряхивающим из него мору. Скарамучча поглубже вздохнул, и мышцы вокруг его рта стали расслабляться. — Архонты с тобой, Путешественница, все нужно объяснять по пальцам. Ну, слушай… Он нехотя начал долгий рассказ, повествующий о событиях, когда сезон дождей только-только накрыл густыми тучами западную часть леса и долгожданный дождь коснулся листьев молодых лотосов нилотпала. Что… и это все? Подумала Люмин. Всего-то нужно поиграть в его словесные «тяни-толкай», чтобы настроить его на человеческий диалог? Словом, кто-то просто любит всласть потрепаться, но она предусмотрительно напомнит себе позже записать этот пункт в особый словарь общения со Странником. — Благовония действуют не дольше нескольких часов, как я узнал из его собственной книги. На опыте не определишь – время становится тягучим, и минуты превращаются в клейкий рис для Сими Тядзюкэ, — тихо продолжал он. — Но вы уходили с Тигнари в лес ранним вечером, иногда ты приходил в ночь, — вспоминала Люмин. — Я не был с ним все это время, наши свидания длились недолго. В таком простом ритуале нет ничего сложного. Травяное масло не сильно отличается от машинного, твоё состояние меняется за минуты, и сам того не заметишь, как выложишь все. — Скарамучча чуть повёл носом, — Не скажу, что масла мне не помогали, но здесь никто не ушёл с пустыми руками. — Предсказуемо. Вряд ли бы ты на духу рассказал ему об устройстве древних механизмов, когда сам был готов придушить меня за одно только упоминание цели твоего путешествия, — она усмехнулась, вернув его лицу укоризненное выражение. Он громко цокнул. — Этот параноик… Только услышав пару слов об Академии, его лицо цветом стало похоже на белую дыню, жаль не летает, — Скарамучча раздражённо фыркнул, и, не найдя, чем занять руки, пальцем начал ковырять сырую почву под ногами. — Не отвлекайся, — попросила Люмин и перехватила его руку, слегка отряхивая тёмный рукав. Он поскучневшим взглядом окинул её жест, но руку не забрал. — И вот… потекли странные вопросы. «А что за проект сейчас проводит N-ый академик? Может, помнишь, как называлось то знаменитое устройство, получившее в прошлом году вознаграждение? Ты так искусен в механике, может, ты знаком с одним из наставников?» Так растревожился, что даже под густым слоем благовоний я мог перевести его вопросы в один единственный, оскалившийся. Он понизил голос до низкого шепота, и Люмин почувствовала как его рука начинает сжимать её собственную. Глаза Странника нервно забегали, словно он переживал этот момент прямо сейчас. — «Кто ты такой?». Жёсткая усмешка зацвела на его губах, и казалось даже лицо потемнело от двигающихся теней листьев кустарника. Люмин вздохнула и на пробу, чуть ощутимо провела большим пальцем сверху его ладони. А затем ещё раз. И ещё. Время замерло на несколько секунд. Она не смотрела в его глаза, но слышала как тот сглотнул и, к счастью, забыв об очередном желании нервно рассмеяться, немного погодя, продолжил спокойным голосом: — Так и… не разобрав ничего путного, отправлял отсыпаться до следующего раза. Не такой уж и трагичный финал, да? У Доктора пытки получались намного лучше, право слово, даже стыдно назвать это выпытыванием правды. Люмин мягко улыбнулась, хотя улыбаться было определено нечему. Второй рукой она полностью накрыла его ладонь. — Тебе было неприятно, — невпопад утвердила она. Без особого сопротивления он согласился: — Было, — Скарамучча поднял на неё взгляд и выглядел слегка насупившимся, — А кому бы не было? Вчера мы пьём вместе заваренные листья, а завтра стоим по две стороны баррикад. Я бы ещё поспорил, чьи методы тут более подозрительны. Гостеприимство лесничих действительно оправдывает добрые слухи. Скарамучча снова затих на пару секунд. — А потом? — спросила Люмин, стараясь направлять его рассказ, будто тот был ябедничающим ребёнком. — А потом неизменно мудрая Властительница, заметив моё удручение, навела на мысль, что тот, кому нечего бояться, – нечего и скрывать. Глаза Люмин округлились, и рука в ту же секунду замерла. — Подожди, так Нахида знала о твоём состоянии? Но почему она не… я ничего не понимаю… Архонт не могла не предвидеть плохих последствий, но ни за один проведённый в лесу день, так и не связалась с ней. — Тихо, не верещи на всю округу, — он приставал палец к её губам, — Лучше тебе приберечь острые слова для Архонта в её же стране. Разберёмся с этим позже. — Когда – позже? Мне уже осточертело узнавать обо всем в последний момент. — В чем дело, уколотое эго главного героя не может потерпеть пару тройку часов? Он раздражённо фыркнул, но увидев, что Люмин с трудом собирает все силы, чтобы не приложить кулак к его скуле, опасливо продолжил: — Земля, смотри, совсем холодная стала. Скоро начнётся ливень, — Скарамучча, взяв ее руку, дал прикоснуться пальцам к рыхлой от стекающих с листьев капель почве. — Значит, скоро стражи вернутся. Лучше нам убираться отсюда. Люмин, очнувшись от странного, страшного разговора посмотрела перед глазами. Резкие звуки окружавшего мира вернули её на землю. Все это время она вслушивалась в тихий шёпот Странника, не упуская ни слова, ни одного поочерёдно сменявшегося тона его голоса. А сейчас волнующиеся птицы, шелест мокрых листьев и барабанящие капли мелкого дождя неожиданно ударили по ушам. Она медленно поднялась с грязных колен и обернулась, чтобы проверить, не идут ли стражи обратно. Мелкая дрожь пробежала по ногам то ли от холода, то ли неудобного положения. — Ну, чего встала? Пошли быстрее. Скарамучча снова ухватил её за руку, и нетерпеливо потащил к посту. Подняв шляпу, он будто щитом раздвигал мокрые листья, чтобы пройти вперёд. Давно заметив гуляющую по её щиколоткам дрожь и стучащие зубы, он старался украдкой покончить с этим местом поскорее. Мокрые листья захлопнулись за ними, словно затворки окна. Дорога совсем опустела, и вскоре загрохотал гром. Ни один страж не вернулся обратно.***
— Ой-ей, Паймон кажется, что она уже видела эту сцену… Опять вы все мокрые и в грязи. Что же это за задание было? Они вытерли насквозь промокшие ноги перед тем как зайти внутрь. На самом деле они ушли от дома не так далеко, но мокрая одежда заставляла конечности Люмин дрожать, а Странник, испытавший сегодня всю гамму чувств, на которую способен то и не каждый человек, выглядел не менее измученно. В его шляпе образовалась небольшая лужа, и вполне сошла бы за декоративное озеро. — Задание? Люмин устало посмотрела на Паймон, а затем обернулась на Странника в уже озвученном вопросе. — Ирадж, сказал, что у вас дела, и вы скоро вернётесь. Но вот-вот ужин, а вас все нет и нет! Вы что… все-таки пошли к крокодилам? Люмин снова посмотрела на Странника, и не дожидаясь, пока она снова выкинет что-то не входящее в рамки славного героя, устало пояснил: — Спокойно. Дыня, присядь. Люмин, — он протянул к ней руку указывая на кровать, — ты тоже. Задание пришлось выдумать мне, нужно было подстраховаться. — Сама предусмотрительность, — невпечатляющее отозвалась Люмин. — Что? Так это выдумка!? А что вы тогда делали? Паймон заволновалась сильнее, и совсем не собиралась следовать совету Странника. В один момент они ввалились в дом, и вместо угрюмой, молчаливой тучи он показался ей такой же ворчащей зазнобой, которой и был до недавних пор. И несмотря на их мокрую одежду и продрогшие руки, Паймон бы соврала, если бы сказала, что не рада этому его странному возвращению к прежнему образу жизни. Теперь препираться было намного удобнее. Скарамучча продолжал обращаться к Люмин: — Сама посуди. Слышишь сейчас этот дынный вопль? Что бы было, если она узнала, что ты снова оставила её считать мух, пока сама отправилась неизвестно куда с не самым хорошим знакомым? Да уже каждый лесничий искал бы нас во всех оврагах. — Не каждый день меня засовывают в овраги. Глаза Паймон с каждой секундой становились все больше, и создавалось ощущение, что близится большая буря. — Ирадж соврал? Что произошло в лесу!? Почему Паймон узнает все последней, раньше в этом отряде она была первая! Фея агрессивно топнула ногой в воздухе, и основное негодование по непонятным причинам приходилось лишь на голову Странника, затыкающего мизинцами уши. — Скажи же, – неприятно , — без особых эмоций добавила Люмин. — Так! — Скарамучча нетерпеливо прервал их, и указал рукой на Паймон, — Я же сказал, это моя выдумка, тот страж просто был под рукой. Помолчи немного, — он резко перевёл рукой на Люмин и гневно начал. — Теперь ты! Ты вообще… иди проверь, закрыты ли окна. — Чтобы ни один не-самый-хороший-знакомый нас не подслушивал? — усмехнулась она. Глубокий выдох, зло просвистевший сквозь ноздри Странника мог отчётливо услышать каждый в комнате. Он быстро выглянул наружу, и плотно завесил толстыми листьями вход. Гулкий ливень продолжался, и никого поблизости не оказалось. Он уселся посреди комнаты и, стянув мокрые рукава, остался лишь в чёрном облегающем банлоне. — Говорить можно по одной, ясно? Ради справедливости. Люмин решила принять правила игры и не напоминать, кому следует задуматься над своей честностью. — Что вы делали в лесу!? — Я понимаю. Если ты не спросишь это в третий раз, то мир схлопнется. Мы всего лишь смотрели на одно представление. А тебя не взяли из-за конспирации, слишком ты выделяешься. — Какое представление? И это Паймон-то выделяется? Конечно, никого же не привлёк летающий синий гриб! — Тебе правда хочется узнать, что мы делали в лесу, или нам важнее выяснить, кто в этом отряде самый выделяющийся? — Ну так начни уже скорее! Скарамучча снова картинно выдохнул, и резко хлопнул по своим коленям, как обычно делают воодушевленные путешественники в преддверии длинного рассказа о своих бесчисленных одиссеях. Люмин, в очередной раз заметив абсолютно случайный и не вписывающийся жест в портрет Странника, только молча подняла бровь. А Паймон уже делала небольшие круги в воздухе: то ли от нетерпения, то ли от сдерживаемой злости. — Ваш страж создаёт новую игрушку. Похоже, это детский аналог ушедшего устройства Акаши. Не совсем, конечно, совершенный, но имеет потенциал. Хотя я лично бы не советовал активно этим пользоваться в сильную грозу, особенно, как сейчас. Лицо Паймон приняло задумчивый вид, и она неуверенно спросила: — И поэтому вы завалились сюда все в грязи? — Терпение. Игрушка оказалась секретом, очень уж жадный ребёнок. А нам было так интересно, что мы спрятались и не заметили, как начался дождь. — Да? — она приняла в три раза укороченную историю без особых проблем и приставила палец к губе. — Значит, крокодилов не было? Хм… А почему Тигнари так не хочет рассказывать нам про свое устройство? — Кто знает, может, боится, что игрушка не понравится Академии, и ее отберут. Версий много. — Люмин, это правда? Звучит, как один из тех детективных рассказов Син Цю… Тигнари же знает, что мы никому не сболтнем лишнего. Люмин действительно в немом недоумении смотрит себе под ноги с одним единственным вопросом: это и правда все, что смутило Паймон в этой сумбурной истории для дошкольного возраста? Может, и слава Архонтам, а иначе было бы нелегко объяснить ещё горсть странных событий, которые даже она сама не могла здраво трактовать. Взять хотя бы внезапный психический срыв Странника, который пришелся аккурат на её плечо. — Ну… в целом… Он и впрямь нигде не соврал. Это было некое искусство: сжать все события в несколько предложений с нулевым наполнением здравого смысла. Когда-нибудь она возьмёт пару мастер-классов. —Видишь? Твоя авторитетная подруга подтвердила. Может, уже подберемся к сути? Так и ночь не за горами, — он огрызнулся в свойственной ему торопливости и уже нервно выстукивал пальцами по полу. Небо потускнело намного раньше из-за густых туч, никак не торопящихся двинуться в другой район. Огромная дымка, словно серый купол окутала весь лес, и до этого душный воздух превратился в раздуваемый потоками холодный ветер. Пришлось вновь доставать тёплые вещи, заброшенные в дальний угол небольшого шкафа, чтобы согреть уже заледеневшие после прогулки ступни. Странник, усевшийся в самом холодном месте этого дома, недовольно поглядывал куда-то в сторону. Примерные географические расчёты привели Люмин к тому, что с такого ракурса ему должно быть видно ту гору носков, что она успела скопить за это время под кроватью. Зарывшись по целый нос в покалывающую ткань, она бросила на рядом с ним пару подушек, конечно, столкнувшись с парой синих озадаченных глаз. Похоже, плед Скарамучче пришёлся по душе намного больше, даже если тот, казалось, не чувствовал гулявшего по спине холода, слабо тянувшегося со стороны входа. Люмин размяла ноги и неторопливо села на кровать. — Слишком громкие выводы. Утром Тигнари сказал, что куда-то отлучится. А сегодня, как я видела, было последнее тестирование. Проект был запущен давно, ещё до того как мы прибыли в Гандархву, помнится уже тогда он делал визиты в город, — закинув голову, она разглядывала потолок. — Уж для кого это секрет, так точно не для Академии. Сдаётся мне, что мы знаем только часть этой истории. Её внимательный взгляд внезапно опустился и снова изучал лицо Скарамуччи. Беседа приняла новый оборот, и их голоса внезапно понизились на пару тонов. Даже Паймон, до этого тревожно кружившую по комнате, коснулось это неясное настроение, заставляющее притихнуть и с опаской прислушаться ко всему вокруг. — Продолжая тот разговор… Кажется, эта небольшая шалость стража пока не самый главный секрет в этом лесу. — А есть… есть что-то пострашнее? — Паймон затаила дыхание и полетела к нему ближе. — Не сколько страшно, сколько опасно. Там, в самой глубокой чаще леса что-то творится. Все биополе расшатано настолько, будто сплошь вся территория была покрыта зоной увядания. Никаких видимых признаков нет, но после уж десятков раз устранения опухолей, моё слово имеет в этом деле вес. — Хочешь сказать, там какая-то опасная утечка артерий? Он тоже поддал корпус вперёд, и одной рукой прикрыл рот, словно собирался рассказать военную тайну, не забывая показывать зубы в ухмылке: — В том то и дело: ничего не ясно. Будь это опасно, стал бы этот ярый защитник леса оставлять все так? С другой стороны все дороги к постам будто специально обходят центр стороной, даже лесничие туда не суются. — И почему ты решил, что Тигнари с этим как-то связан? Если там нет дорог, может… он вообще и не в курсе, что там происходит, — неуверенно предложила Паймон. — Скажите это его коллекции растений. Некоторые грибы даже не растут на окраинах. Уж он точно в курсе, что там происходит. Такая незадача, зачем ему об этом молчать? Значит, прячет. Но… что? Снова как-то повеяло холодом, а ветер за окном зашептал листьями. Паймон, немного поерзав, приземлилась рядом со Странником и ухватилась за край подушки. Атмосфера накалялась, но это не помешало Люмин разрезать тихий разговор быстрым смешком: — Сколько же ночей ты провел, обдумывая все это? А стоило неразрешимой загадке обогнать твою гениальность, так решил любезно посоветоваться с командой. Так, получается? Он вскинул на неё рассерженный взгляд, возможно выражающий толику терпкой обиды. Минуты невыносимой тишины длились сейчас как тягучий мед. Будто что-то острое заполнило горло так, что Скарамучча с трудом разомкнул рот, и произнёс самое невероятное, на что был способен: — Я был неправ. И на это у него было много причин, Люмин уже узнала немало. Но это единственные слова, которые она ждала сегодня больше всего. Ей не нужны были слезные прощения или обиды, какие-то наказания или бесполезные нравоучения. Ей был нужен человек, ставящий свой отряд вровень с самим собой. Товарищ, чью жизнь она могла бы с кропотливым терпением защищать столько, сколько потребуется. Глаза поддавало белой дымкой, и Люмин почувствовала, как давление пульсирует внутри тонких капилляров, заставляя прикрыть веки. Глубоко вздохнула. — Славно, что ты понял. Ты сегодня постарался. Ты молодец. Слова будто эхом отскочили от стенок его мозга и гулко упали в то место, где у людей находится сердце. Что-то тёплое, невозможно мерзкое поползло вниз по его позвоночнику, вызывая гамму непонятных эмоций. Так всегда, стоит ей сказать что-то совершенно глупое, как он тут же, подобно голодной рыбе, проглотит её слова словно коварную наживку. Жаль только – золотые глаза никогда не обманывают, и если сейчас он осмелится поднять свой покрасневший затылок, то может ещё больше потеряться в её океане. Он потянулся ко лбу заалевшими кончиками пальцев, вероятно, чтобы по привычке поправить шляпу, которая одиноко лежала на подоконнике, сушась. Они сказали друг другу те слова, которые нестерпимо ждали услышать. Кажется, никто не в обиде, правда? — Паймон? Затянувшаяся тишина напомнила Люмин о ней. Та, подозрительно накренившись к подушке, не подавала признаков жизни. Казалось, несколько минут назад она была напугана тяжёлой атмосферой, стараясь поближе умоститься рядом со Странником (довольно интересный выбор самого надёжного человека в комнате), а сейчас, поддавшись низким голосам тайного разговора, задремала. Скарамучча лишь поднял бровь, смотря на уснувшую Паймон, занявшую всю подушку. А дождь незаметно прекратил. — Странный поступок для того, кто так упрямо упоминал об ужине. Люмин тревожно посмотрела на спящую фею. В последнее время ей приходилось волноваться за своих компаньонов все больше. Кажется, прогулки на свежем воздухе в Гандархве никому не принесли той пользы, на которую она надеялась. — Приготовим ей что-то утром. Сегодня пусть поспит в чайнике, — выдохнула она. Чаще всего именно она проводила ночи в их укромном, переносном домом. Все-таки Люмин было надёжнее держать чайник у себя за пазухой, чем уснуть в нем, оставив без присмотра. «Не пригласишь в гости?», тихо нашептал Странник вопрос, прикрывая неловкость каким-то наигранным ехидством. «Только если придёшь с тортом». Он весь подобрался, сморщив нос, и быстро засобирался подышать свежим воздухом, распутывая мокрые листья у входа, мельком стараясь прикрыть невозможно дурацкий краснеющий затылок, что без шляпы делать было намного труднее. Листья поддались, и тут же в комнату пролез юркий поток уличной прохлады, а затем так же быстро затих внутри. Люмин поставила чайник на кровать и, телепортировавшись, вместе с подушкой занесла Паймон в одну из спальных комнат на верхнем этаже. Нижний этаж чаще всего занимали гости, которых сейчас, к счастью, не было видно. Когда она вернулась, то вновь услышала шуршание листьев, и перед глазами показался вынырнувший Странник, держащий что-то перед собой. Чуть вглядевшись, она поняла, что белое пятно, расплывающееся перед глазами от недавнего телепорта, оказалось столовым подносом. — Ты что, прихватил чей-то ужин в патрульной столовой? — Это передала Коллеи. — Паймон несказанно повезло, что так много людей заботятся о её питании. — Если тебе кажется, что вторая порция питу здесь для одной Паймон, то не буду тебя разубеждать. Люмин тихо улыбнулась и приняла поднос. Стало совсем темно. Странник убрал подушки с пола, и, усевшись на свою кровать к ней лицом, долго вглядывался в черноту окна. Под его мерные постукивания пальцем по основанию кровати, Люмин медленно жевала хрустящие овощи и хлеб. Монотонные звуки и тянувшееся резиной время клонили её в сон, но казалось, что если сейчас они закончат этот день, то он больше никогда не повторится. Что она проснётся, и между ними снова вырастет непроходимая стена, стоит только лучам солнца пробиться сквозь густые деревья в их окно. Она разглядывала его острые черты, казавшиеся ещё более опасными в играющих тенях, не стесняясь отвести глаз. Недавно она опасалась делать рядом с ним лишний вдох, а теперь не побрезгует схватить того за грудки, если потребуется. И несмотря не бесчисленное множество ругательств и обид, которые должны были заземлять образ вездесущего, довлеющего божества, Скарамучча все ещё властно, чуть задумчиво сидел на маленькой кровати, закинув ногу на другую, будто за спиной у него был тысячный легион, а там, где должно быть сердце, – незыблемая опора из чистой силы королевской крови. — Чего глазеешь? — спросил он, не повернув к ней головы. — Нахида. Он, что-то вспомнив, снова в недовольстве нахмурился. — И в чем твой вопрос? — Почему она не запретила тебе устранять опухоли? — Если бы и запретила, думаешь, я бы послушал? — Думаю, да. В последнее время вы стали лучшими подружками. Люмин и раньше догадывалась, что они частенько общаются. И у неё создавалось ощущение, что Странник был кем-то вроде невинной девушки, которую она должна привести домой целой и невредимой. — Властительница ничего мне не запрещала. Уверен, она знает, что делает. По крайней мере, её слова… — Скарамучча обвел её взглядом, — всегда оказываются правдивы. Действительно, Архонт не раз предупреждала его о возможных последствиях. Но он сделал все по-своему, возможно, выбрав не самый лучший путь. Однако колющие ощущения в руках от невидимых оков, которые, как ему казалось, всегда опоясывают его запястья, а теперь внезапно треснувшие по швам, приносили окрыляющее удовольствие. Свобода выбора, хоть и немного мнимая в его случае, ощущалась намного лучше удобного кресла предвестника, которое в любую секунду могло стать его врагом. — Обо мне обычно болтаете? Его лёгкий смешок прокатился по её позвоночнику. — Твоё самомнение и правда поражает. Да, чаще всего диалог с Архонтом сводился к Люмин, и, видимо, она каким-то шестым чувством это осознавала. Но это ей знать совсем не обязательно, разве нет? Этот разговор был исчерпан, и теперь невольно приходилось возвращаться к вопросу «что же делать дальше?». Потребовалось некоторое время, чтобы Люмин подала голос: — Да, кажется я знаю, что могло произойти в чаще леса. Теперь эту историю ей было намного легче воспринимать без примеси мистического страха, который нагоняла пугающая атмосфера сегодняшнего приключения. — Неужели? — спросил он без толики удивления. — Однажды мы с Тигнари уже бывали там. В связи с некоторыми событиями в центре действительно когда-то была аномальная зона. — Путешественница, только я могу рассказывать подобные вещи, как сказку на ночь. Может, доложешь доброму товарищу подробности на ушко? Она прищурилась. Даже то, что это дело его так заинтересовало было удивительным. Сколько времени просидел в лесу, выслеживая любую подозрительную мелочь? Может быть, он все ещё пытался выполнить громко брошенное обещание, а может правда увлёкся. — Я думала, что мы играем в «угадай-какое-у-меня-настроение-сегодня», и просто так секреты рассказывать нельзя. Люмин по-глупому округлила глаза и подняла взгляд вверх. Гнетущая тишина снова окутала комнату. Страннику показалось, что у него начали дёргаться мышцы под правым глазом. Она делала это достаточно редко, но даже одного раза хватит, чтобы вывести его из себя за считанные секунды. Она тихо прыснула себе под нос, и старалась вернуть серьёзный вид. — У меня есть только догадки. Я не знаю всех тайн, что он мог закопать в этом лесу. — Тогда может, у… нас есть план? — Конечно. Если мы ничего не понимаем, всего-то нужно спросить у Тигнари лично. Люмин, как стратег, предложила довольно незамысловатую тактику, которой успешно пользовалась долгое время, а Странник только с громким выдохом взялся за голову и откинулся спиной на кровать.