Старые друзья, новые друзья

Декабрь летел куда быстрее, чем можно было вообразить. Гарри и Тонкс заметно сблизились. Гестия и Эдвард были рады тому, что Тонкс снова стала прежней собой — такой же весёлой и оптимистичной. Гарри же изрядно их удивил тем, что не демонстрировал никакого самодовольства или гордости от того, что был Мальчиком-Который-Выжил. Он был вежливым, стеснительным и несколько замкнутым. Он смеялся вместе со всеми, слушал разговоры других людей, время от времени вставляя собственные комментарии, но не спешил рассказывать о себе. Тонкс пыталась расспросить его о родственниках, но он постоянно уходил от темы, так что она решила дать ему время. "Он расскажет, когда будет готов," — думала она. Гермионе и Невиллу Тонкс тоже понравилась. Даже не одобряя постоянно вворачиваемые метаморфиней ругательства, Гермиона очень интересовалась её талантом. "Конечно, я о таком читала. Но это же очень редко встречается, правда? И некоторые люди почему-то предубеждены против метаморфов, хотя это полная глупость, ведь..." А Невилла приводил в благоговейный трепет настрой "правила созданы, чтобы их нарушать", который Тонкс не стеснялась демонстрировать. Сам же Гарри считал пуффендуйку другом и своего рода проводником. Она была единственной известной ему ниточкой, связывавшей его с родителями. Хотя они не слишком много говорили об этом после того ночного разговора, само осознание того, что кто-то ещё печалился об их смерти, а также помнил их и готов был поделиться с ним воспоминаниями, согревала ему сердце. Скоро наступили рождественские каникулы, и в одно утро понедельника профессор Макгонагалл принялась составлять список тех, кто оставался в замке на каникулах. Гарри сразу же попросил внести его в этот список. Гермиона и Невилл уезжали, зато, как он знал, Тонкс оставалась. Этот факт немало ободрял; по крайней мере, ему будет с кем поговорить. Рождественским утром Гарри проснулся рано. Выглянув в окно, он увидел, что шёл снег. Земля была укрыта пушистым белым ковром, ветви деревьев гнулись под тяжестью снега, а хижина Хагрида выглядела словно домик с рождественской открытки. Хотя Тисовая улица была красива своей стерильной красотой, она не могла сравниться с волшебным зрелищем, открывавшимся из окна замка. Довольно долго Гарри просто стоял, смотря в окно, пока его живот не начал урчать. Решив, что в такое прекрасное утро неплохо было бы выйти наружу, он поспешил вниз. Он знал, что в башне Гриффиндора помимо него оставались только Анджелина Джонсон и Кэти Белл, с которыми он был знаком по квиддичной команде, и без особого удивления обнаружил их в гостиной; они сидели на диване рядом с большой украшенной елью, стоявшей в углу. Пожелав им обеим счастливого Рождества, Гарри уже направился к выходу из гостиной, когда Анджелина окликнула его: — Эй, Гарри, а подарки ты открывать не собираешься? Гарри с удивлением оглянулся: — Мне что-то подарили? Обе девочки воззрились на него с удивлением. — Ну конечно, — сказала Кэти. — Всем на Рождество что-то дарят, разве не так? Развернувшись, Гарри направился к подаркам под ёлкой, ощущая одновременно удивление и заинтересованность. Неужели ему действительно прислали подарки? Как оказалось, подарков для него было три. Первый был от Хагрида, и содержал в себе коробку шоколадных лягушек и кексы его собственной выпечки. Гарри улыбнулся; кексы были настолько твёрдыми, что при взгляде на них начинали побаливать зубы, но он всё равно был рад такому жесту от его первого друга в волшебном мире. Во втором подарке (почему-то неподписанном) обнаружился плащ из странной серебристой ткани. Пожав плечами, Гарри решил открыть последний подарок, прежде чем примерять плащ. Третий подарок был от Тонкс, и, судя по форме упаковки, это была фоторамка. Открыв её, Гарри убедился, что оказался прав. Однако рамка не была пустой. В ней была фотография, с нацарапанной внизу подписью. Трое Поттеров и Тонкс. На фотографии была изображены Лили Поттер, державшая на руках маленького Гарри, а также Джеймс и Дора. Они смотрели в камеру и улыбались почти одинаковыми, полными радости улыбками. Словно заворожённый, Гарри вышел через портретный проём, проигнорировав обиженное "И тебе счастливого Рождества" Полной Дамы. Дойдя до Большого зала, он посмотрел в сторону стола Пуффендуя. Тонкс сидела на своём обычном месте, болтая с парой первокурсниц. Завидев Гарри, она улыбнулась и уже хотела что-то сказать, когда тот заключил её в крепкие объятия. Тонкс была изрядно удивлена. Гарри не очень любил прикосновения, а уж то, чтобы он сам кого-то обнял, и вовсе казалось немыслимым. Вскоре разомкнув руки, Гарри указал на фотографию, которую по-прежнему крепко держал, и сказал дрожащим голосом: — Дора... спасибо тебе большое. Это лучший подарок на Рождество, что я когда-либо получал. Тонкс широко улыбнулась: — Не стоит. Я написала маме, чтобы она прислала эту фотографию. Это одна из моих любимых. Давай садись. Или ты ждёшь друзей? — Нет, в башне Гриффиндора почти никого не осталось. А ты? Тонкс повернулась к двум первокурсницам, с которыми разговаривала: — Думаю, вы уже знаете друг друга? В нашем подземелье тоже почти никого не осталось. Кроме меня — только Сьюзен и Ханна. Гарри поприветствовал Сьюзен Боунс и Ханну Аббот, и те настояли, чтобы он сел и позавтракал с ними. Гарри чувствовал себя немного неуютно, сидя не за столом Гриффиндора, но расслабился, заметив, что Кэти и Анджелина сели рядом со своими друзьями из Когтеврана. Так что он принялся просто есть, слушая разговор трёх пуффендуек и иногда вставляя реплики сам. Когда завтрак окончился, Ханна и Сьюзен пошли к гостиной Пуффендуя, а Тонкс повернулась к Гарри с широкой улыбкой. Он невольно улыбнулся в ответ. В первый раз на его памяти у него было счастливое Рождество. — Какие планы на сегодня? — осведомилась Тонкс, побарабанив пальцами себе по животу. — Э... даже не знаю. Пожалуй, схожу навестить Хагрида. Я не был у него с первой недели учёбы, — объяснил Гарри слегка виноватым тоном. — Здорово, тогда я с тобой! Я тоже сто лет у него не была. Можешь подождать, пока я не заскочу за своим плащом? Хотя нет, пошли лучше со мной. Ты ведь никогда не был в гостиной Пуффендуя? — спросила она, уже таща его за собой к лестнице. — Э... нет. Я даже не знаю, где она. Тонкс изобразила на лице выражение глубочайшей обиды: — Ты даже не знаешь, где живёт твоя подруга? Неужели ты меня больше не любишь? Вытерев с лица несуществующие слёзы, она побежала по коридору. Гарри рассмеялся и последовал за ней. Вскоре они оказались у портрета лысого полноватого волшебника. — Омела, — сказала Тонкс. Портрет открылся, словно дверь, явив гостиную Пуффендуя. Она очень походила на гостиную Гриффиндора, отличаясь только цветами: всё было не ало-золотым, а жёлтым с элементами чёрного. Сьюзен и Ханна, сидевшие на выглядевшем очень удобным диване, помахали им. Тонкс повернулась к Гарри: — Погоди минуту, я мигом. Она помчалась к лестнице, ведшей в её спальню, по пути споткнувшись. Увидев, что Гарри остался один, Сьюзен подозвала его к ним, и некоторое время они болтали об уроках и учёбе в целом. Вскоре Тонкс вернулась, и, попрощавшись с первокурсницами, они вышли из гостиной. Когда они дошли до выхода из замка, Тонкс с любопытством спросила: — А как ты подружился с Хагридом? Гарри начал рассказывать ей про свой одиннадцатый день рождения. Про хижину на островке в море, про "Дырявый котёл", про своё знакомство с волшебным миром и про Ядвигу*. Тонкс не доводилось видеть сову Гарри, но она улыбнулась, оценив великодушный жест Хагрида, сделавшего Гарри одновременно приятный и полезный подарок. Когда Гарри закончил, она сама начала рассказывать о своём знакомстве с лесничим. На её первом курсе, когда Гестия и Эдвард ещё были для неё просто однокурсниками, она обожала рыскать по землям замка в одиночестве. В один из дней Хагрид заметил её, пригласил к себе в хижину, и они мгновенно нашли общий язык. Иногда, когда она чувствовала себя расстроенной, она ходила к Хагриду, и тот всегда готовил ей огромную кружку чая, после чего они могли болтать часами. Это всегда помогало ей почувствовать себя лучше. Когда они дошли до хижины, Тонкс не стала стучаться. Вместо этого она завопила: — ХАГРИД, ОТКРЫВАЙ! К ТЕБЕ ГОСТИ! Послышался лай Клыка, и через мгновение дверь отворилась, явив здоровенную фигуру Хагрида: — Тонкс! И Гарри! Я уж думал, вы забыли, где я живу. Заходите давайте. После обмена пожеланиями счастливого Рождества Хагрид водрузил на огонь большой котёл с водой и уселся на кровать, просевшую под его весом на добрый десяток сантиметров: — Признаться, малость удивлён видеть вас двоих вместе. Вы как познакомиться-то умудрились? Тонкс посмотрела на Гарри, не уверенная, скольким тот желал делиться. Однако Гарри, на которого накатило желание пошутить, опередил её с ответом: — А, я просто спас её от горного тролля, и теперь она постоянно за мной таскается. У Тонкс от шока отвисла челюсть, но, сообразив, что Гарри просто шутил, она кинулась на него и принялась щекотать: — Ах ты мелкий засранец, я тебе покажу "таскается"! Однако Гарри, как оказалось, щекотки не боялся. — Нечестно! — надулась она, увидев его самодовольную улыбку. — Должна же щекотка хоть где-то тебя пронимать! Надолго, впрочем, её не хватило, и она разразилась хохотом. Её смех был заразителен, и вскоре Гарри с Хагридом к ней присоединились. Некоторое время они разговаривали друг с другом, наслаждаясь праздничной атмосферой. Хагрид рассказал пару смущающих моментов из прошлого Тонкс, на что та с жаром заявила, что всё это было неправдой... но в ответ рассказала пару историй о детстве Гарри, заставив того густо покраснеть. Было уже почти время обеда, когда Тонкс спросила: — Слушай, Хагрид, а ты случайно не знаешь, что в замке делает трёхголовый пёс? Впервые за день радостное выражение на лице Хагрида несколько поблекло. — А откуда эт' вы про Пушка узнали? — с беспокойством спросил он. — Ты знаешь его имя? — воскликнул Гарри. — У этого чудовища есть имя? — воскликнула Тонкс. — Конечно, знаю, — Хагрид выглядел так, словно рассердился на самого себя. — Я его одолжил профессору Дамблдору. Гарри и Тонкс замолчали, обдумывая эти слова. Зачем директору мог потребоваться огромный трёхголовый пёс? Разве что... — Он что-то охраняет, да? — спросил Гарри. Тонкс посмотрела на него с удивлением и восхищением: — Ну конечно! Зачем бы ещё такому чудовищу находиться в замке, полном учеников? А что он охраняет? Хагрид, разрывающийся между желанием возразить, что Пушок не был чудовищем, и желанием больше ничего не рассказывать, наконец выбрал второе: — Слушайте, эт' не ваше дело, правда. Да и не моё, так что больше я вам ничего не скажу. Это касается только профессора Дамблдора и Николаса Фламеля, и... — Ага! — радостно воскликнул Гарри. — Значит, в этом замешан кто-то по имени Николас Фламель. Хагрид выглядел глубоко раздосадованным. Некоторое время Гарри с Тонкс ещё ломали головы, пытаясь вспомнить, где слышали это имя; Хагрид же твёрдо заявил, что больше не будет об этом говорить. Наконец оставив это занятие, они попрощались с Хагридом, который на прощание посоветовал не тратить время на поиски Фламеля, и направились обратно в замок. После обеда Гарри пригласил трёх пуффендуек в гриффиндорскую башню. Первокурсницы несколько нервничали, зато Тонкс пришла в настоящий восторг, объявив, что это был её первый поход в "львиное логово". Как она пояснила, ей доводилось бывать в башне Когтеврана на четвёртом курсе, а желания посещать гостиную Слизерина у неё никогда не возникало. Полная Дама не выглядела слишком обрадованной тем, что пуффендуйцы узнали пароль ("Фортуна Мэйджор"), но ничего не сказала. Гостиная была пустой, и Гарри с Тонкс плюхнулись в уютные кресла рядом с камином, а Сьюзен с Ханной осторожно сели на диван. — Ну серьёзно, вы выглядите так, будто на иголках сидите, — рассмеялась Тонкс. — Расслабьтесь! — И располагайтесь, — прибавил Гарри. — Не каждый же день выпадает такая возможность. Пуффендуйки несколько успокоились, и следующую пару часов все четверо провели, играя во взрывные карты, болтая на разные темы и занимаясь всякими пустяками. Затем они решили пойти наружу; выпавший снег предоставлял отличную возможность для игры в снежки. Гарри оказался в паре со Сьюзен, а Тонкс — с Ханной. Тонкс крайне плохо уклонялась, зато весьма метко бросала; Сьюзен с Ханной были хороши и в том, и в другом, а навыки ловца Гарри делали почти невозможным в него попасть, но бросал снежки он не так хорошо. Обратно в замок все направились только в шесть часов вечера, по-прежнему споря о разных моментах игры. — Это было нечестно, Тонкс! Применять щитовые чары нельзя, — возмущалась Сьюзен, убирая промокшие рыжие волосы с лица. Тонкс лишь рассмеялась и подмигнула: — В любви и на войне все средства хороши. Сьюзен возмущённо фыркнула, и Гарри похлопал её по плечу. Он понимал причины её обиды; поняв, что бросать снежки в него было бессмысленно, Тонкс с Ханной сосредоточились в основном на Сьюзен. Договорившись встретиться за ужином, они отправились в свои гостиные. Улёгшись на свою кровать с балдахином, Гарри улыбнулся. За весь семестр в Хогвартсе ему ни разу не было так весело, и этот день даже ещё не закончился. Неожиданно он вспомнил о странном плаще, полученном в подарок, и решил внимательнее его изучить. Ткань была полупрозрачной и текла между пальцами, словно вода. Пожав плечами, он надел плащ и подошёл к зеркалу, только чтобы подпрыгнуть от неожиданности. Его отражения попросту не было! Он видел только стену позади себя, освещённую лунным светом. Он стащил капюшон с головы и с облегчением увидел, как в зеркале появилось её отражение. Краем глаза заметив упавшую на пол записку, он поднял её. Почерк был витиеватым, совершенно ему незнакомым, а текст гласил: "Твой отец передал мне это незадолго до своей смерти. Настало время вернуть его тебе. Используй его с умом". — Используй его с умом? Что это вообще такое? После ужина Гарри показал плащ Тонкс (он не хотел пока демонстрировать его Сьюзен и Ханне). — Охренеть не встать! — благоговейно прошептала Тонкс, прикасаясь к серебристой ткани; её глаза готовы были вылезти из орбит. — Нимфадора, что за слова? — шутливо возмутился Гарри. Она бросила на него уничтожающий взгляд, но затем надела плащ. Её тело исчезло из виду, и через мгновение она воскликнула: — Гарри, это же, мать его, плащ-невидимка! Я так тебе завидую! — Ну и? Что с ним делать? — нетерпеливо спросил он, не понимая причин её энтузиазма. Тонкс, успевшая снять плащ, посмотрела на него так, словно он вдруг отрастил вторую голову: — Гарри, не тупи! Когда ты в этом плаще, никто тебя не увидит. Ты можешь заниматься почти чем угодно, и никто тебя не поймает! Теперь Гарри понял. Под этим плащом мир был полностью открыт ему! Его губы невольно расползлись в улыбке: — Дора, как ты смотришь на небольшую прогулку в лес? Глаза Тонкс восторженно засверкали.