Судьба Кукловода

       — Так значит, кукольному искусству Вас обучил Ваш дедушка? — Шинки с нетерпением посмотрел на Канкуро, все ожидая, когда тот наконец-то начнет рассказывать про марионеток в деталях. Мальчик с детства интересовался сложными механизмами и очень хотел узнать, как из груды гаечек, винтиков, металлических заклепок и шайбочек, которые он достаточно часто выковыривал из своего сатецу и подолгу рассматривал, получается нечто новое, обладающее различными нужными человеку свойствами и… Шинки, в силу своих малых лет никак не мог выразить, что еще так сильно привлекало его. Наверное, это ощущение, когда…        — Это не просто искусство. Ты по-настоящему чувствуешь себя творцом, малец, — попытался взъерошить его промокшие от прошедшего влажного тумана волосы Канкуро, у которого тоже на лице потекла краска, превратив его в фиолетовый потек, однако железный песок закрыл Шинки. Мальчик не всегда был настроен на прикосновения, и в этом проявлялась их невероятная схожесть с Гаарой.        — Эй, будет тебе! — Канкуро отдернул покрасневшую руку. — Запомни, кукловоду оскорбительно, когда кто-то покушается на его руки, потому что именно они в прямом и в переносном смысле ответственны за все техники кугетсу.        — Прошу прошения, Канкуро-но-доно, — извинился Шинки. — Но и Вы, пожалуйста, тоже будьте аккуратнее с моим железным песком.       Они уже подошли к главным воротам Сунакагуре, и навстречу им выдвинулся патруль, как вдруг Канкуро остановился и, сощурив глаза и посмотрев вдаль, повернулся к Шинки и утвердительно кивнул.        — Так и быть. Я расскажу тебе, как становятся мастерами марионеток. Но прежде чем ты начнешь управлять куклами, тебе нужно будет полюбить их. — Вот это, внучок, и называется мастерская! — высокий, даже выше отца, и в то же время крепкий и коренастый пожилой мужчина с едва заметными морщинами на коричневом от солнца лице, с серебряными от седины волосами, но все еще черной бородой, взял Канкуро за руку и помог ему перешагнуть через высокий деревянный порог. Мальчик дошел до середины помещения и огляделся. Потолок здесь был высоким — намного выше, чем даже в резиденции Казекаге. У стен самой мастерской повсюду стояли тяжелые резные деревянные шкафы с пузатыми ящиками. Любопытный мальчишка открыл один из них и увидел, что внутри ящики были размечены и разделены небольшими досочками, образуя с десяток небольших ячеек для хранения различного деревянного и металлического крепежа. Канкуро взял один круглый деревянный брусочек, похожий на бочонок и обратился к старику:        — Данна, что это?        Он все никак не мог привыкнуть к тому, что этот суровый на вид, но в то же время очень спокойный и этим так не похожий на его отца крепкий старец и есть его родной дед. Канкуро до сих пор не мог забыть первую встречу с ним и с бабушкой, оказавшейся высокой, сухопарой, рыжей с проседью женщиной, вставшей из-за прялки, за которой она сидела, чтобы обнять его.        — Это называется дюпель. Смотри! — Дед своими корявыми, словно вымоченными в дубильном растворе, пальцами ловко подцепил цилиндрический брусок и, подойдя к огромному высокому деревянному столу, столешница которого доставала мальчику до подбородка, ловко вставил его в одно из отверстий и закрепил, надавив на конец своим большим пальцем. Канкуро попытался вытащить брусок, но у него ничего не получилось.        — Для это, малец, нужны клещи! — дед тут же выудил нужный инструмент из глубокого нагрудного кармана своего заляпанного чем-то рабочего фартука с эмблемой круга, разделенного на две половины — желтую и фиолетовую.        — Это — герб клана Казекаге? — удивленно спросил мальчик, показывая пальцем на изображение на одежде мастера и совершенно забыв о застрявшей деревяшке.       Услышав это, дед улыбнулся и внезапно потрепал Канкуро по непослушным вихрам.        — Нет, это — эмблема мастерской. Я не принадлежу к правящей семье Сунакагуре. К ней принадлежит твоя бабка, которая ведет свою родословную от самого Первого. Она принадлежит к главной ветви клана, и именно благодаря ее генам нынешний Казекаге имеет способность к управлению песком. А вот его сакин — золотой песок — это уникальная техника. Мы до сих пор не знаем, что послужило причиной ее активации, хотя понятно, что причиной всему является наличие кеккей генкая магнетизма. Кстати, как там поживает принцесса Темари? Девочка, наверное, такая же заботливая умница, как и мать! В последний раз я слышал от твоего отца, что она унаследовала способность Каруры к манипуляции ветром, ну и, по моим личным ощущениям от ее настойчивости, непреклонный характер мальчишки Расы. А ты, мальчик, — тут старик подошел к нему вплотную и присел на корточки, а потом неожиданно положил свою огрубевшую, сильно пахнущую чем-то химическим ладонь на его лицо, — очень похож на своего отца. Но, так как я не слышал, чтобы за тобой шуршал песок, то это значит…        — Верно, — опустил голову Канкуро. — Все считают, что я ни на что не способен, и даже пальцы мне пришлось проколоть, чтобы я смог сформировать нити чакры. Отец выбрал для меня путь ниндзя-кукловода, но я…        — А чего хочешь ты сам, Канкуро? — дед вдруг опустил голову и тихо прошептал:        — Если ты понимаешь, что это — не твое, то лучше не надо. Боевые марионетки — очень специфическое оружие, а владение нитями чакры — не менее сложное ниндзюцу, чем, скажем, стихийные или клановые техники. С той лишь разницей, что с уникальными способностями глаз или владением трансформацией чакры обычно рождаются. А вот кукловодом нельзя родиться. Им можно только стать. Что бы там не говорили, например, о Сасори или даже о великом Чикамацу. Сейчас эти имена превратились в легенды, которыми, впрочем, обрастает всякая известная личность. Только мы с твоей бабулей против такой известности. Поэтому и занимаемся исследованиями для создания новых техник на благо Скрытого Песка в самом сердце пустыни уже много лет.        — Дедушка, — Канкуро, в свою очередь, тоже погладил старика по седым вихрам. — Отец сказал, что ты обучишь меня искусству управления марионетками.        Мальчик с воодушевлением посмотрел на задумавшегося, а потом вдруг внезапно рассмеявшегося скрипучим смехом деда. Тот вдруг встал, подошел к прижатому вплотную к стене огромному тяжелому столу из темного дерева, и, погладив его испещренную многочисленными выбоинами и сколами поверхность, проговорил:        — Значит, он не рассказал тебе, что я не владею способностями к ниндзюцу. Что ж, разумно. Наша семья скрывала это много лет, потому что все семеро сыновей были отличными шиноби, имевшими наилучшие способности к манипуляции чакрой, а я… да кто такой я? Я всего лишь… — и тут старик охнул и поскреб грязными ногтями бурую от работы и пролитых на нее химикатов столешницу, — всего лишь плотник.        Некоторое время мальчик и его дед стояли в полной тишине. Было слышно лишь тонкое завывание начинавшейся где-то вдалеке пустынной бури да шипел газовый фонарь над потолком.        — Тогда зачем я здесь? — почти всхлипнул Канкуро. — Наверное, отец просто хотел выгнать меня из деревни, потому что я тоже никогда не смогу быть настоящим шиноби?!        — Это не так, — дедушка подошел к нему и потрепал по вихрам. — Мой младший сын — довольно неглупый человек. В юности он часто любил предлагать что-то необычное и прорывное, хотя и отличался довольно грубым и прямым взглядом на вещи. В общем, не любил доводить дело до конца и не умел справляться с трудностями. Так вот, если ты, Канкуро, действительно хочешь быть кукловодом, то, в первую очередь, тебе нужно получить знание о своем оружии.        — О каком же?        — О боевых механизмах, по-простому называемых куклами. Вот посмотри сам. — И тут дед подошел к одной из стен и нажал на потайной механизм.        Стена отъехала в сторону, и взору мальчика предстало нечто, очень похожее на человека, пристегнутое ремнями к подставке. Старик нажал на кнопку в стене и существо на подставке медленно переместилось из вертикального положения в горизонтальное. Дед щелкнул пальцами, и подставка осветилась ослепительным светом.        — Лампочки с нитью накаливания, — прокомментировал он. — Только очень-очень маленькие, чтобы не свет не испортил лака, которым покрыто его тело.        — А это что?! Духи песка-духи песка-духи песка!!! — с суеверным страхом забормотал мальчик, пытаясь спрятаться за спину старого мастера.        Тот рассмеялся скрипучим смехом и, наоборот, подтолкнул Канкуро поближе к боевой марионетке, потому что это была она.        — Его зовут Карасу, — начал старик, указывая рукой на огромную, в рост взрослого мужчины куклу. — Он является одной из марионеток, созданных великим мастером Сасори по прозвищу Акасуна, считающегося на данный момент опаснейшим нукенином Сунакагуре. Он получил свое прозвище в том числе и из-за количества человеческих жизней, загубленных в стране Ветра. Однако свои деревянные марионетки опальный мастер все же оставил деревне. Теперь их изучением занимаемся мы под руководством старейшины Чиё.       При упоминании Чиё-баа-сама Канкуро передернуло. Еще бы. Эта старуха принесла столько непоправимых бед его близким и лично ему.        — Песок ей во все щели, — тихо ругнулся мальчик, но тут же схлопотал по рту засаленной тряпкой, которую до этого с любовью и благоговением вытащили из кармана.        — Эй-эй-эй, Карасу терпеть не может базарной брани, так что оставь эти слова там же, откуда их принес!        И, наклонившись к кукле, старый мастер прошептал:        — Приветствую тебя, Карасу. Ты уже довольно поспал, пора бы и размяться. — И повернувшись к Канкуро, положил руку ему на плечо и представил.        — Это — мой внук Канкуро. Будущий кукловод и опора Сунакагуре. Он очень хочет понять, как же ты устроен. Ты же хочешь разобраться в том, как марионетка становится страшным оружием в руках кукловода, а, мальчик?       Канкуро согласно кивнул, снова посмотрел на ужасающее его трехглазое нечто в рваной хламиде, судорожно сглотнул и смутно вспомнил, как мать не пускала его на улицу после захода солнца, угрожая, что его заберут духи песка. И теперь нематериальный и иллюзорный некогда страх приобрел реальную форму. Но, тем не менее, Канкуро подошел к ужасавшей его марионетке и осторожно провел большим пальцем по ее темному деревянному боку.        — Только не трогай сочленения суставов, мальчик, — предупредил старик. — Лезвия, которые находятся внутри каждой деревянной конечности Карасу, пропитаны сильнодействующим ядом.       Канкуро с испугом отдернул руку. А дед, взяв в руку валявшийся в ближайшем углу толстый деревянный прут, служивший ему импровизированной указкой, начал свой рассказ.        — Карасу — марионетка, предназначенная для атак на расстояниях средней дальности. Это до тысячи шагов, если продуцентные точки чакры на пальцах кукловода позволяют. Можно, конечно, и увеличить данное расстояние, используя для генерации нитей чакры центр ладони, но это — удел избранных. Например, Чиё-баа-сама. — Тут Канкуро снова поморщился при упоминании имени старухи. — Для длительного управления нитями чакры в бою нужен самоконтроль даже больший, чем для управления любым видом песка. Поэтому кукловод всегда должен помнить об этой своей особенности и стараться не подпускать к себе противника на близкую дистанцию, чтобы не быть вынужденным отвлекаться и перемещаться в пространстве или применять тайдзюцу, и быстро заканчивать схватки. Но, — и тут старик важно поднял указательный палец вверх, — мастерство кукловода определяется не только его владением нитями чакры. 80 процентов успеха, мальчик, сосредоточено в поражающей способности и боевой мощи самой марионетки.       Старик важно постучал палочкой по деревянному боку Карасу.        — И именно поэтому ты здесь, — кивнул он в сторону Канкуро. — Потому что стать великим кукловодом невозможно, не научившись изготовлять механизмы, обеспечивающие работу твоей куклы. Вот смотри: Карасу снаряжен механизмами, позволяющими выстреливать изо рта ядовитыми иглами, кунаями и сенбонами, в суставах его конечностей находятся различные виды дымовых бомб, в его корпусе можно хранить косу или катану, а также много других полезных для внезапного и быстрого нападения снарядов. Тело Карасу представляет собой уникальный конструктор, каждая часть которого является съемной и может быть применена для отдельных нападений, а три страшных «глаза» на самом деле являются частью системы видео- и звукозаписи. При большом умении и мастерстве можно заставить Карасу даже летать, а также работать в связке с другими марионетками.       Канкуро слушал все это с открытым ртом. И как же такой богатый арсенал мог поместиться в этой марионетке, теперь уже не казавшейся ему такой уж большой?!       — Но как все это помещается в кукле и действует… так хорошо? — все же решился спросить Канкуро. — Это какая-то секретная техника Скрытого Песка?        И тут дед натурально расхохотался скрипучим смехом, да так, что затряслись все окружающие его подвешенные на крючках по стенам инструменты.        — Это, малец, — и тут он взял маленькие ладошки Канкуро в свои руки, — и называется хорошая столярка!       Глаза Канкуро полезли на лоб — он не понял смысл слова, сказанного дедушкой. Тот же, взяв внука за руку, подвел его к другому столу — массивному, с кучей зажимов и крючьев. На столе, который дед обозвал странным словом «верстак», в ряд были разложены разного рода инструменты. Старик, отзываясь о каждом с теплотой и любовью в голосе, начал по одному показывать их Канкуро.        — Это — рубанок. Это — фуганок. Это — большая пила, а вот — маленькая ножовка. Это — стамески, без них не обходится ни одно изготовление изделий из дерева. Это — разметочный ножик. А вот наждачка и обструг для доводки и шлифовки. Для изготовления сложных деталей тебе понадобятся также тиски и зажимы разных размеров. Соединение деталей невозможно без клея. Вот мездровый, вот скелетный… для каждого соединения свой. Марионетка должна быть красивой и устойчивой к воздействию песка, ветра и плесени. Для это есть морилки, лаки, краски. Ну и, конечно, любое изделие начинается с чертежа или эскиза, а после оно сначала изготовляется в более мелком масштабе. Это называется натурным проектированием. Но главный секрет, конечно, заключается в том дереве, которое ты используешь для своих работ.        — Ох, Канкуро-но-доно, как же все сложно! — Шинки даже не успевал следить за мыслью Канкуро и за россказнями того совершенно не заметил, как увязался вместе с ним на рынок пиломатериалов деревни, именуемый в народе деревянным базаром Суны.       Теперь, оказавшись на рынке, Канкуро наконец-то затих и начал быстро продвигаться между рядами, бормоча себе под нос что-то о замене деталей на одной из своих марионеток и будто бы с одного взгляда определяя, что предложенные поленья и бруски ему не подходят и вообще не стоят его внимания.       Деревянный базар был не таким шумным, как другие рынки Суны. Здесь меньше торговались и больше приценивались. В общем, это было некое место только для своих. Вот и Канкуро отправился именно к одной определенной торговой палатке. Продавец, видно, родом откуда-то из страны Чая, славившейся своими лесами не меньше, чем Коноха, плюгавенький, хилый, беспрестанно что-то жующий человечек с хитрыми глазками произвел на Шинки впечатление перевоплотившейся крысы. Однако, издалека завидев идущего к нему шиноби, бедняга расплылся в улыбке и прямо-таки побежал навстречу Канкуро с распростертыми объятиями.        — Господин Канкуро, брат нашего луноликого повелителя господина Гаары, добро пожаловать! — низко поклонился бедняга, демонстрируя теперь уже явно шакальи повадки, — Вы даже не представляете, как я рад! Вы осчастливили меня свои появлением!       В тот момент Шинки показалось, что он явственно услышал «вынь уже язык из моей задницы», но предпочел не думать плохо о прославленном мастере Канкуро.        — Показывай, что у тебя, — лениво махнул рукой тот, громко зевнув и потянувшись. — Мне еще сегодня целый день марионетку чинить.        — О, данна, — оживился продавец, — у меня тут все только самое лучшее. — Вот, например, эта сосна прямиком из заповедной рощи в стране Чая. Вы даже не представляете, какая у нее себестоимость!        И торгаш выбрал одно, на его субъективный взгляд, наиболее крепкое полено из лежавших на подстилке, и с выражением напускного благоговения подал его марионеточнику.        — Ага, это, пожалуй, именно то, что я искал, — оживился Канкуро, но Шинки успел заметить даже сквозь густо наложенный грим, что лицо мужчины было наигранно довольным. На самом деле он едва скрывал свое раздражение.       Канкуро повернулся к Шинки и, понюхав теплое от прогревшего его жаркого солнца и истекающее смолой полено, дал понюхать и мальчику.        — Смотри, как пахнет, — глубоко вдохнул он и улыбнулся, — хорошая будет новая нога для Карасу. Если только…       И тут, к крайнему удивлению Шинки, кукловод приложил ухо к поленцу и начал делать вид, будто вслушивается. А через пару секунд, он просто… переломил его об колено!        — Что Вы делаете, господин? — взвизгнув, подлетел к нему продавец, на ходу срывая с себя куфию и в сердцах кидая ее себе под ноги. — Вы испортили мой товар! Теперь платите вдвойне, иначе суровые новые законы лорда Пятого Казекаге обрушатся и на Вашу голову!       И тут, к удивлению обернувшегося на вой окружающего люда, Шинки увидел в руке у Канкуро-но-доно… противно извивающегося, мерзкого, большого и склизкого червяка, с хрумканием продолжавшего свою нехитрую трапезу!        — Это тебе сейчас на голову обрушится наказание от Казекаге! — в свою очередь погрозил ему пальцем Канкуро. — Так обманывать честных людей, продавая им дерево с короедом!        — Песок мне в рот, если я обманываю, — завыл продавец, с досады чуть не вырывая себе волоски на картинно заламываемых руках.        — Точно! Песок Казекаге тебе в рот! — не унимался и Канкуро.        — Люди, люди! Будьте свидетелями, он меня подставил! — взвыл бедняга.        — Это я сейчас позову в свидетели всех кукловодов Песка, и ты не обрадуешься! — Канкуро грозно надвинулся на пытавшегося залезть в свою шапку продавчишку и шикнул на него. Бедняга взвыл снова и припустился бежать, оставив весь свой нехитрый товар — с десяток таких же поленьев.        — А дерево я изымаю в пользу пострадавшей общественности Сунакагуре, — крикнул ему вслед Канкуро, запечатывая в свой свиток оставшуюся поленницу…       Когда они вышли с рынка, наблюдательный Шинки все-таки решился спросить у мужчины об одной не дававшей ему покоя вещи:        — Канкуро-но-доно, а разве личинки навозного жука живут в свежей древесине?       Канкуро с негодованием обернулся и шикнул на него.        — Ну и что с того?! Знаю я этого дельца! Ты серьезно думаешь, что он привез эти полешки из страны Чая?! Да он обобрал угодья мужа моей сестры в Конохе! Знаю, что говорю: я сам делал метки на этих деревьях! Вот, смотри!       Канкуро вытащил поленья и показал Шинки круглую метку клана Нара на одном из них.        — И все равно, это было нехорошо, — буркнул мальчик.        — Вот не надо мне тут! — завелся Канкуро. — Нос еще не дорос меня учить! Я же закрыл глаза на то, что ты поднял и забрал упавшую с прилавка перезрелую хурму!        — Да я есть хотел! — фыркнул Шинки. — Это другое! Да и кому нужен был подгнивший фрукт!        — А кто дал право этому гавнюку продавать ворованное дерево?!       И тут спор внезапно прекратился.        — Яблочки в сиропе! — мечтательно охнул Шинки, повернув голову в сторону прилавка со сладостями, за которым стояла хорошенькая куноичи, судя по протектору, приехавшая сюда подзаработать на богатом урожае прямиком из Конохагуре.        — Ага… яблочки… наливные яблочки, — приосанился Канкуро, взгляд которого скользнул… известно куда.       Куноичи улыбнулась и, налив Шинки сиропа в бумажный стаканчик, весело подмигнула Канкуро.       Тот снял свой капюшон и поскреб в голове.        — Наверное, у меня на лице грим размазан, — пробормотал он.        — Будет Вам, дядя! — надулся Шинки, отставив стакан, потому что вспомнил, как у него совсем недавно болели зубы. — Давайте лучше расскажите, что такого интересного поведал Вам Ваш дедушка?!       Канкуро посмотрел на мальчика, потрепал его по колючим волосам и улыбнулся, несмотря на то, что был снова оцарапан железным песком.        — Малец, дед мой тогда сказал мне две важных вещи, которые согрели мое сердце и определили мой путь как шиноби Скрытого Песка. Итак, Канкуро уже больше месяца жил в сердце Пустыни и обучался мастерству обработки древесины. Что-то у него получилось сразу, но многому еще предстояло научиться. И, что самое любопытное, за все время пребывания у деда, пусть даже от тяжелой и непривычной для мальчика работы у него часто болела спина и ломило руки, Канкуро не мог не признать, что строгая и формируя очередную деревянную плиту он совершенно забывает и о ненавидящем его отце, и об умершей матери, и о покинутой сестре, и о маленьком, но таком странном и забавном братишке Гааре, и даже о дяде Яшамару. Бабушку Канкуро почти не видел, потому что днем она корпела над техниками запечатывания, а ночью пряла нити из козьей шерсти.       Дед был тут же — возился с различными боевыми марионетками, которых у него было великое множество. Он каждый день давал Канкуро новые задания, одним из самых интересных и сложных из которых было сделать деревянную змею из отдельных сегментов. И после того как она была готова, дед три раза в день заставлял мальчика «оживлять» ее с помощью нитей чакры. Сначала Канкуро манипулировал ей указательным пальцем правой руки, потом — левой… и так для каждого из пальцев. Делом это было сложным, и контроля над нитями чакры обычно хватало на несколько секунд, но дед не отставал, и тогда мальчик однажды за ужином пожаловался на него своей рыжекосой бабушке.       Престарелая куноичи же вместо того, чтобы пожалеть, повела внука к прялке, и теперь, ко всему прочему, Канкуро еще и прял на радость бабке. Но, надо сказать, это действительно пошло ему на пользу, потому что вскоре он стал гораздо лучше контролировал свою технику.       Однако Канкуро знал, что в мире существуют и шиноби, которые с рождения обладали или обладают уникальными дзюцу, к овладению которыми они не прилагают столько усилий, сколько приходится уже сейчас прилагать ему. Однажды, после обработки особенно сучковатого елового полена выдохшийся и заработавший себе нешуточные мозоли даже от маленького рубанка и ножовки Канкуро недовольно спросил у заставлявшего его каждодневно трудится в качестве своего подмастерья деда:        — Почему мы вообще должны так стараться, делая марионетку? И неужели нельзя освоить какую-нибудь другую, менее сложную технику? Как у отца или… — Канкуро вспомнил, что дал отцу слово, что не будет говорить о том, что Гаара — джинчуурики, — у Темари, например.       Дед же, оторвавшись от работы, тихо присвистнул. В ту же минуту с потолка на его плечо упало что-то черное.        — Крылан, — вытянул руку он, и существо, оказавшееся довольно большой черной зверюгой с противной мордой и размером с небольшого ворона, село ему на запястье. — Летучая лисица. Знаешь, чем он отличается от обычной летучей мыши?       Канкуро отрицательно покачал головой, но предположил:        — Собачьей мордой?       Дед усмехнулся и дал крылану что-то вкусненькое. Тот в благодарность потерся мордой о вонючую, выпачканную в уже засохшем дегте руку.        — Нет. У летучих лисиц нет эхолота, как у их ближайших родственников, летучих мышей. Но они вполне способны ориентироваться в темноте, издавая щелкающие звуки крыльями. С помощью них крылан тоже может определить свое местоположение в пространстве. Так и кукловод. Не имея кеккей генкая или стихийных техник в арсенале, он способен сам создать разного рода техники, используя для этого механизмы и химические соединения. Можно создать куклу с огнеметами, водометами, ветровыми и пескоструйными установками или марионеток, метающих бомбы или даже обычные камни. Куклы могут летать и плавать, метать кунаи и плеваться ядом. Арсенал твоей боевой машины ограничивается только твоей фантазией, однако, — и тут дед сделал выразительное ударение, придавая вес своим словам, — нужно, в свою очередь, развивать кое-что. Это — руки и… мозги!       Канкуро нахмурился и с недоверием посмотрел на деда.        — Так значит, — тут он посмотрел на свои красные от мозолей руки, — этими руками я могу создать куклу, владеющую почти что любой стихией и оружием?!        — Да. Если будешь много работать и думать головой! — важно припечатал дед, а потом продолжил:        — Я понимаю твои сомнения. Мой младший сын и твой отец — Четвертый Казекаге — стыдится меня. Он считает, что я — всего лишь прислуга, которой выпала честь помочь продолжить славный род твоей бабки, восходящий к главной ветви клана Казекаге. Но на самом деле твоя бабушка, — и тут он тепло улыбнулся, — полюбила меня, хотя это и звучит очень хвастливо. В молодости она была первой красавицей и невероятно талантливой пользовательницей песка. Ну а я был одним из множества работников в мастерских Второго Казекаге. Шамон был первым, кто предложил использовать марионеток в качестве универсального оружия для тех шиноби, кто не владел или обладал слишком слабым ниндзюцу, ведь таких в Песке во все времена было больше, чем в других скрытых деревнях. Простой и добрый был человек, пусть будет светлой его могила! Когда кто-то из нас ошибался с заготовкой, то сам, не стесняясь, брался за рубанок.        И тут Канкуро заметил, что в показавшихся ему в свете ламп неестественно светлыми для Скрытого Песка глазах блеснули старческие слезы, но дед быстро мазнул их грязным кулаком, а потом, спохватившись, вытер руки о передник, и продолжил:        — Так вот. Бабушка твоя долго выбирала среди многих родовитых женихов, и выбирала бы до сих пор, но только судьба распорядилась так, что некий молодой шиноби Ооноки из Скрытого камня был направлен своей деревней в непроглядные пески для того, чтобы завладеть секретными техниками Сунакагуре. Он проник в мастерские Второго и почти добился своей цели, но его скрутил завывающий песок твоей бабушки. Однако этот Ооноки, ставший позже Третьим Тсучикаге, владел уникальным кеккей генкаем — стихией пыли или управлением частицами, дезинтегрирующими или по-простому уничтожающими все материальное. Он смог освободиться из техники Завывающего Аркана твоей бабки и вознамерился уничтожить ее с помощью своей техники, противостоять которой не могут даже сильнейшие шиноби. Но я вовремя услышал шум борьбы и, незаметно подойдя, включил огромный электромагнит, который мы использовали для опытов с чакрой. Ооноки взвыл, потому что его куб из антивещества распался, а сам он уже не мог пользоваться этой техникой в таком локально сильном магнитном поле. Да и я еще добавил ему подвернувшимся поленом по кумполу!       И тут дед хихикнул и пригладил бороду, будто вспоминая что-то, а потом добавил:        — Твоя бабка сама сделала мне предложение, а Казекаге поддержал наше решение вопреки многим недовольным. Поэтому, мой дорогой внук, запомни две вещи.       Крылан слетел с плеча деда и приземлился рядом с напуганным этим Канкуро. Зверь, ковыляя на лапах и крыльях, подошел к нему и принюхался. Канкуро протянул ему палец и, к его крайнему удивлению, зверек тоже потянулся к пальцу мальчика своими усиками на мордочке, а потом громко крикнул и спланировал обратно на плечо к деду.        — Во-первых, никогда ничего не бойся. Во-вторых, будь мужчиной. Эти два связаны одной сутью: умей защитить своих близких — семью, друзей, деревню — даже если у тебя и ограниченные возможности. Например…       И тут дед подошел к Канкуро вплотную и положил руку ему на лицо.        — Даже если ты — слепец от рождения, как я.