Тяжело ли жить без сердца?

      - «Правда ли что у вас совсем нет сердца, Александр Христофорович?» Смотря прямо в глаза полицмейстера своими глубокими голубыми глазами, отражающими полуденное небо в поле васильков, Гоголь задаёт свой вопрос.       — «Чистейшая правда.» Отводя взгляд куда-то в сторону тонущей во мраке деревни отвечает Александр Христофорович.       — «А я так не думаю, сердце у вас все же есть, просто вы слишком глубоко его спрятали. Настолько, что сами порой не можете отыскать.» Писарь смотрит прямо в глаза уже повернувшего голову главы полиции. Он, хоть и был робким, запуганным юношей, падающим в обмороки от вида трупов, но Александра в этот момент, казалось, совершенно не стеснялся. Лишь только на его щеках появился нежный, совсем мальчишеский румянец, но в сумерках это было практически незаметно. Далее оба собеседника замолчали. Тишина тянулась так долго, что казалось бесконечной, хотя на деле прошло всего пару каких-то никчёмных минут. Это самое неловкое молчание первым нарушил Гоголь:       — «Ну что же, Александр Христофорович, спасибо за вкусный ужин и теплый приём, но я чувствую себя засидевшимся гостем. Поэтому пожалуй пойду. До завтра.» Эта реплика вырвала полицмейстера из каких-то личных переживаний, понятных только ему. Он слегка вскинул голову, поднял взгляд на уходящего писаря.       — «Доброй ночи.» Только и смог произнести он, как спина уходящего скрылась во тьме. На самом деле уже давно этот вопрос мучал Бинха. Ведь не бывает людей без сердца, иначе что гоняет кровь по венам, почему руки и ноги его теплые. Почему каждое утро тот просыпается, зачем живёт эту никчёмную жизнь. Люди слишком злы и жестоки, они и только они виноваты в том, что наивный, честный, пылкий юноша превратился в угрюмого, привычного Александра Христофоровича. И ведь никто иной, как близкий друг и любимая когда-то женщина убили его. Да, сердце все ещё билось, кровь бежала по венам, воздух попадал в лёгкие, но вот души в нем будто уже не осталось. Интересно, а если бы на месте той девушки был писарь Николай Васильевич, поступил бы он так же? Бросил ли любимого человека из-за подлости друга. Нет, конечно бы он так не поступил. Стоп! Что? Резко Александр Христофорович поймал себя на странной мысли, она была будто чужда его холодному мышлению, над которым подвластен только чистый разум. Эта же самозванка была как будто бы из вне, что-то на уровне чувств. А то есть сердца. Полицмейстер не хотел более размышлять об этом, но ничего другого не приходило в голову. Следователь пил рюмки горилки одну за другой. Так презирающий пьянство и высмеивающий доктора с этим пороком. В эту ночь ничего не мог с собой сделать. Черный горизонт Деканьки только навевал ощущение ещё большей тоски и безысходности. Однако из этого состояния некого транса мужчину вывел резкий шум травы. Так будто кто-то весьма поддатый шел бы по ней. Щурясь и пытаясь что-то разглядеть в непроглядной тьме Александр Христофорович выглядел даже забавно. На пороге его веранды показался никто иной, как Николай Васильевич. Он выпил, явно много выпил. Но полицмейстер ничем не отличался от него. Оба мужчины были достаточно пьяны для того, чтобы сказать друг другу то о чем никогда бы не сказали в трезвом уме. Ведь иногда то, что у нас в сердце не знает никто. И только правильный человек и бутылка крепкого алкоголя способна вытащить из нас это. Николай Васильевич был для Бинха таким человеком. Как бы тот не отрицал свои чувства внутри, бежать от себя так же бессмысленно, как играть с самим собой в прятки. Рано или поздно догонит, найдет. Все то, что прячется внутри.       -"Знаете, Николай Васильевич, а вы правы. Не шевелящимся языком от количества выпитого произнёс Бинх. Гоголь же сделав удивленный вид, хотя внутри прекрасно понимал о чем тот, спросил:       -"О чем вы, Александр Христофорович?» Бинх приподнялся со скамьи, помогая себе руками, потому что тело усердно сопротивлялось и не хотело подчиняться хозяину. Но все-таки поборов сей порыв, мужчина встал и пошатываясь сделал шаг, второй. И вот он уже стоит нос к носу с писарем. Сокращая и так неприличное расстояние между ними, Бинх продолжает свою речь:       -"У меня есть сердце, ещё какое. И оно даже любит.» Приближаясь все ближе и ближе к явно приятно удивлённому писарю, он, переходя на шёпот продолжает:       -"Вас.» После этих странных, но таких долгожданных для писаря слов Бинх делает резкое движение вперёд. Его теплые губы соприкасаются с холодными влажными губами писаря. Тот охотно отвечает на поцелуй. Оба не верят, что это не сон. Однако со стороны мужчины выглядят даже забавно, будто два влюбленных подростка, которые целуются впервые, зато как страстно и с любовью. А впрочем кто знает какой это раз у каждого…