///
В кабинете министра тёмно. Гермиона сидит в тишине, прикрыв глаза. Перед ней темнота, способная поглотить целиком. Каждый раз ощущение смерти так одновременно далеко и близко, что дышать становится невыносимо сложно: она буквально задыхается. Лёгкие покрываются пеплом жизней, которые она отбирает у когда-то дорогих сердцу людей. В одиночестве голос разума обретает власть и мощь, которыми наносит сокрушительные удары. Грейнджер заставляет свой мозг забыть о ненужном, избавиться от каменной тяжести усопших дней. Но каждый раз, когда она опускается на дно, необъяснимая сила выталкивает ее на поверхность и заставляет вспомнить каждого, чью жизнь она позволила себе отобрать, несмотря на важность причин. Никакая цель не стоит людских смертей, даже самая праведная и благая. Она начинает задыхаться. Пытается ухватить ртом как можно больше кислорода, но её будто душат чьи-то крепкие руки. Лицо начинает краснеть. Дрожащими руками она наливает стакан воды, проливая несколько капель на стол. Пьет жадно и много. Цвет лица приходит в норму. Она одним движением палочки очищает поверхность стола и достаёт из верхней тумбочки флакончик с Умиротворяющим зельем, которое для неё сварили на заказ в Лютном переулке. Следом достаёт пергамент, на котором виднеется длинный список различных имён и фамилий. Грейнджер старается не перечитывать его, чтобы не схватить новый удар — видеть огромный список всех, кого она собственноручно казнила, невыносимо и отвратительно. Он слишком длинный. Она почти встала в одну линию с военными бойцами Темного Лорда, которые выходят на поле битвы, чтобы убить. Она же всего лишь министр, как думают многие. Гермиона знает, как много власти сконцентрировано в её изящных руках. Она руководит не только Министерством Магии, она — шея, которая указывает голове нужное направление. Недооценивать шею глупо, иначе она может повернуть голову и против вас. Макнув перо в чернила, она выводит новую цифру в списке: «38. Эрнест Филайп Макмиллан. Член Ордена Феникса». Тридцать восемь человек пали от её удара молотком в зале суда Визенгамота, от властного приказа в темницах Министерства Магии, от палочки и решительного «Авада Кедавра». Иногда ей до сих пор снятся голубые глаза бывшего профессора по Защите от Тёмных Искусств. Она лично лишила его жизни после нескольких дней пыток, а затем приказала вернуть бездыханное тело Ордену. Приказ Тёмного Лорда был выполнен, а её жизнь сохранена. Стоя перед выбором храброй смерти и хрупкой жизни с возможной надеждой на будущее, она сделала шаг навстречу жизни и стала одной из тех, чью голову мечтают заполучить члены Ордена. Грейнджер шла по Атриуму, когда один из каминов вспыхнул зелёной поволокой, и из него вышло несколько человек. Во главе был голубоглазый и светловолосый мужчина в черной одежде и фирменной мантии Пожирателя Смерти. Роули вышел из камина с ядовитой ухмылкой, прищуренными глазами и натянутыми от счастья щеками. Позади двое рядовых бойцов без эмоций на лице тащили связанных тугими веревками пойманных пленных. — Министр, — противно растянул каждую гласную Роули, надвигаясь на Грейнджер, остановившуюся у каменной статуи Тёмного Лорда в полный рост, под ногами которого молили о пощаде все неугодные. — Какая неожиданность встретить Вас здесь в такое время, — он любезно поклонился, приподнимая тряпичную фуражку с кожаным козырьком. «Цирк», — мысленно усмехнулась Грейнджер. Большие часы в противоположном конце Атриума показывали почти девять часов вечера. Министерство официально работало до семи, и только некоторое ограниченное количество людей имело безграничный доступ к стенам Министерства. Роули был одним из таких. — И тебе здравствуй, Роули, — она холодно поприветствовала его, смерив равнодушным взглядом. Она выше него в должности, по статусу и по положению в Золотой десятине. — Привел улов? — Грейнджер слегка склонила голову за Торфинна. Два незнакомых паренька совсем молодого возраста связаны тугими веревками, а рты закрыты заклинанием. Они оба выглядят паршиво: брюнет почти не стоит на ногах, боец не переставая бьёт его по ногам, не позволяя упасть, а второй, цвет волос которого сложно определить из-за грязи в них, стоит уверенно, но не решается ни на какое сопротивление. Ещё один неглупый человек. Одежды обоих порваны и запачканы, на лице кровь, а глаза залиты ненавистью и злобой. Они оба тяжело дышат и стараются не смотреть ни на Грейнджер, ни на Роули. Они знают, кто способен заставить их сердца перестать биться. — Активно работаю, а не сижу в министерском кресле, — он многозначительно дернул бровями. — Темный Лорд будет доволен мной сегодня. Гермиона осталась совершенно спокойной. Детская наивность и желание выделиться заставили её веселиться: Роули похож на ребёнка, которого привели на его первые соревнования, и за победу пообещали конфету. В его голубых глазах будто загорался азарт, и желание заполучить сладость превосходило разум. Это смешно. — Уверена, он будет, — Грейнджер сделала шаг вперёд и слегка склонилась к уху мужчины. Оно грязное и видно ушную серу. — Особенно, когда я скажу ему, кто стоит во главе Ордена и что они собираются предпринять в ближайшее время. Роули напрягся. Линия челюсти дернулась, а вены на шее, будто вот-вот были готовы взорваться. Гермиона заметила, как он сжал палочку в руке, но оказалась быстрее и ловчее. Ей хватило секунды, чтобы наступить каблуком ему на ногу, а кончик палочки воткнуть в область сонной артерии. Роули заскулил подобно щенку, которого собираются топить в реке. Лицо его исказилось в немом крике. — Грязнокровная сука, — выплюнул он. — Тебе повезло, что Темный Лорд позволил тебе жить среди лучших, — его глаза покраснели и налились злобой, с которой он обычно смотрел на неё. Гермиона усмехнулась. — Ещё раз посмеешь выбросить подобное дерьмо в мою сторону, — она вонзила палочку ещё сильнее, а бледное лицо парня стало синеть, — и ты станешь тридцать девятым в моем личном и особенном списке, — прошипела на ухо Роули Гермиона, а затем отошла на несколько шагов назад. — И Тёмный Лорд не станет даже созывать собрание в твою честь, ты слишком незначительная персона, Торфинн. Роули оскалился, гневно бросив ледяной взгляд. — Ещё посмотрим, кто в итоге будет стоять рядом с Тёмным Лордом, грязнокровка, — прошипел он и направился в сторону лифта. — Собрание через час, не смей опаздывать! В темницы их! Гермиона потеряла интерес к Роули. Говорить с ним всегда утомительно. Он не отличался широким кругозором и обширными знаниями, часто проводил вечера в джентльменском клубе мадам Партридж и спускал деньги на карточные игры. Некоторое время назад в рядах Пожирателей ходили слухи о том, что, будучи низким похотливым ублюдком, Роули подхватил сифилис от одной магловской проститутки, которая работала в клубе мадам Партридж. Гермиона не из тех, кто верит сплетням, но если это вдруг однажды сыщет подтверждение, то удивление ей не грозит. Презрительно зыркнув в сторону удаляющейся спины Роули, Гермиона фыркнула. Грёбаный показушник. Грейнджер попробовала очистить мысли и разум, полностью сосредоточившись на правиле «трёх Н», которому её обучали ещё на шестом курсе в Хогвартсе. Закрыв глаза, она внимательно представила уже очень знакомые высокие кованые ворота с чугунной решеткой и большой буквой «М» на ней. От ворот к дому ведёт дорожка, а по обе стороны высажена живая изгородь, вдоль которой гуляет белый павлин по имени Люциус Первый. Вдалеке она заметила четырёхэтажный Мэнор с одинаковыми невысокими башнями. Первое Н — «нацеленность» — успешно выполнено. Сконцентрировавшись полностью на месте, в которое Грейнджер собирается отправиться, и возжелав оказаться там как можно скорее, второе Н — «настойчивость» — она обернулась вокруг своей оси и почувствовала, как все органы сдавило со всех сторон. Стало тяжело дышать, грудную клетку сжало слишком сильно, но она ничего не могла с этим поделать. Третье Н — «неспешность» — успешно затянуло её в аппарацию. Через несколько секунд Гермиона уже стоит перед воротами, ведущими к красивому и одновременно ненавистному ей поместью. Прошмыгнув черной птицей за ворота, взмахнув левой рукой, на которой выведена черная метка, она двинулась по дорожке к дому, но не успела пройти и половины, как путь преградил Люциус Первый. Его черные глаза сверкнули, а хвост, опущенный до этого красивым шлейфом, распустился. Грейнджер потеряла концентрацию. Она слаба перед столь прекрасным искусством. Его перья почти прозрачные, она видит сквозь них, но павлин шагает важно и грациозно: он чувствует себя хозяином этой территории. Гермиона не перечит птице. Не трудно определить, насколько мистер Малфой любит искусство — его дом полон необычного, антикварного и торжественного. Павлин стал одной из таких вещей. Увидев его ещё в первое посещение поместья для принятия метки, Гермиона не смогла пройти мимо. Её повседневная жизнь не включает удовольствие любоваться произведениями искусства человека или природы, поэтому она не упускает эту возможность, когда прибывает в поместье Малфоев, несмотря на все неприятные воспоминания. Больше они не имеют никакого значения: она одна из них. — Он Вас не тронет, мисс Грейнджер, — со стороны появился мистер Малфой, облаченный в мантию. В руках он держал маску Пожирателя Смерти, но тут же спрятал ее. — Люциус Первый не трогает, когда не чувствует угрозы. Вы можете не бояться его, — он с важным видом встал рядом. Гермиона отметила аккуратный вид мистера Малфоя сразу. Длинные волосы собраны в хвост и перевязаны атласной черной лентой, под мантией Пожирателя черная рубашка и брюки, а на ногах ботинки из кожи дракона. С момента его освобождения из Азкабана он стал выглядеть значительно лучше: цвет кожи приобрёл здоровый оттенок, тёмный круги под глазами полностью сошли, а тело обрело дополнительную массу, и больше не было похоже на кожаный мешок с костями. Малфои смогли реабилитироваться перед Тёмным Лордом, а Драко вознёс их имя в число главных лиц. — Я не боюсь, — она бросила на него короткий взгляд. — Любуюсь. Он шикарен. Она в самом деле так считает. Птица после услышанных слов вздернула головой и с распущенным хвостом двинулась в сторону, давая возможность пройти дальше. Павлиний шаг четкий и грациозный — он похож на танцора балета. Гермиона последний раз взглянула на него, прежде чем Люциус Первый опустил хвост и поволок его за собой подобно шлейфу. Он безоговорочно похож на своего хозяина — такой же гордый и знающий себе цену. — Рад, что не один заворожен этой красотой, — они двинулись по дорожке в сторону дома. До большой деревянной двери из натурального дерева ещё несколько десятков метров, а на пороге уже появился старый эльф по кличке Доз в чистой и цельной наволочке голубого цвета. Его спина сгорблена, а отросшие на руках и ногах ногти почти скрутились в рогалики. — Как обстоит работа в Министерстве? Слышал, сегодня был суд над одним из членов Ордена Феникса. — Да. Несколько дней назад был пойман Эрнест Макмиллан. — Я был знаком с его дедом, он был хорошим человеком, но ничего не смыслил в деньгах, от того и потерял крупное наследство своих предков, — Малфой фыркнул. — Надеюсь, он не доставил Вам много хлопот? — мужчина взглянул на нее, и её сердце непривычно сжалось. Гермионе на мгновение показалось, что он искренне переживает за нее. Его обычно холодные серые глаза потеплели, а всегда равнодушное лицо вдруг оттаяло. Что-то необъяснимое внутри Гермионы колыхнулось — нечто приятное и никогда ранее не ощутимое. Но подобные домыслы она откинула. Малфои не принимают её, она для них навсегда останется грязнокровкой, которую Беллатрикс мучала на полу их дома. Грейнджер не питает лишних надежд и не позволяет себе потерять рассудок. Она здесь не для того, чтобы заводить приятное общение с образованными членами высшего общества, хоть этого и нельзя отрицать — они те, с кем Гермиона была бы рада иметь знакомство в обычной жизни. Она любит умных и образованных людей. — Совсем нет, — уголки её губ приподнялись в благодарном жесте. — Макмиллан оказался не из тех, кто стоит за своих до конца. Поведал о каждом после первого же Круцио. — Я всё ещё против, чтобы Вы лично имели дело с таким отродьем, министр. Куда правильнее и целесообразнее было бы создать специальную комиссию по делам членов Ордена. Думаю, среди нас найдется несколько образованных и объективных персон, чтобы взяться за это. — Признаться честно, я думала об этом, — Гермиона спрятала руки под мантию, когда холодный ветер резким порывом всколыхнул подолы их одежд. — Но Темный Лорд позволил мне взять это дело на себя, и я не могу подвести его. Одновременно они негромко проговорили: — Он твердыня, совершенны дела Его, и все пути Его праведны. — Как справляется Драко? Слышала, он обвалил один из путей передачи продовольствия в Сопротивление, — уточняет Гермиона информацию, поступившую к ней через каналы слухов и сплетен. — Мы давно не получали письма от него, — Гермиона заметила, как лицо Малфоя-старшего приобрело взволнованный оттенок. За всё время в рядах Пожирателей она не сомневалась только в одном: Малфои — это семья, которая стоит друг за друга при любой ситуации. Она до сих пор помнила, как Драко бросился к родителям, когда отыскал их среди каменных развалин Хогвартса. — Не могу утверждать, чем он занят сейчас, но в последнем письме он говорил как раз о том, что обнаружил один из пунктов пребывания членов Ордена. Грейнджер еле сдержалась, чтобы не ахнуть. Со времён битвы за Хогвартс Малфой-младший сильно изменился, что было неминуемо. Его характер стал твёрже, а хватка сильнее. Он приложил огромные усилия, чтобы поднять имя своего отца и себя самого со дна. Его руки давно замарались кровью как чистокровных, так и полукровок, и грязнокровок, и маглов. Он стал личным палачом Темного Лорда и заслужил возможность на жизнь. Волан-де-Морт подарил ему этот шанс, когда Драко принес ему голову Кингсли Бруствера. В тот день Гермиона села в кресло министра. — Это хорошо. Темный Лорд будет доволен им и, возможно, поставит руководить не отрядом, а всей армией. Он заслужил стать генералом. Мистер Малфой бросил взгляд на Гермиону. Он заговорил, не отрывая взора от нее: — Драко стал тем, кем я хотел, чтобы он был. Я горжусь им. Мне остаётся только надеяться, что Темный Лорд воздаст моему сыну за его заслуги. Они почти шепотом одновременно повторили сказанную ранее фразу: «Он твердыня, совершенны дела Его, и все пути Его праведны». Грейнджер закусила щеку изнутри, почувствовав привкус железа во рту — кровь оказалась на её языке.///
Трапезная на первом этаже Малфой-Мэнора подобна произведению искусства, в которое творец вложил всего себя. Каждый раз, когда Гермиона ступает на начищенный до блеска пол, она с трудом держит детский восторг от обстановки вокруг себя. Над широким и длинным столом из древесины бакаута свисают на прочных «лианах» из драгоценных камней люстры с толстыми свечами в основании. Напротив стола расположен огромный по своим размерам камин с поддерживающими его колоннами. Они же, украшенные вентилями у основания, стоят у лестницы, что ведёт от холла у входа в трапезную. На противоположной стороне от камина висят несколько картин эпохи Ренессанса. Под столом лежит ковёр из персидских тканей в серо-зеленых тонах. Он привлекает своим гипнотическим узором, от которого Гермиона первое время не могла оторвать взгляд. За столом уже сидят некоторые члены Золотой десятины: Беллатрикс с мужем и его братом в центре по правую сторону от места Волан-де-Морта, с той же стороны, но в самом конце стола сидят Долохов и Роули. Уже несколько собраний подряд самое первое место с правой стороны остаётся свободным — место Малфоя-младшего. Правая сторона принадлежит воинам, тем, кто без страха и сомнения выходит на поле боя и очищает мир от неугодных и недовольных. По левой стороне заняты только два места в центре стола — Корбан Яксли и Уолден Макнейр восседают рядом, но молчат. Грейнджер поднялась по округлой лестнице с холла в сопровождении мистера Малфоя, привлекая тем самым к себе внимание каждого в трапезной. На лице Беллатрикс расцвела улыбка гиены, когда Гермиона мелькнула в её черных глазах. — Наша Золотая девочка, — пропищала Лестрейндж, крутя свою кривую палочку в руках. Гермиона старается держать себя в руках. Эта ведьма — единственный человек, пробуждающий внутри страх и панику за считанные секунды. С рокового момента прошло больше двух лет, но перед девичьими глазами до сих пор всплывают воспоминания, приносящие боли не меньше. Люциус, проявляя своё воспитание, любезно отодвинул стул для Гермионы. Она сидела первой по левую руку от Темного Лорда, следом восседает Малфой-старший. Они те, кто не выходит в бой до последнего: их цель — поддержание режима путем политической и общественной деятельности. Они несут в массы идеологию Темного Лорда, пропагандируя его праведные пути и совершенные дела. — Здравствуйте, миссис Лестрейндж, — сдержанно здоровается Грейнджер и одаривает людей напротив кивком. — Люциус, записался в прислугу нашему дорогому министру? — съехидничала Беллатрикс и не сдержала звонкого смеха. Муж, сидевший справ от неё, молчал, опустив взгляд на собственные руки. — Это называется воспитание, Белла. Но, боюсь, тебе оно незнакомо. — Что? — завизжала ведьма. — Как ты смеешь? Я!.. — Закрой рот, Беллатрикс! — тон Люциуса опустился, а голос стал громче. — То, что ты сестра моей дражайшей жены, ещё не значит, что ты можешь вести себя подобным образом в моём доме. Она проявила к тебе уважение, будь добра и прояви его в ответ, — Люциус сложил руки в замок. — Мы все делаем одно дело, и если ты начнёшь рушить систему, не сыскать тебе милости у Темного Лорда. Разве тебе нужны проблемы, Белла? — почти прошептал мужчина. В трапезной образовалась тишина, когда черный клуб дыма возник во главе стола, и на своём месте появился Темный Лорд. Он выглядит здоровым, насколько это возможно для человека в змеином облике. Его одежда опрятная и целая, цвет кожи яркий и блестящий, она переливается на подобии змеи, которая никогда от него не отходит. Нагайна вальяжно ползёт под столом по ковру. Красные глаза осмотрели каждого присутствующего, остановившись на пустом месте по правую сторону от себя. — Люциус, — Темный Лорд от пустого места перевел взгляд на Малфоя, — я принес тебе радостную весть, — Гермиона почувствовала, как напряжённое до сего момента тело мужчины расслабилось, а дыхание стало ровнее. — Ты можешь гордиться своим сыном, Люциус. Он сделал то, что от него требовалось, и совсем скоро вернётся домой. — Я рад, мой Лорд, — Люциус склонился, насколько это возможно сидя. — Рад, что мой сын оказался полезен для Вас. Он способный. Взгляд Темного Лорда обратился к сидящим тише обычного Роули и Долохову. Они походили на сжавшихся от страха зайцев. Гермиона заметила, как русский пытался спрятаться за спиной Торфинна и сыскать покой. — Роули, — он тут же обернулся к Лорду. — Как прошло подавление мятежников в Хогсмиде? — Плодотворно, мой Лорд, — его голос слегка дрожал. Это совсем не тот самоуверенный мужчина, который ещё некоторое время назад угрожал ей в Атриуме Министерства. — Мы взяли двух пленных. — И что они тебе рассказали? — Пока ничего, мой Лорд. Они ожидают своего времени в темницах Министерства. Сразу после собрания я вернусь к ним и узнаю всё, что требуется. — Ты должен был сделать это до того, как решил явиться ко мне! — в глазах Волан-де-Морта вспыхнул гнев. Гермиона смотрит прямо перед собой на камин, огонь которого заставляет успокоиться. Мысленно она считает до десяти, пытаясь держать дыхание ровным. — Я знаю, мой Лорд. Простите меня, мой Лорд... — Мисс Грейнджер, — Темный Лорд повернулся к ней, и тогда она взглянула в его глаза. — Поведайте о работе Министерва. Надеюсь, не разочаруете меня так же, как и Драко. — Конечно, мой Лорд, — она склонила голову в поклоне, и несколько прямых прядок упало ей на лицо. — Несколько дней назад миссис Лестрейндж поймала одного из активных членов Ордена Феникса — Эрнеста Филайпа Макмиллана. Он рассказал, что сейчас главными руководителями Сопротивления выступают Аластор Грюм, Джиневра Уизли, Минерва Макгонагалл и Нимфадора Тонкс. Макмиллан также поведал, что Джиневра Уизли хочет напасть на лагерь «Юг», чтобы вызволить пленённых членов Ордена. На лице Темного Лорда растянулась ухмылка. Гермиона знает, что сейчас получит похвалу и приказ работать в том же режиме. Это повторяется из раза в раз на протяжении последнего полугода. — Надеюсь, ты запомнил, Роули, как нужно делать свою работу. И впредь ты не повторишь подобной ошибки, иначе я больше не буду добр и милостив по отношению к тебе. — Да, мой Лорд. Простите меня, мой Лорд. Темный Лорд вернул всё своё внимание к Гермионе, от чего её сердце вновь замерло. — Как обстоят дела с регистрацией новорожденных чистокровных? Грейнджер сглотнула. Это то, чего она не хотела бы говорить, иначе может получить наказание. А нет ничего больнее, чем Круцио от Темного Лорда. — Уровень рождаемости в чистокровных семьях остаётся неизменным. Мадам Амбридж несколько недель назад внесла новорожденного чистокровного ребенка от священного дома Ноттов. Дочка мистера Паркинсона, Пансифия, вышла замуж за Теодора Нотта в прошлом году. У них родился сын. — Почему такие низкие показатели? Подохнуть все захотели? — прошипел Лорд, сверкнув глазами. — Среди чистокровных осталось мало способных к деторождению волшебников. И большинство из них трудится во имя Вас и Ваших праведных целей, мой Лорд. Старшее же поколение уже малоспособно на рождение здорового и магически сильного потомства. Извините, — последнее обращено к сидящим за столом старшим волшебникам. — Почему же не родите Вы, Гермиона? В этот раз скрыть свои настоящие эмоции Грейнджер не смогла. Она начала нервно теребить идеальный шов мантии, чтобы попытаться скрыть волнение. В горле резко пересохло, ноздри мелко затрепетали, а спина резко вспотела. Она прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не ляпнуть лишнего. — Я не замужем, мой Лорд. Тем более, Вы являетесь моей приоритетной целью. Я избегаю любовных уз. — Мне не нужна любовь! — он поднялся на ноги и начал мерить шагами пространство трапезной. Нагайна ползла точно следом за хозяином. — Любовь ещё никому не спасала жизнь! Я говорю о рождении достойного и сильного ребенка, который в будущем сядет рядом с Вами за наш стол и будет служить во имя правды, справедливости и истинно совершенных дел. Нужно показать пример, чтобы другие следовали ему. Есть целый список из двадцати восьми фамилий, выбирай любую! — его гневный взгляд метнулся к правой стороне стола и остановился на Рабастане Лестрейндже. — Брат Родольфуса не женат, хоть и стар, — затем красные очи остановились на пустом месте Малфоя-младшего. Гермиона нервно сглотнула. — Драко молод и силен, у вас выйдет по-настоящему сильный и магически способный плод. Чувство оглушенности настигло Гермиону врасплох. В ушах неприятно зазвенело, а на лбу выступили капли пота. Она попыталась взять себя в руки, но с треском провалилась. Пытаясь набрать полную грудь воздуха, она поняла, что не может. Тело будто онемело, а язык отрезали: она была не способна произнести ни звука. Гермиона почувствовала отвратительно-едкий ком, поднимающийся из желудка. Тошнота накрыла резко. Беллатрикс выглядит совсем иначе. Её потрескавшиеся губы плотно сжаты, взгляд подобный раскатам молний, а дыхание тяжёлое и частое. Кажется, будто она начнет рвать свои кучерявые волосы на себе прямо сейчас перед всеми. Гермиона замечает, как трясутся сжатые в кулаки руки ведьмы, а затем она вопит на всю трапезную: — Но она ведь грязнокровка, мой Лорд! Тогда не будет никакой чистой крови! Она не достойна! Она грязная девка, которой Вы даровали жиз!.. — Заткнись, Белла! — отрезал Волан-де-Морт, и ведьма тут же закрыла рот. Никто не смел вмешиваться. — Она та, ради которой я пошел на исключение и позволил ей стать одной из нас! Она больше не грязнокровка, а министр магии, глава Министерства и одна из тех, кто меня ещё ни разу не подводил, в отличие от тебя и других здесь сидящих, — он остановился между Гермионой и Люциусом, положив руки на спинки их кресел. — Семья Малфоев будет гордиться, что заимела в жены своему единственному сыну такую способную персону, как мисс Грейнджер, — он склонился к Малфою и совсем тихо, настолько, что расслышать его смогла только рядом сидящая Гермиона, прошипел: — Я ведь прав, Люциус? Без всяких раздумий и пауз Малфой-старший ответил: — Конечно, мой Лорд. Это будет большая честь для нашей семьи. Гермиона широко распахнутыми глазами смотрит на Малфоя. В груди неприятно давит. На лицах каждого удивление и шок. — Я надеюсь, Гермиона, что вы с Драко не разочаруете меня, — призывая Нагайну к своей ноге, нарочито спокойно произнес Лорд, — и уже на следующем собрании я встречу на этом месте миссис Малфой.///
— Авада Кедавра! — громкий голос Драко рассек пространство, а зелёный луч смерти вырвался из палочки, попадая точно в цель — в грудь обездвиженного волшебника. Очередной новобранец, возомнивший себя борцом против режима Темного Лорда. Малфой оставляет труп позади себя, равнодушно перешагнув через тело и двинувшись к центру событий. Со всех сторон разносятся голоса, выкрикивающие заклинания. Он замечает несколько бойцов, силы которых на исходе, но движется напролом. Он никогда не останавливается на половине достигнутого: за короткий промежуток времени он пристрастился к чувству безграничной власти. Сейчас, одаривая врагов своей милостью к быстрой кончине, он ощущает прилив небывалой силы. Пальцы крепко сжимают палочку, взгляд сосредоточен на происходящем, одним ухом он слушает орденовцев, другим — свой отряд. Позади Малфоя сгорающий деревянный дом в несколько этажей. Кривой, косой, с окнами разного размера, с круглой крышей и разноцветным фасадом. От некогда вполне крепкого дома осталась только половина первого этажа — огонь, вызванный одним из солдат в отряде Драко, сожрал дом заживо. Вокруг горит трава, небо затянуло клубами черного дыма, а дышать становилось с каждым разом всё сложнее, но никто не смеет сдаваться. В стороне мелькнула светлая макушка. Он узнал в окровавленном парнишке с перепачканной одеждой и трясущимися руками, в одной из которых он отчаянно сжимала волшебную палочку, Симуса Финнигана. Драко в несколько шагов настиг его. — Остолбеней! — воскликнул Симус и указал палочкой точно в грудь Малфоя. Лёгкое движение руки и заклинание отразилось в одного из членов Ордена, что сражался в метре от них. Симус с глазами навыкат уставился сначала на бывшего однокурсника, а затем на тело товарища. Его нижняя губа задрожала, а кадык дёрнулся. Малфой заставляет бояться, особенно, когда «Ежедневный пророк» пишет о его зверствах и знаменует как «главного борца Темного Лорда против Сопротивления». — Сукин сын, — выплёвывает Симус. — Деп... Он не успел договорить, как из палочки Малфоя вырвался красный луч, а волшебная палочка Симуса под тяжестью заклинания вылетела из его руки. Он не произнёс ни слова, что заставило бывшего гриффиндорца прийти в ещё больший ужас. Ранее они никогда не сталкивались на поле боя, и всю картину им охарактеризовать мог только Грюм, с которым Драко несколько раз довелось столкнуться палочками. И рассказы аврора оказались далеки от правды. Малфой оказался совсем не возомнившим себя всемогущим волшебником, он — могущественный и властный, в его руках жизни тысяч, жизнь любого, кто встанет на пути. И сейчас это Финниган. — Давно не виделись, Финниган, — на лице Драко расцвела ядовитая ухмылка, больше похожая на оскал. — Надо было прибить тебя ещё в Хогвартсе, когда была возможность! — прорычал Симус и подорвался со своего места. Он бежит в сторону отлетевшей палочки, спотыкаясь и почти падая на землю. Малфой ждет. Он хищник, который долго и упорно выжидает лучший момент для нападения на жертву. Ему нравится видеть, как последняя надежда в глазах жертвы покидает их. Заклинание из палочки Драко вырвалось в тот момент, когда Симус почти схватился за древко. Круциатус настигает быстро. Он видит, как хрупкое тело валится на землю и исходит в судорогах. Грудь пронзают тысячи молний, заставляя Симуса кричать, раздирая глотку и привлекая внимание некоторых орденовцев. Никто не спешит к нему на помощь. Действие Круцио закончилось, но Финниган не шевелился. Драко поднимает его палочку и присаживается на корточки у его лица. В области сердца он почувствовал трепещущее ожидание возмездия. Он с ликованием смотрит на бывшего однокурсника. Кончики пальцев покалывает от ожидания. — Вот и конец, Финниган, — Малфой вальяжно крутит палочку гриффиндорца в руке, чтобы тот видел. — Разве оно стоило того? — ухмыляется. — Ты мог быть умнее, выбрать правильный путь. Драко видит, как на окровавленном лице расползается улыбка, а из груди вырывается смех. — Как сука Грейнджер? Я лучше сдохну, чем буду прислуживать вашему хозяину, — Симус закашлялся, а из уголка рта потекла струйка крови. Драко наклоняется ближе к Симусу и негромко, но со всем имеющимся наслаждением, будто вертя конфету на языке, говорит: — Скажешь это лично министру перед своей смертью, — он берет палочку орденовца и зажимает её обеими руками. — Но не советую её злить, она страшна в гневе. Тёмный Лорд покажется тебе ангелом, — хруст — волшебная палочка Симуса сломана пополам. — Инкарцеро, — Малфой вывел руну. Веревки обвили и без того не сопротивляющегося Симуса, плотно сжав его запястья и щиколотки. Он только зашипел, когда они сдавили открытые раны, оставленные Круциатусом. Одним движением Драко возвел в небо фирменный знак Пожирателей. Вокруг не осталось никого живого из Сопротивления, кроме Финнигана, который потерял сознание. Кто-то успел трансгрессировать и зацепить с собой весьма значимых членов Ордена. Осматриваясь в самом начале, Драко видел несколько рыжих макушек, но не успел он протиснуться в эпицентр бойни, как они исчезли. Некоторым пришлось остаться, чтобы попробовать отстоять штаб, но теперь ясно — это оказалось провальной идеей. Земля держит на себе несколько десятков членов Сопротивления, чьи сердца уже никогда не будут биться. Среди трупов Малфой замечает и своих солдат, но перешагивает через них с тем же равнодушием, что и через орденовцев. В голове он соотнес потери и приобретение в лице Финнигана и довольно ухмыльнулся: он вновь победил. Тёмный Лорд будет доволен им. Он твердыня, совершенны дела Его, и все пути Его праведны.