At cold winter evening

Представьте себе холодный зимний вечер. Какие у вас ассоциации? Что вы себе представляете? Возможно, снег, но так много его видов, у каждого свои ассоциации. Двух одинаковых людей в мире не существует, но от людей похожих, таких кто чувствует другого как себя найти можно. Правда это очень сложно, но в этом фанфике думаю все получится. Печальный финал часто оказывается неожиданностью и все мы удивляемся, расстраиваемся. А если кто-то уже опечален? Ему станет еще хуже. И вот о таких случаях наш фанфик. Ведь не у всех есть тот самый поддерживающий и понимающий человек, хотя, думаю, нам бы всем хотелось такого найти. Но, жизнь сложная штука, может кому и повезет в поисках. А кому-то и нет, но мы будем надеяться что повезет все таки всем, правда? Итак, вернемся к снегу. Для кого то он метель, что холодным вихрем окутывает все вокруг, заставляя людей прятаться и глядеть через окна в светящиеся теплом окна напротив, что так старательно заслоняет снежная пелена. Или - крупные хлопья, не снежинки - именно комочки холодных кристалликов, завораживающе кружащихся в свете фонаря, так, что хочется задрать голову и, несмотря на медленно заметающие твою фигурку хлопья, любоваться и любоваться. Еще Вы можете представить себе дом - теплая квартира, какао, плед, а за окном ревет ветер. Кто-то представит Новый Год или Рождество, круг семьи, разговоры и обязательно - стол с кучей еды. Какой-то человек может представить лес и ослепительный снежный покров на земле, искрящийся и блестящий, как тысячи маленьких звездочек, ночь и мороз, свежей чистотой пронзающий легкие, когда вдыхаешь. Кому-то придут в голову улицы, заснеженные, кажется вроде холодные - но нет, вон, светятся окна желтым светом, согревая изнутри, сразу в голову приходят картинки России, хрущёвки и ковры на стенах. У всех свои представления о зимних холодных вечерах, и иногда Дазаю кажется что каждого дома кто-то ждет, даже не человек - питомец, уют или полный холодильник. И в такие моменты он остро ощущает свою оторванность от... Да даже от коллег! Ацуши болтает с Кёкой, Йосано и Рампо соседи по общежитию, и Ацуши упоминал что они часто проводят время вместе. И Куникида, что просто сидит дома в обнимку с блокнотом и кофе, или чаем или какао. У всех кто-то есть. А он? Дазай представляет свою квартиру: сначала он поедет на метро, чтобы добраться до дома, если то место можно так назвать. Пожалуй нельзя. Метро это вообще особый мир. На каждом квадратном метре сконцентрировано столько людей, сколько он по идее вмещать не должен. Тысячи, миллионы людей совсем рядом, касаются друг друга, смотрят в глаза. Но загляни глубже - почти у всех пленников этого душного вагона в глубине глаз скука, усталость и желание наконец покинуть это место. Множество людей вокруг и всем на тебя плевать. Ты их только раздражаешь, так как ты тоже часть этого места, из которого все люди хотят скорее выйти и направится домой. Поэтому взгляды их пустые, ничем не заинтересованные. Может, именно из-за незаинтересованности в людях в метро мы не можем найти того самого человека? Он может быть рядом, полметра, метр, но вы оба лишь смотрите в пустоту и через пару мгновений важный человек выйдет и все, случай упущен. А говорят что жизнь дает лишь один шанс. Сам факт того что придется находится вместе с людьми в помещении, где так ощущается одиночество, ведь все незаинтересованны в тебе, этот факт убивает. Исключения составляют разве что дети, но они по природе вообще удивительные создания. Когда-нибудь я напишу целое произведение о детях, но так как писать об этих чистых, светлых и еще не запятнаных, ничем не омраченных душах очень сложно, так что будет это не скоро. Вообще, все кто когда-либо удачно описывал и передавал характер ребенка, а особенно то, как он взрослеет, знайте - я вас очень уважаю. Но мы возвращаемся к теме. Дазай представлял, как добравшись до дома, перейдя холодный и заснеженный двор он войдет в грязный подъезд. Поднимется на стареньком лифте, откроет дверь ключом и все. Он в том самом месте где ему бывает хуже всего. Кажется все эти бледно-желтые стены* давят и напоминают о более печальных днях. Вот тут он пытался повесится, но не получилось, крюк отпал от стены вместе с куском обоев. Тут он перерезал вены, забыв закрыть дверь, и его вытащили соседи. Он до сих пор помнит ту больницу, куда его отвезли и грустную, смотрящую с жалостью бледно голубых, рыбьих глазах тётечку-психолога. Дальше ванная и это место он ненавидит больше всего. Там еще остались бледные, светлые разводы от его собственной крови. Тогда ему было очень плохо. А на полочке рядом - впечатляющая коллекция лезвий, от толстых до тонких. На эти вещи Дазай богат. Еще вперед пройти и вон она, кухня. Его квартира по факту однокомнатная, но кухня есть и она такая маленькая, что аж грустно. Холодильник всегда пустой, и либо снова идти в магазин, чего он точно не сделает, либо сидеть без еды, заливая печаль виски, который почему-то никогда не заканчивается. Закон подлости. Дазай понимает, что такими темпами он заработает себе язву или РПП, но сделать ничего не может. Скорее, не хочет. И что делать? ... Придет домой, сядет. По полу всегда сквозняк, холодно, желтые стены давят и что, еще одна ночь в обнимку с бутылкой, очередным лезвием и в одиночестве?

В полном

ужасающем

одиночестве.

***

Все коллеги заканчивают работу, на часах полдесятого. Кажется, снова какое то важное дело, новот уж работу он давно не вникает. А у Дазая в голове - одиночество и бинты с ножиком, метро, какие-то дети, желтые стены, разные виды снега, одиночество. Всегда оно тут, рядом. Поджидает и смеется, а Дазай словно мышка сам идет к нему в лапы. Блять. Почему. Так. Одиноко? Дазай уходит в себя, и не сразу понимает, что к нему уже в третий раз обращается Куникида. Он выныривает из печальных мыслей и переспрашивает. Нет-нет, он пойдет домой, да-да, все хорошо. Все будет хорошо. Будет ли? Хорошо? Хорошо. Не точка а многоточие, символизирующее неуверенность. Хорошо... Вот так, с сомнением. Первыми уходят Рампо и Йосано. Они прощаются долго и весело, о чем-то еще говорят стоя в двери. Дазай натягивает улыбку и машет в след. За ними собираются Кёка и Ацуши. Последний судорожно доделывает последние дела и выбегает, схватив спутницу за руку. Наконец поднимается Куникида. Он уносит в кабинет босса отчеты, и терпеливо ждет, пока Дазай поднимется и натянет на себя извечный и потертый бежевый плащ, несмотря на то, что на улице метет метель. Куникида пропускает Дазая вперед, закрывает офис и уходит. Ладно, Дазай видит, напарник остановился за углом и смотрит, следит за Дазаем. Почувствовал что с ним не все хорошо? Пожалуй Куникида тут больше всего его чувствует, хотя и не понимает. Хотя и до уровня Чуи ему еще очень, очень далеко. Там - полное ощущение партнера ( хоть тоже и непонимание ), тут - просто на уровне интуиции что то шевелится и подсказывает. Плевать, думаешь о таких людях как Куникида и в душе сразу слишком тоскливо и нудно. Фу. Дазай выходит на улицу. Ветер сразу бьет в лицо, как бы говоря - не расслабляйся. Дазай щурится. Снежинки оседают на каштановых волосах. Осаму поднимает голову. Наверху, в глубокой синеве ночного неба загадочно сверкают звезды. Незыблемы, вечны и холодны. Как и всегда. Дазай задумывается, что теперь ему делать. Провести еще одну ночь в одиночестве с бутылкой виски и ножом в ванной не прельщает перспективой. Слишком все надоело. Пойти что-ли спрыгнуть с моста? Нет, не сегодня. Он уже пятнадцать минут стоит перед агентством и пялится в пустоту. Мелькает мысль о том, что о нем будет теперь думать Куникида. Еще бы, напарник в одном лишь плаще, заметаемый метелью стоит пятнадцать минут и пялится в пустоту. В сердце как-будто пробрался холодный вихрь, что сейчас кружил и вокруг. Снег все так-же шел, звезды все так же глядели с высоты. Коньячные глаза Дазая смотрят вперед, но не видят дороги. Когда все настолько плохо, когда холод морозит и сжигает изнутри, когда становится настолько одиноко, что все внутри разрывается - всегда остается последний вариант. И Дазай уверенно спускается в метро, чтобы поехать в противоположную от своего дома сторону. Куникида видит лишь как напарник, насмотревшись в темень дороги резко развернулся и отправился в противоположную от своего дома сторону. Куникида пожал плечами, подумал и ушел. Мелькнула мысль, что Дазай пошел прыгать с моста, но он ее отмел сразу. Кому надо будет прыгать в такую метель? И Куникида спокойно направился домой, отметая подозрения в голове и начиная думать о том, что приготовить на ужин.

***

Сидя в автобусе Дазай достает свой телефон и уверенно набирает сообщение. Осаму знает, Он поможет. 22:21

Можно я к тебе сейчас приеду?

22:22

Что, все настолько плохо?

22:22

Ты знаешь, я не люблю в таком признаваться, Фёдор. Можно приехать?

22:23

Ты и так знаешь мой ответ. Хоть предупредил, и на этом спасибо.

Этот пользователь был(-а) в сети минуту назад. Замечательно. Дазай вздыхает. Личная моральная поддержка все еще здесь. Интересно было бы посмотреть на лица коллег, если бы они узнали что сам Дазай Осаму ищет утешение в жизни в заклятом враге. Смех и абсурд, да, но никто не понимает его так же хорошо как этот русский. И Дазай откидывается на спинку кресло, рвано дыша. Ему. Надо. К. Фёдору. Или он совсем свихнется от своих суицидально-депрессивных мыслей.

***

Наконец автобус останавливается. Километр идти еще пешком. Улица. Снова безликие звезды и метель. Снова холод. Дазай глубоко вздыхает и идет вперед. Он может пройти этот маршрут с закрытыми глазами. Вокруг светятся окна, люди переговариваются, общаются, все с кем-то. И он - один. Наконец, нужный поворот. Узкий двор. Воет ветер, и Дазай сильнее запахивает плащ. Холодно. Только бы дойти. Достоевский знает, как успокоить метель и пустоту в груди. Он находит нужный подъезд, ждет лифт. Заходит него и смотрит в зеркало. Волосы припорошены снегом, усталые глаза, плащ весь в мелких снежинках, глаза потеряны и смотрят не пойми куда. Дазай отряхивается, оправляя плащ и шевелюру. Пищит сигнал и равнодушный голос изрекает: "двадцать третий этаж." Дазай выходит из лифта. Стены в подъезде охристые и шершавые. Этот дом гораздо новее, чем тот в котором снимал квартиру сам Дазай. Интересно, Фёдор деньги где берет? Тырит с чужих банковских счетов? Живет он во всяком случае поприличнее, чем Осаму. Дазай идет по длинному коридору и наконец находит нужную квартиру. 1356 - номер его спасения, не считая конечно номера телефона. Осаму выдыхает и нажимает на кнопку звонка. За дверью слышны шаги. Слышно, как поворачивается замок. И медленно приоткрывается черная дверь. Дверь, что как и глаза ее обладателя, затягивают Дазая безвозвратно.

***

Дверь в квартиру открывается и Дазай аккуратно переступает порог. Хозяин квартиры стоит рядом, смотрит изучающе и самое главное, понимающе. Он кивает в сторону гостиной, а сам идет на кухню, за чаем. Достоевский любит пить иван-чай и кажется он говорил, что привез его из России. Это давало уверенности что иван-чай помогает, не стал же бы Фёдор тащить его так далеко сюда. Значит, чай хорош. Достоевский уходит, а Дазай стаскивает ботинки и заходит в гостиную. Там стоит темно-синий диван**, куда Дазай и падает сложив руки в замок на коленях и сжав до побелевших костяшек. Где-то дальше по коридору спальня и кабинет, там Дазай еще не был. Ванная справа. Вот все что он знает о том месте где живет Фёдор Достоевский. Фёдор наконец приходит, сидит на их диване - то есть диван Фёдора, но на нем они столько раз разбирали проблемы Дазая, столько случаев Дазай помнил, связанных с этим синим диванчиком, что пальцев двух рук не хватило бы перечислять. Глаза смотрят прямо в глубину души. - Рассказывай. Трудно о таком всегда рассказывать. Радует, что Фёдор, прекрасно его понимающий, конец продолжит за него, и это хорошо, не надо будет мучиться. - Я был на работе, в офисе. И я подумал о снеге. Знаешь, о том что каждый представляет его по своему, свои картинки в голове, у кого-то ситуации... - Все люди индивидуальны. - Индивидуальны? Да, об этом я тоже думал. Потом я стал думать о том, как поеду домой, о своей квартире, представил что будет внутри... - Какого у тебя в квартире цвета стены? - Стены? Бледно-желтые. Фёдор кивнул и словно что-то понял. - А ты знаешь, еще в России я учился на психолога. Что? Он нашел себе психолога, русского психолога в Японии. Смешно. Если не думать о том, что этот человек едва ли не самый опасный в стране. - О чем еще ты думал? - О метро. Представь - столько людей и им на тебя плевать. Вы все рядом но так далеко друг от друга мысленно.. - Я понимаю. Дай угадаю, ты думал о их глазах? - Действительно, ты угадал. Хотя я даже не удивлен, знаешь ли. Фёдор лишь покачал головой. - Ты имеешь свойство думать о плохом когда тебе плохо. Не могу сказать что это хорошо. Что еще? - Ах, да.. Еще звезды. Ты не думаешь что они всегда так далеки, так холодны. Словно зрители огромного концерта под названием жизнь, безликие зрители которые ничего не могут сделать чтобы повлиять на сюжет, да и не хотят, ведь так интереснее смотреть... - Знаешь зачем нужны звезды? - Фёдор хмыкнул - Чтобы каждый, когда нибудь, смог отыскать свою. Оба помолчали. Фёдор смотрел теперь в стену напротив, Дазай - в окно, на мерцающие в небе огоньки. - Мысль не моя, если что. Бинты сними. - Что? - Бинты сними говорю. - За..Чем? Зачем? - Хочу посмотреть что ты успел с собой натворить. - Я... - Ты мне не доверяешь? Боишься что отвернусь? Стыдишься? Именно об этом Дазай и думал, русский опять отгадал все. Хотя сказать было нечего на эти изречения и Дазай перевел взгляд на свои руки. Лучше однажды все таки показать Фёдору, да? Он же знал что когда-нибудь все равно придется. И Дазай, дрожащими руками начинает разматывать слои марли, подчиняясь словам Достоевского. Руки слегка дрожат, но что поделать. Он давно уже снял свитер, теперь он в футболке, из-под которой видны бинты. Он разматывает слой за слоем, снимает и бросает на пол. И наконец остается без защищающих слоев марли, чувствуя себя непривычно обнаженным и дрожащим. Фёдор мягко берет его за руку и ведет к зеркалу. Там они отражаются в мельчайших пропорциях, стекло чистое - Дазай, с потерянным взглядом и Фёдор - спокойный, с руками у Дазая на плечах. - Вот ты. Видишь? И ничего страшного нет. Я увидел твои шрамы. Но они не признак уродства, а лишь того что ты пережил в своей жизни, своеобразная летопись событий. Фёдор мягко берет Дазая за запястье и целует сустав, потом косточки пальцев. Весь мир для Осаму замирает. Есть только он, и Достоевский, целующий и мягко оглаживающий его изрезанные руки. Фёдор берет его за предплечья сзади и кладет голову на плечо. - Видишь, все хорошо. Ничего страшного не случилось. Мне. Мне приятны твои руки, мне они нравятся. Видишь? Всё хорошо. Ты не один. Ты нужен мне. - Достоевский оглаживает руками тело Осаму, от рук до живота. Потом мягко тянет за собой, в гостиную. Садится на диван, приглашая туда же и Дазая. Тот присаживается рядом. - Мне ты нужен, Осаму. - Ты что то сказал? - Нет-нет, ничего. - Хватит уже на своем русском болтать, знаешь ведь, что я ничего не понимаю. Фёдор мягко смеется, притягивая Осаму к себе. Кажется Дазай нашел того самого человека. И плевать что по идее они враги. Осаму, подумав, кладет голову Фёдору на колени. Достоевский гладит каштановые волосы и смотрит своим фиолетовым взглядом снизу вверх. Теплым светом лампочка озаряет их лица. Тут тепло. Дазай счастливо вздыхает, последний вариант никогда не подводит. Дазай улыбается своим мыслям. Приподнимается и совсем легко касается холодных губ Достоевского своими. Фёдор распахивает в удивлении глаза, потом тоже наклоняется и целует Осаму в губы, нежно и трепетно. Его глаза улыбаются, многолетний лед, окруживший фиолетовые зрачки тает. Дазай просит Достоевского еще все таки поговорить на русском и тот говорит, говорит... Если бы Дазай знал еще перевод... Фёдор описывает его на русском то делая комплименты, то ругая, размышляет о чем то, передавая эмоции через родной звучный и многогранный язык. Он говорит и говорит, а ДДазай смотрит как шевелятся его губы. И эту идиллию прерывает звонок телефона. Фёдор шипит проклятия на русском, и, аккуратно кладя голову Дазая на диван и извиняясь, берет телефон и уходит. Уходит куда-то в район спальни. Звонит Фукучи, с длинным разговором. Спустя полчаса, наконец избавившись от Камуи, Фёдор возвращается в гостиную. Дазай тихо спит, впервые за долгое время. Достоевский знает, то ему каждую ночь снятся кошмары. Он берет Осаму на руки. Тот, немного приоткрывая глаза, в полусне шепчет: - Куда ты меня несешь? - К себе. Не переживай, я унесу тебя туда где тебе, Осаму, будет спокойно. - Тогда неси скорее... Дазай снова засыпает. Фёдор ногой открывает дверь своей спальни, тихонько кладет Осаму на нее, накрывая одеялом. Кровать двуспальная, места обоим хватит. Фёдор подтыкает Дазаю одеяло и садится рядом. В окно заглядывает луна, оставляя на полу светлый квадрат. Фёдор сидит по-турецки, одну руку держа на плече Осаму, другой опираясь на матрас, повернув голову в сторону окна и думает. Что-то связало их с Осаму, и теперь уже никак не развязаться. Фукучи полчаса ему твердил об необходимости убрать агентство, особенно Дазая Осаму. В итоге Фёдор не выдержал и сбросил. Ему ничего не сделают, он им нужен. Достоевский поворачивает голову и мягко улыбается. Дазай во сне обнял его руку и прижался к ней. Фёдор вздыхает и решает что надо оставить проблему на завтра. Он разберется, но позже. Сначала - этот одинокий человек, лежащий сейчас на его кровати. Сначала он. Фёдор тоже залезает под одеяло. Притягивает Осаму к себе, утыкаясь в каштановые волосы, пахнущие не то шоколадом, не то ванилью. Прижимается сильнее и чувствует, как бьется у Осаму сердце.

***

На следующее утро Осаму просыпается отдохнувшим. Он пытается сориентироваться: спальня не его - кровать двуспальная, но он тут один. Впрочем, по складкам он хорошо понимает - рядом спал еще один человек. Дазай вспоминает о Достоевском, прошлом вечере. Значит, он заснул, а Фёдор перетащил его сюда, еще и спал походу рядом. Но где он теперь? Оставил Дазая одного, наверное ночевка - одноразовая акция. Дазай кое-как встает и идет в сторону кухни. Там шипит чайник, рядом стоит Достоевский, еще немного растрепанный после сна. Дазай счастливый подбегает к нему и обнимает, прижимается и улыбается. - Ты..Ты чего, Осаму? - Неважно. Ты все-таки здесь. - Думал, я тебя брошу? Дазай, ты подумай, я бы что, ушел, запер дверь и оставил тебя запертым на весь день? Дазай действительно не сопоставил факты. Он улыбается, глядя на вывернувшегося из его объятий Достоевского и забирает у него кружку с чаем. Фёдор не пытается забрать обратно. А потом вдруг предлагает остаться. Дазай изумленно таращится на Фёдора, удивляясь все больше. Ну конечно, он согласится. И Достоевский говорит что сегодня он съездит и заберет из дазаевской квартиры вещи. Потом оба идут пить чай. Дазай выбирается из квартиры Фёдора только к обеду и вспоминает о работе. Пишет Фёдору, что уехал и вернется к вечеру. Вернется. Он обязательно вернется. Почему Достоевский спросил о цвете стен в предыдущей квартире остается невыясненным. В агентстве на него орет Куникида, за опоздание. Дазай благополучно пропускает слова мимо ушей. Вечером, все опять начинают собираться, звезды светят все так же и снова метет метель. Но в груди Дазая больше нет пустоты и холода и ему теперь не грустно от того, что смотрит на звезды.

Ведь он нашел уже свою звезду. И теперь ему есть куда возвращаться.