***
Голова гудит и ноет. Глаза не могут сфокусироваться: они отдают кругами и мутностью. Уилл пытается дотянуться до прикроватной тумбы, но с грохотом падает вниз, наблюдая любопытные морды собак у себя над головой и ещё больше гудящую боль в теле. Ноги не держат, они дрожат. Грэм с большим усилием поднимается, опираясь на кровать и тогда замечает вот что. У него маленькие руки. Нет, серьезно, у него до неузнаваемости маленькие ладошки. Он разглядывает их и не может понять: эффект ли это того порошка или хорошей выпивки Джека. Тело подкашивается, не хочет нести своего обладателя. Но Грэм тоже настырный. Шатаясь и падая, доползает до ванны. Щелкает по свету и, опираясь об раковину, предстает перед зеркалом. Раньше он мог спокойно стоять и видеть в отражении как само лицо, так и рельеф ключиц. Но сейчас он кое как дотягивается, чтобы разглядеть своё лицо. И то что он видит его реально пугает. Он ребенок. С детским, как ангел, невинным личиком. Ни отросшей колючей щетины, ни возможной взрослой рыхлости. Блеск чистоты и нежная голубизна глаз. Уилл трогает себя за щеки, ощущая их мягкость. Одна кровь с молоком без серого недосыпа. Он строит бровки домиком и думает, спит ли он ещё или нет. Щипок в руку. Всё-таки не спит. Сползает вниз на пол и думает, что теперь ему делать. Он привык, что может проснуться утром на крыше собственного дома. Или увидеть оленя, шагающего мимо него. Даже проснуться от того, что тонет в собственной кровати — это парень наблюдал почти каждую ночь. Но произошедшее сегодня Уилл не может оставить незамеченным. Поднимаясь с холодной плитки, он, ковыляя, топает обратно в комнату. Псы, благо, узнают запах своего хозяина, хотя им тоже любопытно его уменьшение. Парню приходится схватиться за загривок благородного Уинстона, чтобы нормально дойти до спальни. Нет, у него не было никаких в детстве проблем с координацией или может быть со ступнями. Грэм просто не может устоять — он отвык от более, скажем так, низкого хождения. На тумбе всё так же мирно покоится телефон. Почти три часа дня. Комбинация цифр заставляет прийти в разум другую мысль под названием Ганнибал Лектер. Но для начала. Уилл садится на кровать, бабочкой поджимая ноги к себе. И думает. Он явно в дерьмовом положении — это раз. Отсюда вопрос, что делает Грэм, находясь в дерьмовом положении? Правильно, просит о помощи. И тут вопрос второй: у кого просить помощи? В голове сразу прокручивается список знакомых. Джек и вся команда ФБР точно отпадают. Грэм имеет явные проблемы с психикой, но это не делает его полностью безумным. Его непременно посадят в лабораторию и начнут изучать. А если изучают, то значит находится и тот, кто захочет об этом рассказать, например, Фредди Лаундс, что точно не нужно Уиллу. Алана тоже не лучший вариант. И дело даже в недооценённости подруги — Грэм как минимум испытывает к ней симпатию и не хочет напугать дорогую ему девочку. Не хотелось растоптать остатки их умирающей дружбы. Остаётся одно. Остаётся Ганнибал Лектер. И это и правда отличный вариант. Ганнибал — психиатр, а в прошлом и хирург с большим опытом. Доктор медицинских наук, которому точно можно довериться. А впрочем, к кому пошёл Грэм, когда нашёл себя ночью у дороги? К Ганнибалу. К кому обращался, когда слышал очередной гул в ушах и видел нечисть у себя за окном? Верно, снова к доктору Лектеру. Уилл даже уверен, что если прямо сейчас он позвонит мужчине и скажет прямо, что превратился обратно в ребенка, то тот без лишних вопросов ему поверит. Но рисковать не стоит — он не в том положении для этого. Вопросов быть не должно, направляемся в Балтимор. И вот потеха: у Уилла нет одежды. В плане у него есть его одежда, но нет детской одежды. Боксеры, в которых парень засыпал, давно слезли и теперь покоились где-то на краю кровати. И, сидя полностью обнаженным, Грэм чувствует в этом огромную проблему. Впервые Уилл по-настоящему рад, что его лежащий ненужный хлам ему наконец пригодился. Находит самые старые севшие трусы и такую же дряхлую рубашку со штанами. Нижнее белье село, хоть и с неуверенностью. Рубашка тоже, но с ней проблем и нет, она просто огромная, что придется подвернуть рукава и заправить, на сколько это было возможно. Но вот брюки. Обернув ремень в два круга, Уилл с печалью смотрит на длинные свисающие штанины. Он проделывает те же манипуляции, что и с рубашкой, но это смотрелось крайне убого. Ну, прям совсем чересчур. С горем пополам подносит ножницы и срезает лишнюю ткань, так же делая подвороты, чтобы спрятать неровные порезы. Модник, что сказать. Теперь ещё одно — обувь. Этого точно нет у Уилла. Его сорок второй размер туфлей никуда не годится для его маленькой ножки. Единственное, что ему остается, это пойти в носках. Надевает сразу две пары и любуется собой. Прям как в детстве в Луизиане, в точь-точь. Листая приложения в телефоне, парень находит такси. Да, Грэму явно сейчас нельзя садится за руль. Он давит усмешку, представляя, с каким бы лицом смотрел на него городской патруль, когда увидит за рулем автомобиля одиннадцатилетнего ребенка. Заказ принят и оплачен. Уилл ждёт. Лежит на кровати, смотря в потолок, и думает, не иллюзия ли всё это? Может, тот наркотический порошок был вовсе не волшебным, а обычной травкой, и теперь Грэм прибывает где-то в нирване? Как же тяжело. Он надеется, что Ганнибал поможет ему с этим разобраться.***
Решение оплатить поездку заранее в приложении было одним из самых лучших за этот вечер. Мальчик с опаской залезает на задние сиденья автомобиля, поглядывая на незнакомца за рулем. Водитель же, ничего ему не говорит, лишь выкидывает дотлевающий окурок в окно и начинает буксовать обратно на дорогу. Уилл вооружен ответами на любые вопросы, начиная от самых легких: «Почему едешь один?», заканчивая просьбой позвать родителей. Но мужчина за рулем питает явное равнодушее к происходящему и даже не замечает отсутствие обуви на ногах своего пассажира. Машина едет долго и качаясь. Грэм начинает волноваться, не опоздает ли он, но решиться попросить превысить скорость так и не смог. Не совсем та ситуация, при которой это возможно. Пока легкие впитывали запах протекшего антифриза и ещё чего-то душного, у Уилла было время порассуждать. И все его мысли вертятся вокруг одного: что сказать Ганнибалу, когда постучится ему в кабинет? То, что Уилл принял решение обратиться именно к Лектеру, ещё не освобождало его от лишних нюансов и проблем. Факт, что доктор ему поверит, остаётся безукоризненным, но не сможет же он просто взглянуть на уменьшенную копию своего друга и сказать: «Проходи, Уилл, я всё понял». Да, это звучало бы в духе Ганнибала, но не в этих обстоятельствах. Сказать «прости»? А за что? Это будет звучать нелепее самой ситуации. Или сказать с разбегу, что нужна помощь и срочно? Это уже намного лучше. Но что Ганнибал с ним сделает, узнав о проблеме своего дорогого пациента? Лектер абсолютно такой же человек, как и Уилл, а не волшебник из другого мира. Приезд к нему не означает, что ситуация решится. Скорее Грэм получит поддержку и моральную помощь, что и должен предоставить ему опытный психотерапевт. Но решать проблему вдвоем в любом случае куда лучше, чем одному. Машина останавливается у бордюра, и Грэм, с кроткой благодарностью, вылетает прямо к дверям офиса и забегает во внутрь здания. Как ребенок скользит на ступеньках, но, что поделать, он и есть ребенок. Лоб бьётся без стука, но зато с болью. Черт бы побрал этого Ганнибала, который расположил свой кабинет на втором этаже. Уилл с усилием поднимается на ноги, чувствую давящую боль в голове. Трогает лоб. Больно. Будет синяк. Грэм никогда не расстраивался от таких мелочей — он пьёт пачками аспирин и видит галлюцинации, что может быть хуже? Но сейчас у него появляется дикое желание пустить слезу от такого происшествия. Собственная реакция пугает его, от которой мальчик в панической безнадеге карабкается дальше наверх. Рубашка растрепана, одна штанина слегка поехала, а носки были влажными от уличной грязи. И он стоит у дверей Лектера, пуская облака сбитого дыхания в пространство. Уилл чувствует неловкую усталость в своём теле. Он сбился со счета, сколько раз чуть не навернулся на лестнице, пока не добрался до сюда. И облегчение, которое сейчас парень получил, совершенно не похоже на награду. Телефонные часы показывают четыре минуты шестого. Он опоздал на целых четыре минуты и всё из-за проклятой лестницы и медленного таксиста. Сколько Грэм себя знает, он всегда старался не опаздывать к Ганнибалу, ведь понимал помешенную педантичность своего друга. А теперь, когда скользнула ещё одна минута, на глазах навернулись слезы. Это не та реакция Уилла на стресс. Это реакция ребенка на пережитую досаду. Дверь со скрипом распахивается, и перед ним мелькает неимоверно нужный силуэт доктора. И вот картина: маленький Уилл, остолбеневший Ганнибал и стекающая со щеки слезинка. Грэм может себе представить, что за чудо сейчас предстало перед доктором Лектером. Крохотный заплаканный Уилл Грэм. Фантазийный интерес узнать о детстве своего пациента предстал пред ним наяву. Что Ганнибал сейчас думает о нём? Удивлен, разозлен, огорчен? Что должен чувствовать человек, когда видит такое? — Уилл? Только сейчас парень осознает, как мыльный пузырь его планов лопнул в один короткий миг. Он не рассчитывал, что первым разговор начнёт Лектер. — Ганнибал… …«Мне нужна помощь» проглатывается в гортанном всхлипе. Пошатываясь, Уилл делает шаг, падая на грудь мужчине. Какой же он теперь низкий, по сравнению с доктором. Слезы бьют еще одним порывом, оставляя расплывчатое влажное пятно на дорогом костюме. И Грэму по-настоящему кажется, что всё это всего лишь сон, пока заботливые теплые руки не сцепляются на его лопатках. Доктор Лектер терпеливо ждёт, поглаживая хрупкую спину. Он даже не возразил, когда мальчик назвал его по имени. И тем более ничего не ответил, когда мокрое лицо уткнулось в его тело. Истерика ушла так же внезапно, как и появилась. Уилл, сгорая от стыда, отцепляется от чужого тела. Он даже не заметил, как его руки схватили чужой пиджак. Но куда было ужаснее увидеть влажное пятно на чужой рубашке. Такого позора Грэм не забудет никогда. — Прости… — выдают распухшие от соли губы. Взгляд опущен вниз. Уилл выглядит в точности как в детстве, когда его ругал отец. Стыд и страх — вот что он тогда ощущал. — Я понимаю, всё хорошо, — то что мальчик хотел услышать. Всё в порядке, ты со мной. Он и вправду стал слишком сентиментальным, находясь в детском теле. — Пройдем ко мне в кабинет. И он идёт. Без лишних вопросов ступает мокрыми носками по паркету. Его глаза обводят стены офиса. Грэм осознает, какой же он крошечный в этой большой пещере. Верхний стеллаж библиотеке кажется ему громоздким, но побуждающим интерес. И сам кабинет, казалось, можно обогнуть только не пятнадцатью шагами, а целой тысячей. — Думаю, тебе стоит присесть. Голос звучит у него над головой. Он не рассержен и не строг, но крайне низок для его ушей. Садясь на давно знакомое кресло, Уилл по невинной привычке ставит ноги с собой на мебель. Колени прижаты к себе, нос прячется там же. Только одна копна кудрявых волос и пара небесных глаз торчат во внимании. И на эту выходку Лектер ничего ему не говорит. По едва заметном движении губ ясно, что тот недоволен, но человеческий костюм крепок до сих пор. — Могу ли я задать вопрос: что с тобой случилось, Уилл? — Не можете, доктор, — звучит тонкий голос. — У меня нет ответа. Это было ожидаемо. Мужчина очерчивает глазами мальчишку, совершенно не скрывая своего интереса. Любопытство Ганнибала вполне себе имеет место быть: было бы грубостью прятать его в произошедшем. — Помнишь, я рассказывал тебе о новом деле, где убийца отрезал кисти рук своим жертвам и выкалывал глазницы? — губы молчат, но взгляд даёт утвердительный ответ. — При задержании он кинул в меня порошок. Анализы ничего не показали, всё было нормально. — Детский голос дрожит. Уилл чувствует себя так жалко, как никогда прежде. — Джек отправил меня домой, и я решил вздремнуть. И когда я проснулся… Всё было ясно. Правда, Грэм скрыл от доктора деталь о крепком коньяке и о своем пьяном состоянии в то утро. В любом случае, эта деталь ни к чему их не приведет. — Ты считаешь, что ты уменьшился до состояния одиннадцатилетнего ребенка именно из-за этого? Уилл горько хмыкает: — Нет, доктор, я не уменьшился, я стал им. Между ними снова зависает тишина. Ганнибал обдумывает, что делать дальше. И Грэм как никогда слышит его мысли. Можно без труда представить, что сейчас в голове у доктора. И мальчик надеется, что это не план изучения Уилла в лаборатории. — Как ты добрался до меня? — Такси. За руль мне сегодня точно нельзя садиться. Юмор был не кстати, но это единственное, что сейчас осталось у Грэма от его взрослой версии. — Кто-то ещё знает? — Только ты. Вот и настает черед Уилла раскрыть свои козыри. Карты, почему он проделал весь этот долгий путь, лишь бы добраться до офиса Лектера. Доверие — одно из самых приятных слов, что может витать между ними в воздухе. — Сможешь вскарабкаться на верхний этаж библиотеки? Незамедлительная реакция на кроткий жест. Маленькие брови опять принимают форму домика, а шея в удивлении вытягивается из-за колен. — Зачем? Глупо хлопающие глаза-блюдца встречаются с глубокой впадиной чужого взгляда. — По всей видимости, я единственный взрослый, кто может о тебе позаботиться. Его сразу ставят перед фактом. «Слушайся или решай проблему сам» — вот что до мальчика донеслось от чужих губ. И нет, это не грубость, это голая правда. — Мне нужно доделать некоторые дела, и я отвезу тебя ко мне. Я не могу гарантировать, что сюда никто не зайдет. Будет лучше, спрячься ты там. Холодный расчёт, всё в стиле Ганнибала. Уилл чувствует свой разум, слышит мысли и понимает мышление. Но ему кажется, что его прошлая дедукция прогнулась под натиском детского страха. И теперь, сидя пред своим другом, — правильно ли было его называть так в таком положении? — Грэм понимает, что он не такой, как прежде. Без галлюцинаций и захламлений от чужих убийств, но с тонкой эмоциональной натурой. — Я… Постараюсь. Он скользит с кресла и идёт к деревянной лестнице. Его шаг такой же неуверенный и покачивающийся, Лектер наверняка должен был это заметить. У самой лестницы страшно. От высоты и страха падения. Он хватается за поручни вспотевшими ладошками и наступает сначала на одну ступень, затем на вторую, а там и поднимает ногу на третью, пока не чувствует, как его подталкивают снизу, а на спине не чувствуется тепло ладони. — Всё хорошо, я рядом. Его внутренний ребенок пищит от такого жеста, а нерушимая мужская натура, зубоскаля, рычит. Ганнибал не должен ему помогать. Он вообще не должен сейчас откладывать свои планы, чтобы помочь какому-то там приблудившемуся пациенту. Уилл не достоин такой поддержки, что даёт ему сейчас Лектер. Вверх, шаг, ещё один, и мальчик падает на пол второго этажа. Переползая с живота на спину, Грэм видит поднятое к нему лицо. Ганнибал смотрит на него снизу утонченным взглядом, которого Уилл никогда не видел раньше. Взгляд заботы и опеки. Живот скручивается в крепкий узел при виде такого Ганнибала. — Посиди там, я ненадолго. Поднимаясь на тонкие ноги, Уилл в страхе смотрит вниз. Слезать наверняка будет труднее. Стоять и смотреть, вцепившись в деревянные перила, будет таким же бездельем, что сидеть на месте. Грэм решает, что пусть он и оказался в этом маленьком теле, то проверит его способности. Книг много, глаза разбегаются. Пробегая пальцами по бесконечному количеству корешков, Уилл не вчитывается. Он знает, что никаких детских книг здесь нет. Ни сказок, ни школьный повестей. Здесь обитают только науки и серьезные чтива, что так до безумия нравятся Лектеру. Цепляясь за неизвестный толстый переплет, Грэм потянул книгу на себя, стекая по стеллажу на пол. Книга была не такой тяжелой, какой казалась изначально. «Раненный человек» — читает мальчик название первой открывшейся картинки. Внутри растекается волна облегчения. Уилл умеет читать. Его ум всё такой же, он просто стал чуточку эмоциональнее. Но память… Разве он не встречал нечто похожее в жизни? Уилл откладывает книгу в сторону и с опаской лезет к себе в рот. А какие у него зубы? Стали они снова молочными или по-прежнему коренные? Нет, вот это уже точно бред. У Грэма все молочные зубы выпали, на удивление, слишком рано, может к годам десяти, хотя кто знает, может он и повис на такой цифре. Стук в дверь прерывает его мысли, и руки сразу уползают из-за рта. Уилл вытягивает шею от любопытства, что сейчас предпримет Ганнибал. И доктор делает весьма самоуверенное движение — он идёт открывать дверь гостю. — Доктор Лектер, я не помешал? Втискиваясь в один большой клубок, Уилл чувствует, как мурашки пробегаются по коже. Да это же голос Джека Кроуфорда! — Совершенно нет, проходи. Что забыл Кроуфорд в такое время у Ганнибала? В голове пробегается безумная мысль: а не догадался ли он обо всем? Любопытство вместе со страхом сливаются в одно большое озеро. Мальчик не сдерживает свое тело, тянется выше, чтобы разглядеть происходящее. Тихонько подползает ближе к перилам, сам того не понимая. — Разве у вас сейчас не должен быть Уилл? Всё верно, Джек пришел за ним. Но вот для какой цели? Он аккуратно вытаскивает телефон из кармана и видит шесть пропущенных от Джека. Режим беззвучности его не подвел, но Уилл надеялся, что он и не понадобится. — Мы отложили нашу встречу на следующий раз. Ему ведь было нехорошо сегодня утром, если вы понимаете, о чем я, — Лектер отлично орудует приобретенной информацией. В его устах ложь звучит уверенно, как самая настоящая правда. Нотки обеспокоенности вызывают сострадание, эмоциональное притяжение собеседника. Манипулирует ли Ганнибал им также? — С Уиллом что-то случилось? Кроуфорд тяжело вздыхает, обходя чужой офис крупными, тяжелыми шагами. Его лицо опущено вниз, мужчина слишком тревожно думает. — Не знаю, его нет у себя дома, — угрюмо твердит тот. — У нас было затянутое дело и Уилл опять попал под удар. Я успокоил его и отвез домой. Он был изрядно пьян и… Я не должен его так опекать, — звучит уставший голос. И Грэм тронут речью своего начальника, пока мужчина не поднимает неожиданно голову. И тогда беспечность мальчишки выходит швом наружу. Кроуфорд заметил его. — Простите, доктор Лектер, но у вас в офисе ребёнок? Джек не разглядел его. Пока есть время, Уилл ползет спиной обратно к полкам, в панике прижимаясь к книжному шкафу. Он не видит взгляда Ганнибала, но готов поспорить, что он бы смотрел на него с укором. — Да, сын одной хорошей знакомой, — звучит виноватый голос. — Она попросила присмотреть за ним какое-то время. Я не смог ей отказать. Сын хорошей знакомой. Грэм поджимает обидчиво губу. Лектер мог бы соврать про двоюродную сестру или прочую кузину, но мужчина не предпочёл делать из него своего родственника. Глупость, но неприятно. Тяжелый шаг становится громче. Нервная струйка пота стекает по виску, а сердце в панике колотится. Что теперь? Его поймают? — О, Джек, он ужасно стеснительный мальчик. Давайте не тревожить его лишний раз. Шаги прекращаются. Ганнибал его спас. Сердце птицей бьётся в груди от адреналина. — Понимаю, я в детстве терпеть не мог незнакомцев, — звучит грохочущий смех и шаги отходят куда-то в сторону, позволяя мальчику вздохнуть. Он ещё раз смотрит на время в своём телефоне, подмечая цифры. Почти шесть. Далеко не поздно, но Уилл уже ощущает тяжесть век. Потирает глаза и сворачивается клубком все на таком же полу около книжного стеллажа. Он отголоском слышит разговор двух мужчин, погружаясь далекую и протяжную тьму.***
Тихо и тепло. Как Уилл любит. Ничего не беспокоит и не жмёт. Полное блаженство. Уныло раскрывая слипшиеся веки, мальчик принимает сидячее положение. Он потирает кулачками глаза, пытаясь разобраться, где он. Лишь еще пару зевков спустя, Грэм встряхивает свои взлохмаченные кудри и подмечает, что он в машине. Знакомый Бентли, но в этот раз он на заднем сиденье автомобиля, что непривычно для него. Видимо, тот всё таки уснул, а Лектер не стал его лишний раз тревожить. Очень по-отцовски. Рассматривая передние сиденья, Уилл подмечает свой телефон на пассажирской части. С кряхтением тянется к нему и достаёт. Семь вечера. Неплохо, он проспал час, за окнами уже начало темнеть. Но что более подозрительно, мальчик не может вспомнить местность, на которой он находятся. Он чует запах Балтимора, это точно тот город, но какая его часть? И тут в памяти Грэма звучит щелчок. Он на стоянке дорогого торгового центра. Окна у передних сидений приоткрыты. Ганнибал не глуп, чтобы оставить ребенка одного в машине без воздуха. Уилл тянется к ручке двери. Закрыто. И явно умен, раз закрыл Грэма от искушения новых путешествий и опасности похищения. Мальчик сидит ещё десять минут, пока на горизонте не показывается нужная фигура, а вместе с ним звук разблокирования дверей. Ганнибал садится обратно за руль, ставя пакеты на пассажирское сиденье рядом, подмечая пропажу чужого смартфона. — Всё в порядке, Уилл? Грэм подавляет усмешку. — Насколько может позволить ситуация. Машина заводится и выезжает из стоянки. Уилл не спрашивает куда они едут и что в пакетах. Благоразумно доверяет свою жизнь Ганнибалу, защелкивая ремень у себя на сиденье. Всю дорогу он молча смотрел в окно, отголоском слушая спокойную классическую мелодию из радио Лектера. Наблюдал, как кинолентой сменяются дома и деревья. На лице снова оседает осадок сонливости, но мальчик смахивает его рукой. Не время спать, они наверняка скоро приедут. Ганнибал прячет Бентли в гараже и открывает дверцу Уиллу, протягивая руку. Он не дама, но да, лишняя помощь ему не помешает. Они молча заходят в дома, Лектер закрывает за ним дверь. Пакеты стоят в прихожей, пока мужчина снимает с себя пальто и разувается. А Грэму и снимать нечего — ни пальто, ни обуви у него нет. Это не ускользает от острого взгляда Ганнибала. — Постой тут, я сейчас принесу тебе тапочки. Ещё бы тот впустил в своё жилище мальчика с грязными ногами. Уилл не имеет ничего против, лишь покорно снимает сырые носки. Тапочки ловко совпадают с его размером, и Грэм с досадой подмечает, что они женские, а никак не детские. В любом случае, такие подарки нужно принимать с честью. Лектер забрал пакеты и явным взглядом намекнул ступать за ним. Они шли на второй этаж, куда Уилл еще ни разу не ходил. Лестница не была такой тяжелой на этот раз, но Ганнибал всё равно поглядывал на мальчика краем глаза, как бы тот не свалился вновь. Грэму придётся привыкнуть к такой заботе в его сторону. Они идут по коридору, пока Лектер не открывает нужную дверь. Двуспальная кровать, две тумбы, комод, кресло и широкая картина, а также завешенный окна зеленым бархатом. По ощущению пустоты в этой комнате не трудно догадаться, что это запасная спальня для гостей. — Думаю, сегодня тебе точно придётся заночевать у меня. Это было понятно сразу. Не отвезет же он ребенка стае собак на поручение. Ганнибал присаживается на кровать, ставя перед собой пакеты. Уилл скромно усаживается рядом с ним, наблюдая из-под опущенных ресниц за чужими руками. Его глаза распахиваются шире, когда из пакета вылезает рубашка, явно не размера Лектера. — Ты купил мне одежду? — вопрос звучит как утверждение. — Тебе не помешает переодеться. И нет, Ганнибал явно не намекает на потливость или прочие грязные пятна на дешевой ткани Уилла. Одежда на мальчике выглядит до крайности нелепо и неприемлемо. Он не сможет выйти в ней ни на улицу, ни взглянуть без стыда в зеркало. Тем более Ганнибал, со своим ужасно запущенным аристократичным вкусом, не может так просто упустить возможность переодеть Уилла. — Не стоило, правда… Рот сухой и фраза звучит так же сухо. Грэм понимает, какой бред сейчас несёт, но его снова одолевает удушливый стыд, что жжёт щеки. — Уилл, ты можешь доверять мне. Я не причиню тебе вреда, я хочу лишь помочь. — Он поворачивается к мальчику и Грэм снова видит этот тревожно любящий взгляд, что поймал тогда у лестницы библиотеки. Что он значил тогда и что показывает теперь? — Я не знаю, как долго ты пробудешь в таком состоянии, но нам явно стоит подготовить ко всему. Чётко и ясно. Он протягивает мальчику одежду, и Уилл не сдерживает улыбки, как только понимает, что это костюм. Детский костюм для мальчиков. Лектер сейчас серьезно? Да, Ганнибал явно помешан на всей этой дорогой элегантности и костюмах-тройках, но чтобы найти детскую версию себя — нет, это выходит за рамки всего. Темно-синие брюки, белая рубашка и синий узорчатый жилет. Уилл не должен жаловаться на выбранную комбинацию — он должен сказать спасибо, что тут нет пиджака и галстука-бабочки. Ганнибал поднимается, кладя на своё место пакет, давая полную возможность мальчику спокойно насладиться копошением. — Я буду внизу. Как переоденешься, спускайся ко мне. — Он на секунду замирает. — Ты ведь сможешь самостоятельно спуститься? Чужие слова наводят на Уилла волну раздражения. Да, он не может нормально управлять этим телом, да у него трясутся ноги. Но Ганнибал делает его абсолютно беспомощным. Ему не три года, по крайней мере. — Да, постараюсь, — он давит в себе эту злость, чтобы ненароком не пустить её в мужчину. Грубость не будет благодарностью для него. Лектер уходит, прикрыв за собой дверь, и теперь мальчик остаётся один, с пакетами одежды и смущенным одиночеством. Он аккуратно вываливает всё содержимое, подмечая предложенный ассортимент. Футболка, спортивные штаны, пара носков и трусы. Однотонные. Уилл расплывается в усмешке. Никаких рисунков и намеков на ребячество. А Грэм бы не отказался увидеть человека-паука у себя на ягодицах. Рыскает дальше, находя ещё пару носков и один костюм, такой же, только бордового оттенка. И ещё пижама. Самая бесполезная вещь в этом наборе. Серьезно, Уилл в спортивках поспать не сможет? Грэм скидывает с себя грязное тряпье и начинает надевать совершенно другую изысканную одежду. Из родного тут только носки и боксеры. Последняя пуговица жилета застегнута и Уилл решает посмотреться в зеркало в углу. Да ну, это не Уилл Грэм. Это мальчик из восемнадцатого века. Бледная кожа отлично контрастирует с глубокими синими оттенками. Темные кудри придают более романтичную нотки очертанию лица. А ещё не застёгнутая у шеи пуговица — милая неряшливость, что позволена ребенку. Он отходит слегка назад. Уилл готов прямо сечас спуститься вниз к Ганнибалу, но перед этим у него есть ещё одно дело. Смартфон, что он таскал с собой всё время, покоится тихо на кровати. Мальчик разблокировает его. На нём, как и прежде пропущенные от Джека, но теперь добавились от Аланы. Буквально пять-десять минут назад. Его бедная девочка наверняка волнуется о нём. Но Уилл утешит её потом, как только станет собой. Пока у него есть только Ганнибал и детское тело. Ноги начинают ступать более уверенно, хотя спуск с лестницы казался ужасающим. Раз, два, три и другие цифры, и он внизу. Обходит зал и идёт на кухню. Там он не удивлен, обнаружив Ганнибала в белом фартуке у плиты. Мужчина поднимает на пришедшего глаза, и Грэм готов поклясться, что увидел в них искры звёзд восхищения. Лектер с наслаждением отмечает сидящую на Уилле одежду, как вкусил сладкий плод. Паренька смущает такая реакция и тот клянется себе, что должен будет когда-то, уже взрослом обличье, прийти к Ганнибалу в смокинге. — Всё хорошо? — растерянно щебечет Грэм, когда осознает, что тишина в комнате затянулась слишком долго. Мужчина в беспамятстве моргает пару раз перед тем как снова возвращает прежний вид сосредоточенности. Уилл не понимает, что за маска только что слетела с Ганнибала и таким же быстрым мгновением натянулась обратно. — Ты чудесно выглядишь, — его одаривают слабой улыбкой. — Ты можешь посидеть в гостиной, пока я занят готовкой. Серьезный взгляд снова опускается на еду, полностью поглощаясь готовкой. Грэм обводит помещение пару раз перед тем, как выйти. Лектер прав — делать ему тут нечего. А вазочка с фруктами, стоявшая поблизости от мальчика, манила чересчур искусно. Уилл уже посещал пару раз дом Лектера: грех не вкусить прекрасные шедевры творца. Находиться в доме доктора в качестве жильца очень непривычно. Прийти по приглашению вместе с Джеком — да, вполне себе уместно, но посетить его в поиске спасения — край всего. Найдя предположительно нужную комнату, Грэм присаживается на диван. Он аккуратно скользит по дорогой коже ближе к подушкам, стараясь ничего не испачкать. Как давно он стал таким бережным? Интерьер наводит легкую жуть, заставляя задуматься как Лектер здесь живет. Нет, для человека с именем Ганнибал вполне себе уместно жить в чем-то изысканном. Уилл бы не удивился, если тот вовсе имеет некий титул в виде графства. Но козьи черепа и павлиньи перья… Прям дом маньяка! На хрустальном столике лежат листы бумаги и заточенный карандаш. Затóченность подтверждается лежащем рядом скальпелем. Точно ли он канцелярский? И зачем настолько крошечный, не в рукав же класть. Бумага была чистой, без лишних черточек и заголовков для документов. Возможно, Лектер планировал порисовать в одиночестве, когда вернется домой после Грэма, но сейчас он совсем не один, да и листы теперь в руках у Уилла. Приглашение ли это начать творить? Карандаш неуклюже черкает линию горизонта. Уилл не припоминает, чтобы когда-то рисовал. Может быть, только в детстве, что в принципе оправдывало его действие сейчас. Да и самим талантом тот особо не обладает, что нельзя сказать о Ганнибале. Но ему определенно должно понравится. Почему? Грэм сам не знает — просто уверен. Мысли воссоздают знакомый ему образ собственного дома, окруженный в вечернем тумане. Правда, Уилл не умеет рисовать туман, поэтому заштриховает как может. А потом он вспоминает поле около леса, куда он часто выпускал собак на пробежку. На последней картине вместо тумана появляется солнце. Не в углу правда — Грэм не на столько безнадежен, — а с краю большим кругом. Яростно калякая по листу Уилл не замечает, как над ним нависла тень. Детское нутро перебило и его внимательность? — Уилл, стол накрыт. Грэм вздрагивает, нечаянно бросая карандаш на пол. Он стремится его поднять, как его тут же останавливают, возвращая вещь за него. — Пойдем, мы сюда ещё вернемся. Мальчик внутри ликует. Они придут не потому что других развлечений у них, а потому что Ганнибал наверняка увидел его написанные картины и заинтересовался ими. Как ещё это объяснить? Ну уж точно не камином с вином!***
Стол накрыт просто, но с особым шармом. Лектер явно не хочет лишний раз нагружать и так ослабевшее сознание Уилла закрученными декорациями, но и не превратить фрукты в красивые фигурки и цветы явно не мог. Стоявшая миска пускающего пар супа с элегантно положенным с краю лепестком какой-то травы заставляет Грэма впасть в досаду. Он ожидал нечто более изысканное, чем «похлёбка». Мальчик аккуратно садится на выдвинутый ему стул и с благодарностью хмыкает, когда его задвигают ближе к столу. Ложка держится в руке не совсем уверенно: пальцы тот тоже еще не освоил. Хотя карандаш держался не так уж и сложно. Возможно, бессонные ночи за проверкой чужих докладов дали свой отзвук. Жидкость приятно проскользывает в рот, когда дрожащая рука преподносит ложку к губам. Уилл жмурится, кладя прибор обратно в тарелку. Стоило задуматься, насколько будет горячий только что приготовленный суп. — Что-то не так? Мальчик по очереди закусывает обе губы, прежде чем ответить. — Всё так, — Уилл немного пошатывается ближе к спинке. Он сейчас огрызнулся от чувства вины? — Я… Просто обжегся. Немигающий взгляд снова поглотил его. Лектер явно мастер делать жуткий вид. — Позволь помочь. В следующие секунды мужчина откладывает свою ложку и тянется к порции Грэма, когда тот неожиданно двигает тарелку в бок, проливая часть жидкости себе на руку. — Нет! В висках стучит. Уилл ребенок. Но он так же и взрослый. Позволить Ганнибалу кормить его с ложки будет унизительно даже для такого раскрошившегося сознания. — П-прости. Грэм не сразу осознает, что случилось. Белоснежная скатерть испачкана, рука порозовела, а сам Лектер замер на половине движении. Непонятно почему, Уиллу становится резко страшно. Страшно, что будет дальше. Он такой невежда, как посмел. Ганнибал убирает руку и уже протягивает другую, чтобы подать платок. Пока мальчик в панике пытается протереть убитую скатерть, Лектер покидает комнату, а возвращается уже со льдом. Он в недоумении поглядывает на Уилла, присаживаясь на соседний стул поближе к нему. — Уилл, рука. Уилл забыл. — Точно, прости. Платок перехватывают и уже начинают плавно стирать с кисти лишнюю жирную влагу. Движения до боли ласковые, заставляющие Грэма стыдливо зажмуриться. Что же сегодня творится с ним. — Я не хочу больше есть, — произносит тот, когда к руке прикладывают колющий лёд. Лектер посмотрел на него с приподнятой бровью, почти осуждающе. — Ты ничего и не съел, — голос звучит с низким укором. Значит, мужчина всё таки рассердился. — Я не стал готовить тебе что-то тяжелое. Поверь, это самый обычный куриный бульон — не более. Уилл виновато вздыхает. — Я знаю. Но мой аппетит не перестает желать лучшего. Ему ничего на это не отвечают. Между ними протягивается минутная тишина. Возможно, Лектер обдумывает свои дальнейшие действия, а, возможно, просто ждет, когда лед начнет таять. В любом случае, заговорил он первым: — Ты не получишь десерт, если не доешь. Тут уже Грэм задирает удивленно голову, поднимая брови. — Ганнибал, ты манипулируешь мной мороженным? Огонек засверкал. Значит манипулирует. — А ты хочешь мороженное? — А оно есть? — Для тебя да, Уилл. Они оба рассмеялись. Грэм успевает позабыть за это время про испачканную скатерть и про поврежденную руку. Он и не знал, что Лектер такой отличный родитель. Перед тем, как пойти в науку, тот упражнялся на детях? — Хорошо, тогда дай мне время прибраться. Уилл соскальзывает со стула вместе с предоставленной для помощи руки Ганнибала. Он смотрит, как мужчина аккуратно кладет на поднос тарелки, стараясь не испачкать себя. Грэму снова становится вдруг стыдно. — Я могу как-то помочь? Его подбадривают улыбкой. То, что нужно. Ганнибал точно подрабатывал в школах. — Всё в порядке, ты можешь идти. Чужой силуэт исчезает за дверью, а жирное пятно кляксой остается на ткани. Это была первая картина Уилла, увиденная Лектером.***
Аккуратно проползая внутрь комнаты, Уилл включает большой свет. Гостиная такая же, какой он её оставил. Листы мирно спят на столешнице, и Грэму страсть как хочется потревожить их покой. Быстро схватив их, случайно помяв, мальчик карабкается на кресло возле камина. И, усевшись поудобнее, он начинает ждать: больше Ганнибала или мороженое, он так и не понял. Лектер появляется внезапно, как и ожидал того Уилл. Он молча выключает свет, тем самым напугав мальчика, и зажигает рядом подсвечники. Грэм, к своему удивлению, упускает момент, как мужчина разжигает камин, и просыпается лишь тогда, когда ему протягивают заветную чашечку. Пломбир лежит ровными шарами, политый красным сиропом и посыпанный шоколадной стружкой. Уилл с удовольствием подмечает, что тоник однозначно имеет вишнёвый вкус. Смакуя во рту маленькую ложечку, тот только тогда замечает, как Ганнибал рассматривает его. В приглушенном свете его лицо имело совершенно другие оттенки и намеренья. Глаза казались бордовыми, как вино в его руке. Происходящее пугает Уилла, что тот рефлекторно прижимает листы ближе к себе. Это не ускользает от внимательных глаз. — Ты хочешь что-то показать мне, Уилл? Голос не звучит требовательно, но в нём не смогла скрыться настойчивость. Мальчик замешкался, глядя на изрисованные листы. Он в смятении протягивает их собеседнику, не понимаю, зачем делает это. Подарок принимают с особой благодарностью, заставляя вскочить лёгкий румянец на щеках Уилла. Ганнибал опускает взгляд на первый рисунок, с интересом его рассматривая. «Дом в тумане!» — взволнованно вспоминает Грэм, ковыряя пломбир. И вот оно — слабая улыбка и кивок. Лектеру понравилось. Уилл радостно продолжает глотать мороженое, больше не наблюдая за мужчиной. Он получил чего хотел — благодарность и умиление. Большего и не надо. Если только вернуть своё тело в привычное состояние. Грэм доедает мороженое и вдруг замечает, что Лектер замирает на одном из рисунков. Что там? Картина с собаками? Уилл хмурит брови. Нет, он должен был её уже просмотреть. Тогда что? — Ганнибал? — Что это, Уилл? Рисунок, что блестит в свете камина, не знаком Уиллу. Мальчик прыгает непонимающим взглядом то на Ганнибала, то на рисунок. Рогатый монстр, что смотрит на него из белизны, пугает его. — Я не знаю. Это не мой рисунок… — бормочет тот, прижимая ноги ближе к себе. Монстр смотрит всё глубже. Он не имеет четких границ, размыленный по краям. Его тело кривое и тонкое, напоминает одинокое корявое дерево, что растет в поле неподалеку от дома Грэма. И, черт возьми, почему оно кажется таким знакомым Уиллу? Мальчик в смятении опускает глаза на свои ладони, замечая, как на кончиках пальцев левой руки виднеется пыль от грифеля. На правой ничего нет — её стер суп, приготовленный Ганнибалом. Уилл шумно вздыхает, жмуря глаза. — Это не я… Я не рисовал его… Дом в тумане плывет кораблем… Собаки лают, рассыпаясь по полю… И монстр, глядит на него из ночного окна спальни. Теплые прикосновения приводят неожиданно в чувства. Лектер сидит перед ним на корточках, поглаживая дрожащие колени. Мужчина специально отставил свой бокал на тумбу и спустил с кресла чужие ноги, что теперь так тревожно тряслись. Мальчику приходится пару раз глубоко вздохнуть, чтобы прийти обратно в чувства. — Я не знаю, что на меня нашло… — Виновато промолвил Уилл, отводя неловко взгляд. Ганнибал ничего поначалу не ответил. Он отставил креманку на соседнюю тумбу и взял паренька за руки. — Уилл, чего ты боишься? Брови удивленно дернулись. Чего боится Грэм? Наверное, утонуть в собственном сознании, потеряться в этом глубинном лесу и разбиться в нем навсегда. Но за последнее время он так часто подходил к этой грани, что не знает, чего боится теперь. — Не знаю… — в смятении отвечает он. — Обычно я испытываю страх, когда проникаю в чужое сознание, но это не совсем мои эмоции. А чего боишься ты, Ганнибал? Было неловко спрашивать его об этом. Их разговор перешел на шепот, как будто они делили между собой тайну, которую знают только они. — На этот вопрос трудно ответить. Я поборол многие страхи еще в юношестве, сейчас их почти не осталось. — Он на время сжал губы в тонкую ниточку, как будто пытаясь залезть в глубь себя, блуждая в поиске нужного. — Но, наверное, мне всё еще не хотелось бы терять близких людей. Уилл внимательно обводит его взглядом, пока доктор всё еще сидит в своей глуши. Близкие. А кто хочет их терять? Другой вопрос, есть ли они вообще. Но почему-то, Грэм смог расслышать в его словах одиночество. Да, Лектер явно не стремится быть забытым, но чувствует ли он себя одиноко? — А я еще в кошмарах… — неожиданно возвращает Уилл того на место, — в кошмарах я часто испытываю это чувство. Оно как будто подкрадывается ко мне: не ждет приглашений, ведь не хочет быть приглашенным. И… Черт. Знаешь, мне страшно не от его вида, а то, что я знаком с этим существом, но при это совершенно не знаю его. Он говорил это чересчур эмоционально, что не заметил, как снова стали подрагивать его ноги, а щеки приобрели розоватый оттенок. Ганнибал ждёт ровно минуту, пока Уилл приходит обратно в чувства. Он решительно провел черту, которую никак не может разглядеть мальчик. Вывод, который не озвучивается вслух. — Я вижу, ты доел своё мороженное, — тонко подмечает Лектер, отпуская чужие руки. Мужчина поднимается, поправляя спрятанный за пиджаком жилет. На нем снова блестела незнакомая Уиллу маска, но в этот раз он не стал заострять на нее внимание. Грэм тоскливо улыбается, понимая, что за всем этим вечером всё еще спрятана детская оболочка его тела. И как бы не раскрыли они души друг другу, проблема всё еще не решена, и с ней же Уиллу стоило переночевать.***
Большая кровать кажется глубоким морем для Уилла. Запутаться и утонуть в тяжелом одеяле не тяжело, особенно когда ты такой крошечный. Но всё же, Грэм старается этого избежать. В пижаме спать непривычно. Ткань трется об кожу, заставляя чувствовать себя как в капсуле. В ней становится невыносимо жарко, отбрасывая все зачатки сна. И Уилл правда пытался свыкнуться с незнакомыми ощущениями, но сейчас он скинул их лишней тряпкой на ковер около кровати и улегся на мягкую постель в одних боксерах. Закрытые свинцом глаза не дают того покоя, которого ждет Уилл. Они дают лишь чувство безграничной тьмы и одиночества. И, раскрывая веки, мальчик с ужасом подмечает, что всё не меняется. В комнате и в правду до ужаса темно. Наверное, это всё из-за тяжелых бархатных штор, что не дают лунному свету ворваться на пол. Вот бы подойти и раскрыть их. В тот момент Уилл осознает, что конечности его совсем немые и не хотят подниматься. А резко возникшая испарина на виске кричаще подтверждает, что Уиллу страшно. Грэм никогда не боялся темноты. Разве что в детстве. Как иронично. Он не видел смысл её страшиться, ведь понимал, что за гущей тьмы никого нет и никаких призраков не может быть. Но сейчас, он ставит этот факт под сомнения. И правда ли, что Кентервильское привидение так не опасно? Мальчик смотрит немигающим взглядом в темноту и понимает, как она начинает сгущаться, приобретая новую форму. Сначала рога, затем виднеются длинные лапы, а в конце на него сверкают белыми глазницами. Уилл жмурится. Крепко-крепко. И видение пропадает. Но не спряталось ли оно под кровать? Сердце колотит яростный стук. Ему и в правду до ужаса страшно. Нет, в этой комнате он не останется. Грэм не позволит себя так просто отдать кошмарным лапам. Он ступает босыми ногами на ковер, а затем на пол. Быстро, стараясь не шуметь, протискивается в дверь и бежит по коридору. Пока чуть не врезается в… доспехи? Уиллу хочется взвизгнуть, но успевает закрыть себе рукой. Он поворачивает в другую сторону, мчась со всех ног. Ему всерьез кажется, что за его спиной кто-то грохочет цепями и приближается к нему. Покой наступает лишь тогда, когда мальчик шустро залетает в заветную комнату. А вот в своей спальне Лектер не занавесил шторы… Грэм закрывает за собой дверь и замирает. Что сейчас было? Кого он испугался? Тьмы? Монстра? А может нелепых доспехов? Ему становится неловко. Он такой глупый и наивный. Возможно, будучи сейчас ребенком, ему это позволено. Но это всего лишь тело, а не он сам. Уилл не обязан преображать свой ум и уходить обратно в прошлое, подстраиваясь под оболочку. Поэтому и стоять в спальне Ганнибала ему совершенно не обязательно. Волоча босые ноги за собой, Уилл подходит к кровати. Он смотрит на спящего мужчину и не знает, как подать знак. Мальчик дергает одеяло. Сначала один, потом второй раз. Слезы встают комом в горле, заставляя хрипеть шепотом. — Ганнибал… Ганнибал… Мне страшно… Мужчина приоткрывает глаза. Он смотрит пару секунд на Уилла, а потом молча раскрывает угол своего одеяла, отодвигаясь дальше. Приглашение. Молчаливое, но теплое. Грэм со всхлипом принимает его. Кутаясь в теплое одеяло, Уилл двигается к Ганнибалу ближе. Кровать и так нагрелась под чужим весом, а находится вот так близко к горячему телу, как отдельное пекло. Но Грэм не двигается с места, наслаждаясь пламенем. Тяжелая рука накрывает его, прижимая к себе. Лектер уснул моментально, обдувая тяжелым, медленным дыхание кудри Уилла. Вот так, слушая симфонию стука большого сердца и размеренного дыхания, Грэм смыкает веки. Он знает, что здесь монстр до него не доберется.***
Солнце пронзает лицо острыми лучами. Уилл морщится, переворачиваясь на другой бок. Голова гудит — что, в принципе, ничего нового — заставляя разлепить сонные веки. Пытаясь сфокусироваться, Грэм тянется к тумбе, но не обнаруживает там смартфон. Он начинает понимать, что пространство вокруг него совершенно не знакомо ему. Парень приподнимается и обнаруживает сбоку от себя мирно спящего Лектера. Его чертового психотерапевта. И Уилл не на шутку испугался бы за свою непристойность, если бы воспоминания тут же не промчались кинолентой в голове. Но с ними пришло и другое. Эмпатия. Она пробудилась так же внезапно, как заснула злополучным вечером. И блеснув острым лезвием, она раскрыла взору всё ненужное, что не стоило было знать. Декор в виде черепов и павлиньих перьев, скальпель для заточки карандашей… Да это же буквально дом типичного маньяка. Уилла прознает холод, когда он вспоминает изображенную структуру видов ранений в Ганнибаловской книжке. Какого года этот учебник? Разве их еще выпускают? Но, что не менее важно, разве не нечто похожее расследовал Кроуфорд со стажеркой Ласс? С аккуратной медленностью открывая ящик прикроватной тумбы, он обнаруживает приветливо поблескивающий охотничий нож. Из помутневший кости, взятой непременно из дома Хобсов. Кладя руку себе на лоб, Грэм впадает в небольшую панику. Его бьет навязчивое чувство, что он находится в доме возможного Чесапикского Потрошителя и лежит у того в постели. Но с другого боку колотит так же то, что этот убийца сам же его и пригласил. Господи. Уилл не может прийти в себя. Он буквально прошлым днем был ребенком, а сегодня узнает, что его психотерапевт, добавочно друг, серийный маньяк. Грэму кажется всё нереальным. Парень не понимает, почему продолжает неподвижно сидеть, а не бежать в панике к телефону, набирая номер экстренного случая. Не искать пути решения, и не воспользоваться представленным ножом. Для собственного успокоения Уилл уверяет себя в одном: вчера в доме был не он, а ребенок. И этот мальчик сидел с убийцей за столом и делился своими страхами у камина. Но и Уилл каждый день виделся с ним в Бюро, записывался на сеанс и разрешал себя анализировать. Разве они не равны? И не равен ли сам Лектер, в поведении их обоих? Важно ли сейчас вскакивать и бежать к спасению, когда ничего не угрожает? Ганнибал мирно спит и полностью обезоружен. Он даже не подозревает, что Грэм может причинить ему вред. Так же, как не подозревал тогда мальчишка. — Уилл? Сонное бормотание заставляет тело вздрогнуть. Ганнибал не открыл глаза, оставаясь неподвижным. По всей видимости, мужчина не хотел до конца расставаться со своими сновидениями, желая поделить их с Грэмом. Уиллу дается только одна секунда на обдумывание, в какую сторону ему делать шаг. И он проклинает себя за безрассудность. Аккуратно накрывая себя одеялом, парень ложится напротив спящего лица, давая прижать себя в объятья. Он не намерен поступать иначе, как вел себя вчера Лектер. Для них это будет предательством похуже, чем сокрытия убийств. Но Ганнибал спит и ничего не подозревает. Уилл оставит весь мрак ужаса на потом. Лектер не трогал его тогда, не тронет и сейчас. А все многочисленные вопросы и блестящие в воздухе ножи подадутся им на завтрак, до которого еще предстояло проснуться.