Серебряная душа древнего замка

Лунопухов совсем несложно разглядеть в темноте, нужно только смотреть внимательно

      Утром, хорошенько выспавшись после беспокойной ночи, неудачливые охотники на привидений собрались, чтобы еще раз обследовать местность и все обсудить. Пейзаж, казавший в ночи потусторонним и загадочным, в свете дня потерял свое мрачное очарование и выглядел совершенно обыденно. Бескрайнее поле, полное в темноте таинственных запахов и звуков, обрывалось в каких-то пятистах метрах, где были видны аккуратные ухоженные домики на окраине деревни Оттери-Сент-Кэчпоул. Загадочно сверкающая серебром река превратилась в споконый широкий поток, в который так и хотелось окунуться, спасаясь от вездесущего зноя.       Больше всех страдал Рон, которому быстро стало скучно и захотелось пойти полетать на метле или полистать квиддичный альбом за прошлый год, вместо того, чтобы бессмысленно бродить и смотреть себе под ноги. К тому же ему еще было стыдно за свой страх прошлой ночью, который под лучами летнего солнца казался ужасной глупостью, впрочем, об этом ему никто не напоминал. Пока Рон изображал бурную деятельность, Гермиона тщательно обследовала идущую через поле грунтовую дорогу, пользующуюся популярностью у деревенских. Вчерашний отпечаток левого ботинка был снова обнаружен и признан самым примечательным, хоть он и перестал мерцать призрачным светом. Его правый собрат так и не был найден среди старых следов как минимум четырех пар обуви и едва различимых отметин босых ног, принадлежащих, вероятно, деревенским детишкам.       — Нет, тут ничего, — прогундел Гарри, выбираясь из кустов, в которых ночью скрылась Белая Леди. — Все-таки это было привидение, но какое-то странное.       — Нет, не может быть, — покачала головой Гермиона. — Ты же сам видел, какая она была плотная. К тому же зачем бы ей нас тогда бояться?       — Может, она заметила что-то еще, — неуверенно возразил Гарри. — И кто мог оставить этот странный след?       На этот вопрос Гермиона ответа не знала. Больше всего ее смущало то, что в ближайшей округе она не нашла не только следа правой ноги, но и еще и одного левого. Как будто владелец ботинка воспарил над землей и был унесен ветром.       Тем временем из перелеска вынырнул Гинтоки, расслабленно заложив левую руку в складке своего необычного кимоно. Выражение его глаз на безмятежном лице стало снова напоминать о дохлой рыбе. Он безразлично выслушал выводы Гермионы и спросил, кивнув в сторону деревьев:       — А что находится там?       Все взгляды сосредоточились на Роне, он только махнул рукой:       — Там живут Полоумная Лавгуд и ее ненормальный папаша, — ляпнул он, но потом стушевался. — Что? Ее так зовут, Полумна Лавгуд. На год младше нас, учится на Рейвенкло, и они оба совершенно не в себе.       — Это не повод обзываться, Рональд, — припечатала парня к месту яростным взглядом Гермиона.       — Если бы ты с ней познакомилась, то тоже посчитала бы сумасшедшей, — недовольно пробурчал Рон.       — Давайте сосредоточимся на нашем привидении, — попытался отвлечь рассерженную Гермиону Гарри. — Кто-нибудь еще что-то нашел?       Рон в ответ неопределенно хмыкнул, Гермиона покачала головой, а Гинтоки так и остался безучастным. Дальше делать было нечего, так что все разошлись по своим делам, а вечером спокойно легли спать, оставив загадку Белой Леди неразрешенной.       Когда время близилось к полуночи, Гинтоки вышел к цветочному полю, неспешно прошел к опушке леса и уселся, свободно опираясь на деревянный меч. Минуты шли за минутами, а он оставался неподвижным, лишь иногда оглядывая окрестности полуприкрытыми глазами. Наконец, в лесу послышался негромкий треск веток.       Легко ступая по траве, на опушку выскользнула девушка лет четырнадцати с мертвенно-бледным лицом. При ближайшем рассмотрении становилось понятно, что она густо покрыла себя с ног до головы какой-то пудрой, сверкающей в лунном свете. Ее светлые волосы свободно спадали на плечи, в них были вплетены бесчисленные серебристые ленты. Одета она была в свободное белое платье, достающее почти до лодыжек, на правой ноге был белый ботинок без носка также сверкающий в темноте, левая же была босой.       — Кажется, это твое, — негромко сказал Гинтоки, вынув из-за пазухи левый белый ботинок.       Не заметившая его девушка, резко подпрыгнула и шарахнулась назад, в панике бегая взглядом по деревьям. Поняв же, что самурай спокойно стоит, не пробуя приближаться, незнакомка успокоилась.       — Что… что вы здесь делаете? — пролепетала она, все еще недоверчиво поглядывая на кучерявого парня.       — Просто хотел вернуть его тебе. Тебя же зовут Полумна Лавгуд? — мягко спросил Гинток и бросил ей ботинок.       — Спасибо, папа зовет меня Луной, — немного озадаченно проговорила девушка, поймав свою обувь.       Гинтоки только кивнул и с удивлением стал наблюдать за тем, как Луна сняла правый ботинок, надела левый и стала обсыпать его светящейся пудрой.       — Почему ты так странно одеваешься?       — Только так можно поймать лунопуха, — ничуть не смутившись, заявила Луна, но увидев недоумение на лице собеседника, продолжила: — Они совершенно не замечают белого цвета, очень любят запах цветов и питаются лунным светом. Обычно лунопухи невидимы, но если надеть только один ботинок, то, может, получится их разглядеть.       — И левый лучше правого? — уточнил Гинтоки.       — Нет, правый мне немного натирает, — смутилась Луна. — Папа только недавно мне их купил.       — Но зачем ты ловишь этих лунопухов? Детям положено спать в такое время. Твой отец вообще знает, что ты ночью одна гуляешь по полям и лесам?       — Папа сказал, что если поймать лунопуха, который съел достаточно лунного света, то он поможет нам еще раз поговорить с мамой, — светло улыбнулась она и посмотрела на яркую Луну в черном небе. — Он сказал, что это непросто и может занять много времени, но я решила, что очень постараюсь и тогда все получится.       Гинтоки спокойно принял ее объяснения и сказал:       — Хорошо, лови своих лунопухов, а я здесь покараулю, чтобы никто тебе не помешал.       — Спасибо, дядя! — Луна подбежала к нему, легонько обняла и упорхнула невесомой тенью.       Проснувшись утром, Гермиона обнаружила, что остающегося последнее время на ночь на диване в гостиной Гинтоки нет на привычном месте. Заволновавшись, она растолкала Гарри, поднять же раньше полудня похрапывающего Рона оказалось непосильной задачей, так что пришлось оставить его в покое. Быстро собравшись, они отправились на поиски самурая и обнаружили его мирно спящим в спальнике около догорающего костра.       — Подъем! — крикнула перенервничавшая Гермиона и с удивительной силой несколько раз тряхнула Гинтоки. — Вставай! Проснись!       Кучерявый, не ожидавший, что из него с утра пораньше постараются вытрясти душу, подскочил как ошпаренный, стукнулся лбами с Гермионой и снова грохнуля на землю. Поскольку вылезти из спальника оказалось не так просто, Гинтоки напоминал большую и очень злую гусеницу, отчаянно пытающуюся отползти от костра, чтобы не подпалить неповоротливое тело, что вызвало неконтролируемый приступ смеха у Гарри. Кое-как освободившись самурай зло процедил:       — Тебе никто не говорил, что нельзя будить людей адскими криками?!       — Это не адские кирики! Я думала, что твою душу забрала Белая Леди! — вскинулась Гермиона.       — Ты же сама говорила, что призраков не надо бояться!       На это Гермионе ответить было нечего, а признавать свою неправоту она не собиралась, так что просто гордо вскинула голову, сделав вид, что победа в споре и так очевидна, а приводить какие-то аргументы ниже ее достоинства. Гарри облегченно вздохнул, поскольку и сам, увидев неподвижного самурая, неслабо испугался после рассказов Рона, и спросил:       — Ты совсем перестал бояться призраков, Гин-сан?       — Я их никогда и не боялся, — обиженно ответил Гинтоки. — К тому же эта Белая Леди не призрак.       — А кто? — хором спросили Гарри с Гермионой.       — Девочка, которая живет поблизости, — Гинтоки покопался в вещах и вынул клубничное молоко и очередную шоколадку. — Она сказала, что специально оделась так, чтобы ловить невидимых лунопухов.       — Лунопухи? — нахмурилась Гермиона. — Никогда о таких не слышала. Ты уверен, что она именно это имела в виду?       Гинтоки неопределенно повел плечом, откусил добрую четверть шоколадки и сделал могучий глоток молока.       — Ты всегда так завтракаешь? — уставился на него Гарри, у которого непроизвольно скрутило желудок. — Я тоже люблю сладкое, но это уже слишком!       — А что в этом такого? — недоуменно ответил Гинтоки, отправляя в рот еще кусок. — Шоколад — источник углеводов, которые ускоряют работу мозга.       — Это абсолютно безответственно и очень вредно для зубов! Или ты, может, хочешь заработать себе диабет? — Гермиону передернуло от воспоминаний об историях , которые родители-стоматологи в детстве рассказывали ей, говоря о важности правильного питания.       — Жизнь слишком коротка, чтобы думать о подобных вещах, — беспечно отмахнулся Гинтоки.       — Тогда хотя бы поделись, мы же волновались за тебя и даже не завтракали, — попытался выхватить остатки шоколадки Гарри, но самурай был быстрее.       — Сходите и сами себе купите, — невнятно проговорил Гинтоки с набитым ртом.       — Эй! Ты ведь ешь за мой счет! — оторопел от наглости Гарри. — И вообще я вчера покупал две шоколадки!       — А мог бы взять и три, тогда бы всем хватило, — мудро заметил Гинтоки, вскрывая вторую.       — Ничего, нам и так хватит, — выхватила у него из рук кондитерское изделие Гермиона, отломила кусок Гарри и принялась уплетать сама. — И вообще с друзьями положено делиться.       — А девочкам положено быть скромнее, — пробурчал в ответ Гинтоки.       — Что ты сказал, Гин-сан, тебя было плохо слышно? — зарычала на него Гермиона.       — Совершенно ничего.       — То-то же.       Раскулачив Гинтоки еще и на чай с печеньем, Гарри с Гермионой вполне насытились и были способны заниматься чем-то более интересным.       — Так кто была та девочка-привидение? — сыто улыбаясь, спросила Гермиона.       — Полумна Лавгуд, о которой рассказывал тот рыжий пацан.       — Рон, — подсказал Гарри.       — Кто? — удивленно посмотрел на него Гинтоки, у которого была слабая память на имена и лица.       — Не важно, — закатила глаза Гермиона. — Ты знаешь, где она живет? Было бы интересно с ней увидеться и спросить, что это за лунопухи.       — Где-то в той стороне, но я так и не смог найти ее дом и чуть не заблудился в лесу, — неопределенно махнул кучерявый.       — Это, наверное, магглоотталкивающие чары, — авторитетно заявила отличница Хогвартса. — Они тебя не пропускали и отводили глаза.       — Тогда пойдемте сейчас, — возбужденно предложил Гарри, которому тоже не терпелось познакомиться с «привидением». — Мы же сможем провести Гин-сана через чары?       Обсуждая план предстоящего знакомства, они отправились в сторону предполагаемого жилища Лавгудов через небольшой лесок. По пути Гинтоки пытался несколько раз заблудиться, но Гарри с Гермионой помогали ему, и вскоре они увидели на холме здание, напоминающее шахматную ладью. Косые окна с цветными стеклами, казалось, были посажены совершенно вразнобой, поэтому было сложно сказать, сколько этажей у дома — три, четыре или вовсе пять. Небольшой садик огораживала вычурная ограда, на калитке крупными буквами было грозно написано: «Не звонить — стучите! Хищная герань нервничает!» Впрочем, ни звонка, ни какого-либо колокольчика, чтобы проверить предупреждение, нигде не наблюдалось.       На крыльце сидел хозяин дома в весьма потрепанном цветастом домашнем халате с вычурным узором и с мечтательной улыбкой на лице разглядывал верхушки деревьев. Обратив внимание на гостей, он постарался пригладить начинающие редеть торчащие во все стороны волосы и приветливо сказал:       — Добро пожаловать в редакцию журнала «Придира»! Мы пишем обо всем самом необычном в мире! Меня зовут Ксенофилиус Лавгуд, вы по поводу рога морщерогого кизляка? Имейте в виду, перед покупкой мне обязательно нужно будет его тщательно проверить.       — Нет, мы друзья вашей дочери, сэр, и пришли ее проведать, — первой сообразила Гермиона. — Я Гермиона Грейнджер, а это Гарри Поттер и Гинтоки Саката.       — Конечно, конечно друзья Луны и мои друзья, — широко улыбнулся им Лавгуд. — Она сейчас, наверное, у себя в комнате, на втором этаже.       Гарри с Гермионой переглянулись и хотели пойти в дом, но их задержал голос Гинтоки.       — Может, у вас найдется что-нибудь выпить за знакомство, мистер Лавгуд? — с улыбкой спросил он.       Ксенофилиус внимательно осмотрел непривычное глазу кимоно самурая и деревянный меч, висящий на поясе, но не нашел в новом знакомом ничего примечательного. Он часто встречал различных иностранцев в своих экспедициях и считал это весьма интересным и познавательным.       — Прошу вас, просто Ксено, у меня где-то была недурная настойка на сливах-цеппелинах, — радушно предложил он. — Можем распробовать ее, пока дети заняты.       Гермиона, готовая к воспитательной работе по поводу неприкрытого обсуждения очередной пьянки, воззрилась на Гинтоки, но твердый и неожиданно серьезный взгляд кучерявого остановил ее. Нахмурившись, она подхватила Гарри под руку и утащила в дом.       Лавгуд и вовсе не заметил кипящих вокруг него страстей и проводил гостя на кухню. Она представляла собой почти круглое помещение, все углы были скруглены, а прямые линии наоборот растянуты и выкручены спиралью. Под потолком находилось большое окно круглой чуть изогнутой формы, из которого были видны верхушки деревьев.       Ксенофилиус почти по пояс залез в один из шкафов, растянувшихся вдоль стен. Основательно порывшись, он достал приличных размеров початую бутыль из темного стекла.       — Ах, вот куда ее засунула Луна, — проворчал Лавгуд и благодушно улыбнулся, разливая наливку в два стакана и усаживаясь к столу неправильной формы, похожему на оплывшую свечу. — Ну что, за встречу, мистер Саката?       — Называй меня Гинтоки, — отозвался самурай и взял стакан, с ностальгической грустью вспомнив о теплом саке. — Я не так давно в вашей стране и мало еще кого знаю.       — Понимаю, понимаю, это всегда интересное приключение — оказаться в другой стране и завести новых друзей, — расплылся в улыбке Ксенофилиус и пояснил: — Я часто езжу за границу в экспедицию за редкими видами животных для моего журнала.       Гинтоки понимающе кивнул и немного отхлебнул из стакана сладкий и довольно крепкий напиток, удовлетворенно хмыкнув. В следующую секунду Лавгуд уже погрузился в свои воспоминания о последних поездках. Самурай внимательно слушал рассказ, иногда вставляя короткие комментарии, и не забывал наполнять быстро пустеющий стакан собеседника, пока хозяин дома не выдохся.       — А что же твоя дочь? — спросил Гинтоки. — Ты берешь ее с собой?       — Иногда, когда это не очень опасно, и Луна не в Хогвартсе, — Ксенофилиус заметно стушевался, в его глазах на мгновение мелькнула затаенная грусть. — В последнее время я езжу один — ей нужно учиться.       Они немного помолчали, Гинтоки расслабленно откинулся на стуле, болтая в руке стаканом с наливкой и разглядывая потолок, на котором было изображено небо с пушистыми белыми облаками и солнце почему-то ярко-сиреневого цвета.       — Она так похожа на мою Пандору… — едва слышно произнес Ксенофилиус и одним глотком осушил свой стакан.       — Нет ничего плохого в том, чтобы помнить тех, кого ты любил и потерял, — с затаенной болью произнес самурай. — Но нельзя забывать тех, кто рядом и любит тебя сейчас, иначе, и они рано или поздно тоже будут потеряны.       — Но… — Ксенофилиус со стуком поставил стакан на стол, посмотрел на Гинтоки и сжал в кулак подрагивающую руку.       — Тебе нужно поговорить с дочерью, — со всей серьезностью сказал кучерявый самурай, — пока ты не облысел окончательно, и она не перестала тебя узнавать.       — Хэй! Я не лысый! — воскликнул Лавгуд, треснув кулаком по столу.       — Конечно же лысый! Когда ты вообще последний раз смотрел в зеркало, старик!       Ксенофилиус вскочил, опрокинув стул и уже собирался кинуться на Гинтоки, но его опередила вовремя спустившаяся по лестнице Гермиона. Она схватила самурая за ухо и потянула за собой.       — Гин-сан, сколько раз я говорила, что не стоит столько пить! Это всегда заканчивается одинаково!       Гинтоки попытался отбиваться, но тут на помощь к подруге подскочил Гарри, ухватившись за второе ухо.       — Простите, мистер Лавгуд, нам уже пора, — быстро протараторил он. — Пока, Луна, еще увидимся!       Гарри помахал рукой девушке со светлыми волосами, которая успела проскользнуть на кухню и пыталась спрятать полупустую бутылку в одном из шкафов, пока отец не обращал на нее внимания. Совместными усмлиями Гарри с Гермионой вытащили Гинтоки за дверь, Ксенофилиус только проводил их огорошенным взглядом. На улице кучерявый смог освободиться от своих пленителей и широко улыбнулся. Гарри улыбнулся в ответ, Гермиона пыталась грозно хмуриться, подчеркивая свое неодобрение, но тоже не смогла сдержаться.       Спустя пару дней Луна снова появилась на обжитой самураем поляне, на этот раз днем. Легко ступая босыми ногами по зеленой сочной траве, она поочередно обняла Гермиону и слегка ошарашенного Гарри, а затем подошла к Гинтоки.       — Теперь ты потеряла оба своих ботинка? — со всей серьезностью спросил самурай. — Придется отвести тебя в магазин и купить новые.       — Не стоит, мне больше не нужно искать лунопухов, — глаза Луны подозрительно сверкали, смущенно порозовев, она встала на цыпочки и поцеловала Гинтоки в щеку. — Спасибо.