Последствия ошибок

Люциус видел, как колеблется Том и подошел к нему сам. Он протянул руки к застежкам мантии партнера и, аккуратно расстегнув их, потянул черную ткань с широких плеч. Том пробормотал что-то и, скинув ее полностью, дернул ворот рубашки. По полу зазвенели пуговицы, и вот уже она легла на пол, вместе с мантией. Люциус почувствовал, как его прижали к теплой сильной груди, и вскинул голову, встречаясь с губами Тома, отвечая на властный, но почему-то нерешительный поцелуй. Раньше поцелуи были такими, словно Лорд просто брал то, что хотел, а сейчас… сейчас - это был просто Том. Он нежно прикасался к губам Люциуса и осторожно, словно ожидая сопротивления, исследовал их. Люц почувствовал, как внутри рождается стон, который он просто не сможет сдержать и сильнее зажмурил глаза. Так вот каково это – любить своего партнера, отдавая всего себя, словно больше ничего на свете не существует… - Хочу тебя… - тихий шепот, словно гром разрывает тишину, и они все сильнее прижимаются друг к другу. Том шипит и вот уже ни клочка ткани нет между ними. Полностью подчиняясь сильным рукам, Люц выгибается, и они осторожно опускаются на постель. Том чувствовал, как медленно… хотя нет, очень быстро сходит с ума. Он не мог оторваться от тела блондина, раскинувшегося под ним. Полностью почувствовав нежный, слегка пряный аромат его губ, Том спустился к шее, исследуя ее, а потом еще ниже, еще и еще… Чувства словно взбунтовались, заставляя, умоляя, упрашивая буквально боготворить тело, извивающееся под его прикосновениями. Люциус почувствовал, как губы Тома скользят по его животу и выгнулся, нежно сжимая руками волосы любовника, он никогда не думал, что будет переживать такое с Томом. А когда нежное тепло рта окружило его до боли напрягшуюся плоть, он закричал и услышал ответный стон. Губы нежно и размеренно исследующие его плоть, язык, отрывисто задевающий ее, то тут, то там, стоны - все это просто не могло продолжаться долго. - Том… Том… Я больше не могу… - Хриплый шепот, перемежающийся отрывистыми стонами и резкое, сильное, вбирающее его до предела движение в ответ. Мир рассыпается на осколки, и он словно ловит руками лучи звезд… - Люц, хороший мой… Люц… - Нежные поцелуи, покрывающие лицо, руки, касающиеся в самом запретном, самом личном месте… Том… Том смотрел, как медленно задрожали веки блондина и он, приоткрыв глаза, двинулся навстречу пальцам, медленно пробирающимся вглубь тела. Стон, нет, скорее рычание… Том понимает, что оно срывается с его губ, а Люц изгибается, все ближе прижимаясь к бедрам и тому, что так настойчиво требует еще большей, абсолютной близости… Том склоняется лбом к его плечу, скрывая улыбку сатира, искривившую губы, улыбку того, кто счастлив, видя наслаждение которое доставляет. Он чувствует, что Люцу уже мало пальцев и аккуратно переворачивает его, ставит на колени и снова улыбается, видя, как прогибается спина любовника. Он аккуратно входит в тугую шелковистую глубину и замирает, чувствуя, как наслаждение буквально скручивает его самого, а Люц еще сильнее выгибается, не желая дать ему и секунды передышки от этого безумия. Мерные движения, древний ритм, известный почти от сотворения мира и стоны, постепенно переходящие в крики; волосы Люциуса, скользящие по лицу, когда он с силой вскидывает голову, вскрикивая в последний раз; страсть, сжимающая его в теле любов… любимого и странное чувство, что что-то не так, он не полон, нет какой-то важной детали… И тут он чувствует, как его спины касаются сильные руки, а тело окутывает тепло, к затылку прижимаются нежные губы и пазл собирается полностью, а пружина, до невозможности туго скрутившаяся внутри распрямляется, неся с собой болезненное, почти лишающее сознания наслаждение, и два имени, которые так страшно произнести вслух: «Люц!.. Гарри!» Гарри очнулся в своей комнате, и попытался привести в порядок сбившееся дыхание. Он не понимал, что именно сейчас произошло, но знал, что никогда не забудет этого и… не сможет без этого. Юноша встал и несколько раз прошел по комнате, собираясь с мыслями. Он не даст этому так просто закончиться, а еще и с директором все же нужно разобраться. Следовало не просто хорошо подумать, а очень хорошо подумать. Люциус проснулся и, почувствовав, как его обнимают крепкие, казалось бы, такие надежные руки, вспомнил все, что произошло накануне. Он встал и, подобрав с пола халат, накинул его и пошел к двери. - Почему ты уходишь? – Хрипловатый голос за спиной словно приковал его к месту. - Так нужно. Том, ты не заметил, что чего-то не хватало? – прошептал Люциус и повернулся к поднимающемуся с кровати мужчине. - Чего? Люц, тебе было так плохо со мной? - Нет, мне было даже лучше чем просто хорошо. Это даже не передать. Но Том… ты словно выпил мою душу. Здесь, внутри, сейчас очень больно и пусто. – Люциус прижал руку к груди. – Том, я не смогу так, мне нужен он. Может ты так этого и не понял, но без него мы просто не сможем быть. Это больно, Том. Мне очень хорошо с тобой… Даже больше – я люблю тебя. Даже если тебе это не нужно, это так… Но без него это было в первый и последний раз, иначе я просто сломаюсь. Прости. Люциус выскользнул в коридор, а Том стоял и смотрел ему в след. Он абсолютно точно понимал, что именно чувствует блондин, потому, что в его груди тоже появилась большая, болезненная пустота, и он помнил, как его касались столь необходимые руки. Он подошел к окну и вгляделся вдаль. Через мгновение стекло звенящим водопадом пролилось на пол, а Том закрыл руками лицо, не замечая, как по ладони струится кровь. - Где же ты?.. Гарри пробежал по коридору и влетел в двери лаборатории. Северус поднял голову и всмотрелся в лицо молодого человека, сосредоточенно помешивающего зелье. Гарри очень изменился за два года, прошедшие с момента их ухода из Хогвартса. Мужчина все еще не мог поверить, что за пределами Скалы не прошло и двух месяцев. Однако ему было больно видеть, как страдает человек, к которому он успел привязаться. Гарри почти никогда не улыбался и старался проводить все время с наставниками и за книгами. С того самого дня, как он подошел к Северусу и сказал, что должен стать лучшим после него мастером зелий, чтобы преподавать в Хогвартсе. Мужчина сначала не понял, зачем ему это, но потом догадался. Как бы Гарри не крепился, тяга к партнерам просто убивала его. Северус согласился и приложил все силы, чтобы помочь юноше. Гарри прислонился лбом к оконному стеклу и выдохнул воздух, тут же сделавший стекло мутным. Он снова был в Мэноре. Люциус неделю сидел в тишине и одиночестве, только ночью прижимаясь к Тому. Больше они не были близки, как в том, самом первом видении, и Гарри понимал, почему. Ему тоже было не по себе, словно он не целый, словно не хватает важного элемента. Но нужно было терпеть. А иначе получится только хуже. Юноша видел, как день за днем меняется отношение Тома и к Люциусу и к самому Гарри. Чувствовал надежду, когда тот пытался выяснить расположение Скалы. Скоро все должно было разрешиться, тем более, что Том сам того не ожидая подыграл Гарри. Первого сентября в большом зале как всегда было шумно. Ученики болтали, ожидая прихода новеньких и споря, сколько человек на какой факультет попадет. Учителя занимались примерно тем же, но здесь уже делались ставки на галеоны. Когда появились малыши, все стало еще боле шумно. Наконец с распределением разобрались, и Директор поднялся со своего места. Он осмотрел зал, сверкая своими очками-половинками, и улыбнулся. - Ну что ж, добро пожаловать в Хогвартс. Я надеюсь, что этот год будет для вас полон впечатлений и знаний. Позвольте представить вам двух новых учителей, пришедших в наш коллектив, что бы внести в него свои знания и опыт. Итак,… Преподаватель Защиты от Темных Искусств, профессор Лером Лорм Таводд. Добро пожаловать, профессор. И новый преподаватель зельеварения Кайл Тимелли. Добро пожаловать. Брюнет лет тридцати с длинными волосами и вишнево-карими глазами и шатен лет двадцати пяти, с яркими синими глазами и кривоватой улыбкой встали и поклонились. Аплодисменты были не громкими, ученики настороженно оценивали новых учителей, только Драко Малфой, внимательно осмотревший обоих довольно улыбался. Год обещал быть интересным.