***
Амикус Кэрроу без предупреждения ворвался в кабинет директора, таща за собой девчонку Лавгуд. Снейп отложил перо и посмотрел на неё. У неё шла кровь из пяти длинных царапин, протянувшихся от виска до самого подбородка. Несомненно, следы ногтей сестры Кэрроу. Снейп уже видел подобное раньше, это был один из её любимых трюков. — Поймал эту за росписью стен, — прошипел Кэрроу, вцепившись в её руку так крепко, что кожа под его пальцами стала синюшной. Однако девчонка Лавгуд, казалось, ничего не замечала, серебристо-серые глаза спокойно наблюдали за происходящим, как будто это было обычным делом, как будто кровь не капала на воротник её мантии. — Рисовала лозунги для их жалкой шайки. — Понятно. Снейп не сводил глаз с девушки. Он не понимал: Лавгуд, конечно, была странной, но, насколько он мог судить, далеко не глупой — имелись доказательства обратного. Зачем ей поступать так по-дурацки и тем более позволить себя поймать? Во что она играла? Уголок глаза дёрнулся в нервном тике. Мерлиновы яйца, как же он устал! — Оставьте её мне, — скучающим тоном предложил он. — Я разберусь с этим. — Нет уж, — осклабился Кэрроу. — Я лично прослежу за её наказанием. Хочу убедиться, что к ней не проявят снисхождения. Снейп приподнял бровь и поджал губы. Кэрроу с каждым днём всё больше вторгался в полномочия директора, и даже если бы Снейп был склонен потакать его садизму в отношении студентов — а он обычно не был склонен к этому, — он не мог допустить подобного вопиющего неподчинения. Особенно от такого тупицы, как Амикус Кэрроу. — Полагаю, вы в курсе, что я директор этой школы, — презрительно обронил Снейп. — Северус… По губам Снейпа скользнула едва уловимая усмешка, заметно встревожившая Кэрроу. — Директор Снейп, будьте добры, — вкрадчиво сказал Снейп и встал из-за стола, небрежно держа в руке палочку. Никаких угрожающих жестов, никакой демонстрации гнева или агрессии, палочка просто лежала на его ладони и всё. Но Кэрроу сглотнул и метнулся взглядом с палочки Снейпа на окровавленное и безмятежное лицо Лавгуд. «Я мог бы убить его прямо здесь, в своём кабинете, — подумал Снейп. — Никто не узнает, кроме Лавгуд, а кто ей поверит?» Он на мгновение закрыл глаза, с некоторым усилием заставил себя успокоиться и, снова посмотрев на Кэрроу, холодно повторил: — Оставьте её мне, я разберусь. Кэрроу зарычал, как одичавший пёс. — Отлично, — прошипел он, отпустил руку девушки и зло уставился на Снейпа. — Я полагаю, ты достаточно накажешь её? — Она будет наказана, — негромко сказал Снейп, впервые глядя прямо на Лавгуд. Алекто изуродовала ей лицо, могут остаться шрамы. И всё же она спокойно смотрела на Снейпа, не выказывая ни боли, ни страдания. — Если ты этого не сделаешь, Снейп… — начал Амикус. Мерлин, неужели мало, что этот тип — гнусный садист? Неужели он ещё и зануда? Это было за гранью терпения. — Если вы собираетесь тратить моё время таким образом, — Снейп закатил глаза, — не могли бы вы хотя бы попытаться быть менее занудным? Амикус зашипел, но не успел произнести очередную банальную пустую угрозу — Снейп палочкой указал на дверь. — Убирайся, Амикус. Советую поторопиться, пока у меня не иссякло терпение. Кэрроу побагровел, казалось, его вот-вот хватит апоплексический удар. — Если он не выдаст тебе то, что ты заслуживаешь, — брызнул он слюной на щёку Лавгуд, — клянусь, я сам тобой займусь, мелкая паршивка! Он протопал к выходу, надувшись, как обиженный ребёнок, и вышел, с силой хлопнув дверью. Лавгуд даже не вздрогнула. Снейп глубоко вздохнул. — Лавгуд, — устало произнёс он, — вы совсем ума лишились? — Нет, профессор, — она улыбнулась солнечно и безмятежно, несмотря на запёкшуюся на лице кровь. Вдоль позвоночника Снейпа холодком поползла тревога. Похоже, она хотела оказаться здесь. Глубокие следы ногтей тянулись по левой стороне её лица, от бровей до подбородка. Снейп привык к крови, но отсутствие реакции у Лавгуд приводило в замешательство. — Не двигайтесь, — велел он и, проведя над ранами своей палочкой, пробормотал исцеляющее заклинание. Засохшая кровь исчезла, а царапины затянулись, и хотя были ещё видны, но стали заметно тоньше и приобрели светло-розовый оттенок. — Спасибо, директор, — Лавгуд слегка коснулась отметин и посмотрела на чистые кончики своих пальцев. Снейп нахмурился. Ему было наплевать на уважительное обращение, но он не должен был исцелять Лавгуд. Это был глупый порыв, он не мог позволить себе такую роскошь. — Не благодарите, — отрезал он. — Вам повезёт, если не останется шрамов. А ещё больше повезло, что Кэрроу не приложили вас круциатусом. Она слабо улыбнулась, хотя улыбка не коснулась глаз, и тихо возразила: — Вообще-то приложили, сэр. — Когда? — сдавленно спросил Снейп. — Разве это имеет значение? — Лавгуд слегка пожала плечами. В висках неприятно запульсировало. За последний месяц Снейп выпил больше зелья от головной боли, чем за всю свою жизнь. Круциатус на студентах. Он подумал о Лавгуд, кричащей от боли под прицелом волшебной палочки, вспомнил испуганных второкурсников, мимо которых проходил в коридоре накануне. Хотелось материться от нескончаемого потока боли и ужаса. Когда же это закончится? Когда страданий будет достаточно? — Мисс Лавгуд, — он устало прислонился к своему столу, — объясните мне, ради Мерлина, что вы делали, когда вас поймали за рисованием лозунгов на чёртовой стене третьего этажа? — Предупреждая неизбежное, он добавил: — И без глупостей о нарглах, девочка. Сегодня у меня не хватит на них терпения. — Я и не думала говорить о нарглах, — с искренним недоумением сказала она, наморщив лоб. — Они не живут в Хогвартсе. Если уж на то пошло, на третьем этаже я видела мозгошмыгов. Острая боль в висках усилилась, пульсируя в такт с сердцем. — Лавгуд, — предостерегающе сказал Снейп. — Мне нужно было увидеть вас, — призналась она. — Наедине. — Вы рискнули попасться Кэрроу и позволили изуродовать себя, потому что хотели увидеться со мной наедине? — Снейп в изумлении уставился на неё. Он так удивился, что даже головная боль на мгновение отступила. — Вы думаете, это уродует? — она провела кончиками пальцев по щеке. Вряд ли в этом был смысл. Но он заставил себя, скорее против своей воли, оценить её лицо. Сейчас царапины были розовыми и неровными, но со временем они превратятся в едва заметные шрамы. Возможно, это даже придаст её хорошенькому личику некоторый шарм. Снейп моргнул. Должно быть, он устал ещё больше, чем думал. — Нет, — отрывисто бросил он. — Всё заживёт. А теперь объясните, почему вы здесь, пока я не передумал и не вызвал Амикуса обратно. — Никаких портретов, — заметила она, оглядев кабинет. Да, Снейп убрал все портреты предыдущих директоров в другую комнату, потому что не мог выносить постоянного молчаливого осуждения, но это никого не касалось и вряд ли имело отношение к нынешней ситуации. Его и без того стремительно иссякавшее терпение лопнуло, как мыльный пузырь. — Убирайтесь! — велел он. — Я устал, и у меня нет времени на ваши глупости. — Я знаю, что вы устали, — Лавгуд посмотрела на него прозрачными серебристыми глазами и, прежде чем он успел ответить на эту дерзость, добавила: — Я бы хотела поцеловать вас, если вы позволите. Снейп онемел, все мысли улетучились, в голове стало блаженно пусто. Его не часто заставали врасплох, но Лавгуд только что это удалось. Правда, лишь на мгновение, а затем неустанный механизм его разума возобновил свою лихорадочную работу. Розыгрыш. Очевидно же, что это розыгрыш. Он был достаточно хорошо знаком с подобным, хотя и не ожидал такого от Лавгуд. Почему-то подумалось, что она выше этого. В глубине души зашевелились щупальца унижения. Никто — никто! — никогда не желал его, и услышать такое сейчас, как насмешку, от этой чистой девушки… «Разве я не достаточно натерпелся? — подумал он. — Неужели моему наказанию не будет конца?» Скорее всего, её подговорили другие ученики. И скорее всего, гриффиндорцы — от всего этого так и несло чем-то придуманным ими. Он представил себе едва скрываемые смешки и хихиканье, когда будет проходить мимо. О, вот и Снейп, вообразил, что кто-то действительно хочет его, представляете? — Убирайтесь, — тихо повторил он. — Это даже не обсуждается. Лавгуд прикусила губу, нахмурившись. — Вы на стороне Света, — заявила она. — И если будете продолжать в одиночку, я думаю, это убьёт вас. Воцарилась тишина. Лавгуд стояла прямо и неподвижно, с выжидающим видом, как будто не она только что обрушила кувалду на весь его мир. Как? Снейп перебрал в уме тысячу вариантов и так же быстро отбросил их. Это было просто невозможно. Она не могла знать того, что, судя по её словам, ей было известно. И всё же… это не было похоже на розыгрыш. Какой студент пошутил бы о таком? А имеет ли это вообще, чёрт возьми, значение? Лавгуд права, это убьёт его. Он прекрасно осознавал, что умрёт через несколько месяцев, и с нетерпением ждал этого, ждал покоя, прекращения боли и страданий. Нужно продержаться только до этого момента и сделать всё, чтобы выжили Поттер и как можно больше студентов. Вот и всё. Не так уж и много на самом деле. Снейп устал, очень устал и не понимал, зачем Лавгуд здесь, почему она сказала это ему. Не понимал её… предложения. Она же терпеливо ждала, наблюдая за ним ясными, спокойными глазами. — Объяснитесь, — приказал Снейп. — И поподробнее. Он ожидал от неё непроходимой чепухи, какой-то не поддающейся расшифровке болтовни, которая позволила бы ему наложить на девчонку обливиэйт и отправить её обратно в башню. Однако она слегка расправила плечи и сказала: — Вы — опора всего, что сейчас происходит в волшебном мире. У Снейпа встали дыбом волосы на затылке. Да, он в самом деле был опорой, стержнем в этой войне, но об этом знал только он один, больше никто даже не догадывался и не должен был узнать. Так было задумано, и всё, чего он хотел — сохранить эту тайну. — Без вас всё развалится на части, — продолжала Лавгуд. — Но это слишком тяжёлая ноша, один вы упадёте под этой тяжестью. В груди заклокотала дикая истерика. Тяжесть, сказала она. Что она знала о тяжести? О том, сколько ему приходится нести? — Я не нуждаюсь в вашей помощи, — прошипел Снейп. — Конечно, нет, — она покачала головой. — Даже если бы вам нужна была помощь, я не знаю, как помочь. — Тогда… — начал он. — Вам не нужна помощь. Вам нужны прикосновения, — заявила Лавгуд. — И я хочу дать их вам. Прикосновения? Что за вопиющая бессмыслица? Он нуждался во многих вещах, правда, большинство из них и не надеялся получить, но чтобы к нему прикасались — нет, он не нуждался в этом и даже не хотел этого. «И даже если бы ты хотел этого, — прошептал голос в глубине сознания, — то не так, это как обглоданная кость, брошенная бездомной собаке». — Вы настолько самоотверженны? — криво усмехнулся он. — Вы мне нравитесь, я хочу этого, — Лавгуд слегка пожала плечами и мило улыбнулась. — А вы хотите меня? Её лицо было бесхитростным, она говорила совершенно искренне. Нет! Снейп открыл было рот, но слова застряли в горле. Он так долго подавлял свои желания, что почти забыл, что они у него вообще были. Однако сейчас он чувствовал себя донельзя измотанным, а эта девушка сказала, что хочет его, и Мерлин знает, может, она солгала, может… но… Она была такой ласковой, такой тёплой. Он не мог этого допустить. Определённо нет. Он не мог позволить дискредитировать себя таким образом. Она шагнула ближе. Её растрёпанные светлые волосы были небрежно стянуты сзади лентой с голубыми и серебряными звёздочками. От неё пахло листьями одуванчика. — Я уже подумываю о том, чтобы пролегилиментить вас, — прохрипел Снейп. А ещё больше мне хочется узнать, каков на вкус твой рот. — Вы можете заглянуть в мои мысли, — кивнула она. — Я не возражаю. Снейп стиснул челюсти так, что на скулах заходили желваки. — Лавгуд, — процедил он, — вы в самом деле позволите мне применить к вам легилименцию? — Если хотите, — она смотрела ему в глаза. От её тела исходило тепло, как от весеннего солнца. — Я всё же думаю, что хотите, и не виню за то, что вы не доверяете мне. Мне кажется, вы мало кому доверяете. Мерлин. Это война заставила её стать бесстрашной сверх всякой меры? Или она всегда была такой, а он просто не замечал? — Я — мастер легилименции, — Снейп уставился на неё тем взглядом, под которым не один студент Хогвартса превратился в дрожащее желе. — Я смогу увидеть все ваши воспоминания, услышать все ваши мысли. Я узнаю, кто подговорил вас на это. Я узнаю всё. — Хорошо, — безмятежно согласилась Лавгуд. Она была такой податливой и покорной, что в какой-то момент до боли захотелось, чтобы она сопротивлялась ему, боролась с ним. Так было бы проще. Это имело бы больше смысла. Но что, если она говорит правду? Что, если это не розыгрыш? Что ж, так или иначе, Снейп собирался это выяснить и прикоснулся своей палочкой к её лбу. — Легилименс, — шепнул он и провалился вниз, глубоко в её разум. Легилименция, при всей способности Снейпа к ней, обычно вызывала у него мурашки по коже. Чужие сознания — неприятно липкие и колючие, через них трудно пробираться. Но разум Луны оказался… комфортным. Как будто погружаешься в тёплую ванну. Он искал малейшие признаки подкупа, империуса, скрытых мотивов, копаясь в недавних воспоминаниях, просматривая их так же легко, как переворачивал страницы книги. К его глубокому удивлению, никакого обмана не нашлось. Не было ничего, кроме чистого света и доброй воли. Всё было так, как Лавгуд и сказала: она пришла к нему только для того, чтобы сделать своё предложение. И, как он увидел в её воспоминаниях, устроила это довольно хитроумно. Она не просто предоставила Кэрроу возможность обнаружить себя, она заставила его найти её, нарисовав своё граффити как раз на пути в его покои, с таким расчётом, чтобы он обязательно это заметил. И она позволила Алекто расцарапать ей лицо, зная, что в этом случае Амикус потащит её прямо к Снейпу, единственному преподавателю, который вряд ли проявит сочувствие к окровавленной ученице. Она прекрасно рассчитала, как добраться до него, не раскрывая никому своих истинных мотивов. Ответ был получен, но до странности не хотелось покидать её разум, где всё пульсировало светом и теплом. Он подумал, что мог бы здесь уснуть. Когда Снейп вышел из её сознания, его охватила ноющая усталость, как будто он только что пробежал марафон. — Это не розыгрыш, — пробормотал он. — Нет, — покачала головой Лавгуд. — Я бы никогда не стала смеяться над вами. — Её лицо было таким открытым и искренним, что он почти поверил ей. — Вы бы не стали… — медленно повторил он. Он принял её искренность за наивность, совершенно упустив из виду её ум. Что ещё он мог упустить? — Вы полагаете, я нуждаюсь в прикосновениях? — Да, — просто сказала она. Будь у неё коварной или лукавый вид, заметь он в её глазах хоть намёк на веселье или злобу, он бы отправил её обратно к Амикусу и пропади пропадом последствия. Но на её лице была только милая искренность, а он так устал. — Что ж, попробуйте… — хрипло согласился он. Лавгуд улыбнулась, приподнялась на цыпочки и прижалась губами к уголку его рта, запечатлев там лёгкий поцелуй. Со странным разочарованием Снейп подумал, что, возможно, на этом всё, но затем она поцеловала другой уголок, а потом прямо в губы, и вдоль позвоночника медленной спиралью спустилась жаркая волна. Он скользнул ладонями по её бёдрам, а она продолжала целовать его, и её губы были такими мягкими и сладкими. Она положила руки ему на грудь, и даже сквозь слои одежды кожу покалывало от этого прикосновения. Когда в последний раз к нему прикасались ласково, с нежностью? Когда в последний раз к нему вообще прикасались? Он не мог вспомнить. Почувствовав прикосновение языка Луны, Снейп приглашающе разомкнул губы, и она тут же воспользовалась приглашением, её язык лаской пробежал по нижней губе, стремительно и трепетно коснулся его языка. Мерлин. Он углубил поцелуй, теперь сам ворвавшись в её рот, наслаждаясь лёгким полувздохом-полустоном и чувствуя себя при этом похотливым мерзавцем. У него перехватило дыхание от осознания того, что он хотел этого — он хотел её. Крепче обхватив девичьи бёдра, он притянул её ближе, прижимая к себе. Лавгуд выдохнула ему в рот и обняла его. Снейп с холодной определённостью понял, что он уже дискредитирован. Ещё до того, как она вошла в кабинет, он был дискредитирован. Он изголодался по этому, а изголодавшийся человек — это человек, которого можно сломить. Голодный человек — это человек, которым можно управлять. Так что на самом деле, прикинул Снейп, не было причин продолжать сопротивление. Схватив палочку, он набросил на дверь пару запирающих и заглушающих заклинаний и швырнул палочку на стол, тотчас забыв о ней. Глубоко вдохнув одуванчиковый аромат волос Лавгуд, он прикоснулся к ним, мягким и шелковистым. Она мурлыкнула, как котёнок, и это пробудило в нём какой-то хищнический инстинкт, острый и ненасытный. Крепко удерживая её голову, он неистово атаковал языком податливый рот. Луна прильнула к нему, тесно прижавшись и обняв тонкими руками за плечи. Каждый дюйм кожи, где она прикасалась к нему, покалывало, как затёкшую во сне конечность. Чувства обострились, он как никогда ощущал своё собственное тело, сердце билось быстро и ровно, член набухал, вздыбливая брюки. Снейп отстранился, пристально глядя в её глаза цвета озёрной воды. — Ты хочешь этого, — с каким-то удивлением выдохнул он. — Ты хочешь меня. — Да, — тихо подтвердила Лавгуд. Он не мог в это поверить. Ничего хорошего никогда не приходило к нему вот так. Он был покрыт шрамами и снаружи, и внутри, изломан, искалечен, мёртвая оболочка в разрушенной жизни. Он не сомневался, за это придётся заплатить, и цена наверняка будет высокой. Но её руки успокаивающе скользили по его напряжённой спине, а сладость её губ была новой и губительной. «Я всего лишь мужчина», — подумал Снейп, а вслух произнёс, понимая, что уже проиграл эту битву: — Если кто-нибудь узнает, мы оба лишимся жизни. — Конечно, — слабо улыбнулась Лавгуд. — Кому я вообще могу рассказать? — Вашим друзьям? — предположил он. — Нет, — горячо и влажно выдохнула она прямо ему в губы, — у них своих забот хватает. Он хотел ей верить. Это была ужасная идея, одна из худших в его длинном списке ужасных идей, но Снейп обнаружил, что ему просто всё равно. Она так хорошо прижималась к нему, так чертовски тесно, она была милой, искренней и… Мерлин, неужели у него не может быть чего-то хорошего, хотя бы раз? Хотя бы на мгновение. Не так уж многого он просит, правда? — Хочешь прикоснуться ко мне? — спросил он. — О, да, — её голос дрогнул, а зрачки расширились и потемнели. Что-то давно дремлющее подняло голову внутри Снейпа, голодное и дикое. — А что ещё? — он запустил руку в её волосы. — Что ещё ты будешь делать? — Всё, что угодно. — Её глаза лихорадочно заблестели. — Хорошо, — сказал Снейп, отдаваясь этому целиком. Немного удовольствия перед неизбежным и болезненным концом. Большего он и не просил. Он сел в директорское кресло, кресло, которое он до сих пор считал креслом Дамблдора, и распахнул мантию. Никогда ещё он так отчаянно не радовался тому, что избавился от всех портретов в этой комнате! Лавгуд опустилась на колени между его раздвинутых бёдер и ласково спросила: — Сколько у нас времени, профессор? Она назвала его профессором! Внутри всё жарко сжалось, когда он подумал, хочет ли она, чтобы он взял её, и будет ли называть его профессором даже тогда. — Я директор этой школы, — усмехнулся он. — У нас есть столько времени, сколько будет необходимо. У неё заалели щёки, но взгляд не дрогнул. — Хорошо, — улыбнулась Лавгуд и длинными прохладными пальцами освободила из брюк член. Тот набухал под её прикосновениями, а она смотрела на него, приоткрыв рот. Это было одно из самых развратных зрелищ, которые Снейп когда-либо видел: Луна Лавгуд, милая и невинная, не сводившая глаз с его твёрдого члена с покрасневшей головкой. Снейп никогда не мечтал сделать это со студенткой, а если бы и мечтал, то это наверняка была бы не она. И всё же он не мог представить себе другую студентку, которой бы сказал «да», другую студентку, которая осмелилась бы попросить так открыто и бесхитростно. Он смотрел, как Лавгуд пробовала его на вкус, проводя языком от основания до кончика, кружа вокруг головки. Снейп откинул голову на спинку кресла, отдаваясь ощущениям. Она, казалось, была очарована членом, исследуя каждый его дюйм юрким розовым язычком. Когда она отстранилась, он уже был твёрдым и блестящим от слюны. Лавгуд подняла глаза на Снейпа, встретилась с ним взглядом, а затем без лишних предисловий глубоко заглотила член. Снейп зашипел, сгрёб в кулак волосы на её затылке. Её рот оказался горячим, влажным, невероятным. — Лавгуд, чёрт… — простонал он, крепче сжимая в кулаке светлые пряди.***
Луне всегда нравилось это делать, ей нравилось ощущать на языке тяжесть члена и его солоноватый привкус, нравилось чувствовать, как движения мужчины становятся более настойчивыми, как скользит между губами упругий ствол. Но сейчас она обнаружила, что со Снейпом ей нравится ещё больше. Он был твёрд, толкаясь бёдрами, проникал глубже в её рот и учащённо дышал, постанывая. Оказалось очень приятно обнаружить, что, несмотря ни на что, Северус Снейп оставался просто мужчиной. Вообще-то она так и думала, но тем не менее было приятно получить подтверждение.***
Он не продержался — не смог бы! — и нескольких минут. Он слишком долго обходился без этого, а она была такой мягкой и желанной, сладкой и горячей. Шире раздвинув бёдра, Снейп двумя руками придержал голову Лавгуд и толкнулся ей в рот ещё глубже. Она приняла его достаточно хорошо, поэтому он сделал это снова, сильнее, а после четвёртого толчка его охватило раскалённое добела наслаждение. — Мерлин… проглоти это… — простонал он, изливаясь ей в рот. — О, чёрт… Мгновением позже она забралась к нему на колени, прислонившись к его груди и мягко придавив своим весом бёдра, уткнулась лицом ему в шею. Казалось, она касалась его повсюду, он как будто слился с нею и в своём насыщенном, опьянённом удовольствием состоянии позволил это. Снейп чувствовал себя так хорошо и это было настолько необычно, что вызывало головокружение и эйфорию. Он закрыл глаза и позволил себе насладиться этим, легко поглаживая спину Лавгуд. Её мягкое ровное дыхание обжигало шею. Наконец Снейп достаточно пришёл в себя, чтобы эйфория утихла и появились привычные сомнения и цинизм. Он не совсем понимал, чего она хочет, наверняка это больше, чем он мог дать. — Ты ведь не собираешься влюбиться в меня? — спросил он, разжимая руки. Лавгуд пошевелилась на его плече и подняла на него спокойный взгляд серебристо-серых глаз. — Нет, — просто сказала она, и его захлестнуло облегчение. А она безмятежно спросила: — А ты собираешься влюбиться в меня? — Не думаю, что я способен на это, — покачал головой Снейп, и это была чистая правда, которой он никогда ни с кем другим не делился. — А раньше влюблялся? — Однажды, — признался он. — В прошлом. Давным-давно. Лавгуд кивнула, как будто это подтвердило её подозрения. — Твоя любовь осталась в прошлом, а моя, думаю, ещё впереди. Но пока мы можем быть вместе здесь, посередине. — Возможно, — усмехнулся Снейп, чувствуя себя нехарактерно снисходительным, всё ещё расслабленным после оргазма. Наконец он пошевелился, и Лавгуд тут же соскользнула с его колен, позволив ему привести себя в надлежащий вид. Запахнув мантию и застёгивая пуговицы, он окинул Луну оценивающим взглядом: она выглядела несколько растрёпанной, но не больше, чем когда вошла в кабинет, щёки порозовели, а глаза заблестели сильнее, однако едва ли кто-то, кроме него, сможет это заметить. — Тебе уже лучше? — спросила она. — Ты выглядишь совсем по-другому. Снейп поднялся, отряхнул и расправил мантию. — Да, — он с удивлением обнаружил, что это правда. Голова стала ясной, болезненный туман рассеялся, по крайней мере, на время. Он чувствовал себя лучше, чем за последние месяцы. А возможно, и годы. Это было… странно. В каком-то смысле обескураживающе. — Я не совсем уверен, что история должна развиваться именно так. — Мы напишем новую, — улыбнувшись, пообещала она, — с более счастливым концом. Меня никогда не интересовали печальные концовки. Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы, от нежного прикосновения у него по спине пробежали искры. Он думал, что только что пресытился прикосновениями, но, возможно, это только подогрело его аппетит. — Я хочу увидеть тебя снова в самое ближайшее время, — тихо сказал Снейп. В её глазах сверкнуло удовлетворение, и на мгновение он задумался, не ошиблась ли Шляпа при распределении — из Луны получилась бы прекрасная слизеринка. — Да, я тоже очень хочу и буду с нетерпением ждать следующей отработки, директор, — улыбнулась она, а затем ушла, закрыв за собой дверь. Снейп смотрел на то место, где она только что стояла, и улыбался краешком рта, чувствуя, что наконец-то каким-то непостижимым образом зыбкий мир в его душе обрёл устойчивость.