Мода на любовь

Суета, визажисты, костюмеры, охрана, вспышки камер и множество лиц вокруг — привычно. Улыбнуться, помахать в объектив — на рефлексах. Усталость за закрытой дверью номера отеля — неизбежность. Юнги возвращается с балкончика, и видит, что Чимин раскинулся звездой на кровати, сняв лишь пиджак, что сейчас небрежно висит на спинке стула. — Они бы разорвали с тобой контракт в тот же миг, если бы увидели такое варварство. Он посмеивается, а Чимин фыркает и закатывает глаза. — Мне кажется, они даже не возразили бы, надумай я в нём искупаться в море. Юнги снимает свой бежевый пиджак, аккуратно вешая его на стул, и расправляет-таки также аккуратно пиджак Чимина. Это, чёрт побери, всё-таки, мать его, Диор. А после валится рядом с Чимином. Рубашка будет мятой, как из задницы, но ему плевать. Подумаешь, Валентино. Пак поворачивается на бок, ложась к нему лицом и подпирая голову согнутой в локте рукой. — Ну, как твои впечатления? Мин неопределённо пожимает плечами. — Всё ещё вспоминаю, что пришёл в агентство писать музыку. Пак хихикает. — Мы хорошо потрудились за эти годы, чтобы теперь делать то, что хотим. Юнги хмыкает и поворачивает голову, чтобы посмотреть младшему в глаза. — Ты, правда, так думаешь? Улыбка Чимина одновременно мягкая, и какая-то предвкушающая. — Конечно, — он придвигается ближе. — Например, сейчас я хочу долго-долго целовать тебя, и мне никто не может запретить этого. Уголки губ Юнги дёргаются в улыбке, но когда их касаются чужие, пухлые и мягкие, сладкие и всегда желанные — он отвечает на поцелуй, чуть приоткрывая рот и позволяя Чимину углубить его, сделать чувственным, вкусным, тягучим и затягивающим с головой. Последнее время Чимину нравится вести, доминировать, но Юнги абсолютно не против, позволяя ему всё, доверяя, потому что Чимин всё равно мягкий, чуткий, а власть его ненавязчивая. Чимин опирается на локти по обе стороны от его головы, а руки Юнги оглаживают чужую спину сквозь водолазку. Чимин поцелуем проходится по скуле, спускается к шее, чуть прихватывая её губами и проходясь языком — что бы он ни говорил, а следы оставлять им всё ещё не позволено. Чимин льнёт к нему, практически ложась сверху, притираясь, его дыхание слегка учащённое, горячее, и Юнги обожает плавиться под ним. Он запускает ладони под водолазку, и, ведя руки выше, заставляет Чимина слегка приподняться и стянуть вещь через голову. Несчастный Диор летит на пол. Впрочем, когда Юнги сам следом садится, чтобы быстро, в четыре руки, расстегнуть пуговицы рубашки — не менее несчастный Валентино также бесцеремонно отбрасывается куда-то в сторону. Но целуются они неспешно. Им обоим нравится постепенно разгорающийся огонь между ними, когда кровь всё быстрее бежит по венам и вскоре напоминает раскалённую лаву, а каждое прикосновение вызывает пожар, который станет взрывом между ними. Они занимались любовью несколько дней назад, и в тот раз главным был Юнги, так что сейчас ему требуется подготовка, но это им тоже нравится делать вместе: Чимин аккуратный и нежный, но Юнги помогает ему растянуть себя, так как всё же пальчики младшего не такие длинные, как его музыкальные пальцы. Когда Юнги уже не может не постанывать на каждое движение пальцев внутри себя, Чимин заменяет их собой, входя медленно и давая привыкнуть, но Мин почти сразу начинает двигаться сам, и Чимин почти ложится сверху, двигаясь в нём в ровном, плавном и тягучем ритме, который сводит их обоих с ума. Отросшие волосы разметались по подушке, Юнги протяжно и низко стонет, вцепляясь в чужие плечи до красных отметин, когда Чимин, наконец, увеличивает темп. Они смотрят друг другу в глаза, их учащённое дыхание почти смешивается в одно, опаляя зацелованные губы напротив горячим воздухом. Между ними словно искрит тысячей ватт электричество, пока не происходит короткое замыкание: Чимин утыкается лбом в чужое плечо, в последний миг изливаясь на белые простыни. Юнги обхватывает себя и буквально в два движения ладони догоняет его, ощущая вспышкой наслаждение. Отдышавшись, ополоснувшись в душе и натянув любимые пижамные штаны и футболки, они вновь забираются в постель. Чимин зарывается пальцами в длинные волосы, перебирая пряди и Юнги млеет от этой нехитрой ласки. В номере приятно пахнет чем-то цветочным, верхний свет потушен, шторы задёрнуты, а мрак рассеивает мягкий свет небольшой лампы на тумбочке. За окном живёт ночной Париж — город моды и влюблённых, а двое засыпают в объятиях друг друга.