Встреча в продуктовом

Все было отработано до мелочей. Натянуть капюшон как можно глубже, чтобы никто не увидел лица. В глаза никому не смотреть, надолго не останавливаться, делать свое дело и по-быстрому уходить. Магазины всегда разные, время — одно. Поздний вечер, почти ночь, когда поток возвращающихся с работы людей уже давно иссяк. Нет неудобных взглядов и неудобных вопросов. Сонный кассир молча пробивает товар, и ты можешь быть свободен до той поры, пока не понадобится выйти снова. Сейчас давно налаженная, и от того удобная схема ломается, когда возле тележки останавливается невысокая девушка и смотрит на него печальными глазами. На автомате подмечает, что тушь в уголках глаз не сильно, но потекла. Такие вещи нюхом чует, как и перепады чужого настроения, как и беду, случившуюся с кем-то другим. Не отреагировать не может, хотя внешне остается спокойным. Просто не уходит, награждая девушку вопросительным молчанием. — Простите, эм… вы сгребли весь шоколад. Если я не куплю себе любимую шоколадку прямо сейчас, я расплачусь, а я, знаете ли, готова за нее даже драться, но не то, что бы я хочу с вами драться, так что можно мне у вас просто взять одну? Пожалуйста. Спасибо. «Простите. Пожалуйста. Спасибо». А она не из пугливых. Он еще ничего не ответил, а она не только пригрозить успела, но и столько вежливых слов наговорила. То ли из-за опаски — выглядит он не особо дружелюбно, а тщательно подобранные слова должны его, по идее, усмирить, — то ли это банальное воспитание. Скорее, второе: из-под под ее полурасстегнутого пальто выглядывает клетчатая юбка, какую носят приличные девушки и те, кто пытается таковыми казаться. Лицом на школьницу не похожа, видно, что гораздо старше, и сумочка довольно дорогая, из натуральной кожи. По обляпанным грязными каплями луж ботинкам, по тому, как на ногах еле держится, а главное, по тому, как устало и несчастно смотрит, понимает, что держится она из последних сил, поэтому берет в охапку все шоколадки, какие только помещаются в руки, и молча протягивает их ей. Парочка падает обратно в тележку, а он все стоит столбом с таким видом, будто не шоколадки обычные в руках держит, а аптечку для тяжело раненного. — Спасибо, — повторяет она, и, игнорируя его старания, ныряет в тележку, раскапывая ее до самого дна, пока не находит горький Бабаевский и не выдыхает спокойно. Она кивает ему, зажимая шоколадку в руке, и быстро уходит. Он же переводит взгляд на пустые полки и, сжалившись над всеми несчастными девушками, которые придут сюда в надежде подсластить свою нелегкую жизнь, возвращает пару шоколадок на место. Они сталкиваются снова в отделе с консервами. Она едва не роняет банку маринованных огурцов — он ловко их ловит и вкладывает ей в руку, получая ожидаемое «Спасибо» и намек на улыбку. Девушка была напряжена, когда выторговывала шоколадку, сейчас же плечи у нее опустились, да и хватка на огурцах была довольно слабой. Как бы не уронила. Он не собирался за ней следить. Они разошлись по разным отделам, и последнее, о чем он думал, так это о том, что они снова что-то не поделят. — У вас, наверное, корпоратив или другое не менее важное мероприятие, — она кивает на мясо, которым он забил тележку до верху, — но я чувствую, что начинаю заболевать, и мне не помешала бы куриная грудка на бульон. Надеюсь, поделитесь? Не имея слов, он только кивает и завороженно наблюдает за тем, как тщательно она отбирает компанию «производителя» и дату «производства», как пытается принюхаться сквозь целлофан, примерно взвесить упаковку на ладони и отобрать лучший вариант. Он с мясом не церемонился, ел все, даже задохнувшееся или просто откровенно несвежее, но девушкам, особенно хозяюшкам, такое не подходит, поэтому он даже не думает ее торопить. По его прикидкам, он должен был уже минут десять назад оказаться на кассе, но с незнакомкой поход в магазин неожиданно затягивался, и это не воспринималось как нечто ужасное. Если так подумать, ему ведь и некуда торопиться. Дома его, кроме кошки, никто не ждет. Время настолько позднее, что пустых полок много — особенно с хлебобулочными изделиями. Но меньше всего он ожидает увидеть, что в холодильнике с мороженым осталось всего ничего, и всю эту малость незнакомка начинает планомерно вычищать, пытаясь удержать всеми руками и подбородком, потому что корзинку по какой-то причине не взяла. — Я помогу, — он произносит первые за это время слова. Подставляет ей тележку, куда она, немного подумав, перекладывает мороженое. Банку с огурцами, упаковку курицы и шоколадку продолжает прижимать к себе. — Я на кассу самообслуживания хотела… Напомните мне у вас забрать. Но он больше ничего не собирался покупать, да ей, кажется, на все желаемое средств не хватает, так что к кассам они направляются почти сразу. Незнакомка уносит все к своей кассе в два захода и пробивает пакет. О ней, казалось бы, можно забыть, больше не волноваться. Но совсем рядом объявляются подозрительные личности, которые пристают к кассирше, и, вполне возможно, на этом могут не остановиться. О чем Владимир думает, когда выкидывает подозрительных личностей из магазина, разбив телом одного из них рекламный стенд напротив входа? Да ни о чем. Им движет лишь желание защитить, и ничего более. В голове блаженная пустота, из горла на мгновение вырывается тихий победный рык. Нормальных людей это пугает. А девушка из магазина, сжимая в одной руке пакет, подходит к нему вдруг и аккуратно касается окровавленных костяшек пальцев. Интересуется понимающе так, сочувствующе: — Сбил? — Кровь не моя. — Это хорошо… Она достает шоколадку, разворачивая ее тут же и отламывает полоску, не отводя спокойного взгляда от гопоты. Никаких тебе криков, никакого удивления, осуждения, страха, как будто видела такое сотню раз, и за сотню раз ей это ужасно наскучило. Владимир не желает больше задерживаться и направляется к дому, замечая, что девушка следует за ним, громко грызя шоколад. От первого же укуса настроение ее поднимается: походка становится увереннее и тверже, а улыбка на испачканных шоколадом губах так и сияет. Он старается на девушку не подглядывать слишком часто, но запах шоколада вызывает голод. Доставать покупку из спортивных сумок не очень удобно, поэтому он наклоняется к девушке и спрашивает как можно дружелюбнее: — Поделишься? Сама просьба кажется абсурдной, но никого из них она не смущает. Девушка отдает ему кусочек с таким видом, будто давно ждала, когда же он решится попросить. А потом тихо смеется, слегка ударив его в плечо: — Вот ты какой хитрый, у самого сумка целая, а поесть у меня просишь. И не стыдно тебе? Изменения разительны. На место усталости пришла легкость и веселость. Она говорила с ним, как со старым приятелем, ничего о нем не зная. Но чуйка говорила: не верь. Только отчаянно одинокий человек будет заговаривать с первым встречным в столь поздний час. Только человек, которому плевать на свою жизнь, будет спокойно отдавать то, за что был готов драться секунду назад. Поэтому на легкость Владимир не ведется. Знает, что лезть не имеет права, но все равно спрашивает: — Что с тобой случилось? Она складывает обертку шоколадки, убирает ее в пакет. А затем достает банку огурцов и протягивает ему с просьбой открыть. Он никогда в жизни не видел, чтобы человек был голоден и несчастен настолько, чтобы есть на улице, зимой, огурцы пальцами прямо из банки. Предварительно пшикнув на эти пальцы антисептиком. Ей, определенно, нужна помощь, но она будет делать вид, что нет. — Жизнь, — выдает она банальнейший из всех ответов. — С тобой что, такого не бывало? Он просит пшикнуть на руки и ему и бессовестно отбирает у нее один огурец. Сумки с провизией оттягивают плечи, но это так неважно по сравнению с необходимостью побыть с незнакомкой рядом и не дать ей совершить глупость. Сколько душ он так спас, просто не пройдя мимо. Скольких людей оттащил от края, а вот себя когда-то спасти не смог. Это пришлось делать другому человеку. — Бывало. Потом они открывают мороженое, пусть и есть его после огурцов, да еще и зимой, не лучшая идея. Просто в этот момент ничего не может их остановить. Он потакает ее маленьким желаниям, внимательно следя за ее мимикой. Девушка все еще расслаблена и беззаботна, но за этим кроется все еще кровоточащая рана. Он чувствует ее боль. Владимир хочет отвести новую знакомую в тепло, но все встречающиеся им на пути магазины и кафе закрыты, а приводить ее к себе домой — верх глупости. — Проводить тебя? — спрашивает он осторожно. Она подхватывает его под руку, и в ту же секунду из нее будто вытаскивают батарейки. Она опирается на него всем весом, едва переставляя ноги, и шепчет тихо, несчастно: — Проводи. Пожалуйста. И он подчиняется, хоть это и может быть ловушкой. Потому что девушке нужна помощь, а отказать в помощи он не может никому. Даже злейшему врагу.