Чашка чая

Элис Лонсдейл (в девичестве Парслоу) пользовалась у своего троюродного племянника бесконечным уважением, смешанным с боязнью и робким восторгом. Она казалась ему несгибаемой женщиной, которую ничто и никогда не сможет подкосить. Поэтому Роджер очень удивился, когда тётушка сперва начала неважно выглядеть — лицо её совсем побледнело, и ходьба ей, казалось, давалась с трудом. Говорить она стала намного тише обычного, да и голос изменился — звучал глухо и хрипло. Разговаривать ей мешал и сухой кашель, раз за разом вырывавшийся из лёгких. Видно было, как она тщетно старается сдерживать его. В один день миссис Лонсдейл даже не покинула своей комнаты. От волнения Роджер не мог найти себе места. *** Вечером он неспеша шёл по коридору Иордан-колледжа. Роджер частенько бывал неуклюж, но тогда изо всех сил старался быть осторожным, чтобы не уронить свою ношу — поднос. С него всё норовил съехать (так, во всяком случае, мерещилось) маленький чайник в компании чашки и позвякивающей в ней оловянной ложки. Салсилия в форме таксы семенила впереди, чтобы не мешаться под ногами. Когда они остановились у закрытой двери, Салсилия обернулась дятлом и постучала в неё острым клювом. — Просила же не беспокоить меня, — раздалось негромкое ворчание из комнаты. Звякнула щеколда, и на пороге появилась раздражённая миссис Лонсдейл. — Роджер? — раздражение сменилось удивлением. — Ты-то что тут делаешь? — Здравствуйте, тётя Элис, — пролепетал мальчик, отчего-то вдруг растерявшись. — Я знаю, что Вы сейчас болеете и совсем не хотел Вас тревожить... Но подумал, что стоит принести Вам чай. — Чай? — Ага, с мёдом и лимоном. Обычно Вы делаете такой, когда я болею... Роджер опустил взгляд в пол, словно чем-то провинился. Он не заметил, как лицо миссис Лонсдейл ненадолго значительно смягчилось. Она откашлялась, прежде чем начать говорить. — Кхм-кхм, что ж, не стой здесь. Заходи, раз пришёл, — и она пропустила племянника к себе. Её деймон, ретривер по имени Бен, лишь взглядом удостоил подошедшую к нему Салсилию, которая успела снова стать таксой. Затем он вернулся к прежнему своему состоянию: положил голову на лапы и прикрыл глаза. Впрочем, он не имел ничего против того, чтобы Салсилия примостилась рядом. — Как Вы себя чувствуете? — спросил Роджер, поставив поднос на стол. — Неплохо. Правдивым этот короткий ответ не показался. — Я могу принести Вам что-нибудь. Вам нужны лекарства? Или ещё одно одеяло, чтобы было теплее? Или грелку? Или, может... — Нет, Роджер, спасибо. — Если надо, я могу всё-всё сделать. Вы только скажите — и тогда сразу... — Мне. Ничего. Не нужно. — Ладно, — протянул Роджер, разочарованный тем, что не может ничем помочь. — Простите, что Вам пришлось вставать из-за меня. Садитесь, я всё сделаю сам. Миссис Лонсдейл опустилась в скрипучее кресло и плотнее закуталась в старую шаль. Роджер схватился за чайник и едва не расплескал его содержимое. На пару мгновений мальчик замер, ожидая, что сейчас его отчитают за поспешность, но пронесло. Он расслабился и продолжил хлопотать, не догадываясь о том, с каким умилением наблюдает за ним миссис Лонсдейл. В кружке лежали два крупных, не самых аккуратно нарезанных ломтика лимона, щедро политых мёдом. Роджер залил их чаем, уже успевшим подостыть, и всё перемешал. Вверх поднимался лёгкий пар. Запахло имбирём и гвоздикой. — Поправляйтесь скорее, тётя Элис, — Роджер подошёл к ней осторожно протянул заполненную почти до самых краёв чашку. С водой он переборщил. Миссис Лонсдейл сдержанно улыбнулась. А улыбалась она редко. — Спасибо тебе.