Одна ночь

      Если бы не стальные нервы и желудок из того же материала, Аббаккио никогда и шагу бы не ступил ни в полицию, ни в мафию.       Но даже для него бывали ночи, подобные этой. Когда он видел за закрытыми веками лицо бывшего напарника со стеклянным взглядом, когда его чуть детские черты сменялись на мягкое, опечаленное и столь же неподвижное лицо Буччеллати. И единственное, что пожирало изнутри, было собственное бессилие, это мерзкое чувство, в котором ты ощущаешь, что не можешь абсолютно ничего, что этот мир гораздо сильнее тебя. И смысла винить в этом судьбу никакого не было, это лишь его вина, он оказался недостаточно хорош, чтобы спасти жизни тех, кто был ему дорог.       Резко открыв глаза, Леоне сел на кровати и прислонил тыльную сторону руки к губам. Нет, он не пошел бы радовать унитаз своим лицом, для этого ему пришлось бы спиться до того состояния, в котором он был четыре года назад. До состояния, когда он едва осознавал, где находился и кем являлся.       Пристальный взгляд внимательно изучал каждую черту чужого лица и, стоило их глазам пересечься, Аббаккио тут же одернул руку от лица. Он прекрасно понимал, почему Буччеллати не спит, по точно той же причине, по которой проснулся и он.       – Давно не спишь? – он не собирался задавать те вопросы, на какие ответы не дал бы сам.       – Некоторое время, – уклончиво ответил Бруно и медленно коснулся пальцами оголенной кожи бока Леоне, словно старался не спугнуть его.       В темноте это движение было едва различимо и, лишь вздрогнув от касания, мужчина обратил внимание на то, насколько загнанно дышал. Кажется, его состояние было гораздо более очевидно, чем ему бы хотелось. Впрочем, не то что бы ему было, что скрывать от человека перед ним, всё же это единственный, кому можно было доверить всего себя без остатка.       – Пойдём на кухню? Я заварю чай, – он понимал, что не уснёт в ближайшее время, а раз не спал не только он, им будет полезно сменить обстановку и отвлечься от всего лежащего на плечах мёртвым грузом.       Короткий кивок.       По узорному плафону настенного бра расползся свет, мягкие лучи которого озаряли небольшую кухню до полутьмы. Металлический, чуть потрепанный жизнью чайник опустился на огонь, обещая дать о себе знать пронзительным свистом по готовности воды внутри. Один из шкафчиков на стене был полностью заполнен банками с различными сушеными травами, две прозрачные чашки наполовину заполнились лёгкими листами мяты и мелиссы, цветком ромашки.       – Когда ты начал увлекаться чаем? – Бруно давно заметил склонность партнёра к коллекционированию различных видов заварок для напитка, просто никогда не думал, с чего именно это началось.       – Когда почувствовал, что мне не хватает вкуса, – Аббаккио плотно закрыл банки и убрал на место. – Алкоголь… Притупил его? Воды казалось недостаточно, кофе не тот напиток, который я мог бы пить в больших количествах, также как и сладкие напитки. Чай приятно пахнет, после него казалось, что у еды чуть больше вкуса. Впрочем, со временем это и вправду стало так.       Ещё до того, как чайник засвистел и прервал тягучую атмосферу, разлившуюся по кухне, Леоне снял его с огня и выключил плиту. Одна из чашек опустилась прямо перед Буччеллати, а на соседний стул опустился «повар», демонстрирующий потрясающие навыки готовки этой ночью.       – Может, странно такое говорить, но… Могу понять. Только в какой-то момент безвкусной стала не еда, а жизнь, – Бруно проследил взглядом за тем, как на поверхности напитка всплыл цветок ромашки и улыбнулся уголками губ. – Ты… Вкусный.       Хитрый прищур заставил Аббаккио легко усмехнуться, он опустился за стол сбоку от мужчины, когда протянул ложку в его сторону.       – Правда? Мне кажется, у тебя просто вкус испортился, – рассмеявшись вслух, он коснулся ладонями чашки, ощущая, как вмиг охладевшие пальцы начинают постепенно отогреваться.       – Даже если испортился, мне нравится. Некоторым по вкусу странные вещи, но я считаю, такому партнёру, который готовит столь потрясающий чай, многие позавидуют.       – О, значит, так? Тогда тем более стоит позавидовать тому, кто этот чай пьёт, – Леоне сделал пару небольших глотков и перевел взгляд на окно, туда, где тянулась ясная безоблачная ночь и свет луны освещал улицы Италии.       Быть честным, он никогда не считал себя хорошим партнёром, да и человеком в целом. И наверняка бы думал об отношениях с Буччеллати, как о счастливой случайности, если бы совсем его ни во что не ставил. Они были знакомы слишком долго, этот человек смог заслужить не только бесконечное уважение, но ещё и доверие. В той самой степени, в которой можно без страха шагнуть в пропасть и быть уверенным, что тебя поймают. Рядом с Бруно началась новая жизнь, он же стал тем, ради кого Аббаккио заново научился дышать, после чего тем, рядом с кем хотелось продолжать дышать.       – Бруно… Ты о чем-нибудь жалел в своей жизни? – этот вопрос не совсем соответствовал цели расслабиться, просто хотелось привести мысли в порядок.       Начало их отношений, может, было совсем спонтанным, а может результатом долгого пути, что они прошли за прошедшее время. Первый шаг, словно случайное соприкосновение рук, небольшой эксперимент, чтобы уловить побольше тактильного контакта и убедиться, что другой не уберёт свою ладонь. Второй шаг, при каждой новой встрече они так долго смотрели друг на друга, будто видели впервые. Миста тогда кричал, чтобы они наконец-то поцеловались, Наранча не понимал, о ком вообще идёт речь, а Аббаккио просил всех заткнуться в попытке скрыть смущение. Третьим шагом неожиданно стали поцелуи. Стоило лишь подойти, уверенно спросить о согласии и услышать положительный ответ, даже без уточнения, на что соглашаться-то надо было. Первого поцелуя оказалось достаточно, он расставил все точки над i и закрыл пробелы в истории, говорил о чувствах гораздо понятнее, чем кому-то слова. Где-то после того, как Бруно несколько раз случайно назвал Аббаккио при всех «любовь моя», а тот в ответ на постоянной основе стал звать его по имени, догадались абсолютно все. Возможно, они всё прекрасно понимали и раньше, просто в этот раз даже у Наранчи не осталось никаких вопросов к тому, в каких отношениях состоят эти двое.       – Я много об этом думал, – Буччеллати видел, как напряглась челюсть Леоне, скользнул взглядом по его розовым губам и бледному лицу. – Я бы мог многое изменить в жизни, если бы начал всё сначала. Защитить отца, не лезть во все разборки мафии, прожить тихую и счастливую жизнь. Возможно, начать отношения с красивой женщиной. Только тогда я бы не сидел сейчас здесь с тобой, не видел Джорно в качестве нашего дона, не смог бы видеть ребят в свободные минуты. И я бы об этом жалел. Сейчас же мне жалеть не о чем. Что насчёт тебя?       Возможно, Аббаккио выдохнул даже слишком расслабленно, на что получил тихий смешок и ни капли этому не смутился.       – Только о том, что ещё ни разу не поцеловал тебя за эту ночь, amore mio, – единственная мысль в голове Леоне, когда он поднялся, встал перед Буччеллати и взял его лицо в ладони, была о том, насколько же сильно он любит этого мужчину.       Прикосновение мягких губ, смуглая рука путалась в серебристых волосах, привкус мяты во рту. Редкий случай, когда после поцелуя не придётся просить средство для снятия макияжа, чтобы убрать следы чёрной помады с лица. Естественно, Бруно очень даже нравились следы на своём и чужом теле, хоть от помады, хоть засосы и укусы, которые они оба позволяли на себе оставлять, просто возвращаться на важное собрание в состоянии, когда волосы взъерошены, а лицо покрыто поцелуями, было несколько неудобно и отвлекало от основной темы.       – Бруно… – Аббаккио едва не задохнулся, когда горячие прикосновения губ перешли с лица на открытую шею и плечи. – Чтобы я больше не слышал упоминание имени Джованны за этим столом.       – Он же тебе нравится, – по всему телу пробежали мурашки, когда холодные руки забрались под пижамную футболку и провели прямо над резинкой штанов. – У тебя были бы более теплые руки, если бы ты спал не только в штанах.       – Он..! Мерзкий мальчишка, наглый, не знающий границ своих возможностей, – Леоне едва не взвился, однако всё же переставил свой стул ближе к стулу Буччеллати и наконец-то сел. – Но, возможно, он стал немного лучше от твоего влияния. И без футболки удобнее.       Бруно тихо рассмеялся. Кому, как ни ему знать, что Аббаккио стал теплее относиться ко всей их компании, затем и к Джорно. Ведь это благодаря ему пополнилась коллекция сушеных трав для чая, они даже не полетели об его голову, а как он реагировал, стоило хоть кому-то незнакомому поднять руку в сторону босса и поставить под сомнение его защиту. Леоне был гораздо более нежным и заботливым, чем хотел того признавать.       – Верю на слово, – он отпил напиток с двумя ложками сахара и пощурился, словно довольный кот. – Ты потрясающий человек, Леоне Аббаккио.       Вот так всегда, Буччеллати делал комплименты, словно его слова были общеизвестной истиной. А затем смотрел так хитро-хитро, ожидая чужой реакции, лишь ради него приходилось притворяться ни капли не польщенным, после чего всё же сдаваться и улыбаться в ответ.       – Ты такой же, – вслед за этими словами они зевнули почти одновременно.       Всего за пару часов мир рассыпался и выстроился обратно по маленьким кусочкам, скопившийся страх превратился в непередаваемую нежность и карамельно-тягучее чувство любви. Усталость вновь вступила в свои владения и стоило возвращаться в кровать, если они не хотели уснуть прямо за столом.       В ночи, подобные этой, Леоне видел перед собой лицо Бруно и его мягкую улыбку и знал, что, если он закроет глаза, всё это никуда не пропадёт.