Холодный май

Май в этом году выдаётся слишком холодным. Порывы пронизывающего ветра то и дело пытаются сорвать одежду и растрепать волосы. Земо плотнее кутается в шарф, поднимает воротник — и толкает скрипучую калитку. Он медленно бредёт по дорожке, осматривается по сторонам. Опавшие фиолетовые цветы сирени рывками затягивают в себя маленькие пыльные смерчи. Шорох шагов глушится могильными плитами. Белые, серые, с цветными прожилками, в мелкую крапинку — и на многих повторяется одна дата: шестое мая. Этот путь он пройдёт с закрытыми глазами. Пятый поворот направо, потом до круга, в центре которого установлен большой ангел, оплетённый плющом, потом снова поворот направо. Земо приседает на корточки около могилы и проводит пальцами по изображению на надгробии. Фото из их семейного альбома. Он закрывает глаза и вспоминает, как на дне рождения Карла его отец, жена и сын позируют ему. Генрих пытается удержать непоседливого Карла, Хайке заливисто смеётся. На фото они счастливые, улыбающиеся, живые. Раз за разом за прошедшие годы, особенно в мае, он проваливается в воспоминания, и сегодняшний день — не исключение. Вот они всей семьёй едут на пикник в загородный дом. Вот он приклеивает отломанную у фигурки Железного Человека руку, пока заплаканный Карл спит, свернувшись калачиком на диване. Вот он пытается поднять обломок стены, сдирая руки в кровь. Земо открывает глаза и смотрит на шрамы, покрывающие ладони, перебивающие линии жизни, судьбы, любви, и не может отделаться от ощущения, что это трещины, раскалывающие его изнутри. Осторожно поправляет принесённые цветы, пытается зажечь свечи. Пламя зажигалки постоянно гаснет, задуваемое непокорным ветром. На гранитную плиту ложится тень, и маленькие ладошки сжимают его плечи. Малыш обходит его, приседает и повисает на шее, что-то спрашивает про своего братика, мол он же тут, под землёй, но Земо не отвечает, слёзы текут по щекам. Он притягивает ребёнка ближе, обнимает и утыкается носом в смешную шапочку. Джеймс опускается на землю рядом с ними. Земо чувствует, как у него забирают зажигалку и греют озябшие пальцы тёплым дыханием. Он безмерно счастлив, что не одинок в своём горе и есть те, кто не даёт ему расколоться на куски окончательно.