Но ничто в жизни не может продолжаться вечно.
Порыв твоих мыслей прерывает голос: — Мам, так что ты мне скажешь? — Что, прости? — Ты конечно же меня не слушала. Стыдно. Стыдно, что в твоих забвениях ты теряешь связь с собственным сыном. Нужно приходить в себя. — Да, дорогой. Так что ты хотел сказать про эту Наташу? — Машу, мам. Ты снова в своих мыслях… — Глеб тяжело вздыхает и ставит на столик наполненный бокал вина. Когда твоему сыну исполнилось 20? Тебе кажется, что ты этого даже не заметила. Нет, ты конечно его поздравляла, ты была с ним. Но и не с ним. Ты каждый день была с ней. С той, которой рядом больше нет и никогда не будет. И даже сейчас, когда вы выбрались вдвоём на небольшой уикенд. Точнее было бы сейчас понять, что ты никуда не выбиралась, а уже такой взрослый сын тебя буквально вытащил за шкирку из твоей берлоги и сказал, что вам стоило бы поговорить. И что у него есть важные новости. Ну что ж, это хоть немного могло тебя вытянуть… Хотя кому врать? Ты была уже много лет в состоянии депрессии. Ровно с того ужасного дня. — Хорошо, Маша. — Возвращаешься в реальность, редкий случай. — Глеб, прости… Прости меня, мне сложно сосредоточиться… Ищешь сострадания? Зачем тебе оно? Ты же ясно понимаешь, что жалость ещё ни разу никого не возвращала к жизни. — Я знаю, мам. Именно поэтому я и купил нам билеты. — Парень подошёл и подергал тебя за плечо. — Мам, война закончилась год назад. Ее больше нет. — Я знаю, дорогой. Я знаю. — Обнимаешь его одной рукой. — Просто для тех, кто ее видел своими глазами, очень сложно это понять. Делаешь паузу, чтоб собрать мысли в кучу и дать себе четкий пинок под зад. Твоему сыну нужна помощь, в данный момент именно твоя. Ты не можешь потерять ещё и его. — Хорошо. Прости. Я тебя слушаю, — поворачиваешь на него голову, коротко улыбаешься. — Так что там с Машей? — Мам. — Парень явно чувствует себя не в своей тарелке, начинает переминаться с ноги на ногу и ты четко понимаешь, что ему очень неудобно. — Мне кажется, я ее люблю и… — Глеб, когда любишь, сомнений не существует. — Говоришь это так четко, будто сама никогда не сомневалась. Да что за глупости! — Мама, у меня нет сомнений! — Его щеки начинают краснеть, но Глеб сиюсекундно берет себя в руки и продолжает. — Я решил… Точнее, я готов. Я готов сделать ей предложение. — Ну что ж… — Немного выдыхаешь ты, понимая, что никаких более странных новостей ты от сына не должна услышать, по твоим подсчетам. — Я обещаю не быть коварной свекровью, и не пить кровь Маше, если ты переживаешь об этом. Ты парень уже взрослый я думаю что мамин совет пара она тебе или нет тебе вряд ли нужен. Тем более такой мамы как я. Все таки мама — не та, что роди. — Не та, что родила, а та, что в первый класс водила. Я помню. — Сын отчеканил слова так, будто это его молитва перед сном. Тебе стало даже на секунду обидно, но через эту самую секунду ты вспомнила, что никогда не являлась образцово-показательной мамой, в отличии от.НЕ ДУМАТЬ, РИТА, НЕ ДУМАТЬ.
— Мам, дело не в том… А в том, что я боюсь того, что в неё влюблён мой лучший друг. Мы ведь все в одной компании. И понимаешь… — он не успевает договорить, как ты буквально чувствуешь, что твой собственный сын наступает на твой собственный след. — Понимаю. — Поэтому я не знаю, как это. Как мне. — Глеб! Насколько сильно ты ее любишь? — Больше всего на свете! — Он ведь даже не думает перед ответом. — Я тоже когда-то любила больше всего на. — Останавливаешься, ведь можешь снова угодить в тьму воспоминаний. — Я поэтому и спрашиваю тебя. Я во всем сомневаюсь… Что будет не так, что не получится. Что она выберет его. — А представь, что вокруг война. — Убегаешь в эту тему? Тебе же так удобнее, верно? Ты не можешь о ней говорить, но ты говоришь о ней постоянно. — Мам, но война. — Закончилась, я знаю. Но ты никогда полностью не поймешь потерь, которые мы понесли в этой войне… — Твой голос становится тише, ты снова стараешься не давать себе упасть в воспоминания, ведь сын рядом и ему сейчас нужна помощь, не тебе. — Мам, я никогда не знал, кого именно ты потеряла в этой войне. — А почему ты решил что я кого-то потеряла? — Какой очевидный ответ ты сейчас должна получить? Какой глупый вопрос ты сейчас задала? — Ладно, прости. Я понимаю. В этой войне я потеряла любовь и поняла, что именно она была настоящей. — Как ты это поняла? Бриз переставал долетать до лица женщины, а воздух становился все тяжелее. Небо все сильнее укутывали темные тучи, а это означало, что урагану быть.