Ловец снов

      Пугало откидывается на спинку стула и, отложив инструмент в сторону, удовлетворённо осматривает результат своего труда. Заметив царапину рядом с фильтром, он втирает в неё остатки пасты, пока трещина не становится совсем незаметной. Из-за нарушенного кровотока холодок по коже, шрамы ноют — значит, ночь подходит к концу. Предрассветные часы самые прохладные, а здесь, к тому же, весьма паршивенькое отопление. Крейн уверяет себя, что не устал, но тело чувствует такие вещи намного острее. Этот город кишит хищниками, и все они ведут преимущественно ночной образ жизни. Пугало — не исключение, но если хочется встретить следующее утро без ломаной боли в теле, то лучше прислушаться к желаниям своего организма, верно?       Закончив, Пугало неопределённо хмыкает: с расстояния вытянутой руки выглядит неплохо. Он аккуратно надевает маску на манекен. Это своего рода алтарь, который он собирал много лет. Здесь покоятся все его лица — ну, почти все — и теперь в его коллекции стало на одно больше. Не очень-то хочется оставлять его просто так лежать на столе.       Вот теперь точно всё.       Зябко ведёт плечами, разминая мышцы. Громко щёлкают шейные позвонки. Чёрт, как же всё-таки холодно.       Эта мысль посещает его ещё несколько раз пока он блуждает в потёмках — в окно он видел, как загоралась алая полоска рассвета, — открывает кран на кухне, вливает в себя холодную воду и понимает, что туман в голове и одеревенелость мышц не развеются как-нибудь сами по себе. Придётся заставить себя заснуть. На пути в спальню спотыкается обо что-то мягкое, лёгкое, и он бы отпихнул это куда подальше, если бы не желание изучать любой предмет, внезапно и без предупреждения пробравшийся на его территорию. Объектом его раздражения — ой, исследования — оказывается какая-то тряпка. Футболка. Хорошо. Без задней мысли Пугало ныряет в этот гигантский кусок ткани. Достаточный, чтобы сохранить хотя бы немного тепла, да и когда это Крейна вообще волновало, что на нём надето, даже если вещь не его? Наконец, он плетётся в свою спальню. К ещё одной бытовой проблеме, кроме кое-как работающего отопления, условно можно прибавить мебель, потому что Пугало не уверен, что проблема в ней, а не в чутком сне другого человека: кровать едва ли скрипнула, а он уже оказывается припечатанным чужим телом к постели, с руками, крепко сцепленными над головой.       Чёртов Рыцарь с его чертовски беспокойным сном.       Джейсон сидит сверху, смотрит на него так, будто прямо сейчас вывернет кисти рук, если Пугало шевельнётся. Но он этого не делает — просто немного ослабляет хватку.       — Чёрт, — Тодд виновато отводит взгляд в сторону. — Мне приснилось, что ты снова тыкал в меня этими своими иглами.       Пугало клонит голову вбок, вдруг заинтересованный деталями кошмара, или всё же невербально требуя, чтобы его отпустили, и хрипит:       — Доброе утро, — Рыцарь будто и не думает отпускать его. Пытливый взгляд скользит по рукам, лицу, телу, чтобы лишний раз убедиться, что реальность отличается от кошмара. Пугало стойко выносит эту проверку, но стоит ей затянуться, а расстоянию между ними сократиться достаточно сильно, как он намекающе качает головой: — Можешь слезть с меня.       В ответ Тодд сдувает свисающую на глаза прядь и… отпускает, устало отворачиваясь к окну.       — Классная футболка, — напоследок сквозь сон мычит Джейсон. — Знаешь чья?       Пугало игнорирует. Пусть в следующий раз складывает свои вещи.

***

      Утро наступает ближе к полудню. Джейсон щурится на свету и лениво потягивается, морально готовясь к неизбежному подъёму. Крейну не повезло: спина Тодда очень хорошо закрывала его от солнечных лучей, поэтому, стоило Джейсону встать, как психопат тихо завозился, отворачиваясь. Кроме того, что Пугало позаимствовал его футболку, что-то не так. Его шлем не на своём месте. Впрочем, Джейсон подозревает, где его можно найти.       Мастерская захламлена сильнее других, хотя это и не мастерская вовсе, просто так легче её называть. На настенной карте Готэм-Сити иногда появляются новые отметки. Поскрипывает радио. Пугало возится здесь со своими механизмами. Записки, тетради и обрывки листов соседствуют с обвязкой и ёмкостями с токсином. И книги. Много книг. Шлем Рыцаря закреплён на манеке, в одном ряду со старыми масками. Своеобразное зрелище, созданное больным разумом, но, признаться, весьма интересное выражение благодарности. Или привязанности. Должно ли это чувство принадлежности к чему-то жуткому пугать Джейсона? Не пугает. Он протягивает к шлему руку и осторожно проводит пальцем по блестящей панели, затаив дыхание.       — Ты починил его, — остановившись в дверях спальни произносит Тодд, будто чтобы убедиться, что глаза его не обманули. Сам не знает, с какой интонацией: удивление, вопрос или просто констатация факта.       — Я постарался соединить все осколки, — цепляясь за остатки сна урчит Пугало, недовольный тем, что его потревожили. — Больше я ничего не трогал.       Сам он больше разбирается в механике, нежели в электронике, но немного поковыряться в лицевой панели и затереть пару трещин на самом деле не так уж и сложно. Орудуя пинцетом, он несколько часов возился с осколками, словно с фрагментами паззла, пока не вернул их в первоначальную форму. Пугало прячет лицо в согнутых на подушке руках и ворочается, подставляя солнечным лучам спину. Не то чтобы он ревнует, но с недавних пор в его логове начали появляться новые вещи. И если Рыцарь всё же решил отблагодарить его завтраком, то это не так уж и плохо.       Утро всё-таки наступило.