И тьма, и свет в твоей душе

      — То есть, мне не обязательно сидеть в позе лотоса? — недоверчиво спрашивала Касуми, в глубине души очень сильно надеясь на положительный ответ. Её всегда глубоко шокировала нужда всех сенсеев и многих других людей сидеть сами с вывернутыми ногами, словно безвозвратно переломали себе кости в грудном возрасте. И главное они заставляли других делать то же самое для якобы расслабления.       Айзен, к облегчению леди, утвердительно кивнул, легко и светло улыбаясь.       — Ты должна сесть так, как тебе удобно, — объяснял первый офицер девушке, что сидела напротив посреди одного из полигонов на территории его дивизиона прямо на земле. Впрочем, мужчина и сам не особенно переживал о том, что может запачкать своё шихакушо и хаори, о котором так горячо радел главнокомандующий Готей-13. — Поза лотоса просто самая распространённая, но подходит не для всех. Чтобы погрузиться в свой мир не обязательно насильствовать над собственными ногами.       Тайра готова была расцеловать за эти слова Соуске, но вовремя сдержалась, решив поразмышлять серьёзно на другую тему.       — Но с погружением у меня всё нормально…       — Разве?       Ох и не понравилась Касуми это его «разве?» вкупе с премилой многозначительной улыбочкой, скрывающей шпильку. Леди насупилась, прекрасно понимая, о чём ей сейчас будет рассказывать капитан.       — То, что ты мне рассказала, наталкивает меня только на одну мысль. Ты только заглядываешь в свой мир. Мельком. Бегло. Поверхностный взгляд не даёт тебе разглядеть хоть что-нибудь, поэтому он кажется тебе чистой тьмой.       — И что мне тогда делать?       Айзен вновь улыбнулся так, словно отец, слушавший лепет ребёнка, который всё никак не может уразуметь простейшие истины.       — Только две вещи: перестать бояться тьмы и просто увидеть.       Касуми насупилась ещё больше.       Соуске чуть слышно выдохнул, подаваясь вперёд к хмурой девушке, успешно ловя её мрачный взгляд.       — Пойми, mail sell, дело не в том, что ты боишься. А в том, что не хочешь побороть свой страх.       — Просто я трус, — легко, лаконично и предельно честно призналась леди, совершенно серьёзно взирая в ответ на капитана.       Этой истины она никогда не страшилась. Не гордилась, конечно, но и не врала себе и окружающим. Считала такое глупостью и ещё большей трусостью.       — Хорошо, что ты не отрицаешь это, — похвалил Айзен. — Ты понимаешь свою слабость. Теперь тебе надо её побороть. Твой внутренний мир отражение тебя самой. Чего ты боишься? Своей силы? Тебе ведь не нравится тьма, да? Поэтому ты не принимаешь тот факт, что тьма — это часть твоей силы, важная часть. Получается, ты боишься саму себя? Но разве ты можешь причинить себе боль?       — Нет… — спустя всего несколько секунд молчания ответила Касуми, задумавшись обо всём ещё более крепко, — точно нет…       — Именно. Зов твоего духа это не ловушка. Он на твоей стороне, маленькая принцесса. Ты просто должна послушать его, услышать.       По велению капитана пятого отряда Касуми погрузилась. Привычная картина встретила её — тьма, застилавшая всё вокруг. Липкая и густая. Даже вздохнуть в ней было невероятно тяжело. Она заливалась в глаза, уши, нос и рот, мерзко лизала лицо, просачивалась между корней волос на голове, холодила затылок и сердце. Проникала в любую малейшую дырочку, мельчайшее отверстие, до которого только могла добраться. И душила, душила, душила своей пугающей бесконечностью и пустотой.       Но в этот раз девушка почти твёрдо стояла на чуть подрагивающих ногах, всеми силами заставляя себя не свернуться на твёрдой поверхности под ними калачиком.       Прошло несколько долгих минут. Леди глубоко дышала, как при панической атаке, успокаивая понемногу саму себя. С каждой секундой дрожь пробивала тело всё больше и больше: вместе с тьмой она втягивала в лёгкие жуткие холод. Однако в голове у Тайры снова и снова звучал голос капитана Айзена, точно спасительная мантра.       «Дело не в том, что ты боишься. А в том, что не хочешь побороть свой страх.»       Наконец, через звон тишины в ушах, она услышала зов.       — Увидь меня…       — Где ты?.. — тихо спросила Касуми сиплым, в считанное мгновение надорвавшимся от страха голосом.       Вновь попытавшись восстановить сбившееся дыхание и собравшись с силами, она повторила громче:       — Где ты?!!       — Иди ко мне… — велел, а не просил голос. — Увидь меня…       — Тьма это просто отсутствие света, — вновь звучали в памяти слова Айзена, сказанные перед самым погружением Тайры в свой внутренний мир. — Раз так сильно её боишься, отыщи свет внутри себя.       — Но его там нет…       Сиплый шёпот растаял во тьме. По бледной щеке покатились горячие, обжигающие слёзы. Страшно было так сильно, что болезненный узел, всё это время завязывающийся в животе девушки, тянул так, что в пору было терять сознание.       — Вздор. Все мы не являемся отражением чистого зла или чистого добра. В каждом из нас живёт и тьма, и свет. В нашей душе. Если света нет, стань им. Просто увидь его в себе.       — Я смогу… — тихо произнесла Касуми, стискивая руки в кулаках. — Я смогу…       Она подняла голову и направила уверенный взгляд во тьму.       Шаг. Ещё один. Никакой бездны под ногами. Никакого обрыва, боли и страданий.       Лишь сочная зелёная трава. И цветы.       «Зелёная?»       — Что это за цветы? — звучал голос капитана Айзена будто бы извне.       Может, Касуми задала вопрос в реальности? Даже если и нет голос её разума вдруг обрёл тон и тембр именно этого капитана.       — Это незабудки, — сама себе сказала Касуми, опуская взгляд.       И действительно через тьму стали проглядываться ярко-голубые венчики нежных хрупких цветочков.       Это было изумительно. Целое поле, покрытое незабудками! Но что самое удивительное, Тайра могла их увидеть, но тьма никуда не отступила. Ни солнца, ни луны, ни звёзд, ни других источников света. А цветы всё равно видно, словно бы кто-то нарисовал их на чёрном листе бумаги яркими неоновыми фломастерами.       — Ты видишь? — спросил тот голос.       Касуми подняла голову, направив взгляд вперёд.       — Я вижу.       Посреди поля стояла большая глициния. Извилистый ствол и раскидистые ветви, из которых растут плакучие лианы, густо покрытые розовыми цветочками. Они словно источали мягкое сияние, заменяя небесные источники света. Это дерево было столь прекрасным, что у Касуми вновь потекли слёзы от открывшейся перед ней картиной. Но теперь это были слёзы радости, облегчения и чистого восторга.       Как же прекрасен был её внутренний мир…       И как долго она этого не замечала. Просто не видела! Не могла, не хотела. Боялась.       О, как она была слепа!       Но не только величественная глициния так подействовала на леди. Рядом с ней, под розовым облаком цветов на ветвях, стоял он.       Дух занпакто. Часть её души. Её сила.       Это был высокий мужчина в чёрных плотных одеждах. Угольные волосы струились водопадом по спине до самой поясницы, их верхняя часть была собрана в традиции небожителей искусным платиновым украшением. На поясе висит флейта ди. Почти белое лицо скрывала тёмная вуаль: к низу ткань становилась полупрозрачной, в то время как сверху была почти чёрной, хорошо скрывая глаза и одновременно открывая красивые изящные черты нижней части лица духа.       Даже с полузакрытым ликом и с расстояния в несколько метров Касуми всё равно видела, как сильно он похож на Бьякую.       И её это совсем не удивило.       — Я вижу тебя, — твёрдо повторила Тайра, разжимая, наконец, до ощутимой боли стиснутые в кулаки ладони. На их внутренней части остались видимые — отпечатки-вмятины в форме полумесяца, некоторые из которых уже кровили.       — Здравствуй, моя госпожа, — произносит дух, и его скульптурно очерченные бледновато-розовые губы за вуалью изгибаются в гордой, сдержанной, но истинно счастливой улыбке. — Меня зовут Ями.       Ями протянул руку к Касуми, и та тотчас вложила в неё свою.

***

      С тех пор Касуми смогла сдвинуться с мёртвой точки развития своей силы. Все преподаватели вновь были в всеобщем восторге. Завистники стачивали зубы, скрежеща ими за спиной девушки, захлёбываясь удушливыми волнами собственной желчи. Момо вся светилась от гордости за своего кохая, и даже сама Тайра позволяла себе скромно улыбаться, когда за тренировками с Ями раз за разом росла над собой.       Айзен не оставил подающую огромные надежды леди и стабильно проводил с ней встречи минимум два раза в неделю. Касуми записалась на все дополнительные занятия, которые преподавал капитан пятого отряда, и эти двое очень часто засиживались допоздна за чашечкой чая, обсуждая всё на свете. Совсем скоро девушка призналась себе, что рядом с Соуске ей будто становится легче дышать. Его неподдельная радость за успехи леди и какая-то отеческая забота грели израненное сердце пташки и не могли не привязать его крепкими путами к этому мужчине за столь короткое время.       Ясухиро и Норико больше не беспокоили Касуми. Да и сами не тревожились по поводу её свадьбы. Разве что только из-за слишком больших сроков той самой «проверки чувств». А всё дело было в том, что глава клана Тайра по совету Бьякуи решил принять в семью мальчика-беспризорника с большим потенциалом в силе и духовной, и моральной, ко всему прочему ещё и с талантом к учёбе в самых разных областях. Звали его Акихико, а ныне — Тайра Акихико. Мальчику было восемь лет, теперь его растили как господина и наследника. Так объявил Ясухиро, добавив, что ребёнок лишится этого титула, но не фамилии, в случае, если у нынешнего главы клана всё же родится свой наследник.       Такая практика была распространена у благородных семей, а поэтому никого не удивила. Некоторые старейшины и другие аристократы шептались о том, что у Ясухиро есть родная дочь и наследница, его первенец со всеми вытекающими из этого факта правами. Но совсем скоро было сделано новое заявление, и в этот раз от лица Касуми. Девушка (с совершенно лёгким сердцем) отказалась от своего права первородства и наследования, аргументировав тем, что вскоре станет первой леди дома Кучики. А её дети будут носить другую фамилию, а значит — будут господами другого рода.       Сэйери сразу заимела тёплые отношения с Акихико, несмотря на то, что Ясухиро и Норико настоятельно советовали мальчику сторониться своей родной дочери и внучки. Они дружили почти тайно и были друг другу ближе всех в их огромном поместье, полном множества людей.       Спустя ещё полгода на совете капитанов Готея-13 Бьякую наряду с ещё двумя капитанами избрали для важном миссии далеко за пределами Сейрейтея. Сей поход обещал быть невероятно долгим, о чём мужчина сразу же признался своей невесте. К его удивлению, Касуми восприняла новость спокойно. Даже слишком спокойно, учитывая, какая она эмоциональная и как сильно переживает об их отношениях. Конечно, Кучики не отказывался от своего горячего желания жениться на этой леди и делал всё, что только мог делать такой человек, чтобы хоть как-нибудь расположить к себе девушку, скептически настроенную по поводу их эфемерного, маячившего где-то на самой периферии, потенциально могшего не свершиться брака. И Тайра плавилась от его поцелуев и редких нежных слов, произнесённых наедине, но всегда вновь порастала коркой льда к следующей встрече. Честно пыталась поначалу верить в то, что Кучики полюбит её искренне, чисто и безраздельно, но по мере тяжёлой учёбы и переосмысления вообще всего в своей жизни холодела, точно свой жених.       И Бьякуя беспокоится. И беспокоится сильно, неожиданно для самого себя. Во время своего отсутствия в столице он ни разу не получил и письма от своей кувшинки, хотя раньше она писала ему каждый день во время его даже не затяжных миссий. Зараки скалится, видя ещё более мрачное лицо коллеги. Ну а Куроцучи не упускает шанса уколоть главу благородного клана тем, что его выбила из колеи какая-то девчонка, когда сам Кучики начинает уличать пороки и промахи капитана двенадцатого отряда.       Он возвращается спустя две недели и разговаривает обо всём с леди. Та объясняется — просто не хотела мешать жениху, тревожить его на важном задании, пусть и желала отправить хоть какую-нибудь весточку всем сердцем. Кучики это принимает (ведь много раз до настаивал на том, что все эти «розовые сопли» и излишние переживания леди только вредят её нервной системе; а ему самому и подавно не нужны). И вроде всё как всегда: целует и встречает какой-никакой ответ, разговаривает, вдруг почему-то ищет встреч ещё чаще.       На приём в честь возвращения капитана Кучики Касуми неожиданно приходит не в традиционных одеждах, а в самом настоящем изумрудном струящемся платье с кружевными рукавами фасона из Мира Живых. Она уверена в себе, держит спину ровно, сносит шепотки с достоинством и совсем не реагирует на очевидную агрессию отца, который словно бы лично оскорблён внешним видом дочери. Бьякуя защищает невесту перед всеми всего несколькими словами, объявляя во всеуслышание о том, как восхитительно, по его мнению, выглядит его будущая супруга. Пусть сам он — воспитанник глубоко традиционной семьи — находился в замешательстве, мужчина не мог не признать факт того, что Касуми в этот день была поистине прекрасна.       Кто знает, может это сладостно-болезненное тянущее чувство в груди, возникшее в этот момент, и ознаменовало начало цветения в отмёршем сердце сильнейшего из всех чувств?       Вечер действительно омрачает лишь одно событие. Мацуи неожиданно становится плохо, и Касуми вдруг оказывает ей помощь, в том числе с помощью кайдо. Бьякуя словно впервые видит, насколько девушка стала хороша в управлении собственными духовными силами. Как она выросла за эти два с половиной года из трусишки и неумёхи «с большим потенциалом» в действительно достойную ученицу АДИ.       Кучики внезапно понимает, видит, что его Сэйери всерьёз начала относится к тому, к чему он принудил её из соображений безопасности леди — той действительно нужно было научиться управлять собственной силой, дабы не навредить случайно самой себе.       Бьякуя видит, но пока ничего не говорит об этом. Зато неожиданно осознаёт и ещё кое-что, замечая определённые изменения уже в характере.       Касуми взрослеет.       И это не совсем нравится её будущему мужу. Капитан не признал этого с самого начала, но вскоре не смог врать самому себе: ему и вправду люба была детская непосредственность его кувшинки.       А ещё ему вдруг доносят о том, что Касуми в очередной раз засиделась допоздна наедине с Айзеном Соуске после их занятий.       Сперва она пропускает один ужин в поместье семьи жениха. Затем второй. Не подряд, словно не желая, чтобы это вызвало подозрений. Отговорки примерно одни и те же: учёба и тренировки. Аргумент: «Вы сами, господин Кучики, отправили меня в АДИ». Бьякуя всё чаще хмурит брови и всё сильнее начинает чувствовать, что обрываются и так тончайшие ниточки, которые связывают его и Касуми.       Решив взять, наконец, дело в собственные руки, глава клана велит слугам подготовить всё для приватного ужина со своей невестой. Настоящее свидание, которое непременно должно было понравиться такой романтичной натуре, как Сэйери. Ответственность была на лучшей подруге Тайры — Исикаве, которая во всём помогала своему господину, рассказывая, как и что тот должен делать и говорить, чтобы вернуть былое расположение юной леди.       Готовились целых три дня, но…       Касуми не пришла. Снова.       Мрачные тени покрыли лицо, ауру и реацу капитана Кучики, когда тот шёл по улицам Сейрейтея, укрытых плотных покрывалом поздней ночи, в сторону территории АДИ, где временно проживала эта чертовка.