Вышивка

- Не дергайся, - Иван замирает от властного голоса, боится даже вдохнуть холодный воздух. Кирге даже не смотрит в его сторону, копошится в ящичках, ища что-то. – Раздевайся, - арранкара будто бьет током. Он морщится, неуверенно тянет руки к пуговицам. Пальцы подрагивают от напряжения, но он послушно исполняет приказ. На пол падает плотный китель. Холодный воздух покоев мгновенно приникает к коже, скрытой сейчас лишь тонкой рубашкой. Когда падает и эта преграда, Азгияро дергает плечами, покрываясь мурашками. - Все снимать? – осторожно уточняет он, тут же получая изучающий взгляд в ответ. - Нет, этого достаточно. Ляг на живот. Иван никак не может догадаться, что его ожидает. Если это наказание – а арранкар уверен, что это именно оно – ему хотя бы хочется знать, в чем он провинился. Однако, спрашивать он не решается. Опье опускается рядом. Он что-то делает у арранкара за спиной, но Азгияро не смотрит, вообще не делает лишних движений, не желая лишний раз раздражать квинси. Он ощущает, как J опускается сверху, зажимая бедра арранкара коленями. Иван сильно напрягается, замерев, но его так и не касаются. Когда кожи касается что-то влажное, Иван чуть ли не дергается, запоздало понимая – это просто маркер. Опье медленно выводит какой-то узор на спине почти не дышащего Азгияро. - Расслабься, мне неудобно, - раздраженно кидает квинси, оторвавшись. Иван сглатывает, шумно задышав. Медленно, даже, пожалуй, слишком, он расслабляет мышцы, отпускает себя. Старается представить, что все это происходит не с ним. Кирге терпеливо ждет, рассматривая начерченную на бледной спине букву. Квинси вдевает черную нить в маленькое ушко длинной тонкой иглы. Вертит в пальцах. Потом подносит иглу к контуру, прихватывая кожу арранкара, и протыкает насквозь, выводя нить. От неожиданности Азгияро негромко вскрикивает, дергаясь. - Я сказал тебе не дергаться, - Опье шлепает его по боку, поправив очки. Берет пропитанную спиртом ватку и мягко промокает первый стежок. Иван хрипло вдыхает, зажмурившись. – Расслабься, говорят тебе! Опье ждет, больше ничего не говоря. Он хочет сделать работу аккуратно и красиво, поэтому ради этого может и потерпеть нервозность арранкара. Стежки ложатся ровно. Нить окрашивается в красный кое-где, создавая радующий глаз контраст. Иван не шевелился, иногда шумно выдыхая от боли. Он вцепился в одеяло до побеления костяшек. Регулярно квинси давал ему передышку, отрываясь, чтобы вдеть новую нитку или смочить вату спиртом. Спина болит, кожу нещадно дерет. Иван старается не стонать, чтобы не отрывать квинси от вышивания. Лишь изредка, когда проколы оказываются наиболее глубокими, Иван тихо-тихо стонет, подавляя желание выгнуться. Острая резь начинает казаться почти невыносимой. - П… прошу, пере… - Заткнись, я почти закончил. Азгияро скулит, жмурясь до звезд перед глазами. Конечно же, ему и не так доставалось, но одно дело получать раны в битве, почти не замечая этого, а другое – лежать перед своим командиром абсолютно беззащитным, не имея возможности ударить в ответ. Опье отрывается, промокнув последний стежок проспиртованной ватой. Он критически оглядывает черно-красную букву J на спине арранкара. Стежки идеально ровные и аккуратные, но Кирге все равно что-то не нравится. Он морщится, встав с кровати, оглядывая вышивку уже издалека. - Ладно, можешь вставать и одеваться. Нитки можешь распороть, можешь оставить, - бросает квинси, макая иглу в баночку со спиртом. Иван подрагивает, но встает, быстро накидывая на себя китель, еле слышно шипя от острой рези. Он даже не застегивается, подхватывает рубашку и поспешно выходит, желая как можно быстрее избавиться от нитей в спине.