В эпицентре

Так красиво. Так нежно. Так желанно.

Шаг первый. Ожидание. Они не помнят, когда из простых прохожих стали близкими, что не наесть, друзьями. Друзьями, между которыми порой могли проскальзывать фразы, на грани флирта, и случайные прикосновения, переходящие в долгие объятия. А встреча взглядами скрывала немало тайн и загадок. Чувство, которое еще не дано познать, но уже можно ощутить. — Эти звезды похожи на… хм… — Снегоухий указал пальцем в ночное небо, призадумавшись. — Это точно созвездие кошки северной. — Таких созвездий сродни не существовало, — тихо усмехнулся Тенесвет, наблюдая за звездами, в которых его друг видел что-то сверхъестественное. — Зуб даю, это точно кошка северная! — юноша воодушевленно сжал пальцы в кулак, поднимая в небо. — Как только я стану признанным астрологом, то обязательно сделаю ее официальным созвездием. — Тогда я буду тем, кто будет с гордостью говорить, что знал это созвездие до того, как оно стало мейнстримом. Они тихо рассмеялись. Так чисто и искренне. И так свободно. Рядом друг с другом они чувствовали себя комфортно. Спокойно. Сердце умиротворённо билось в груди, а душа не желала отсчитывать часы до расставания. Их взгляды встретились. Но буквально на мгновение. Они были хорошими друзьями, дружбе которой завидовали многие. — Слушай, мышонок… — начал было Снегоухий, резко смолкнув, и невольно поморщился от боли в языке, который сам же прикусил. Но Тенесвет никак не отреагировал, лишь внимательно посмотрев. Будто говоря, что готов слушать. — Эм… В общем, Тенесвет, как у тебя дела с Угольком? — Мы расстались. — только и сказал он, пожимая плечами. Повисло молчание. С отдаленной неловкостью и одновременно странной радостью. Снегоухий неспешно присел на сухую листву, поднимая голову к небу. Он любил звезды, но больше любил ночь. Ведь ночь нравилась Тенесвету. Такая бессмысленная мелочь, но в глазах Снегоухого она имела весомую силу. Именно в позднее время суток он мог наслаждаться звездами и одновременно Тенесветом, которому нравилась ночь и прогулки по пустым, безлюдным улицам. Шаг второй. Молчание. Даже прикосновения способны обжечь. Больно, сильно, но до безумия приятно. Легкое касание подушечек пальцев от человека, на которого уже смотришь иным взглядом. Влюбленным и безнадежным. Он счастлив называть Снегоухого «лучшим другом», но сам Снегоухий больше не испытывал от этого радости. «Всего лишь как друг? Хах, действительно, а кем мне еще быть?». И пусть Тенесвет уже давно не обременен отношениями и волен, как птица, желание Снегоухого поймать это летающее и такое свободное существо порой доходило до абсурда. До странных мыслей и вовсе переломать крылья, чтобы иметь возможность держать в руках, заботиться, но никогда не отпустить в небо, которое так нравится. — Мышонок, с кем ты уже подрался? — Снегоухий тянет Тенесвета за щеку, глядя на разбитый подбородок и губу. — Сколько раз просил не делать так? — возмутился в ответ Тенесвет, ударяя его по рукам. Никто не помнил, когда прозвище, данное Угольком, стало обыденным в их скромном и маленьком кругу. Но возражений не следовало. Тенесвет привычно отзывался на мышонка, а Снегоухому грело душу называть этого скромного, но самоотверженного паренька чем-то милым. А забота слишком близко граничила с тем, чтобы все разрушить и сломать. Иногда Снегоухий забывался и слишком опекал Тенесвета, не всегда скрывал признаки ревности и в случае непредвиденных ситуаций прятал этого маленького мышонка за своей спиной. Тенесвет делал вид, что не замечает. Но он видел все и даже больше, лишь ожидая. — Знаешь, иногда мне неловко дружить с тобой, — сказал вдруг Тенесвет, тихо ойкнув, как только Снегоухий дотронулся до свежих ран смоченной ваткой. — Лицом не удался или да? — насмешливо фыркнул Снегоухий, слегка дунув на рану, которая неприятно щипала. — Лицом ты вышел очень даже хорошо, — он закатил глаза, не смея сдерживать улыбку. — Просто… Как бы сказать… Ты так много обо мне знаешь, постоянно проявляешь интерес, помнишь многое, а я… я просто наслаждаюсь общением с тобой, времяпровождением и очень многое могу не помнить. Я, наверное, плохой друг. — Друзья бывают разные, — поспешил заверить юноша. — Ты проявляешь свой интерес тем, что проводишь время со мной, делишься самым сокровенным и всегда честен. Или почти всегда. Мне же ближе тип друга, который знает все и даже больше. Это нас и тянет друг к другу. Наша противоположность. Такие короткие диалоги бывали крайне редки, но порой очень нужны. Долгое молчание, неловкие взгляды и скромные касания. Они молчали о том, о чем боялись говорить. Опасались нарушить все, что строили столько лет. «Ломать не строить, правда, Тенесвет? И я боюсь потерять тебя, если откроюсь». Поэтому и продолжали играть в друзей, пытаясь убежать от чего-то, что тяготило. Шаг третий. Действие. Снегоухий любил все мелочи, связанные с Тенесветом. Любимый цвет, цифра, цветы, во сколько встает, чего боится, куда обычно ходит… Этот список можно продолжать и даже вечности не хватит. Он был очень внимателен и заботлив, трепетно относился ко всему, что делал для него Тенесвет в ответ. Такие разные, но нашедшие друг в друге что-то родное и близкое. Иногда чрезмерная опека напрягала Тенесвета, а сильное желание знать все и даже больше — пугала. Но с каждым днем, ставшим в последствии месяцем, все это отходило на второй план, превращаясь в обыденность. Снегоухий не умел врать в присутствии Тенесвета. Этот мальчишка был слишком наблюдательным, чтобы обмануть. — Так значит… хризантемы? — уточнил Снегоухий, приглашая Тенесвета присесть на лавочку поздней ночью. — Не люблю розы. Так банально, — кивнул он, поднимая голову к звездному небу. — А хризантемы — это любовь. Они прекрасны. Но уточняешь ты явно не просто так. Снегоухий смущенно моргнул, но не смог отвести взгляд от Тенесвета, который с восхищением рассматривал белые точки, что были далеко-далеко отсюда. Легкая улыбка озаряла лицо парня, а пальцы рук сжимали скамью. Такой простой, но для Снегоухого самый особенный. Сердце отозвалось стуком в груди, вызывая волнение по всему телу. Он не просто был влюблен. Он любил больше жизни. И от невозможности сказать о своих чувствах становилось с каждым днем тяжелее. Снегоухий опасался все потерять. Особенно Тенесвета. — Тенесвет, — неуверенно позвал он, скромно подвигаясь чуть ближе. Тенесвет в ответ повернул голову и они оказались на расстояние мышиного хвостика. Снегоухий от неожиданности тяжело выдохнул. Совсем не ожидал, что настолько близко окажется. Он невольно опустил взгляд на губы Тенесвета. В меру тонкие, но привлекательные. Как бы Снегоухий хотел хоть раз прикоснуться к ним. Даже если это будет совсем-совсем слегка, — что может испортить дружбу между нами? — М-м-м… думаю, ничего? — Тенесвет вопросительно поднял бровь, поворачивая корпус тела к Снегоухому для удобства. — За исключением предательства. А так, как бы сильно ты меня не обидел, в трудный момент я протяну руку помощи. — Вот значит как, — еле слышно проговорил он, лишь мимолетно глянув на Тенесвета, и вновь устремил взгляд на губы. То, как говорил этот парнишка, было чем-то волшебным. — Прозвучит очень странно, но… можно поцеловать тебя? — Хах? — только и смог вымолвить Тенесвет, удивленный такой просьбой. — Извини, не знаю, что на меня нашло такое спрашивать, — Снегоухий неловко отпрянул, а щеки покрылись легким румянцем. В столь зимнюю ночь смущение словно обжигало. — Я не против. Теперь уже удивился Снегоухий. «Мне ведь не послышалось? Или да… или…». Он посмотрел на Тенесвета, который смущенно отвел взгляд, и положил одну ладонь поверх другой. Только сейчас Снегоухий уловил румянец на щеках, который был явно не от холода. Тонкие губы Тенесвета слегка приоткрылись и из них вышло облачко белого пара. Волнение отозвалось табуном мурашек по всей коже, но согрело внутри. Снегоухий подвинулся чуть ближе, положив руки относительно близко с руками Тенесвета, и коснулся слегка столь желанных губ. Сердце отозвалось быстрым ритмом в груди, сбивая мгновенно дыхание и рассудок. В столь холодную зимнюю ночь они не ощущали мороза. Лишь жар, смешанный с безумным волнением и счастьем. Их поцелуй был скромным, моментами неуверенным, но таким нежным и привлекательным. Губы прикасались к чужим, совсем медленно, но чувственно. Между Снегоухим и Тенесветом прошлась самая настоящая искра, которая ярко разожглась и еще недолго сможет потухнуть. Шаг четвертый. Слова. Язык их любви сильно разнился и мало кто понимал. Знакомые считали Снегоухого — жертвой, олицетворяющий прекрасное чувство агапе, а Тенесвета чаще приравнивали к людусу, осуждая, что он только и умеет, что принимать, но не отдавать взамен. Но эти двое лишь закрывали друг другу уши и смотрели в глаза, самым преданным и глубоким взглядом. Снегоухий действительно выражал свои чувства в словах и подарках, желал сделать Тенесвета самым счастливым и любимым на свете. Постоянно баловал, покупал все, что не мог позволить возлюбленный, который смущался, но трепетно хранил каждую подаренную или купленную вещь, а также много-много говорил. Тенесвету было привычнее тихое молчание, в котором он мог слушать сладкий голос любимого, из всех диалогов первым отвечал именно Снегоухому и ловил тоску от длительного молчания или расставания. Порой от такой апатии мог и вовсе заболеть. Он выражал свои чувства в действиях и поступках. Оберегал, осаждал, поддерживал по своему и в нужный момент всегда протягивал руку помощи, прижимал в объятия и тихо гладил по спине, ничего не говоря. Снегоухий знал каждую мелочь, которая могла прийтись по душе Тенесвету, а Тенесвет помнил каждое слово, которое тронуло до глубины души. Он запоминал много хорошего, пусть и не говорил об этом. — Тенесвет! — Снегоухий бросился к нему, крепко обнимая в области талии, и ткнулся щекой в грудь. Тенесвет растерянно поднял руки, не успев до конца спуститься с лестницы. — Как же я скучал по тебе. — Хоть бы дал спуститься, — вздохнул Тенесвет. — Мы же виделись утром. — Это не мешает мне скучать, — он потерся носом об рубашку любимого, как самый ласковый котенок, выражая свои бескрайние чувства. — Люблю тебя. Люблю, люблю, люблю. Ярче, чем солнце, больше, чем небо. Твоя любовь сильнее, чем мир. Тенесвет в ответ смешно фыркнул, погладив Снегоухого по спине. Их чувства крепли с каждым днем, прикосновения становились все более нежными и трепетными, а поцелуи — желанными и завлекающими. Даже выделенных двадцать четыре часа в день не хватало, чтобы насладиться вдоволь друг другом. Было мало. Катастрофически мало. Хотелось удлинить сутки, сделать ночь дольше. Лишь бы наслаждаться в объятиях друг друга под теплым пледом. Гладить кожу рук, целовать в макушку, и смеяться с событий в фильме. Прижиматься друг к другу крепко-крепко и как можно плотнее. Тенесвету нравилось слушать бесконечные разговоры Снегоухого и лишь моментами тихо смеяться или выдыхать, тем самым подавая признаки, что он все еще внимательно слушает и вникает в каждое слово. Шаг пятый. Ошибки. Но в любой идиллии бывают падения. И даже в самых комфортных отношениях наступает мрачный момент, как бы не пытался избегать. Ошибка за ошибкой, не желание слышать и понимать, как-то исправлять. Снегоухий уже и забыл, как давно между ним и Тенесветом было хоть что-то теплое и родное. Словно они и вовсе стали чужими друг другу. — И что же ты предлагаешь? — в сердцах спрашивает Снегоухий, устав от очередной ругани с любимым человеком. Каждый раз одно и тоже. И обвиняют друг друга также одинаково, уже и забыв, кто начал первым и почему. — Расстаться. — только и ответил Тенесвет. Только сейчас Снегоухий заметил, как изменился его возлюбленный. Больше не было улыбок, от которых становилось на душе теплее, а взгляд не выражал ничего, кроме усталости. «Неужели опоздал?». Сердце волнительно забилось в груди, теряя все мысли в голове. Еще не поздно все исправить, если постараться. Если попытаться взять еще один шанс. Нельзя вот так легко все завершить после всего, что было. После всех бессонных и сладких ночей, приятных объятий и разговоров в кафе, и прогулок с гаданием по звездам и созвездиям. «Неужели снова манипулирует?». — Не надоело? — довольно резко спрашивает Снегоухий, нервно сжав пальцы. — Эти твои в последнее время манипуляции с расставанием. Если бы хотел, уже бы бросил. — Я хочу спокойствия в наших отношениях, Снегоухий, — Тенесвет тяжело вздохнул. — Хочу отношения, как прежде. Хочу любить и быть любимым. — Но я люблю тебя. И сделаю все, чтобы сделать тебя счастливым. Рискну собой, пожертвую всем, если это позволит мне увидеть улыбку на твоем лице. — И поэтому ты постоянно ругаешься и ревнуешь? В любом моем слове ищешь скрытый подтекст и разводишь скандал, принимая на свой счет? Кто же больший из нас манипулятор? — Я больше не намерен это слушать! — Снегоухий развернулся, подхватывая куртку с крючка, и начал спешно собираться. — Как успокоишься — напишешь. Не забудь только страницу восстановить, ты же так любишь заставлять меня нервничать и не отвечать на звонки. — Если ты сейчас уйдешь, то больше никогда не увидишь меня! — в панике заговорил Тенесвет, но с места не двинулся. Страх впервые потерять сковал все тело, не давал сдвинуться. Стало тяжело дышать. Словно незримые цепи проходились по коже, медленно сжимая. Боль с новой силой отдавалась под ребрами, сбивала дыхание. — Хватит, прошу. Надоело. Я раскрываю все свои карты. Ты в эпицентре боли моей. Дверь закрылась, навсегда разделяя двух влюбленных. Если бы Снегоухий знал, никогда бы не переступил порог квартиры, а остался внутри. Если бы он только знал, что эта встреча станет последней, лишний бы раз прижал протестующего Тенесвета к себе и попытался решить проблему. Шаг шестой. Обещание. — Добрый день! Чего желаете? — девушка еще с порога сражает своей улыбкой, отвлекаясь от цветов. — Мне нужен букет хризантем, — довольно тихо произнес Снегоухий, словно для него это было чем-то тяжелым. Нервный вздох срывается с губ, а взгляд и вовсе забегал по салону магазина. — Конечно-конечно, — флорист сложила руки перед собой. — Внимательно слушаю. — В этот раз… — он вдруг замолк, заострив внимание на белых, пушистых хризантемах. Финальный штрих, которого так недоставало. — В этот раз белый. Самый красивый букет, который вы только умеете делать. Не смотрите на сумму. Сделайте его от всей души и как требуется, — уголки губ растянулись в грустной улыбке. — Он был всегда внимателен к мелочам, но именно эти мелочи радовали больше, чем брендовая вещь или поход в ресторан с выходом на балкон. — Сколько веточек желаете? — девушка засветилась от счастья и одновременного восхищения. — Десять. — Десять? — Десять. От услышанной цифры прошлась неприятная дрожь по телу, выбивая словно дух. Флорист вовремя осекла себя от лишних вопросов, начиная собирать букет, искоса поглядывая на Снегоухого. Руки слегка дрожали, но девушка постаралась успокоиться, и собрать самый красивый букет, который только могла. — Благодарю. Сдачи не надо. Снегоухий с грустной улыбкой осмотрел веточки ромашковой хризантемы, потрогав лепестки. Он любил все мелочи, связанные с Тенесветом. Любил до боли на сердце. И место встречи стало постоянным. Никогда не менялось. Прохладный ветер коснулся рук, напоминая о конце августа. Дорога отняла свою часть времени, оставляя в прошлом. Снегоухий крепче сжал букет, стиснув зубы, и открыл калитку. Протоптанные тропинки уже давно были уложены белой плиткой. И чтобы не произошло, Снегоухий никогда не забудет дорогу к Тенесвету. — Давно не виделись, малыш Тенесвет. Я все еще скучаю по тебе. И не смог отпустить, — он садится на колени, сдерживая слезы. На душе словно осел камень. Тяжелый, мешающий дышать и жить. — Никогда не смогу простить себя, что тогда ушел. Что бросил, не выслушал, не выяснил. Я виноват, что потерял тебя, — пальцы нервно сжимают букет, но с особой заботой кладут на плитку. Снегоухий ладонями упирается в колени, опуская голову. — Я не успел, потому что был обижен и не прочел сразу. Я опоздал. И теперь слишком поздно что-то исправить. Слишком… поздно… Сердце отозвалось болезненным ударом в груди, сдавливая ребра. Боль сорвала рваный выдох с губ, заставила содрогнуться от сдерживаемых слез. Снегоухий сжал пальцы, не имея возможности избавиться от тоски и съедающей душу вины. Он больше не услышит голос Тенесвета, не посмотрит в эти наивные, янтарные глаза и не сможет коснуться кожи, тихо уткнувшись в шею. Слишком поздно, чтобы исправить. — Я все еще люблю тебя, малыш Тенесвет, — голос дрогнул и Снегоухий закрыл лицо руками, позволяя горьким слезам одна за другой скатываться по щекам. — Я все еще люблю… И живу… — он глубоко вздохнул, пытаясь найти силы говорить. — Хотя больше существую, но… Я ведь обещал. Только поэтому все еще дышу. Но это безумно тяжело, Тенесвет! Так тяжело… Все вокруг напоминает о тебе, я помню каждую мелочь, которую ты считал незначительной. И эти хризантемы. Твои любимые. Ты так был рад, — Снегоухий провел тыльной стороной ладони по щекам, тяжело вздохнув, и, наконец, взглянув на фотографию. — Я живу только ради обещания, давшее тебе. Никогда и ничем эта боль утраты не сможет приглушиться, как и чувство вины. Тенесвет умер на глазах Снегоухого и от осознания, что даже минута играет весомую роль во всей жизни. Они так и не успели помириться, вновь обняться и ощутить спокойствие в руках друг друга. Легкий ветер коснулся лица Снегоухого, но был так похож на прикосновения. Такие же нежные, как у Тенесвета. Он закрыл глаза, желая хотя бы в памяти вновь возвести воспоминания. И никогда не узнает, что этим ветром был сам Тенесвет. Его призрачный дух, который каждый день слушает терзания любимого без возможности сказать и помочь. Каждый день трепетно хранит подаренные хризантемы и жаждет обнять. Тенесвет мягко провел большими пальцами по мокрым щекам Снегоухого, без возможности утереть эти мокрые дорожки, и поцеловал в макушку. Тенесвет хотел, чтобы Снегоухий жил дальше. Именно поэтому он взял со Снегоухого обещание, которое заставляет жить каждый день без него, и дает каждое утро силы хотя бы существовать, приходить на могилу и класть свежие цветы. «И не вздумай умирать. Просто живи, пока можешь. Я бы этого хотел».