История Наследницы

Дождь закончился. Она стояла на сырой земле, разглядывая мокрые ветви и тучи над ними. Со всех сторон были стены. Когда-то дверь замуровали. Она забралась сюда по ветвям дуба, росшего по ту сторону, что, даже в дождливую погоду, не доставило ей труда. Впервые она здесь. Цветы склонились, трава пожухла, падают листья. Стенам около шестидесяти лет. Не так давно это место стало школой. Они, конечно, многое перестроили, в силу своей внимательности. Что-то оставили, о чем-то забыли, чего-то так и не узнали. И на виду, и в темных углах, бывает, встречается прошлое. Радостное, но далекое, запертое в годах своей жизни. Они живут настоящим или будущим, своим живут и потому не видят. У Вороны нет своего. Кроме очевидной клички. Вороная, значит ворона. Молчаливая, неясная? Тем более. Это не важно. Это просто люди. Ворона ищет свою мать. Не ту, которая ее любит. Ту, что интересна ей только потому, что она ее не знает. Ворона ищет своего кота, что пропал, когда ей было пять. Ворона ищет свое прошлое, которого она не помнит. Врачи говорят, она не хочет. Не хочет помнить. Если бы это было так. Если бы так и было, ее бы здесь не было. Она бы не сбегала из дому, в погоне за чужим прошлым, не хотела бы присвоить его себе. Она бы не оказалась здесь, вечно ищущая что-то, что не принадлежит ей. Как много вещей в ее шкатулке? Чужих вещей. Кулоны, ключи, ошейник, страница из книги.. Она сама создает свое прошлое. Она растет каждый день все быстрее, присваивая себе чужие года. Как это бывает приятно. Протяжное, издевательское “Ка-а-а-ар” послышалось где-то рядом. Она опустила взгляд. Штук шесть ворон оставляли следы на забытой земле. Земле, которая станет ее землей, ее прошлым. Там не будет ворон. Она достала камень из кармана, такая у нее привычка, носить с собой небольшие камни, и швырнула в крикливую особь. Униженные и оскорбленные, вороны улетели за стену, в лес. Сад отделял школу от леса. Затишье. Особенно ощутимое для Вороны, в тот момент. Ветер пронесся меж сухими бутонами, беззвучно упало несколько лепестков. Это были засохшие розы. Она подошла к ним. Рука сама потянулась погладить. Их шипы уже не кололи, они уже небыли красивы, но все еще были здесь. Казалось, ничто в этом саду не было живым. Даже Ворона. Но, вдруг, вопреки ожиданием, один шипов причинил ей боль. Она дернулась, чем сделала только хуже. Теперь ее рука была исцарапана. Из самой глубокой царапины выступила кровь. Вороне не понравилось. Ей захотелось уснуть, быть мертвой, как все вокруг. Да, иногда ей казалось, что она хочет узнать прошлое больше, чем будущее, но, до этого момента, ей никогда не хотелось быть мертвой. На землю упали соленая капли. Что это? Она плачет? Нет, она вполне спокойна, может, немного печальна. И все же, она плачет. Она будто помнит, начинает что-то вспоминать и вдруг оборачивается. Ее рот округляется в немом крике, она бежит, взбирается на сухое дерево, перепрыгивает через забор. Неудачно. Упала на мокрую землю, подвернула ногу. Больно. Она успешно пытается встать, бредет по направлению к интернату. Она видела улыбку, искрящиеся глаза той, что есть собственным прошлым. Она видела, как та стояла в саду, веселая, не знающая, что давно умерла. И Та была живей, живее всех, кого знала Ворона. Будто все были мертвы, а она жила. Что же видела Ворона? То, из-за чего она больше никогда не возвращалась. Истину, от которой исходило пронзительное и леденящее свечение. Парадное платье, тонкие руки, само веселье, очень далекое и холодное, бывавшее здесь когда-то. Ворона видела призрака.