_ _ _
Их с Майклом брак продлился чуть больше года. Не случилось ни трагедии, ни скандала, просто семейная жизнь оказалась не такой интересной, как они ожидали. Они не винили друг друга, не ненавидели, им не было обидно за потраченное время, ведь оно, как ни крути, принесло немало счастья. Но это счастье больше не вернётся, пора двигаться дальше. Семья поддержала её, как всегда. Вообще, Дженни Льюис было грешно жаловаться на родных. Умеренно строгие, но добрые и заботливые родители. Неунывающая младшая сестра, умеющая подбодрить. Что ещё нужно для счастья? В том-то и дело: Дженни начинала понимать – что. Хотя пока не признавалась себе. Она обожала свою семью, но боялась навсегда остаться лишь её частью и ничем больше. Мать с отцом не вечны, а Джилл однажды выйдет замуж и сама станет матерью.***
Ничто её не разбудило, она проснулась сама и не могла уснуть снова. В окне видно кусок неба и верхушку соседнего многоквартирного дома. Свет нигде не горит. Кругом тишина. Хоть бы муха пролетела, что ли. Такое ощущение, что весь мир замер и стал чужим, отгородившись от неё невидимой стеной. Дженни выдохнула – специально как можно громче – и повернулась на другой бок. Но едва затих скрип кровати, вернулась тишина и невидимая стена снова стала ощутимой. Хорошо, что если станет совсем уж тоскливо или страшно, она может позвонить родителям либо сестре. Сможет даже приехать к ним, в любое время, хоть посреди ночи. Хоть прямо сейчас. На секунду именно так Дженни и захотелось сделать – вскочить, одеться, вызвать такси и поехать в дом, где прошло её детство. Открыть дверь своим ключом, тихо пробраться в комнату, когда-то принадлежавшую ей, лечь на кровать, свернуться калачиком и уснуть, зная, что совсем рядом мирно спят родители. Что она не одна. А утром позавтракать мамиными блинчиками да омлетом с сыром и зеленью – коронным блюдом отца. Какое счастье, что у неё есть такая возможность! Но ведь рано или поздно этого не станет. Что делать тогда? Ладо, бог с ним, с «тогда». Сейчас-то что делать? Да, у неё есть работа – непростая, но интересная и достойно оплачивающаяся. Да, на неё обращают внимание мужчины, делают комплименты, зовут на свидания. Только, по большому счёту, в жизни ничего не меняется, кроме дат на календаре. Не происходит ничего по-настоящему важного, нужного и желанного. Все дни стали пугающе похожими друг на друга. Страшнее их схожести лишь скорость, с которой они сливаются в недели, месяцы, годы и уносятся прочь. Откинув одеяло, Дженни села. Прикрыла лицо ладонями, потом провела пальцами по волосам. Выбралась из постели и вернулась в неё уже с ноутбуком. Она говорила себе, что просто «побродит по Интернету», чтобы скоротать время либо до возвращения сна, либо до утра. Но на самом деле Дженни твёрдо знала, какую информацию будет искать.***
Розали Льюис не была классической идеальной матерью. Да и просто идеальной матерью, пожалуй, тоже. Отношения с дочерями не всегда складывались гладко, особенно с Дженни. Дженни всегда удивлялась, почему Розали стала женой и матерью, а не возглавила какую-нибудь революцию. Упорная, принципиальная, смотрящая любой правде прямо в глаза, Розали стала бы великолепным лидером. Впрочем, муж Найджел был ей под стать – такой же упрямый и верный своим убеждениям. Часто люди уважают друг друга потому, что любят, а Розали и Найджел, наоборот, любили друг друга потому, что уважали. Они не подавляли волю детей, но и не потакали их прихотям. Воспитывали не по принципу «Делай, как я говорю». И не по принципу «Ты ж моё сокровище, делай что пожелаешь, ты у меня в любом случае лучше всех!» А по принципу «Я тебе скажу, как надо, ты делай, как решишь, но отвечать за последствия будешь сама». Найджел и Розали были стеной – с одной стороны она защищала детей от пакостей большого мира, а с другой о неё разбивались все подростковые бунты Дженни и Джилл. Родителей Дженни любила, уважала и была благодарна за то, что они воспитали её самостоятельной и сильной личностью, которой практически невозможно манипулировать. Личностью, не идущей на поводу у чужих требований, желаний, амбиций. Сами Розали и Найджел ни разу в жизни не требовали, чтобы дети реализовывали их мечты вместо своих собственных, и достаточно повзрослев, Дженни осознала, какая это редкость. Розали первой узнала о решении, которое приняла Дженни. Удивилась, но не стала округлять глаза, хвататься за сердце, вопить: «Это же противоестественно!» Она спокойно спросила: - Ты уверена? - На сто процентов – нет, - призналась Дженни. – Но по большей части – да. - Что ж, - Розали помедлила секунду, - вполне здравый ответ. Дженни приехала к родителям на рождественские праздники, и в данный момент была в своей комнате вместе с матерью. Обе сидели на постели, лицом друг к другу. Розали смотрела куда-то в сторону - несведущий человек решил бы, что отстранённо, но Дженни-то знала, что в голове матери сейчас идёт бурный мыслительный процесс. Поджавшая губы Розали казалась почти суровой, но опять-таки Дженни знала, что это лишь видимость. Во всяком случае, надеялась. - Ты не будешь меня отговаривать? – после паузы спросила Дженни. - Не буду. Полагаю, ты уже не раз тщательно обдумала своё решение. – Розали продолжала смотреть в пространство. Её голубые глаза, с возрастом не потерявшие яркости и блеска, казалось, сверкали. - Да. - Хорошо. А сейчас не думай ни о чём. Я выйду, а ты выбрось из головы все-все мысли. Не спеши. Устрой в мозгу абсолютную пустоту. А потом спроси себя, действительно ли ты хочешь сделать это. Если ответом по-прежнему будет «Да», я поддержу тебя целиком и полностью. Розали ласково похлопала Дженни по руке, встала и вышла за дверь. Дженни выдохнула, закрыла глаза. Понадобилось время, но совет матери она добросовестно выполнила. И ответ по-прежнему был положительный. - Значит, действуй, - улыбнулась Розали, после того как Дженни позвала её обратно и сообщила, что не передумала. - И ты не считаешь это неправильным? – Теперь, когда мать была на её стороне, Дженни могла себе позволить высказать свои сомнения. - Нисколько. Я не вижу тут ничего предосудительного. - А стыдного? - Что за чушь, милая? Что здесь может быть стыдного? Ты же не ограбление банка планируешь. - Жаль, что не у всех такие взгляды, как у тебя. - Дженни, какое тебе дело до чужих взглядов? Тем более что стыдить за такое могут только недалёкие люди. Ты не должна оглядываться на посторонних людей, не обременённых интеллектом. Выдохнув, Дженни прильнула к Розали. Та погладила её по затылку, поцеловала в висок. - Я люблю тебя, мама. - И я тебя, моя девочка. И я тебя. Немного позже Дженни попросила: - Не говори пока папе. Вдруг вообще ничего не получится. А если получится, я расскажу сама. - Хорошо. Джилл тоже расскажешь потом? - Нет. Ей, наверное, всё-таки заранее. - Она как раз скоро приедет. - Знаю.***
Джилл была в шоке. - Искусственное оплодотворение? – переспросила она полушёпотом, словно речь шла о нелегальной торговле оружием. Дженни поморщилась. Она надеялась, что со временем словосочетание приестся и перестанет бить по ушам, но до сих пор оно вызывало у неё ассоциации с животноводством. - Мне больше нравится термин «ИИСД». Искусственная инсеминация спермой донора. – Тоже не очень ласкает слух, но в форме аббревиатуры звучит вполне прилично. Понижать голос смысла не было, родители уехали за покупками, дома сейчас находились только Дженни и Джилл. Раскрыв рот и до максимальной отметки подняв брови, Джилл несколько секунд всем видом давала понять, что у неё нет слов. В итоге слова таки нашлись, правда, лишь частично: - Дженни, это же… - Что? – Дженни с вызовом вскинула подбородок. – Неправильно? Стыдно? Отвратительно? - Нет, нет! Просто… странно. Зачем тебе это? - Мне тридцать шесть лет. - И что? - Я начинаю сомневаться, что встречу прекрасного принца до наступления климакса. - Тебе до этого ещё очень далеко! - Ты не поймёшь, ты на восемь лет моложе. И потом, чем старше становишься, тем больше вероятность родить нездорового ребёнка. - Но зачем заводить ребёнка именно таким способом? Вокруг тебя столько мужчин! Дженни, ты ведь красивая, умная, весёлая! - Как видишь, это не гарантия. - Но даже если отношения не ладятся, почему обязательно делать всё искусственно? Можно ведь познакомиться специально, - Джилл замялась, - для этой… цели. - Не уверена, что мне легко дастся такое знакомство, особенно учитывая, сколько на свете есть озабоченных обманщиков и аферистов. - А что ты скажешь ребёнку, когда он спросит об отце? - Сориентируюсь по обстоятельствам. Главное, чтобы было кому рассказывать, а уж что рассказывать, я разберусь. Облизнув губы, Джилл присела в самое больше кресло гостиной. - Я не знаю, что сказать. - Это не помешало тебе сказать довольно много, - хмыкнула Дженни. Она не ожидала, что её сообщение вызовет у сестры восторг. Собственно, реакция Джилл была полностью предсказуемой, она задавала совершенно логичные вопросы, но Дженни всё равно ощущала лёгкую обиду. Почувствовав холодок в её голосе, Джилл вскочила. - Дженни, Дженни, Дженни, не сердись на меня! – протараторила она, подбегая к сестре и обнимая. – Не сердись! Я не имела в виду ничего плохого, честное слово! - Я понимаю. - Прости, если обидела тебя. - Всё нормально. – Это было правдой. Теперь, когда Джилл так искренне просила прощения, обида Дженни растаяла. - Я просто очень удивилась. - И это я понимаю, - мягко улыбнулась Дженни, погладив Джилл по затылку. - Я не осуждаю тебя. Я не имею права, да если б и имела, не осуждала бы. Я хочу, чтобы ты была счастлива, Дженни. И если это сделает тебя счастливой, я поддержу тебя на сто, на двести, на тысячу процентов! Я люблю тебя. - И я тебя.***
Найджел узнал последним – когда Дженни не просто была беременна, но и прошла большинство стандартных проверок, которые позволяют убедиться, что с плодом всё в порядке. - Ребёнок?.. То есть я буду дедушкой? - Да, папа. Чуть меньше, чем через пять месяцев. - А я-то думал, что ты поправилась, потому что заедала стресс от работы. - Ну, теперь ты знаешь, что это не так. – Дженни неуверенно улыбнулась, ожидая, когда реакция отца прояснится. Он был растерян, но рад. Его губы постепенно расползлись в улыбке. - Я буду дедушкой! – Он моргнул и с недоумением прищурился. – А кто будет папой? Я не знал, что у тебя кто-то есть. - Никого и нет. – Дженни сделала глубокий вдох и медленный выдох. – Только донор, анонимный, через клинику. Папа, мне неловко с тобой об этом говорить. Думаю, ты всё понял, но если есть технические вопросы, пусть лучше мама объяснит. - Какие тут могут быть технические вопросы? – Найджел нисколько не переменился. Не нахмурился, не растерялся, не разозлился. Словно Дженни рассказала о чём-то заурядном, типичном. – Донор так донор. Я живу не в Стране чудес, знаю современные реалии. – Он мотнул головой, словно стряхивая что-то незначительное. – У меня будет внук! - Не хочу расстраивать, папа, но нет – у тебя будет внучка. Если Найджел и огорчился (никто бы не стал его винить – наверняка большинство мужчин, у которых есть только дочери, мечтают о внуке), то лишь на мгновение. - Ладно, пусть будет внучка, - с притворным недовольством смирился он, насмешив Дженни. - Я люблю тебя, папа. - И я люблю тебя, Дженни.***
Она не была суеверной и собиралась выбрать имя дочери заранее, до рождения. Но это оказалось непросто. Ни один из океана вариантов не зацепил её по-настоящему. В мозгу зудело желание назвать дочку Николь, да Дженни себе запретила. Кого она пытается обмануть? Ей бы хотелось, чтоб отцом её ребёнка был Ник, она даже может нафантазировать, что так оно и есть, но это будет самообманом, и «Николь» данный самообман лишь закрепит. Едва решившись на ИИСД, Дженни твердила себе, что не станет ассоциировать будущего ребёнка с Ником. Это не помешало ей при заполнении анкеты в списке желаемых характеристик донора указать светлые волосы, голубые глаза и рост около шести футов. Мало того, Дженни подробно расписала цветовые тонкости: волосы – светло-русые; глаза – не обязательно чисто голубые, можно серые с голубоватым оттенком. Перечитав анкету, она поняла, как это глупо, но по реакции персонала догадалась, что такое - обычное дело и она не самая неадекватная их клиентка. Всё же Дженни отрезвилась. Отрезвилась настолько, что смогла признать: в их с Майклом разрыве виновата она. Ей постоянно казалось, что Ник был бы лучше. Она не осознавала эту подспудную мысль, но позволяла ей влиять на себя. Майкл не мог ничего заподозрить, она ведь сама не подозревала, но интуитивно он чувствовал, что Дженни сравнивает его с невидимым конкурентом. А быть конкурентом призрака – дело практически безнадёжное. Призраки любимых или даже просто вызывавших симпатию людей сотканы сплошь из достоинств, ибо недостатки забываются и вскоре кажется, что их вовсе не было. Наверное, когда-нибудь подпольное наваждение пройдёт, но Дженни не знала, сколько времени потребуется. Зато знала, что до этого не сможет построить полноценные отношения ни с одним мужчиной – получится как с Майклом.***
Это случилось внезапно и быстро, нахлынуло в один момент. Всё было в полном порядке, Розали и Дженни собирались за покупками, как раз шли к двери, и вдруг Дженни резко отшатнулась. Она стояла с широко раскрытыми глазами, молчала и не просто прижималась к стене, а как будто пыталась впечататься в неё спиной. - Дженни! – Испуганная Розали кинулась к дочери, схватила ту за руки. – Дженни, что с тобой? - Неправильно, - пробормотала Дженни. – Это всё неправильно. Ошибка. Мне не следовало... – Она приложила ладонь к животу. – Она будет завидовать ровесникам, у которых есть папы, и будет ненавидеть меня за то, что у неё нет отца. Как я ей всё объясню? – Вариант «что рассказывать, я разберусь» уже не казался таким лёгким. – Когда-нибудь придётся рассказать правду. Как я объясню ей, что она родилась не потому, что её родители встретились и полюбили друг друга… чёрт, да даже не потому, что её родители просто встретились, а потому, что её мама однажды решила, что хочет завести ребёнка и этот ребёнок обойдётся без отца? Что я ей скажу? Первое, что она увидела на лице матери, - облегчение. Розали обрадовалась: в приливе паники мало хорошего, но это гораздо лучше физических осложнений. - Ты скажешь ей, что она родилась потому, что её появления очень хотели, по-настоящему, всем сердцем. Что она нужна была своим близким, чтобы принести в их жизнь радость. Что её мама тщательно всё обдумала и решила, что готова подарить этому миру нового человека. Паника не отпускает сразу, но Дженни стало заметно легче. Она даже ухмыльнулась. - Надо записать, а то я забуду. - Что касается отца, - продолжала Розали, - тут ничего не поделаешь: большинству детей хочется иметь папу. Но есть дети, которые всё готовы отдать, лишь бы у них никакого папы не было. Среди отцов тоже встречаются монстры – насильники, садисты, прочие моральные уроды. Иметь обоих родителей – огромное счастье, но только если оба они – хорошие люди. Ты – хороший человек и будешь хорошей матерью, а это уже очень и очень немало. – Розали хмыкнула. – И потом, посмотри кругом: сейчас полно неполных семей и полно отцов, которые не общаются с детьми вовсе или общаются пару раз в год. Не думаю, что твоя дочь будет сильно выделяться. Дженни задышала свободнее, однако противная дребезжащая тяжесть в груди исчезла не до конца. Порыв панического сожаления схлынул, а послевкусие пока осталось. - Всё равно это неправильно. Не так, как должно быть. Розали улыбнулась и резонно заметила: - В жизни очень часто бывает не так, как должно быть. Не по стандарту и далеко от идеала. - Тебе ли такое говорить? У вас с папой всё образцово-показательно. У вас идеальный союз, во всех смыслах. - Это другое. - Почему же? - Потому что до твоего отца я была замужем за другим человеком. Тут-то Дженни и забыла об остатках своего приступа испуга. - Что?! Почему ты никогда не рассказывала?! Розали равнодушно пожала плечами. - Потому что было незачем. - А как же история про то, что вы с папой познакомились на первом курсе колледжа и сразу влюбились друг в друга? - Чистая правда. Но у нас не всё шло гладко. Твой отец не был настроен на серьёзные отношения, по крайней мере, мне так казалось; а я панически боялась остаться старой девой. - В восемнадцать лет?! - В девятнадцать. Я училась на втором курсе, когда выскочила замуж первый раз – за того, кто предложил. - А папа? - Расстроился, но мешать не стал. Даже нашёл себе другую девушку. Но через два месяца сказал: «Я понял, что не могу без тебя». Расстался с той девушкой, повадился каждый вечер ходить к дому, где я жила, и ночи напролёт стоял под моими окнами. Губы Дженни изогнулись в иронически-лирической улыбке. - Выстоял? - Выстоял. - Розали демонстративно развела руками, мол, а что я, хрупкая и кроткая, могла поделать под таким-то напором? – Я развелась с первым мужем и вышла за Найджела. Так что, поверь мне, девочка моя, не может всё быть идеальным. Но иногда неидеальные решения, пускай длинными окольными путями, приводят к счастью. - По-твоему, если б ты не вышла замуж первый раз, папа не предложил бы тебе стать его женой? - Не знаю. И никогда не узнаю. И ты тоже никогда не узнаешь, во что превратилась бы твоя жизнь без этого ребёнка. Дженни кивнула и выдохнула. - Тебе лучше? - Да. Передохну минуту, и пойдём. - Уверена? Мне кажется, тебе лучше пока побыть дома. - Нет, нет, мам. Я уже в порядке. Честно.***
- Вы уверены, что не хотите никому позвонить? – уточнила медсестра. - Да, - с отстранённой улыбкой ответила полусидящая-полулежащая Дженни, держа на руках новорожденную дочь. – Не хочу, чтоб они переполошились в два часа ночи. Позвоню им утром. Роды начались ещё до полудня, тогда Дженни не стала сообщать родным, чтоб не было лишних волнений, прежде всего у родителей – всё-таки им уже не по восемнадцать. Лучше поставить перед счастливым фактом. Однако счастливый факт свершился уже за полночь. Семьи не было рядом, но для Дженни огромной поддержкой было понимание, что она может позвонить в любой момент и они сразу примчатся. - Оставлю вас наедине, - добродушно промолвила медсестра. – Вернусь минут через двадцать. Дженни была уставшей, измученной, но невероятно счастливой. Она смотрела на свою девочку, умом понимая, что это самый обыкновенный младенец, сморщенный и периодически орущий, но нисколько не сомневаясь, что на свете нет ребёнка лучше и чудеснее. - Ну, здравствуй. – Дженни припомнила, что уже говорила ей это, и засмеялась. – Ещё раз. – Она дотронулась до крошечного кулачка, нежно провела пальцем по пухлой щёчке. – Нам всё-таки нужно определиться с твоим именем. Согласна? Девочка зевнула и широко раскрыла голубые глаза. - Будем считать, что это «да». – Дженни погладила дочку по светлым волосикам, которые пока скорее стоило называть пушком на голове. – Есть идеи? Малышка зевнула ещё раз. - Вот и у меня никаких, - вздохнула Дженни. Наклонилась, поцеловала дочку в лоб. Откинулась на подушку, приставленную к спинке кровати. Взгляд набрёл на окно. Жалюзи были подняты, и ничто не мешало видеть уличный пейзаж. Правда, со своего места Дженни видела лишь кусочек неба, зато не только со звёздами, но и с полной, идеально круглой луной. Луна казалась необыкновенно большой и не желтоватой, а серебристой, с голубоватым оттенком. Дженни залюбовалась, и вдруг её осенило. Селена*. [*Селена – богиня луны в древнегреческой мифологии; прим. авт.] - Селена. – Она вновь взглянула на дочку. – Селена Николь Льюис. Николь. Пусть это имя всё же будет, только не первым. В конце концов, Ник не раз спасал жизнь Дженни, и за это она может дать своей дочери второе имя в его честь, без всяких любовных претензий.***
Правда – штука хорошая, но красивая история иногда ещё лучше. А будучи отличным пиарщиком, Дженни умела придумывать красивые истории. Она и папа познакомились на острове Ява. Дженни отдыхала в Индонезии - прилетала туда с несколькими другими туристами. Нет, будущий папа был с другой группой. Они сразу друг другу понравились. Настолько, что им стало наплевать на знаменитый вулкан, и когда все остальные поехали на экскурсию к вулкану, мама и папа захотели побыть одни, взяли машину и отправились на побережье. Они нашли безлюдный пляж, гуляли, смеялись, любовались морем, купались, загорали на песке. А потом по всему острову объявили тревогу – вулкан начал просыпаться. Надо было срочно добираться в аэропорт, там уже шла эвакуация. Была страшная неразбериха, давка, крики. Дженни и папа Селены потеряли друг друга. Их определили в разные самолёты. Больше они не виделись. Дженни даже не знает его фамилию. Они так влюбились друг в друга, что потеряли голову и ни о чём не спрашивали. Даже не обменялись номерами телефонов. Что? Как звали папу? Ник. Его звали Ник. Дженни просто не удержалась, само собой вырвалось. А что касается путешествия - она действительно отдыхала в Индонезии незадолго до того, как окончательно решилась на ИИСД. В случае чего могла даже показать отметку в загранпаспорте. Селена росла, и история обрастала подробностями, становясь романтичнее, но одновременно правдоподобнее. Дженни могла практически любую выдумку сделать неотличимой от правды, это же её работа.***
Современная работающая мама – звучит круто, а даётся дьявольски тяжело. Тысячу раз Дженни готова была вцепиться себе в волосы и кричать: «Стоп, стоп, стоп, мне нужна передышка!!!» Но не было ни одного раза, ни одной секунды, когда она пожалела бы о рождении дочери. Она была очень благодарна родителям. Без них ей пришлось бы намного, намного труднее. За Селеной (которая уже в два года стала топать ножкой и всячески возражать, когда её называли сокращённым именем – Ленни) часто присматривали бабушка с дедушкой. Найджел обожал девочку и ни в чём не мог ей отказать. Розали тоже безмерно любила внучку, но была ярой противницей вседозволенности. Если девочка отказывалась есть, Найджел готов был уговаривать до посинения, но Розали решительно убирала еду со стола и говорила: «Хорошо, тогда оставайся голодной». И позже, когда проголодавшаяся Селена просила кушать, Розали спокойно отвечала, что придётся ждать до ланча (обеда или ужина, в зависимости от времени суток). Внучка быстро уяснила: с бабушкой капризничать бесполезно. Зато бабушке, как и дедушке, можно открыто сказать, если тебе что-то не нравится, или объяснить, почему ты хочешь что-то, например, игрушку. Не факт, что ты это получишь, но тебя не проигнорируют, тебе растолкуют, что к чему, а не скажут, что ты слишком маленькая, ничего не понимаешь и должна просто подчиняться. Селена была бойкой, жизнерадостной девчушкой. И хорошенькой, с удовольствием отмечала Дженни, хотя не произносила этого и понимала, что не стоит хвалить человека за внешность. От матери Селене достались густые каштановые волосы, а от бабушки потрясающие синие глаза. Хотя иногда Дженни казалось, что в этих глазах она видит нечто неуловимое, но ярко напоминающее о Нике Каттере. Что, разумеется, очень и очень глупо. Он никак не мог быть донором. Ведь правда? Или мог? Дженни яростно гнала от себя это предположение, поскольку очень боялась, что оно станет навязчивой идеей. Это не Ник. Не Ник. Ник Каттер здесь совершенно ни при чём. Он не имеет к Селене никакого отношения.***
Свинцовые тучи, заволокшие всё небо, недвусмысленно намекали, что вот-вот начнётся дождь. Зонта у Дженни не было, и оттого она торопилась вдвойне. Машина в ремонте, добираться предстояло на метро. Дженни спешно шагала к пешеходному переходу. Запнулась о повреждённую тротуарную плитку и едва не упала, но выровнялась и вновь устремилась к цели. Внезапно кто-то схватил Дженни за локоть и потребовал: - Улыбнитесь! - Что? – Она увидела перед собой незнакомого мужчину со странной, какой-то бешеной тревогой в глазах. На неё напал псих. Только этого не хватало! - Улыбнитесь! – повторил псих. – Немедленно! - Вы что, ненормальный? – рявкнула Дженни, надеясь, что агрессивный тон уж если не отпугнёт его, то привлечёт внимание других прохожих. Хоть полицию вызовут, если что. Впрочем, зачем ждать и надеяться на других? Тем более что прохожие не спешили останавливаться. – Отстаньте от меня, или я вызову полицию! - Вызывайте кого хотите, только улыбнитесь. Ладно, вдруг это не опасный псих и он отстанет, когда она улыбнётся? - Вот! - Шире. И уголки губ повыше. Дженни сделала, как он велел, попутно приготовившись бить его сумкой по голове. Однако мужчина резко стал спокойнее. - Спасибо. Теперь поднимите вверх обе руки, на всякий случай. Пожалуйста. К битью сумкой Дженни всё же не прибегла, но доходчиво расписала незнакомцу, куда он может пойти со своими странными указаниями. - Я понимаю, что напугал Вас, и прошу за это прощения. Я просто проверяю, нет ли у Вас инсульта. Час от часу не легче. Хотя, впрямь существует такая проверка на инсульт: улыбнуться и поднять руки вверх - если улыбка кривая, то есть улыбается только одна сторона рта, и если человек не может поднять одну или обе руки, значит, надо срочно звонить в скорую. - С чего бы ему у меня быть? - Вы пошатнулись. - Я запнулась. - Уверены? - Да! В том месте плитка вывернута, я запнулась за край. Мужчина посмотрел туда, где Дженни чуть не упала. Но вид покорёженной плитки не успокоил его до конца. Он перевёл на Дженни неуверенный взгляд. Закатив глаза, она подняла обе руки вверх. - Довольны? - Более чем. Извините. - Ничего. На самом деле, это даже мило, если такое слово тут уместно. Сейчас большинству людей нет дела до посторонних. Мужчина грустно ухмыльнулся. Сперва Дженни казалось, что он блондин, но сейчас она поняла, что он совершенно седой, будто глубокий старик. Хотя никаких признаков лысины, и седина резко контрастирует с относительно молодым лицом, на вид мужчине лет сорок, максимум – сорок с небольшим. Выше Дженни на голову (а Дженни на каблуках), подтянутый, одет обычно – джинсы и куртка, куртка расстёгнута, под ней простая синяя рубашка, ничего брендового, но всё добротное. Лицо чисто выбритое, овальное, черты правильные, глаза светлые, ресницы густые. - Что ж, спасибо за заботу. А теперь, с Вашего позволения, я продолжу опаздывать. - Если Вы без машины, я могу Вас подвести. В качестве компенсации за моральный ущерб. Предложение было заманчивым, но неразумно садиться в машину к незнакомому человеку. Видя, что она колеблется, мужчина предложил: - Сфотографируйте номера и отправьте кому-нибудь из родственников или друзей. Можете сфотографировать и меня. Дженни понемногу развеселилась. - А назвать своё имя Вы не предложите? - Зачем? Если я преступник, я же, скорее всего, назову вымышленное. А вот лицо – неоспоримая улика. - Вы снова начинаете меня пугать. - Хотите, покажу Вам своё удостоверение? Может, это Вас успокоит. - Удостоверение? - Я полицейский. - Прекрасно. Но номер Вашей машины и Ваше лицо я всё же сфотографирую. - Договорились. Одобряю бдительность. – Он достал из внутреннего кармана удостоверение и предъявил Дженни. - Капитан Гэбриэл Рэм, - прочитала она. Похоже, теперь надо представиться самой. – Дженнифер Льюис. - Рад знакомству. Так куда Вы опаздываете? - В детский сад, мне нужно забрать дочь. Пока они ехали, Дженни внимательно присматривалась к Рэму. Ей не давала покоя его седина. Конечно, это может быть просто физиологическая особенность, генетическая предрасположенность, некоторые люди полностью седеют к двадцати. Но что-то в выражении лица, в повадках, в интонациях Рэма наводило на мысль, что поседел он не от спокойной жизни. Да, он доброжелательный и весёлый, но это те весёлость и доброжелательность, приправленные печальным спокойствием, которые свойственны людям, пережившим горе. - Можно задать вопрос? - Задавайте. - Кто-то из Ваших близких умер от инсульта? - Моя жена Саманта. Она могла бы выжить, если б вовремя получила помощь, но никто из нас не заподозрил неладного, когда она якобы просто споткнулась. - Сочувствую. И насчёт смерти жены, и насчёт того, что Вам приходится жить с вопросом «А если бы?..» Рэм посмотрел на неё с легким приятным удивлением и вновь сосредоточился на дороге. - Хорошо, что Вы не стали сюсюкать: «Ты не виноват»; это порядком бесит. - Я лишь попробовала представить, что чувствовала бы на Вашем месте. - И у Вас хорошо получилось. - Выходит, я могу считать себя чутким человеком. - Безусловно. Вашему мужу повезло. - У меня нет мужа. Я разведена. - Бывает. – Дабы избежать неловкой паузы, приближение которой явственно ощущал, Рэм поинтересовался: - Сколько лет Вашей дочери? - Почти четыре. - Славный возраст. Ещё никаких бунтов, протестов и гормональных бурь. - У вас тоже есть дети? - Два сына, старшему уже двадцать один. - Рано же Вы начали. - Закончил тоже рано – младшему девятнадцать. Раз Рэм не любит церемонии, Дженни решила не церемониться. - Сколько им было, когда не стало Вашей жены? - Три и один. - Боже, совсем малыши. Да и Вы сами, надо думать, были очень молоды. - Мне было двадцать четыре. - Вам помогали родные? - Моя семья живёт на Мальте, я не хотел уезжать из Лондона, а они не могли, да и не обязаны были часто приезжать ко мне. Когда мальчишки немного подросли, мои родители брали их на лето; это здорово облегчало мне жизнь. - А семья Вашей жены? - У Сэм не было близких родственников. «Если бы я в двадцать четыре года осталась одна с двумя маленькими детьми, тащила на себе и их, и быт, и работу, я бы тоже поседела раньше времени, - подумала Дженни. – Вдобавок, он же потерял не просто жену, а по-настоящему любимого человека». В том, что Рэм любил и до сих пор любит Саманту, сомневаться не приходилось – достаточно было услышать, как он произносит её имя. - Чем Вы занимаетесь в полиции? – полюбопытствовала Дженни. – Расследуете убийства, раскрываете кражи? - Я из отдела по борьбе с наркотиками. - Какая прелесть. - Насчёт «прелести» я бы поспорил. - Прощу прощения, не хотела задевать Вашу профессиональную гордость. - Постараюсь это пережить. Что насчёт Вас? Чем зарабатываете на жизнь? - Возглавляю пиар-отдел в крупной корпорации. - Звучит круто. - Естественно. Я же хороший пиарщик, делать так, чтоб звучало круто, - одна из моих профессиональных обязанностей. Машина остановилась возле детского сада. - Я подожду и довезу Вас с дочерью до дома, или куда вам надо, - заявил Рэм. - Спасибо, не нужно. - Очень даже нужно. Я должен убедиться, что Вы добрались в целости и сохранности. Не забывайте: если с Вами что-то случится, я буду первым подозреваемым.***
Они были в первую очередь друзьями, а уже во вторую любовниками. У них сразу случилась дружба и симпатия, ну или влюблённость. Гэбриэл позже признался: он сам не понял, как умудрился за первые полчаса знакомства рассказать Дженни столько важного и глубоко личного, ведь он обязан был следить за языком как минимум во имя профессиональной осторожности, которая никогда раньше его не подводила. Ни один из них не претендовал на главное место в сердце другого, потому что сам не мог предложить того же. Дженни всё ещё тосковала по Нику, а Гэбриэл до сих пор не забыл жену. Друг в друге Дженни и Гэбриэл нашли понимание, которое переросло в неподдельную тёплую привязанность. Неромантичное, но верное сравнение: они были как два носка из разных пар – не созданы друг для друга, но вместе носить очень даже можно, раз уж двух других уже нет. Дженни отлично поладила с обоими сыновьями Гэбриэла – и с рассудительным Максом, и с весёлым Джейком. Оба жили отдельно, препирательств на бытовой почве не возникало, да и в целом, как догадывалась Дженни, парни беспокоились за отца и давно мечтали передать его в заботливые женские руки. Гэбриэл в свою очередь быстро нашёл общий язык с Селеной, а Макс и Джейк очень скоро стали возиться с ней, как с настоящей младшей сестрой, когда приходили к Гэбриэлу и Дженни. С Найджелом у Гэбриэла завязалась крепкая мужская дружба, а с Розали сложились особые отношения: он называл её диктатором, она его – наркобароном. Они вели себя согласно классическим стереотипам о зяте и тёще, но на самом деле испытывали друг к другу искреннюю симпатию и получали большое удовольствие от взаимных подколок.***
Выйдя из здания, Дженни сразу увидела машину Гэбриэла. Сам он стоял тут же, ждал её. Цокая каблучками, Дженни подошла к нему, без лишних слов уткнулась лицом в его грудь и жалобно застонала. - Трудный день? – Гэбриэл одной рукой обнял её, а другой погладил по распущенным волосам. - Отвратительный, - буркнула Дженни. – У начальства приступ креативности. Никто из них не разбирается в пиаре, но все вдруг начали лезть со своими идеями, которые считают гениальными. Они сведут меня с ума! - Хочешь, я подброшу им наркотики? Сам тут же нагряну с рейдом и всех арестую. - Хочу. Сколько пакетиков нужно на пожизненное? - Ну, количество наркотиков, которое потянет на пожизненное, измеряется не пакетиками. Дженни глухо засмеялась, повернула голову, теперь прижимаясь к Гэбриэлу щекой, и сцепила ладони за его поясницей. - А как твой день? - Старался не думать о том, что у меня есть заряженный пистолет. - Значит, тоже не очень гладко? - В общем, да, но бывало и хуже. - Поехали домой. - Поехали.***
Когда-то Дженни сказала сестре, что та не поймёт её решения насчёт ИИСД, поскольку у Джилл ещё достаточно времени в запасе. Но запас этот постепенно истощался, а мужчина мечты не находился. Джилл тоже всерьёз задумалась об ИИСД. И очень удивилась, когда Дженни посоветовала подождать ещё немного. - Вот уж не думала, что ты будешь меня отговаривать. - Я не отговариваю, я советую не торопиться. Ты должна тщательно всё взвесить. До этого момента Джилл была уверена, что уже хорошо всё взвесила, но теперь засомневалась. - А сколько времени понадобилось тебе? - Я не могу точно сказать, когда идея появилась впервые, но с момента, когда я стала думать об этой всерьёз, до момента, когда я окончательно решила, прошло не меньше двух месяцев. И всё это время я не просто размышляла, а изучала – искала информацию, бороздила сайты, форумы, читала отзывы, мнения психологов, рассказы женщин, которые уже были мамами благодаря ИИСД. Джилл прикусила нижнюю губу. - А когда ты решила окончательно, тебе перестало быть страшно? Дженни прыснула. - Господи, конечно, нет! Стало только страшнее. Но одно дело, когда страх – результат решения, и совсем другое, когда решение – результат страха. - Другими словами, ты считаешь, что я не готова, - фыркнула Джилл. - Нет, я считаю, что у тебя ещё есть время. Если беспокоишься о возрастных изменениях, заморозь яйцеклетки. Но Джилл, родная, тебе всего тридцать три года. - В этом году будет тридцать четыре. - Не спорю: с возрастом никто не молодеет. До твоего Дня Рождения ещё полгода. Используй это время. - Чтобы всё обдумать? - Не только. Кто знает, может, именно в этот период ты встретишь того, с кем захочешь создать и создашь семью. Джинн фыркнула снова. - О да. Тридцать три с половиной года он пропадал неизвестно где, а тут вдруг соизволит появиться. - Всякое бывает. Нет ничего постыдного в желании найти свою вторую половинку, и в самих поисках - тоже. Не закрывайся, не замыкайся в себе. Ходи в бары, в клубы, в бассейн, пользуйся сайтами знакомств… - Дженни, очнись! По-твоему, я этого не делала? - Поделай ещё. До своего Дня Рождения. Если ничего не получится, переходи к плану с ИИСД, я поддержу тебя и утоплю в полезных советах. Глядя на пол, Джилл тихо произнесла: - А ты… Когда ты перестала искать? Как поняла, что бессмысленно и дальше пытаться? - Никак. Сейчас я понимаю, что на самом деле не искала по-настоящему. С Майклом меня познакомили друзья. После развода я знакомилась с мужчинами то ли по инерции, то ли чтоб быть как все. Но я не хотела этого по-настоящему. Джилл подняла голову. - Из-за него, да? Из-за того парня, который умер? Ты почти не говоришь о нём. Сначала я думала: раз ты про это не упоминаешь, значит, тут ничего серьёзного. Но чем больше времени проходит, тем больше мне кажется, что именно его ты любила сильнее, чем всех других. Дженни печально ухмыльнулась. - Тебе не кажется. Так и есть на самом деле. - Прости, но это…. – Джилл поколебалась, боясь обидеть сестру, и всё же решилась, - странно. Столько лет любить человека, которого нет рядом с тобой. Дженни ухмыльнулась ещё печальнее. - Ты права, выглядит странновато. С другой стороны, может, это и есть настоящая любовь, раз она неподвластна времени? «А может, это просто привычка? Или удобная отговорка?» – хотелось сказать Джилл, но тут уж она прикусила язык. - Какая-то чересчур грустная настоящая любовь… Дженни заметно повеселела. - Милая, не будем устраивать драму. Я очень счастливая женщина. У меня есть чудесная дочка. Есть замечательные родители, которые живы и здоровы. Есть просто потрясающая младшая сестра. - Это верно. - Есть великолепный муж. Он мой лучший друг, а это дорогого стоит. У меня прекрасная семья. Любимая работа. И… чёрт, пусть мою большую любовь не назовёшь особенно удачной, у меня есть что вспомнить о ней. – Глаза Дженни заблестели, щеки заметно порозовели. - В каком смысле «вспомнить»? - В том самом. Джилл округлила глаза. - Хочешь сказать, вы с тем мужчиной не просто вздыхали друг по другу в разных углах? - Нет. Однажды мы вполне синхронно вздыхали в его доме. – Дженни помолчала. – Мы провели вместе одну ночь, а наутро решили притвориться, будто ничего не было. - Как же так? – изумилась Джилл. - Всё сложно. Это было трудное время. У него только что погиб друг, и он винил себя. Я приехала к нему домой, потому что беспокоилась – днём его не было на работе, он не отвечал на телефонные звонки. Я понимала, что он хочет побыть один, но к вечеру стала всерьёз переживать. Знала, что он не из тех, кто покончил бы с собой, и всё-таки волновалась.…
Лишь бы он не наделал глупостей! Лишь бы не навредил себе! Лишь бы не… Со всеми этими мыслями Дженни не сознавала, насколько громко барабанит в дверь. Такой грохот не услышит разве что мёртвый. Ник был жив. И даже трезв. Дженни-то думала, что если он в относительном порядке, то угрюмо глушит боль спиртным. Но Ник Каттер не позволил себе такой роскоши как обезболивающее. - Уходи, - сказал он. Правда, уже после того, как пустил Дженни внутрь. Даже в таком состоянии не стал держать её на пороге. – Не сейчас, Дженни. Что бы тебе ни было нужно, мы решим это завтра. - Мне ничего не нужно. Я волновалась за тебя. - Зря. Как видишь, я цел и невредим. Ага. Только взгляд такой, словно больше всего на свете Ник мечтает повеситься. Дженни самой стало тоскливо и горько. - Мы все так закончим, да?.. – вырвалось у неё. – Каждого из нас рано или поздно сожрёт какая-нибудь тварь – тебя, Эбби, Коннор, меня… За долю секунды лицо Ника изменилось до неузнаваемости, отразив сначала взвившуюся, другую, боль, а следом решимость. - Нет, - твёрдо сказал он. – С тобой ничего не случится. Я не позволю. Я больше не потеряю… тебя. - Как будто это зависит от тебя одного. – Дженни действительно боялась. Да что там, на неё напал ужас. Они похоронили Стивена, как знать, может, в следующий раз похоронят её. Так, хватит. Нашла время раскисать! Ты здесь, чтобы помочь Нику, а не делать ему и заодно себе ещё хуже. – Извини. – Она встряхнулась. – Ты ел? - Что? – растерялся Ник. - Да хоть что-нибудь, но лучше всё-таки нормальное питание. Давай закажем ужин. Эта идея не нашла у него горячей поддержки, однако возражать он не стал. Им привезли заказ, они поужинали. Не насладились едой, не восстановили душевные силы, зато хоть укрепили физические. Да и поговорили. О Стивене, об их с Ником знакомстве и дружбе. Неловко, сбивчиво, но Дженни видела, что Нику это на пользу – он немного ожил. - Уже поздно, - спохватилась она после полуночи. – Мне пора домой. - Я тебя отвезу. - Не надо, я на машине. - Что ж… Ник проводил до двери. Когда Дженни потянулась к вешалке за своей курткой, Ник опередил её. Снял куртку сам и «развернул», чтобы Дженни осталось только сунуть руки в рукава. Джентльмен. Но она не справилась с простейшей задачей – каким-то образом промахнулась мимо рукавов, а Ник уже автоматически отпустил куртку, и та упала на пол. А они не подняли. Знали, что надо поднять, но даже на пол не посмотрели. Смотрели они друг на друга. Недолго, но пристально. Дженни не могла определить, о чём именно думает; да и Ник, наверное, тоже. Сердце бешено заколотилось. Дальше – отчаянный поцелуй, нетерпеливые объятья, пуговицы на рубашке Ника, молния на юбке Дженни, постель в спальне. И гремучая смесь напряжения, удовольствия и разрядки. Но когда всё закончилось, оба поняли, что лучше не повторять. Не продолжать. Это не было ошибкой, это помогло им, но нормальные отношения на подобном фундаменте не построишь. Посему лучше притвориться, будто ничего не произошло.***
Растревоженные рассказом воспоминания с новой силой всколыхнули давнюю полунадежду-полуфантазию. Дженни решила поделиться и ею. - Это полный бред, - честно предупредила она сестру, - но иногда я думаю… Иногда мне кажется… Что она похожа на него. - Селена – на Ника? - Да. Сама понимаю, что такое невозможно… - Почему? – удивительно спокойно спросила Джилл. – Всякое случается. Твой Ник вполне мог быть донором, особенно в молодости. Я слышала, некоторые начинают так подрабатывать сразу после совершеннолетия. Может, ему нужны были деньги на университет или… Дженни-то надеялась, что Джилл окатит её порцией здравого смысла, а у сестрёнки, похоже, фантазия ещё более бедовая. И всё-таки что-то в этой идее было. Что-то несбыточное, но безумно привлекательное. - Попробуй узнать, Дженни. Наверняка у тебя есть знакомые, которые могут повлиять на клинику, чтобы она неофициально поделилась с тобой данными донора. - Ты реально считаешь, что им может оказаться Ник? – Вслух звучало ещё бредовее, чем мысленно. - Я считаю, что, каким бы ни был ответ, тебе будет легче, если ты его узнаешь.***
- Ты до сих пор не посмотрела? – удивился Гэбриэл. А Дженни только-только подзабыла о конверте, в котором лежала бумажка с имеющейся у клиники информацией о доноре. Дженни получила его вчера, но до сих пор не распечатала. Он так и лежал у неё в сумочке. - Нет. - Почему? - Я боюсь. Причём не знаю, чего больше: что донором окажется некто посторонний-неизвестный, или что это всё-таки Ник. - А чем тебя пугает второй вариант? - Тем, что если каким-то невероятным чудом отец Селены действительно Ник Каттер, это может отбросить меня назад. Я могу зациклиться на нём, нырнуть в прошлое и упустить будущее. А я не хочу испортить то, что есть у меня сейчас. Есть у нас. Она правда дорожила этим. К их взаимной симпатии-влюблённости давно прибавилась настоящая любовь. Не огненно-страстная, не безудержно-слепая, но любовь – та, что дарит покой и наполняет дом уютом, благодаря которому туда хочется возвращаться снова и снова. Дженни была хорошей женой Гэбриэлу и хорошей мачехой Максу и Джейку, а Гэбриэл был хорошим мужем Дженни и хорошим отчимом Селене. Даже не отчимом, а отцом. Селена недавно спросила, можно ли называть его папой, - без подсказок и намёков, исключительно по доброй воле и собственному желанию. Гэбриэл сказал: «Конечно, милая» и обнял её, а Дженни чуть не расплакалась. - Мы не потеряем, - пообещал Гэбриэл. Улыбнулся. – Мы же с тобой не дураки. И впрямь. Она не влюблённая школьница-идиотка, она не разрушит свою жизнь из-за романтических фантазий. Ей просто надо знать. Если б они не торопились, Дженни вскрыла бы конверт сию минуту. Но времени нет. Сегодня на семейном пикнике в парке Макс должен познакомить их со своей девушкой. На такое торжественное событие опаздывать нельзя.***
Пикник устроили недалеко от парковой детской площадки. Сейчас Макс и его девушка Лея сидели в обнимку под деревом, Гэбриэл о чём-то говорил с Розали и Найджелом, а Джейк носился по периметру площадки со смеющейся Селеной на плечах. - Ты не устал? – спросила Селена, когда Джейк остановился, чтобы пропустить карапуза, семенящего к горке. - Нет, - Джейк, продолжая надёжно придёрживать её за ноги, задрал голову и подмигнул. - Хорошо. – Селена погладила его по волнистым волосам. – Но если устанешь, скажи. - Договорились. Ну что, помчались снова? - Ага. – Она аккуратно обняла его за шею. Глядя на это, Дженни окончательно набралась храбрости. Пора либо раз и навсегда разделаться с фантазией, либо убедиться в том, что в жизни бывают поразительные совпадения. И в любом случае выбросить из головы всякую чушь. Она немного отошла, села на скамейку возле детской площадки. Достала из сумочки конверт. Долго смотрела на него, будто пытаясь просветить взглядом. Вздохнула. Подавила последние сомнения. Распечатала. Достала сложенный вчетверо лист бумаги. Помедлила, прежде чем развернуть. Вот. Скорее всего, это последнее мгновение, когда Дженни ещё допускает, что отцом Селены может быть Николас Каттер. Развернув бумагу, Дженни пробежалась взглядом по строчкам. Она уже практически не верила, что найдёт имя Ника, но… Оно там было. Да и фамилия совпадала. Дженни одновременно выдохнула, прикрыла рот ладонью и коротко рассмеялась. Невероятно! Она на всякий случай перечитала снова. Ну да, полное имя, дата и место рождения – всё сходится. С ума сойти! Аж голова закружилась. Несколько минут Дженни приходила в себя. После чего вернула бумагу в конверт, конверт в сумочку и встала. - Что обсуждаете? – полюбопытствовала Дженни, подойдя к родителям и мужу. Гэбриэл бросил на неё быстрый вопросительный взгляд, он ведь видел, как она открывала конверт и читала содержимое. Дженни ответила не менее быстрым взглядом из-под чуть опущенных ресниц и улыбкой, мол, всё хорошо, подробности позже. - Наркобарон хочет увезти тебя отдохнуть за город в следующие выходные, - сообщила Розали. - А диктатор говорит, что не прочь взять внучку к себе на это время, - не остался в долгу Гэбриэл, приобнимая Дженни одной рукой. - А я просто получаю эстетическое удовольствие от их беседы, - весело добавил Найджел. Дженни хихикнула, взяла Гэбриэла под руку и сказала: - Мне нравится идея. Спасибо. Она тряхнула волосами и прижалась щекой к плечу своего мужа – Гэбриэла Николаса Рэма.Конец (7 января 2021 г. – 14 февраля 2023 г.)