Музыка, которая льётся из души

Музыкальный класс. Там так много инструментов. Огромный величественный виолончель с открытой шейкой стоял в чехле в самом углу. Самые разные гитары висели на стенах. От бас-гитар и до соло. Стойка с микрофоном стояла в самой середине небольшой сценки, где могла выступать группа из человек четырёх. И конечно, не обойтись без фортепиано. Рояль не поместится, а вот фортепиано в самый раз. Оно кремовое стоит около окна. Его сладкий звук можно услышать с улицы, если окно открыто. В такой момент я зависал посреди тротуара, направив свой взор в сторону окна музыкального класса, зная, кто может играть. Осенние листья кружатся в ритм под эту музыку, солнце прячется за тучами, лишь некоторые лучи из-за этой преграды освещали деревья, показывая золото. А играла моя одноклассница — Каэдэ Акамацу. Она снова исполняет уже избитый временем и многими исполнителями простенькую сонату Бетховена. «Лунная соната». Такой глубокий звук. Все эти форте и пиано, крещендо и диминуэндо.. Как будто утрированно выражались. Акамацу иногда заходила на переменах, чтобы сыграть «Музыкальный момент» Шуберта или «Турецкий марш» Моцарта. Я мог наблюдать из-за двери за тем, как быстро бегают её тонкие длинные пальцы по клавишам. Будто они обжигали их, словно огонь, заставляя отрываться от белых и чёрных деревяшек, после нажатия которых, доносилась сладостная музыка. Иногда, но очень редко, я мог заходить к пианистке, чтобы ещё лучше слышать. Я подвигал стул ближе к фортепиано переворачивая его на 180° чтобы сесть. (Короче как Рантаро на спэшл-арте сидит) Каждую секунду пальцы её правой руки бегали по клавиатуре, наверное быстрее, чем кто-либо, пока левая рука в свою очередь нажимала аккорды из 3-5 звуков. Каэдэ играла либо прикрытыми глазами, будто играет что-то совсем простое, либо направив взгляд своих глаз, цвета цветущей вишни на нотный листок. Так много нот.. И они создают эту музыку... В очередной раз, уже весной, за пару дней до окончания этого учебного года, Каэдэ снова играла на пианино. Только уже после уроков. В это время ещё светло. Я снова решил прийти послушать. Я по привычному подвинул стул ближе. Только ближе, чем обычно. Аккуратный светло-розовый портфель девушки висел на стуле. Она играла что-то. Я только сидел, подперев подбородок своей левой рукой, улыбался спокойной ухмылкой и наслаждался мелодией и.. самой Каэдэ. Я слушал и смотрел на неё. Из-под её светлых волос были видны прикрытые чёрные пушистые ресницы, тонкая линия губ искажалась в слабой улыбке. Я буквально сверлил её взглядом. Она закончила играть. Ведь скоро звонок на очередной урок. Акамацу кажется ощутила на себе мой взгляд и повернула ко мне голову, закладывая волосы за ухо. — Всё в порядке, Амами-кун? От её голоса я опомнился и отвёл взгляд в сторону. — А? Да, всё в порядке. Она улыбнулась и прищурила глаза, протянув долгое «Хмм», и положив руки на свои коленки. — Ама-а-ами-кун, ты что, смотрел на "меня"? Я снова посмотрел на неё. Я не стал оправдываться, или как-то скрыть правду. Опять же улыбнувшись и подперев подбородок рукой, я проговорил: — А что, если да? На щеках музыкантки показался лёгкий румянец, эта игривая улыбка пропала с её лица, поменявшись на удивлённое выражение. Она отвернулась, снова заложив волосы за ухо и опять начала наигрывать какую-то мелодию, уже неизвестную мелодию. Похоже было на музыку из какой-то мелодрамы. Мне хотелось что-то напеть. Но петь я не умею. Этим бы я просто помешал игре Акамацу. В этот раз её пальцы с нежно-розовым маникюром не бегали по клавиатуре, а с каждым нажатием они словно всё больше и больше зависали и затягивались клавишами. Аккорды были редки. Но это всё равно красиво звучит. — Красивая мелодия. — закрывая глаза, тихо пролепетал я. Рука уже подпирая щёку. Эта музыка успокаивает. — Да?.. Знаешь, я просто наигрываю то, что взбрело в голову. Эту мелодию нигде не найти. Она родилась только что. Она льётся прямо из души. — Значит, мне повезло услышать эту уникальную музыку? Ведь я её больше никогда не услышу. Да? — Угу. Она продолжала играть эту мелодию, я уже не видел её лица, из-за моих закрытых глаз. Но я не думаю, что оно как-то поменялось. Осталось таким же, с закрытыми глазами, с небольшим румянцем и спокойной слабой улыбкой. — Я слышал, что музыка, которая льётся прямо из души, она может охарактеризовать её. — Да? Ты тоже знаешь об этом? — Мелодия звучит романтично... Скажи, твоя душа влюбилась..? — неожиданный вопрос. Я сам не совсем хотел задавать его. Видимо, мои губы сами сказали это. Я прищурил глаза, чтобы увидеть её реакцию. Её лицо ещё больше залилось румянцем, и музыка стала намного тише обычного, пока совсем не стихла. Каэдэ аккуратно убрала руки с клавиш и ими же убрала волосы из-за уха, чтобы скрыть своё лицо. Она что-то промычала, было похоже на «Угу». Мне было плоховато слышно, но я расслышал. В голове звучала та самая мелодия, которую Акамацу исполняла пару минут назад. — Ну и кто же этот счастливчик? Пианистка молчала, немного сжав в пальцах юбку. Я тоже молчал. Абсолютная тишина. За открытым окном поют птицы. Эта музыка тоже льётся прямо из их сердец. Солнце было видно на горизонте, готовое заходить на ночь. Нежно-розовый закат. Прямо как глаза Каэдэ. Её губы приоткрываются, выдавая всего одно слово: — Т.ты.. Моё лицо немного покраснело, ехидная улыбка пропала. На подоконник упал цветок сакуры. Я повернул голову взглянул туда и взял его пальцами, уже рассматривая его. — Амами-кун.. Я повернул голову обратно, и посмотрел вверх. Акамацу стояла передо мной, вся покрасневшая. Она нагнулась и поцеловала меня, обняв за плечи. Я был немного шокирован действиями пианистки и покраснел. Только потом я закрыл глаза, как и Акамацу, и положил свои руки за её талию. Мы целовались достаточно долго, порою отстраняясь, чтобы вздохнуть воздух. А в голове звучала та мелодия души, которую я больше никогда не услышу.