Лиминальность

      Занимался рассвет. Облака медленно проплывали по небу, окрашивая в розовый все, что попадалось им на пути, и оставляя красные прямоугольники на полу.       Оксана выдохнула и сползла по стене вниз. Луна могла бы придать ей сил, но уже исчезла. Глаза закрывались сами собой, жутко хотелось спать, но если сейчас она уснёт — не проснётся, когда явится Вовкулака.       В том, что он заявится под утро, Оксана не сомневалась.              А девчонки уже спят в своих кроватях; устроилась поудобнее в своей квартире Стелла; даже её бабки в реанимации наверняка мерно сопят в обе дырочки.       Только она сидела на полу в чужой квартире и ждала, пока её — квартиры, конечно, не её самой; — хозяин придёт домой, чтобы напиться и тоже заснуть мёртвым сном. Мысли противно путались, но остановить их, упорядочить не хватало сил.       Что-то зацарапалось по двери снаружи. С третьего раза Вовкулака наконец попал ключем в замок и тяжело ввалился в квартиру. Седые волосы всклокочены, морщины проявились сильнее, и, кажется, на левом боку расползается кровавое пятно. Сама она, конечно, выглядела ничуть не лучше. Странно, неужели его отпустили из Ирия без хорошей одежды? Хотя вряд ли им там сейчас до этого есть дело. Змеи должны быть слишком заняты.       Он привычно кивнул ей, словно ожидал здесь увидеть — о чем речь, ясное дело, ожидал — и свернул к ванной. Оксана попыталась встать, но руки не слушались и разъезжались на скользком линолеуме. Ребристые полосы обоев проступали, врезаясь в ладонь. Она не решалась оторвать руку и сделать хоть шаг сама.       Интересно, как Вовкулака добрался? На кухне в холодильнике стояла упаковка в несколько банок пива — какая это должна быть цифра? Четыре... Семь? Восемь? — и больше ничего. Там, в глубине квартиры, раздался шум. Струя воды гулко ударилась о железную раковину.       Она попыталась вытащить упаковку, но никак не могла уцепиться. Наконец выемка с боков словно сама ткнулась в руку, пальцы сомкнулись, и Оксана потянула ее на себя. Упаковка с противным скрежетом поддалась.       Вода перестала шуметь. Зашлепали босые ноги по полу. Оксана знала, что Вовкулака сел, хотя до неё не донеслось ни единого скрипа. Дверь холодильника хлопнула, отрезая его маленькое пространство от неё. Лампочка погасла, и кухня погрузилась во тьму.       И зачем в холодильнике лампочка?       Кажется, она себя переоценила. Во всяком случае, пиво неприятно оттягивало руки, и Оксана очень боялась его уронить. Время сейчас, наверно, около пяти часов, так что люди вокруг спят — а ей вовсе не хотелось добавлять Вовкулаке лишних хлопот, заставляя его объясняться с утра с возмущенными соседями.       Ах да, сейчас же утро.       Стенка закончилась, резко поворачивая... Влево. Да, эта сторона — лево. Правильно. Она была права — Вовкулака действительно сидел на диване, сгорбившись и уставившись пустым взглядом в пол.       Кто-то умер? Да, конечно, кто-то умер. Если уж отголоски битвы докатились до них, что творилось в Ирии? И впрямь не стоило их туда отпускать.       Упаковка слишком сильно грохнула об стол. Вовкулака вздрогнул и посмотрел на Оксану.       — Много? — спросила она.       — Много, — ответил он.       Она кивнула.       — Сиди, рану заговорю.       Кровь уже почти остановилась, только изредка, при движении, текли капли, но их вид Оксану немного раздражал. Насколько можно раздражать неспавшую и вымотавшуюся ведьму.       — Ишла черна дивка з черными ведрами...       Живот у Вовкулаки часто вздрагивал от прикосновения, и тёплое тело как будто льнуло к пальцам. Приятно. Кровь запеклась. Рана затянулась и исчезла. На коже осталось светлое новое пятно. Оксана с легким сожалением поднялась.       Больше, в общем-то, ничего и не нужно было. Нож тихо, почти беззвучно разрезал пластик упаковки. Тихо звякнули две банки. Зашипело пиво, слегка проливаясь на железную крышку. Вовкулака протянул руку и пригубил его, слизывая выступившую часть.       — Много, — повторил он. И начал перечислять их всех.       Оксана не знала никого из его щенят, кроме Рудого и Серого, и даже не догадывалась, что их у него было так много. Впрочем, наверняка половина была все-таки не его. С другой стороны, он был их вожаком и сам привел в Ирий.       Она даже не должна была его слушать, на самом деле. Главное было молчать и позволить ему выговориться, назвать поимённо тех, кого он знал и кто погиб сегодня — или уже вчера? А, какая разница, — на поле битвы в чужом, далёком и неродном им мире.       Они пили долго. Откуда-то появилась вторая упаковка. В какой-то момент перешли на кровать, и пили уже прислонившись к стене. Шею кололи жесткие ворсинки ковра. Безвкусица. За окном совершенно рассвело. Наступила суббота, кажется, — во всяком случае, был выходной. Вокулака тихо захрапел. Оксана уложила его, укрыла пледом — нет, вот собака, только недавно ремонт делал, а плед уже рваный — и встала с кровати.       В морозилке обнаружилась примерзшая к задней стенке пачка пельменей. Срок годности истёк позавчера.       В принципе, замороженное не портится.       Она закинула пельмени в кипящую воду. Вода зашипела и плюнула. Горячая капля попала на запястье. Боль отрезвила Оксану, и она осоловело моргнула. Время приближалось к десяти часам.       Наверно, ей все-таки удалось уснуть хотя бы на несколько минут, потому что пить пять часов подряд она бы не смогла. Наверно. Раньше бы точно не смогла. Теперь сомневалась.       Вот уж Хортица. Когда Вовкулака работал на неё, Оксану, ей бы и в голову не пришло явится к нему в квартиру, ждать после боя, пить с ним и варить ему на кухне пельмени. Кошмар. Надо было убить девчонку, когда была возможность.       Оксана провела рукой по лицу, смахивая остатки сна. Остатки смахиваться не желали.       Пельмени сварились, но Вовкулака не просыпался. И ладно; проснётся — поест. Бульон обжигал рот. Сон отступал, глаза уже не слипались, но взамен тело наливалось свинцом и подступала головная боль.       Десятый пельмень в глотку уже не лез. Завтра нужно будет дольше сидеть в салоне. Какая гадость — ладно, какая пакость! — что взрослой и опытной ведьме нужно в спа. Однако как успокаивает нервы!       Но сначала — убрать банки. Они валялись неровным слоем по всей комнате, и за каждой приходилось нагибаться. Последнюю силу она израсходовала на рану Вовкулаки и теперь не могла сотворить даже простенькое заклинание. Головная боль усиливалась.       Ну что ж, тоже фитнес.       Зазвонил в сумке телефон.       — С добрым утром, ма! Ты сегодня придёшь?       — Утром? — переспросила Оксана, — ну да, конечно. Знаешь, я не приду. Наверно. Ч-черт!       Банка с хрустом смялась под ногой.       — Ты чего? Всё в порядке? Что с голосом — не спала? Ты что-то хрипишь.       — Нет, что ты, — ещё она не объясняла сыну, что в чужой квартире собирает банки, как последняя алкоголичка, — всё хорошо. Ты просто разбудил меня, я хотела включить свет и ударилась о тумбочку. Ничего страшного. Знаешь, поговорим потом. Я ничего не соображаю пока. Хорошо?       — Как скажешь. Позвони, как проснёшься, идёт?       — Да. Да, конечно. Увидимся позже, — она бросила трубку и облегченно выдохнула.       Надо открыть окна. Вся квартира провоняла пивом, и если для Вовкулаки это, скорее всего, крупной проблемой не было, сама она задыхалась.       За микроволновкой на кухонном подоконнике нашлась пачка аспирина. Хорошо. Пригодится.       Квартиру продул лёгкий майский ветер. Светило тусклое солнце, на которое можно было даже смотреть, не сощурившись.       Оксана поежилась от холода. У стола стояла колченогая табуретка, оставшаяся, похоже, еще с доремонтных времен и манившая к себе тоненькой подушкой на сиденье. На столе была выпитая до половины бутылка газировки. Крышечка еле свернулась. Блистер хрустнул, и на ладонь выпала белая таблетка. Налив в стакан воды, она выпила её и прислонилась к стене.       Скоро аспирин подействует, и ей полегчает. Скоро.       Стоит написать девочкам, сказать, чтоб сегодня-завтра отдыхали. Вряд ли они не разберутся сами, но абсолютной уверенности у Оксаны не было.       Не дай бог пройдут по сводкам у Вовкулаки на этот раз. Она никогда не видела ничего плохого в мелком воровстве, но не сейчас. Не сейчас.       — Ты спать пойдешь? — спросил Вовкулака, заходя на кухню и прикрывая рукой зевок. — Холодно, как в вытрезвяке.       — Выспался?       — Выспался. Так пойдёшь?       — Пойду, — бросила Оксана и попыталась посмотреть на него. Голова перекатилась по стене. Шпильки укололи кожу. — В кастрюле пельмени, съешь.       Вовкулака согласился и протянул ей руку.       — Выглядишь чудненько. Тебе ванну поставить? Все лицо в крови. Что у вас тут было? Умыться не могла?       Она помолчала, дожидаясь, пока смысл слов дойдёт до мозга.       — Ставь. У нас были серые, — сглотнула она. Язык шевелился с трудом. — И смесь крокодила с бабочкой. Надеюсь, электронная подружка Хортицы придумала, как объяснить ошметки их тел в Днепре.       — Придумала небось, куда денется. Вставай, доблестная защитница тыла. Вещей нет? Конечно, нет, о чем я спрашиваю.       Оксана привстала и попыталась сделать шаг. Ноги не удержали её, стена поехала вниз, пол начал стремительно приближаться, дыхание перехватило, и она почувствовала большие руки на талии.       — Понял, сиди. Потом сам доведу.       На протесты сил не осталось. Вовкулака посадил её обратно, неожиданно быстро и ловко распустил её волосы и ушёл в глубь квартиры. Послышался дробный стук шпилек о дерево. Наверно, он их бросил куда-то на стол или стул. Ладно, авось найдёт потом.       Ванна наполнилась удивительно быстро — или это ей так показалось? От воды шёл легкий пар. Зеркало над раковиной запотело.       — Ты только дверь на защёлку не закрывай, — бросил Вовкулака, доведя — практически донеся — Оксану до ванной комнаты. — Если что я её, конечно, выбью, но это будет долго. И громко.       Он вышел, и Оксана осталась одна. Остатки одежды упали на пол. Нужно будет купить новый костюм, этот безнадёжно испорчен. Черт. Осторожно она сунула руку в воду и резко отдернула.       Горячо.       Оксана ещё несколько раз потрогала воду, привыкая к температуре, медленно скользнула в ванну и закрыла глаза, откинув голову на бортик. Пар затруднял дыхание. Вода окружила её со всех сторон. Тело противно заныло, расслабляясь. Мысли улетели куда-то далеко-далеко, и остались только она и эта вода вокруг. Вылезать не хотелось. Не хотелось даже шевелиться, разрушать это хрупкое спокойствие и равновесие. Силы постепенно начали возвращаться.       Из неплотно закрученного крана упала капля. По воде пошли круги, сминая гладь и вызывая неприятные ощущения у коленей.       Оксана глубоко вдохнула, согнула ноги и нырнула под воду. Через несколько секунд она вынырнула, дрожа и жадно хватая ртом воздух. Волосы намокли и теперь немного тянули вниз.       Дверь немного приоткрылась, и в появившуюся щелку просунулась рука с одеждой. Рубашка и штаны легли на крышку унитаза. Рука втянулась обратно. Дверь со скрипом закрылась.       Вода помутнела. Оксана и не подозревала, что всё это время на ней было столько грязи. Теперь, когда большая часть крови отстала от неё, она могла видеть множество мелких царапин на руках и ногах. На левом боку наливался огромный синяк. Лак на ногтях облупился. Под ними скопились темные ободки пыли и бог знает, чего еще.       Ничего, завтра она сходит в салон и всё будет хорошо. Так, как и должно быть.       Похоже, она лежала так слишком долго, потому что через некоторое время раздался настойчивый стук.       — Оксанка, подай признаки жизни!       — Пошёл к чёрту, — слабо огрызнулась Оксана. Пришлось вылезать.       Кафель на полу обжёг льдом. Кожа резко покрылась мурашками. На крючке висело тяжелое махровое полотенце. Стерев излишки воды, Оксана накинула на себя рубашку Вовкулаки и взглянула в зеркало. Пришлось провести по нему ладонью. С очистившейся поверхности скатилось несколько капель.       В принципе, выглядело красиво, если убрать синяки под глазами и причесать волосы. И поспать. Поспать. Одежда была слишком большой, слегка намокшая ткань неприятно липла к коже, но это было и неважно. В конце концов, она должна просто дойти до кровати. Штаны можно подогнать той частью Силы, что у неё появилась.       Не понравится — потом вернет.       Вовкулака ждал её за дверью, чтобы отвести Оксану в спальню.       — Сама дойду, — забрала она свою руку у него, — не маленькая.       Он посмотрел на неё сверху вниз и провёл над головой сначала у себя, потом у неё.       — Уверена?       — По сравнению с тобой даже велет маленький, — отрезала Оксана.       Одеяло уже было приглашающе откинуто. Постель была смята, но ее это не волновало. Она со стоном опустилась на кровать и вытянулась. Мягкий матрас немного просел под ней. Оксана протянула руку и вслепую пошарила, разыскивая край одеяла. Вовкулака укрыл её и улыбнулся.       Оксана сердито моргнула и отвернулась. Сон наконец сморил её, и она уснула, окружённая толстым тёплым одеялом, прижавшись щекой к подушке.       Вовкулака посмотрел на свернувшуюся калачиком Оксану — удивительно нежную, удивительно беззащитную, — и тряхнул головой.       На кухонном столе лежал её забытый телефон. Вовкулака взял его и разблокировал. На нём, разумеется, был пароль, но не зря ведь он работает в милиции и не зря ведь он полковник?       На самом деле, он это не одобрял. Рыться в чужих телефонах — особенно, если это не телефон преступника — плохо и аморально. С другой стороны, он совсем не хотел оказаться рядом, когда Оксанка узнаёт, чей номер должен быть у неё в телефоне.       «Добавить контакт».       «Елизавета Григорьевна Бабка Ирки».       Как странно — никто из них не давал другому своего номера, но у обоих они были.       В районе девяти вечера её разбудил Вовкулака.       — Утром Рудый придёт, — отвёл он взгляд, как будто извинялся, — ты уйдёшь?       Оксана вздохнула.       Вовкулака грустно усмехнулся. Каждый раз, когда она появлялась у него в квартире, она всегда старалась уйти, если он кого-то ждал. Она села рядом и запустила руку в распущенные волосы. Он подавил желание приобнять её и притянуть к себе за плечи.       — Пора, — бросила Оксана, решительно поднимаясь.              Он посторонился, пропуская её в коридор. Надо будет заправить постель до прихода Рудого. На подушке остался запах её духов. Вот ведьма!       Оксана щелкнула пальцами и пробормотала слова заклинания. Ткань зашуршала, меняя форму и облегая тело. Она кинула на него быстрый взгляд, спрашивая разрешения. Он кивнул.       — Не хватало ещё попасться ему на глаза.       — А почему бы и нет?       Она застегнула туфли и подняла голову.       — А как ты собираешься ему это объяснять? Знакомься, сынок, это моя собутыльница, бывшая коллега по работе, ведьма и отрицательный персонаж этой истории?       — Ну, допустим, не такой уж и отрицательный. Если Ирку считать за главную героиню, то ты вполне себе антигерой.       Она рассыпала шпильки по тумбочке перед зеркалом и начала собирать волосы в какую-то замысловатую причёску.       Да уж, не отрицательная.       Положительная.       — Слова-то какие знаешь.       — А я и не такие знаю.       Вовкулака сделал два шага вперёд и повернулся. Теперь, облокотившись на стену, он стоял за спиной Оксаны, и его отражение смотрело на неё с ехидной улыбкой. Она шагнула в сторону, отдаляясь от него. Кочерга прыгнула в руку. Интересно, как она на ней летает? Стразы же мешать должны.       Ладно, главное — не спрашивать.       — Устроился тут. Сигареты купить?       — Купи, — бросил Вовкулака, переставая улыбаться и залезая в карман за кошельком.       — Увидимся. Сигареты жди, — Оксана приоткрыла дверь и, уже стоя на пороге, задала вопрос, который мучил её с самого возвращения Вовкулаки — не сильно, конечно, не такая она и положительная, чтоб сгорать от любопытства из-за этой девчонки, — эти-то как?       Вовкулака разом посерьезнел.       — Ирка связала Симаргла своей кровью и теперь в коме. Пускать ленты венозной крови опасно для здоровья, как видишь. Вить из неё верёвки — тоже. Богдан и Танька в общем-то живые, только родители их, кажется, недовольны. Ожидаемо. Ничего, с ними я объяснюсь.       Оксана закусила губу и кивнула.       — Пиши, если что.       — Напишу. Ты серьёзно собираешься лететь ночью?       — А ты предлагаешь лететь среди бела дня?       Она вышла. Он закрыл за ней замок и достал телефон.       «Оксанка» — «Изменить» — «Положительная».       А через два дня на сотовый Оксаны прилетело новое сообщение.       «Приезжай в балку, Иркина бабка написала. Дело срочное».       Пришлось срочно уходить с работы. Не могла ведь чертова — черт, и не назовешь её чертовой — девчонка очнуться в выходной, когда никому никуда не надо! Вовкулака тоже хорош. Очнулась и очнулась, зачем срываться и куда-то?       «Тебя подвезти?»       «А можно?»       Чёртов волчара. Вот он — точно чертов!       Вовкулака ждал её в переулке. Ключей от её дома у него не было, и это жутко его обижало, но Оксана не сомневалась, что скоро будут. Не зря он так возле её сумки в прошлый раз крутился, ой, не зря!       — Услуги такси принято оплачивать отдельно.       — Тц, а я совсем не взял с собой денег! Натурой возьмете, товарищ таксист?       — Перестань хамить мне в моей машине. Нам нужно будет заехать за той нахалкой, Ирининой подругой?       — Нет, она приедет с матерью. У неё мать — Иркин лечащий врач, так что можешь не бояться. Дети нас не увидят.       — Отлично. Высажу тебя за два квартала от балки, дальше пешком пойдёшь. Какого черта в моём телефоне оказался номер Иркиной бабки? Ещё и по имени-отчеству?       Вовкулака пристегнулся и посмотрел в окно. Ну что ж, этого стоило ожидать.       — Помнишь, мы говорили об её имени? И о том, что никто из вас — ни ты, ни Стелла — не помнит предыдущую хортицкую ведьму?       Машина тронулась.       — Помню.       — В общем, Иркина бабка — это та самая хортицкая ведьма и есть.       Раздался громкий гудок, и Оксана резко свернула вправо, избегая столкновения.       — И теперь она будет воспитывать Ирку. Сама. Правда, я не очень понимаю, как она собирается это делать и оправдываться перед Иркиной школой, но уж она-то что-нибудь придумает. Надо будет только подыграть.       — Как мило, — прорычала Оксана. Вовкулака испуганно взглянул на неё. Если бы он не знал, подумал бы, что за рулём на самом деле Ирка. — Думаю, мне пока не стоит соваться к ним в дом. Вряд ли... Елизавета Григорьевна обрадуется моему появлению.       — Но ты защищала Ирку последние несколько раз. И учила ее пляске на гробах, и ещё много чего!       — А первые несколько раз пыталась убить. И усыпила саму бабку. По-моему, ты считаешь меня слишком хорошим человеком. Слишком положительным.       — По-моему, это просто ты считаешь себя чересчур плохой. Чересчур отрицательной.       — По-моему, очередной разговор о моих моральных качествах можно отложить на потом. У тебя, кажется, есть ещё много новостей, о которых мне следует знать, м? А то вдруг я не смогу подыграть в нужный момент.       Вовкулака тяжело вздохнул и взъерошил волосы. Придётся рассказывать.       — Табити Змееногая, — повторила Оксана, когда он закончил.       — Да.       — Здесь.       — Ага.       — В человеческом мире. В отпуске.       — Ты совершенно права.       — Вольх знает?       Вовкулака рассмеялся.       — Так он сам её и пригласил! Я тебе больше скажу, он с ней был до самой поездки сюда. Нас-то всех Мыкола на автобусе подбросил ещё в первый вечер, а этот нет, не поехал! Он же её муж. Бывший, правда, но муж же!       Оксана сжала пальцы на руле и хмыкнула. Только Владычицы Ирия им здесь и не хватало! Вот уж точно богатырская жена. В самый раз! Машина перестроилась в другой ряд и свернула на грунтовую дорогу.       — Что мне будет за убийство начальника богатырской стражи? Симаргла он к нам, случайно, не пригласил?       — Не боись, Оксанка, — пробормотал он, цепляясь за ручку двери. Все-таки её машина не для балочных дорог. — Я тебя отмажу.       — Полезно все-таки иметь в органах, — она еле заметно замялась, — друга.       — Друга? Не мужа? Даже не любовника? — Вовкулака выпустил ручку и бросил на Оксану странный нечитаемый взгляд.       — Чтобы стать мужем, для начала нужно задать вопрос. А до любовников мы... Не дошли.       Вовкулака пожевал губами и снова уставился в окно, глядя на проплывавшие мимо перекошенные домики. Видно, он был совсем не прочь дойти до любовников.       — А если я спрошу, ты согласишься?       Машина остановилась. Вывороченый колесом камушек с хрустом упал и затих. Она ехидно подняла бровь.       — А ты спроси — и узнаешь.       Оксана вышла из машины и закрыла дверцу.       Они приехали.