Зверь, живущий внутри человека, не есть сам человек

      Я плохо помню своего дедушку, наверное потому что мы редко виделись, но однажды он рассказ мне историю, которую я запомнил на всю жизнь. Она изменила моё отношение ко всем людям. Мне было 10, а между нами 87 нелёгкий лет... -Дед, а ты видел «зверей нацистов»? -Зверей? Звери есть в лесу, Алексашка. -Наша учительница говорит, что «зверями» были немцы. -Да? Она наверное сама в этом убедилась? А сколько лет твоей учительнице? -30, дедушка. А что? -А мне вот уже 97, и «зверей» я не встречал на своём веку. А кто из нас воевал я или она? -Ты конечно. -Человек сам по себе зверем быть не может, зверь живёт внутри человека. Внутри каждого, и если дать ему волю, человек озвереет и потеряет волю над собой. -Ну а немцы? -А немцы тоже разные бывают. Рассказать тебе как я познакомился с ними? -А расскажи -Ну слушай…

Из воспоминаний

      Стояла промозглая зима 1942. С линии фронта вот уже третьи сутки не доносились выстрелы, казалось, войны и не было вовсе. Красноармейцы проводили время в окопе за чашкой кипячённой воды и делили меж собой сохранившиеся булки и куски сахара. Зима задолась снежной, и окопы приходилось порой чистить каждый час, чтобы их не замело снегом. За горизонтом не было видно ничего, кроме верхушки одиноко голого деревца с переломанными ветками. Этот кусок древесины (который казалось уже пересох во время знойного августского солнца, и замёрзл под вихрем метели в декабре, испустил свой дух и цвести ныне не будет, сил попросту не хватит) был условным центром передовой. -Выходят, командир, выходят! -Стрелять только по мере необходимости, беречь патроны! -Так каски, командир! -Каски? Недоумённо переспросил командир отряда. -Так точно, сами посмотрите. Протягивая бинокль, проговорил солдат.       И действительно, из соседних вражеских окопов стали виднеться каски, и не одна, ни две, а целый десяток. И это не попытка проверить бдидельность советов, как прежде поступали стороны: на столб крепили каску и махали ею из стороны в сторону пока не подстрелят.       Одна вражеская каска поднялась выше всех остальных и стала моячить из стороны в сторону. Стала виднеться вторая рука, уже пустая. -Как же действует на нервы, может припугнуть их? Я могу попасть в руку. -И что ты будешь делать после того, как неизвестно на что спустишь пулу? У нас и так припасы на грани, а ты «в руку»!. Рука не голова! А подбить ещё не значит убить. -Молчать, тихо! Прервал спор солдат командир.       Солдат, по ту сторону, уже вылез из окопа по пояс, прижимая голову и шею к туловищу, как пеликан. Расставив руки по обе стороны он медленно перешагнул серез ограждение из земли, ступая по снегу, белое полотно отозвалось треском и хрустом. Красноармейцы переглянулись, но открывать огонь не стали, где-то под брусьями послышалось мычание, похожее на молитву. А немецкий солдат тем временем прошёл половину пути до безжизненного столба, обернулся и повёл рукой товарищам. Этот жест заставил втрепенуться несколько советских солдат, часть из них перезарядила ружья целясь в выступающие силуэты. Вот на пути уже виднелось около 10 фигур в тёмных шинелях, обмотанные в шарфы. Каждый из них держал каску в одной руке, другой же, трясущейся то ли от страха, то ли от холода, неуверенно махали. Первых солдат прошел ещё несколько метров и остановился. - Ich bin Wolfgang! Ich habe Wein (Я Вольфган. У меня есть вино). Солдат полез в карман шинели, не опуская вторую руку. -Ждать. Прохрипел командир, кутаясь в шерстяной шарф в надежде отогреться. Солдаты насупились, ожидая дальнейших действий со стороны неприятелей.       Солдат достал пузатую бутылку и стал махал ей, маня к себе жестом. Наступила гробовая тишина, никто не знал, как себя вести. Немецкие солдаты уже подходили к самому центру, всё ближе и ближе, не опуская руки.       Командир Красной Армии медленно стал подниматься из укрытия и зашагал в направлении немцев. Наконец все облегченно выдохнули. -Это уловка? Недоумённо спросил один солдат. -Это братние. Ответил второй.       Солдаты один за другим выходили из окопов. Через четверть часа немцы и русские обменивались сигаретами и припасами. -Wie geht es Ihnen im Graben? (Как вам в траншее?) -Осенью по колено в воде, Зимой в снегу, а весна покажет. -Wie lange willst du hier bleiben? Bist du müde von diesem Krieg? (Долго вы ещё планируете оставаться здесь? Вам не надоела эта война?) -Если не будет приказа наступления, мы засидимся ещё на долгие месяцы. Война закончится, как только мы овладеем Берлином. -Ich dachte, es würde mit dem Sieg der Deutschen enden. (Я думал, она закончится победой германцев). -Все мы в конечном итоге проиграем. После этих слов уже повисла минутная тишина. Было понятно, что ни одна война не заканчивалась безоговорочной победой одной стороны и безоговорочным проигрышем другой.       Через 2 часа разговоры стихли и солдаты принялись откапывать уже мёртвых товарищей, освобождая их из снежного плена. Две братские могилы были закончены к полудню. Этот день оставил свой след в жизни каждого, кто был там.       Весной, когда оттаял снег и вернулись грачи расцвело и то безжизненное дерево, которое когда-то было условной нейтральной линией. Там, где казалось невозможна жизнь, обрела покой природа и появилась людская надежда. -Каждый сам выбирает кем ему быть, зверем или человеком. Я, как командир, от которого зависила не одна жизнь, выбрал быть человеком, а не зверем, как и все в тот день.